A VERY SHORT INTRODUCTION TO LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA © LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA, 1738. © LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA, 1961. © LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA, 2016. © Collective Rights Reserved by Σίγ$α, 2016. © TDK Editorial Collegium, 2016. ℗ La Casa Editorial Σίγ$α, 2016. A VERY SHORT INTRODUCTION TO LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA PERPETUAL MEMBERS DIRECTOR AcademicianANDRÉS FERNÁNDEZ PACHECO (1710–1746) Doctor GASPAR MELCHOR DE JOVELLANOS (1744–1811) Doctor PASCHAL AUCHER (1762–1854) Don MANUEL JOSÉ QUINTANA (1772–1857) Doctor FRANCISCO MARTÍNEZ DE LA ROSA (1787–1862) Lord GEORGE BYRON (1788–1824) HONORÉ DE BALZAC (1799–1850) Academician LEONZIO ALISHAN (1820–1901) Doctor JOSÉ ECHEGARAY (1832–1916) Professor MICHEL BRÉAL (1832–1915) Doctor ALPHONSE DAUDET (1840–1850) Professor BENITO PÉREZ GALDÓS (1843–1920) Academician JAN BAUDOUIN DE COURTENAY (1845–1929) Professor JOHANN HEINRICH HÜBSCHMANN (1848–1908) Professor FERDINAND DE SAUSSURE (1857–1913) Professor ANTOINE MEILLET (1866–1936) Professor RAMÓN MENÉNDEZ PIDAL (1869–1968) Academician IVAN ALEKSEYEVICH BUNIN (1870–1953) YULI ISAEVICH EICHENWALD (1872–1928) Academician HRACHIA ADJARIAN (1876–1953) Academician LEO V. SHCHERBA (1880–1944) Academician VIKTOR V. VINOGRADOV (1895–1969) Professor ROMAN O. JACOBSON (1896–1982) Doctor MIGUEL ÁNGEL ASTURIAS (1899–1974) Professor ALEXANDER A. REFORMATSKY (1900–1962) Doctor Honoris Causa ALEJO CARPENTIER (1904–1980) Doctor GEORGES P. PASSELECQ (1909–1999) Academician NATALIA YU. SHVEDOVA (1916–2009) Doctor MARIA GUTIER (1917–1993) Doctor JUAN RULFO (1918–1986) Professor HORACE G. LUNT (1918–2010) Doctor JACK L. CROSS (1921–2011) Doctor JOSEPH N. ROSENTHAL (1923–2012) Professor TATIANA P. NIKOLAYEVA (1924–1993) Doctor VERA P. FELICINA* (1924–2013) Professor KIRILL S. GORBACHEVICH* (1925–2005) Doctor LYUDMILA I. BALAKHONOVA* (1925–2010) Doctor ANTONINA P. LYUBOV (1928–2011) Professor ALEXANDER S. HEARD (1936–∞) Doctor NIKOLAY V. SOLOVEV* (1940–2006) The Honourable FLOYD ADAMS JR.* (1945–2014) Doctor MARK J. MOODY (1951–2011) Professor ALEX PAVISEL (1962–2016) Docent GALINA S. KRUGLYASHOVA (1967–2016) Doctor ALEXANDER A. SHUSHKOV* (1971–2013) Professor MARK M. KARAMIAN, M.D., Ph.D. (USA/MEXICO) LIFETIME MEMBERS Professor EUGÉNIE BOUBERON, Ph.D. (FRANCE) Professor ODETTE M. CARAVELLA, Ph.D. (FRANCE) Academician ALEXANDER S. HEARD (SPbSU/RUSSIA) Professor MERCEDES DE LAS SALAS, Ph.D. (FRANCE/ESPAÑA) DEPUTADO OFICIAL Docent STANISLAV A. GOLOVAN, M.D., Ph.D. (USA/MEXICO) DESIGNADA ESPECIAL DE RUSIA Professor LORA A. HEARD, Ph.D. (SAN PETERSBURGO, RUSIA) NOTARIO OFICIAL Y CRONISTA ANTHONY BASHFORD, Esq. (UK/USA) DISTINGUISHED MEMBERS Academician YURI D. APRESYAN (RAS/RUSSIA) Professor DEBAPRASAD BANDYOPADHYAY (ISI/INDIA) Professor NOAM CHOMSKY (MIT/USA) Docent ELENA V. GENERALOVA (SPbSU/RUSSIA) Academician ALEXANDER S. HEARD (SPbSU/RUSSIA) Professor LORA A. HEARD (IH St. PETERSBURG RAS/RUSSIA) Doctor LIDIA IORDANSKAYA (UdeM/CANADA) Doctor Honoris Causa LILI IVANOVA (BULGARIA) Professor GEORGE R. KASYAN (MSUMD/RUSSIA) Academician NIKOLAÏ N. KAZANSKY (ILS RAS/RUSSIA) Academician GALINA A. KITAYGORODSKAYA (MGU/RUSSIA) Professor IGOR A. MEL’ČUK (UdeM/CANADA) Professor JAMES MUCKLE (UoN/UK) Doctor Honoris Causa JESSYE NORMAN (JNSA/USA) Professor DMITRY YU. PUSHKAR (MSUMD/RUSSIA) Doctor Honoris Causa ILIAN RACHOV (ITALY/BULGARIA) Academician LYUDMILA A. VERBITSKAYA (SPbSU/RUSSIA) Doctor Honoris Causa DONATELLA VERSACE (ITALY) Professor ANNA WIERZBICKA (ANU/AUSTRALIA) Professor ALEXANDER K. ZHOLKOVSKY (USC/USA) PERMANENT MEMBERS Docent VALENTINA APRESYAN, Ph.D. (HSE/RUSSIA) Attorney-at-Law GLENDA S. COOK, Esq. (AFE/USA) EDGAR DURAKHANIAN, M.S. (USA) Ph.D. Candidate 冯彬 BIN FENG, M.F.A. (SCAD/USA) ROMAN V. GAIDAMASHKO, Ph.D. (ILS RAS/RUSSIA) KONSTANTIN KOLEV, Ph.D.* (BULGARIA) VICTOR V. KONOPLEV, M.S. (RUSSIA) Docent GALINA S. KRUGLYASHOVA, Ph.D. (AFE/USA/MEXICO) Ph.D. Candidate KEVIN ROSS LIKINS, M.Arch. (USA) Principal HistorianVERA MENA, M.A. (UK) Docent SOFIA A. PAHLEVANIAN, Ph.D. (AFE/USA/JAPAN) Professor ALEX PAVISEL, LL.D. (AFE/UK/USA) Docent TATIANA SKREBTSOVA, Ph.D. (SPbSU/RUSSIA) ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Ветхий Завет. Соломон Мудрый, Причти 1:2-4. Иерусалим, 717 д.н.э. KEY WORDS: I. Anglolysis; Multilingual Studies, Monolingual VS. Bilingual VS. Muti-lingual; Brain Capacity; Memory; Rusistics; Ճանաչել զիմաստութիւն և զխրատ, իմանալ զբանս հանճարոյ, ընդունել զդարձուածս բանից։ Ի ﬕտ առնուլ զարդարութիւն ճշմարիտ, և ուղղել զիրաւունս։ Զի տացէ անﬔղաց զխորագիտութիւն. մանկանց տղայոց զﬕտս և զհանճար։ Philology; Language; Linguistics; Mathematical Linguistics; Structural Linguistics; Applied Linguistics; Psycholinguistics; Sociolinguistics; ✣✣✣ Ճանաչել իմաստությունն ու խրատը, իմանալ հանճարի խոսքերը, ընկալել խոսքի բարդ դարձվածքները, հասկանալ ճշմարիտ արդարությունը և ուղղել իրավունքը՝ պարզաﬕտներին խորագիտություն և երիտասարդներին ﬕտք ու հանճար տալու համար: II. RRC (Read and Re–read Comprehension (RRC) of Retrieval Human VS. Machine Memory Research Project USA– Mexico); From ABC to the Dictionary in Spacetime Linear Continuum; From ABC to the Dictionary in Spacetime Cyclic ✣✣✣ Continuum; Meaning⇔Text Theory, MTT, MSS (Moscow Γνωναι σοφιαν και Bαιδειαν νοησαι τε λογους φρονησεως; δεξασθαι τε στροφας λογων νοησαι τε δικαιοσυνην αληθη και κριNα κατευθυνειν; ινα δω ακακοις Bανουργιαν Bαιδι δε νεω αισθησιν τε και εννοιαν. ✣✣✣ Чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума; усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленость, юноше — знание и рассудительность. ✣✣✣ За да се познае мъдрост и поука, за да се разберат изреченията на разума; за да се усвоят правилата на благоразумие, правосъдие, съд и правота; да се даде на прости разумност, на юноша - знание и разсъдливост. ✣✣✣ To know wisdom and discipline, to discern the sayings of understanding, to receive the discipline that gives insight, righteousness and judgment and uprightness, to give to the inexperienced ones shrewdness, to a young man knowledge and thinking ability. ✣✣✣ Zu lernen Weisheit und Zucht, Verstand; Klugheit, Gerechtigkeit, Recht und Schlecht; daß die Unverständigen klug und die Jünglinge vernünftig und vorsichtig werden. Semantic School), III. ILS (Intradepartmental Lexicographical Studio), МСШ ( Московская семантическая школа , МСК (Межкафедральный словарный кабинет), semantics, lexical semantics, systemic lexicography, historic lexicography, ideographic lexicography, bilingual lexicography, education, history, lifelong learning, publishing. IV. Русь; Ρωσία; Ρωσσία; Россия; Русия; Росия; Русская земля; Великороссия; Древнерусское государство; Российская Федерация, Церковнославянский язык; Древнерусский литературный язык; Славенороссїискіи языкъ; Русский язык; Российский язык; Российский язык Ломоносова; Великорусский язык; Россияне; Русский язык Пушкина; ✣✣✣ Pour connaître la sagesse et l'instruction, Pour comprendre les paroles de l'intelligence; Pour recevoir des leçons de bon sens, De justice, d'équité et de droiture; Pour donner aux simples du discernement, Au jeune homme de la connaissance et de la réflexion. ✣✣✣ Ad sciendam sapientiam et disciplinam, ad intellegenda verba prudentiae et suscipiendam eruditionem doctrinae iustitiam et iudicium et aequitatem ut detur parvulis astutia adulescenti scientia et intellectus. Русский литературный язык; Старославянский язык; Современный русский литературный язык etc. V. Medicine; General Medicine; Diagnostics; Functional Diagnostics; Clinical Pharmacology; Military Medicine; Battlefield Medicine; Medical Research; Nephrology; Surgery etc. Z1 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA A VERY SHORT INTRODUCTION TO LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA CONTENTS 0. TO LEARN WISDOM AND DISCIPLINE OF INSTRUCTION (5) 1. THE ERUDITE VESSEL: THE ORIGIN AND THE FORMULA (5) 2. RESEARCH AND FINDINGS (6) 2.1 ANGLOLYSIS (6) 2.2 FROM ABC TO THE DICTIONARY (7) 2.3. RRC RESEARCH PROJECT USA–MEXICO (9) 2.3.1 HUMAN VS. MACHINE (9) 3. INTERESTS (11) 3.0 RUS AND THE RUSSIAN LANGUAGE (12) 3.0.1. Λόγος καὶ λέξις/ΣηNαντικός (12) 3.0.2. ACADEMICIAN V. VINOGRADOV’S PERSPECTIVE (21) 3.0.3. DE ADMINISTRANDO IMPERIO (948-952) (23) 3.0.4. ACADEMICIAN MIKHAIL TIKHOMIROV’S PERSPECTIVE (24) 3.0.5. ΟνοNασία και εθνογένεση.Ρως vs. Κιέβου (26) 3.0.6. РУСЬ VS. КИЕВСКАЯ РУСЬ (27) 3.0.7. THE GRIMM BROTHERS’ PERSPECTIVE (29) 3.0.8. ЭСКИЗ ЯЗЫКА НА РУСИ (29) 3.0.9. Ιστορία της Ρωσικής Γλώσσας (33) 3.0.10. CHURCH SLAVONIC (36) 3.0.11. ИСТОРИЯ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА НА РУСИ (36) 3.0.12. ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ (59) 3.0.13. РОССИЙСКИЙ ЯЗЫК ЛОМОНОСОВА (60) 3.0.14. ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК В XVIII ВЕКE (64) 3.0.15. СОСТОЯНИЕ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА В XIX-XX ВЕКАХ (65) 3.0.16. ВОЗРОЖДЕНИЕ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА (65) 3.0.17. ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК XXI ВЕКА (66) 3.0.18. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЯЗЫК РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ (68) 3.0.19. СЛОВО «РУСЬ» И «РУССКИЙ» (70) 3.0.20. CONCLUSION (76) 3.1. THE INTRADEPARTMENTAL LEXICOGRAPHICAL STUDIO (77) 3.2. ЛАРИНСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА (1960-2006) (78) 3.2.1. ЛАРИНСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА (1967-2015) (88) 3.2.1.1. A GLIMPSE FROM THE HISTORY OF THE DICTIONARY OF QUOTIDIAN RUSSIAN OF MUSCOVITE RUS’ (96) 3.2.1.2. ЗАМЕТКИ О “СЛОВАРЕ ОБИХОДНОГО ЯЗЫКА МОСКОВСКОЙ РУСИ” (100) 3.2.1.3. РАЗГОВОРНЫЙ ЯЗЫК МОСКОВСКОЙ РУСИ (102) 3.3. THE INSTITUTE FOR LINGUISTIC STUDIES OF THE RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES (108) 3.3.1. КАРТОТЕКИ СЛОВАРНОГО ОТДЕЛА ИЛИ РАН (111) 3.3.1.1. БОЛЬШАЯ СЛОВАРНАЯ КАРТОТЕКА (БСК) (112) 3.3.1.2. КАРТОТЕКА «СЛОВАРЯ РУССКОГО ЯЗЫКА XVIII ВЕКА» (113) 3.3.1.3. КАРТОТЕКА «СЛОВАРЯ ДРЕВНЕРУССКОГО ЯЗЫКА XI-XIV ВЕКОВ» (114) 3.3.1.4. КАРТОТЕКА «СЛОВАРЯ РУССКИХ НАРОДНЫХ ГОВОРОВ» (114) Z2 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 3.3.1.5. 100-ЛЕТИЕ АКАДЕМИЧЕСКОЙ СЛОВАРНОЙ КАРТОТЕКИ (115) 3.3.1.6. НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОРПУС РУССКОГО ЯЗЫКА (120) 3.3.1. THE GREAT ACADEMIC DICTIONARY OF THE RUSSIAN LANGUAGE AS AN ACTIVE ACADEMIC MANUAL AND AS A PASSIVE COGNITIVE REFERENCE BOOK (122) 3.3.1.1. ACTIVE VS. PASSIVE? (122) 3.3.1.2. THE GADA AND ITS “LEXICAL UNIVERSE” (124) 3.3.1.3. THE GREAT ACADEMIC DICTIONARY: ACTIVE VS. PASSIVE ASPECTS (130) 3.3.2. БОЛЬШОЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА КАК УНИКАЛЬНОЕ СОЧЕТАНИЕ СЛОВАРЯ АКТИВНОГО ТИПА И ПАССИВНО-ОРИЕНТИРОВАННОГО СПРАВОЧНОГО ПОСОБИЯ (133) 3.4. MOSCOW SEMANTIC SCHOOL (146) 3.5. THE MEANING⇔TEXT THEORY (148) 3.6. SYSTEMIC LEXICOGRAPHY (150) 3.6.1. ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ПОНЯТИЯ СИСТЕМНОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ (150) 3.6.2 . УСТАНОВКА НА РЕКОНСТРУКЦИЮ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА (151) 3.6.3. ПРИНЦИП ИНТЕГРАЛЬНОСТИ ЛИНГВИСТИЧЕСНИХ ОПИСАНИЙ (152) 3.6.4. РАСШИРЕНИЕ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ О СВОЙСТВАХ ЛЕКСЕМЫ (153) 3.6.5. ВКЛЮЧЕНИЕ ПРАВИЛ В СЛОВАРНЫЕ СТАТЬИ КОНКРЕТНЫХ ЛЕКСЕМ (155) 3.6.6. ОБ ИНТЕГРАЛЬНОСТИ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЯЗЫКОВЫХ ОБЪЕКТОВ (156) 3.6.7. ПОНЯТИЕ СИСТЕМООБРАЗУЮЩЕГО СМЫСЛА (157) 3.6.8. СЕМАНТИЧЕСКИЙ МЕТАЯЗЫК (158) 3.7. НОВЫЙ ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ СИНОНИМОВ РУССКОГО ЯЗЫКА (159) 3.8. АКТИВНЫЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА (163) 3.8.1. АКТИВНЫЕ И ПАССИВНЫЕ СЛОВАРИ (163) 3.8.2. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ И УСТАНОВКИ (166) 3.8.2.1. ПРИНЦИП СИСТЕМНОСТИ: УНИФИКАЦИЯ И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ (166) 3.8.2.2. ПРИНЦИП ИНТЕГРАЛЬНОСТИ: СВЯЗЬ С ГРАММАТИКОЙ (168) 3.8.2.3. ПРИНЦИП УДОБСТВА И ПРОЗРАЧНОСТЬ МЕТАЯЗЫКОВ (171) 3.8.2.4. ЭКСПЛИЦИТНОСТЬ ИНФОРМАЦИИ (171) 3.9. LE DICTIONNAIRE EXPLICATIF ET COMBINATOIRE DU FRANÇAIS CONTEMPORAIN (172) 3.10. RUSSIAN IDEOGRAPHIC LEXICOGRAPHY AND ITS THEORETICAL CONCEPTION (174) 3.10.1. ДЕЙКТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ЯЗЫКА КАК ОСНОВА ЕГО СМЫСЛОВОГО СТРОЯ (175) 3.10.2. «МИР ЧЕЛОВЕКА» И «МИРЫ», ЕГО ОКРУЖАЮЩИЕ (176) 3.10.3. ПОНИМАНИЕ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНЦЕПТА (178) 3.10.4. СЛОВАРНАЯ СТАТЬЯ И ЕЁ ЗОНЫ (180) 3.10.5. МАТЕРИАЛ СЛОВАРЯ И ЕГО РАСПОЛОЖЕНИЕ В ЗОНЕ СЛОВАРНОЙ СТАТЬИ (183) 3.10.6. ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ СЛОВАРЯ (184) 3.11 RUSSIAN SEMANTIC LEXICOGRAPHY (184) 3.11.1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СЛОВАРЯ (185) 3.11.2. ЗАДАЧА СЛОВАРЯ И ЕГО ИСТОЧНИКИ (190) 3.11.3. СТРУКТУРА СЛОВАРНОЙ СТАТЬИ (191) 3.11.4. НАУЧНОЕ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВАРЯ (192) 4. BILINGUAL DICTIONARIES USED AT LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA (194) 4.1 ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ НОВОГО БОЛЬШОГО АНГЛО-РУССКОГО СЛОВАРЯ (194) 4.1.1. ЛЕКСИКОГРАФИЯ СЕГОДНЯ (194) 4.1.2. СТАТИЧНОСТЬ СЛОВАРЯ И ДИНАМИЧНОСТЬ ЯЗЫКА (197) 4.1.3. СЛОВАРЬ КАК СПРАВОЧНИК И КАК УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ (203) 4.1.4. СЛОВАРЬ И ГРАММАТИКА (206) 4.1.5. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ И ТИПЫ: ПЕРСПЕКТИВА (210) 5. T THE SCHOOL: LA ACADEMIA DE LA FLUIDEZ Y ELOCUENCIA (212) 5.1. LIFELONG LEARNING: ACADEMIC DEGREES (213) 5.2. DISSERTATION PROPOSALS AT THE SCHOOL OF FLUENCY (214) 5.3. ACADEMIC PHOTOGRAPHY + SOCIOLINGUISTICS (XXX) 5.3.1. BICULTURALISM AND ACADEMIC PHOTOGRAPHY (XXX) Z3 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 5.3.2. SOCIOLOGY AND ACADEMIC PHOTOGRAPHY (XXX) 5.3.2. AIMING THE APERTURE CLOSER TO MIGRATION — BILINGUALISM — BICULTURALISM (XXX) 5.3.3. LINGUISTICS IN AND ACADEMIC PHOTOGRAPHY (XXX) 5.3.4. ETHNOGENESIS AND ETHNIC HISTORY (XXX) 5.3.5. SILENCEME AS A SYMBOL OF ACADEMIC PHOTOGRAPHY (XXX) 5.3. ACADEMIC ARCHITECTURE + SOCIOLINGUISTICS (XXX) 5.4. ARCHITECTURE: WAR AND PIECE (XXX) 5.4.1. ÜBERMENSCH VIJEĆNICA: SARAJEVO'S SUPERHUMAN RISE FROM THE ASHES (XXX) 5.4.2. BALCAN RECONSILIATION CENTRES (XXX) 5.4.3. ARCHITECTURE IN THE USSR: MOSCOW — LENINGRAD — WARSAW — YEREVAN (XXX) 5.4.4. SOCIAL AND REGIONAL CONTEXT: THE EASTERN BLOCK (XXX) 5.4.5. THE FORMER YUGOSLAVIA: MEMORIAL SITE (XXX) 5.4.6. DESIGN INTENT: VESSELS FOR PIACE (XXX) 5.4.7. DESIDN EXECUTION: IDENTITY REVEALED (XXX) 5.4.8. THE UNDERGROUND LANDSCAPES (XXX) 5.5. KAANASHELA: KRISHNA — LAXSMI — GANESHA— SARASWATI (XXX) 5.5.1. RESEARCH ON VISHNU SHASTRA (XXX) 5.5.2. STUDY ON ARCHITECTURAL ELEMENTS OF HINDU TEMPLES (XXX) 5.5.3. THE PROPOSED TEMPLE: कृण — लमी — गणेश — सरवती (XXX) 5.5. MEDICINE (XXX) 5.5.1. GENERAL MEDICINE (XXX) 5.5.1.1. TEACHING MEDICINE (XXX) 5.5.2. DIAGNOSTICS (XXX) 5.5.2.1. FUNCTIONAL DIAGNOSTICS (XXX) 5.5.3. MILITARY MEDICINE (XXX) 5.5.3.1. FIELD EMERGENCY MEDICINE (XXX) 5.5.4. BATTLEFIELD MEDICINE (XXX) 5.6. PHARMACOLOGY (XXX) 7.4.1. CLINICAL PHARMACOLOGY (XXX) 5.7. NEPHROLOGY (XXX) 5.7.1. HEMODYALISIS (XXX) 5.8. MOSCOW STATE UNIVERSITY OF MEDICINE AND DENTISTRY (XXX) 5.8.1. THE DEPARTMENT OF UROLOGY (XXX) 5.8.1.1. TEAM PROFESSOR DMITRY PUSHKAR, M.D., Ph.D. (XXX) 5.8.2. THE CLINIC OF THE DEPARTMENT OF UROLOGY (XXX) 5.8.2.1. DA VINCI SURGICAL SYSYTEM (XXX) 6. LA CASA EDITIRIAL ΣίγNα (217) 6.1. LA CASA EDITORIAL ΣίγNα: PUBLICATIONS (218) 7. TDK EDITORIAL COLLEGIUM: LOOKING INTO THE FUTURE (219) 7.1. TO THE STUDENT-RESEARCHER (XXX) 7.2. WHAT IS DOCTORAL DISSERTATION? (XXX) 7.4. Ph.D2 — Ph.D.3 — Ph.D4 (XXX) 7.3. WHO ARE THE PROFESSORS OF THE SOCIETY? (XXX) 8. BIBLIOGRAPHY (220) 8.1. LITERATURE (225) 9. ABBREVIATIONS (231) 10. INDEX (232) Z4 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA La Filológica por la Causa was born within the walls of la Real y Pontificia Universidad de San Gerónimo de la Habana, established 1728. It was in existence as an autonomous society of la Real y Literaria Universidad de la Habana until 1870. Later la Filológica por la Causa was amalgamated with the University of Havana to put the foundations of today’s la Facultad de Artes y Letras. The spirit of collective activity, vision of a synthesis of knowledge, and emphasis on a socially defined commitment to scholarship was what motivated la Filológica por la Causa. 0. TO LEARN WISDOM AND DISCIPLINE OF INSTRUCTION… 0. Ճանաչել զիմաստութիւն և զխրատ, իմանալ զբանս հանճարոյ… “To learn wisdom and discipline of instruction, to discern the words of the intellectually gifted, to accept the instruction of wisdom that gives insight of reasoning, truth, rights and uprightness, as well; to give prudence to the inexperienced, and to give the youth knowledge, discretion and depth of thinking ability to reason…”1… An intellectually brilliant man shall be a great listener in order to advance his knowledge in education, and distinguished wise men shall give excellent lectures to be able to lead and carry on… During the years between 1835 and 1845 la Filológica por la Causa was endorsed and supported by one of its greatest advocates, honoris P. Paschcal Aucher, D.D. (1762-1854). Famous Literatos and linguists, who endorsed the society and became part of it include: Gaspar Melchor de Jovellanos (1744–1811); Manuel José Quintana (1772–1857); Francisco Martínes de la Rosa (1787–1862); George Noel Byron (1788–1824); Honoré de Balzac (1799–1850); Ghevond Alishan (1820-1901); José Echegaray (1832–1916); Alphonse Daudet (1840–1850); Benito Pérez Galdós (1843–1920); Jan Baudouin de Courtenay (1845–1929); Johann H. Hübschmann (1848–1908); Ferdinand de Saussure (1857–1913); Ramón Menéndez Pidal (1869–1968); Ivan A. Bunin (1870–1953); Hrachia Adjarian (1876–1953); Lev V. Shcherba (1880–1944); Viktor V. Vinogradov (1895–1969); Roman O. Jacobson (1896–1982); Miguel Ángel Asturias (1899–1974); Alexander A. Reformatsky (1900–1962); Alejo Carpentier (1904–1980); Georges P. Passelecq (1909–1999); Juan Rulfo (1918–1986) etc. 1. THE ORIGIN AND THE FORMULA Молчат гробницы, мумии и кости, Лишь слову жизнь дана. Иван Алексанрович Бунин (1870–1953). [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE I and ARTICLE II.] La Filológica por la Causa is a private and self-governed collaborative society of learned men of letters, unencumbered by past and current religious, political and economical principles; and anticipating to become a vital and utilitarian element of the agenda of the νέα χρονολογία και η νέα ε5οχή (χρόνος + λόγος), or, in other respects, it is inclined towards nihilism. La Filológica por la Causa enables its members to benefit from projects undertaken in ways that would not otherwise be possible on an individual basis. La Filológica por la Causa has been an influential group of literary critics and linguists, who came together with the common desire to create a new approach to philology: the letters and education, then later in the mid XIX century to linguistics, as well. La Filológica por la Causa studies, investigates, examines and analyzes the subject of our interest — philology — the study of language in written historical sources through combining literary criticism, history, applied and mainly field linguistics. We define philology as the study of literary texts and written records, the establishment of their authenticity in their original or translated form, and the determination of their signification within the eternity of the λόγος. La Filológica por la Causa is one of the oldest erudite societies, devoted to the scholarly study of languages, investigation and promotion of the study and knowledge of the structure, the affinities, and the history of languages. The ideal to scholarship became the society’s motto: “Pensa Globalmente…” La Filológica por la Causa was initiated by academician Andrés Fernández Pacheco (1710–1746), and was established in 1738 by los Literatos of la Real Academia Española. At age 16 Andrés Fernández Pacheco became a member of la Real Academia Española. At that time most of the Caribbean Islands and the Americas were under Spanish rule. La Filológica por la Causa has a particular interest in classical philology, historical and comparative linguistics. The society maintains its longestablished interest in the structure, development, and diversification of several major languages. 1 King Solomon. Míshlê Shlomoh, Tanakh [1:2-4]. Jerusalem, 717 BCE. The first Armenian text is taken from the original, the first translation, usually known as the Queen of All Translations by Sahak Partev and Mesrop Mashtots, Armenia, A.D. 405. Z5 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA La Filológica por la Causa firmly believes that "the greatest error of all [advancement of learning] is, mistaking the ultimate end of knowledge; for some men covet knowledge out of a natural curiosity and inquisitive temper; some to entertain the mind with variety and delight; some for ornament and reputation; some for victory and contention; many for lucre and a livelihood; and but few for employing the Divine gift of reason to the use and benefit of mankind”.2 These three academic disciplines in linguistics are defined by their study of a unique dimension of our experience and results, accumulated from the 1950’s. Dimensions or facets of experience are not concrete ideas, but aspects of factual findings. Each aspect therefore provides a guarantee of the uniqueness of the discipline studied by la Filológica por la Causa. It provides us with an angle from which we can proceed to form concepts of phenomena within a certain domain. La Filológica por la Causa provides its students private education and training of excellent quality at undergraduate and postgraduate level. Dr. Joseph N. Rosenthal established new standards of encouraging students of the highest calibre, and facilitated appropriate international experience for our members and students likewise. Select students stay with la Filológica por la Causa and never leave us, since the process of education is infinite and incomplete just like our Universe. Our ongoing effort is a continuous process to attract brilliant students and members, who are essential for the conservation of la Filológica por la Causa’s undiminished academic status. At la Filológica por la Causa linguistics is instructed as the scientific study of language. It encompasses all aspects of human language, seeking answers to fundamental questions about how language works. We look at linguistics as an academic research discipline with practical applications for a wide range of contemporary issues and concerns. Studying linguistics at la Filológica por la Causa, whether in an introductory course or a Ph.D. programme, our students gain insight into what makes us human—language. Studying linguistics enables us to learn how language works, how it changes and varies and how it is used, preserved, processed and documented in dictionaries. Analyzing linguistics makes us bridge almost every discipline. La Filológica por la Causa strives to preserve linguistic knowledge, to open the minds of our students and members to the λόγος by enabling them to take the best advantage of what we offer. Education at la Filológica por la Causa should emancipate our devotees and members to explore, to create, to challenge, to lead and to win. Most of la Filológica por la Causa members are much more than polyglots, grammarians, and word lovers. They are dedicated to the scientific study of language. The science of language encompasses phonetics, grammar, meaning and much more. We apply the scientific method to the study of language, making observations, forming and testing hypotheses, developing models and theories. Being a student at la Filológica por la Causa is a lifelong learning experience. The learning process never ends, and we do not understand the idea of “completing” or “graduating,” since no one can either complete a course or graduate from la Filológica por la Causa. The nature of lifelong learning is examined in the wider context of psychological considerations, concerning man’s abilities, the way in which knowledge is acquired, and how it is communicated by means of language and the alphabet. Different conceptions of the nature of man and of the relation of several important capacities surround the question of lifelong learning (Vid. 5.1). 2.1 ANGLOLYSIS anglolysis, n. [‘The scientific analytical discipline of the English language, usually developed and sectioned into three categories: language form, language meaning, and language in context.’] Pronunciation Brit. /æŋglˈǝuˌlisis/ , US. /ˌæŋglˈʌˌləsis/ 2. RESEARCH AND FINDINGS Forms: see Anglo- [OED2, volume 1, page 465] and volume IX, page 142] [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE II, Section 2] -lysis [OED2, Etymology: < Anglo- + -lysis >. Originally a. med. (or early mod.) Latin, combining form of Angl-us English (as in anglophile, anglophobe, Anglo-American etc.) via French, and is ultimately derived from Old English Englisc "English" + Latin analysis (found c 1470) a. Greek ἀνάλυσις, n. of action f. ἀνάλύ-ειυ to unloose, undo, f. ἀνά up, back + λύειυ to loose + σις, suffix, repr. Greek -σις in nouns of action, as in analysis, dialysis, hydrolysis, electrolysis, arsis, merisis, peristalsis. Also in some nouns denoting a specified diseased state, as dialysis, filariasis, leishmaniasis, phthisis, psoriasis, psittacosis, sepsis etc. The word comes from Latin Anglus "English" via French, and is ultimately derived from Old English Englisc "English" + ἀνάλυσις (analusis, "a breaking up", from ana- "up, throughout" and lysis "a loosening or splitting”. hist. since 21th cent. La Filológica por la Causa has been developing and is engaged in the following disciplines: 1. the theory Anglolysis 3 which was inaugurated in 1951; 2. the theory From ABC to the Dictionary in Spacetime Linear and Cyclic Continuum which was inaugurated in 1951; 3. the theory Read and Re–read Comprehension (RRC) of Retrieval Human VS. Machine Memory Research Project USA–Mexico which was inaugurated in 1993. 2 Francis Bacon, Advancement of Learning. Yale Classics, Vol. 23, Page 23, Timothy Dwight Edition, London & New York, 1899. 3 ISBN-13: 978-1622094240. <http://www.amazon.com/Anglolysis-Galina-S-Kruglyashova/dp/1622094247/ref=cm_cr_pr_pb_t>. Z6 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ANGLOLYSIS 4 ANGLOLYSIS also looks at the broader context in which language is influenced by social, cultural, historical and political factors. This includes the study of evolutionary linguistics, which investigates questions related to the origins and the growth of languages; historical linguistics, which explores language change; sociolinguistics, which looks at the relations between linguistic variation and social structures; psycholinguistics, which explores the representation and function of language in the mind; neurolinguistics, which looks at language processing in the brain; language acquisition, on how children or adults acquire language; and discourse analysis, which involves the structure of texts and conversations. discusses “From ABC to the Dictionary” — phonetics, phonology, alphabet, morphology, grammar, syntax, semantics, pragmatics, and the philosophy of the English language. The essence of English studies for ANGLOLYSIS includes general philology, historism, semantism and lexicography, which is very relative and partially proportionate to Aristotelian methods of instrument, The Organon: Praedicamenta or Categories: Substance, Quantity, Quality, Relation, Place, Time, Position, Possession of state and Condition: Habitus, Action and Affection or Interpretation (1) or the relationship between language and logic in a comprehensive, explicit, and formal way; A Priori (2) or theoretically deductive reasoning; A Posteriori (3) or practically factual demonstration, definition and scientific knowledge; Art of Dialectical Syllogism (4): Propositions, Number of Senses of a Term, Differences and Similarities; Sophistical Refutations (5) or Verbal and Material Fallacies. ANGLOLYSIS is the scientific study of the English language. A number of other intellectual disciplines are relevant to language and intersect with it. Semiotics, for example, is the general study of signs and symbols both within language and without. Literary theorists study the use of language in literature. ANGLOLYSIS draws on and informs work from such diverse fields as acoustics, anthropology, biology, computer science, human anatomy, informatics, neuroscience, philosophy, psychology, sociology and speech-language pathology. ANGLOLYSIS calls for an examination of every type of signification and every kind of symbol. These dynamic matters of verbal communication, alphabet, grammar, syntax, written word, literature, philology, Dictionary or the ultimate manifestation of the English language, tempered through the flames of the time scale of the history of our civilization, are closely related to the problems of the English language, and therefore, are and will be touched upon throughout the entire theory, since this process has been taking place in time and space: a forever renewable process from point zero to infinity... 2.2 FROM ABC TO THE DICTIONARY “Ein empirisches Ganzes, eine historische Masse, in der jedes Wort als einzelnes Factum erscheint, das zu den übrigen in gewissen chronologischen Verhältnissen steht, und durch diese sowohl seiner ersten Erzeugung, als seinen fernern Modificationen nach vielfach bedingt ist ... Es ist schon angedeutet, dass die Nachweisung des Schriftstellers der ein jedes Wort gebraucht hat, eine chronologische Bestimmung enthalten müsse: es folgt also, dass nicht der erste, der beste; sondern der älteste als erste Auctorität für das Wort, das zur Sprache kommt, angeführt werden muss5” (Passow 1812, 26; 32). ANGLOLYSIS is the scientific analysis of the English language. Anglolysis is sectioned into three categories: 1. Language Form; 2. Language Meaning; 3. Language in Context. Franz Ludwig Carl Friedrich Passow (1786-1833). One subfield of ANGLOLYSIS is the study of the English language structure, or grammar. This focuses on the system of rules followed by the users of a language. The notion of from ABC to the Dictionary is the formula of our approach to a given language. Everything of any form of existence, nature, essence of matter and antimatter, occupying the space between ABC and the Dictionary is such a vast accumulation of substance, that a lifetime devotion to this discipline is never enough! Writing very few thoughts on modern education took our global intelligentsia more than three thousand five hundred years due to the recording of the entire process of the birth of lifelong learning, and its further journey into the future, ready for new and reasonable changes, only if visionary insight is implemented. ANGLOLYSIS includes the study of morphology (the formation and composition of words), syntax (the formation and composition of phrases and sentences from these words), and phonology (sound systems). Phonetics is a related discipline to ANGLOLYSIS, concerning the actual properties of speech sounds and non-speech sounds, and how they are produced and perceived. The study of language meaning is concerned with how languages employ logical structures and real-world references to convey, process, and assign meaning, as well as to manage and resolve ambiguity. This category includes the study of semantics (how meaning is inferred from words and concepts) and pragmatics (how meaning is inferred from context). 4 La Filológica por la Causa raises questions, concerning the elements of “current education” VS. lifelong learning: the training of a new man’s body, the formation of his new character, the cultivation of his new mind, and how are these related to one another? The answer is in the ANGLOLYSIS is a newly coined word by Mark Karamian. 5 [an empirical whole, a historical mass, in which each word figures as a single fact, which stands in a particular chronological relationship to the remainder―and on this, both its first creation and its further modifications depend in many ways. ... We have already suggested that the indication of the writer who has used a particular word must include a chronological specification; it therefore follows that the first authority adduced for a word which comes into the language should not be the first in quality, the best, but rather the earliest.] Z7 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA XIII. Λογοφιλία: philosophy of words, phrases and sentences; XIV. Κυβερνητικός: cybernetics of lexical science; and XV. Λεξικό και Λεξικογραφία: dictionary as a momentarily taken lexicographical picture of the ever-changing language. individual’s mind without answering the question, since its argument can be philosophically complex, or simply impossible to materialize according to one’s mental capacity which, in its turn, is directly pertinent to the void of reasoning and understanding the signification of the λόγος. At la Filológica por la Causa we closely examine requisite and dynamic matters of Verbal communication (phoneme6&7 or verbal lexis) ➟ Alphabet (Σύστη;α γραφής or writing system) ➟ Grammar (Γρα;;ατική: structural rules governing the composition) ➟ Syntax (Σύνταξη: principles and rules for sentence formation) ➟ Written word (Γραφή: graphic and textual lexis, semantic and pragmatic lexicon) ➟ Literature (Λογοτεχνία, belle-lettres) ➟ Philology (Φιλολογία: love or affection for literary studies, history and linguistics) ➟ Dictionary (Λεξικό: the ultimate manifestation of lexicography [from Gr. Λεξικογραφία])8, tempered through the flames of the time scale9 of the history of our civilization, are closely related to the problems of our language, and therefore, are and will be touched upon throughout the entire production process of lifelong learning, since this process has been taking place in time and space — a forever renewable pragmatic process from point 0 ➟ ∞; and in most cases — from negative ∞ to positive ∞ based on Aristotelian ἐντελεχείᾳ + συ;βεβηκὸς καθ᾽ αὑτό + ἄλλο καὶ ἄλλο + δυνά;ει = εἰς ἄ5ειρον [ad infinitum].10 Man’s World, in the final analysis, is embraced with a word, or with the accumulation of words in various combinations — created solely by man — naming all the things available or unavailable to him, material or immaterial, visible or invisible, physical or mental, elegant or sloven, general or specific, closer or further, negative or positive, limited or infinite, natural or artificial, human and divine… At la Filológica por la Causa “knowing” and “understanding” are closely looked upon as completely different concepts, representing two or more different worlds, that were either given to him, or acquired, regardless of his conscience, the sense of right and wrong; regardless of his will, determination or preference. From ABC to the Dictionary is a system of rationally organized and prudently developed series of consequential events that display a transparent notion of the essence of the evolutionary progress of this particular pragmatic methodology in scholastic linguistic discipline of λέξις, γλώσσα, γλωσσολογία και λεξικό, and especially the eternal λόγος: PRÆMBULA 1. POTENTIAL INFINITE VS. ACTUAL INFINITE. One of the most important contributions that Aristotle made to the study of infinity is identifying a dichotomy between what Aristotle calls the potential infinite and the actual infinite. lingua simplex; verbal communication before the origin of the writing system; Φωνητική: phonetics or speech sounds; Αλφάβητο: the origin of the alphabet; Φωνολογία: phonology phonemes; Μορφολογία: morphology, resulting in word creation or promoting lexical developments; VII. ΓραNNατική: grammar as a direct result of alphabetic existence; VIII. Σύνταξη: syntax: the formation of phrases and sentences; A. recording and documentation of speech matter; B. Λογοτεχνία: literature as a direct result of the process of documentation; C. Φιλολογία: philological developments; IX. ΣηNασιολογία: semantics, resulting in the literal meaning of phrases and sentences; A. variations of the written signification; B. expansion of literary materials; ΠραγNατικός: pragmatics, resulting in meaning in context of X. discourse; XI. Aνάλυσις: lexical analysis; XII. ΣυνταγNατικός και ΠαραδειγNατικός: documenting syntagmatic and paradigmatic shifts; I. II. III. IV. V. VI. 6 The potential infinite is a group of numbers or group of anything that continues without terminating, going on or repeating itself over and over again with no recognizable ending point. What distinguishes the potential infinite and gives it the characteristic of being potential is the idea that if one were to take a sliver, or examine just one isolated portion of that infinite set of numbers, one would be able to capture or observe a finite set of numbers. The obvious example is the grouping of natural numbers. No matter where the reference point is while listing or counting out natural numbers, there always exists another number to proceed the one before. Also, a geometric line with a starting point could extend without end, but could still be potentially infinite because all one would have to do is add on more length to a finite length to allow it to extend it further. The actual infinite involves never-ending sets or anything within a space that has a beginning and end; it is a series that is technically completed but consists of an infinite number of members. According to Aristotle, actual infinities cannot exist because they are paradoxical. It is impossible to say that you can always take another step or add another member in a completed set with a beginning and end, unlike a potential infinite. It is ultimately Aristotle’s rejection of the actual infinite that allowed him to refute Zeno’s paradox. Although Aristotle did disprove the existence of the actual infinite finally, and tended to reject a lot of major concepts in mathematics, the importance of mathematics was still never belittled in Aristotle’s eyes. Aristotle argued that actual The word phoneme was suggested and coined by Baudouin de Courtenay himself. 7 R. J. Lloyd, Die Neueren Sprachen, III, page 615*, [the word phoneme was first time used in world literature] 1896. * “There are a few of these terms which the author [scientist J. Baudoin de Courtenay] still thinks valuable and retains. One of these is the term phoneme invented by Kruszewski [long after Baudouin de Courtenay]… I take it that the various sounds which are accepted as identical by any speaking community are one phoneme, though they may differ considerably in actual sound". Die Neueren Sprachen, volume III, page 615, Marburg in Hessen, Germany, 1896. 8 Mark Karamian, Anglolysis, The Dynamic Cycle from the Spoken Word to the Dictionary, chapter 6, page 93, Acapulco & Savannah, 2006. 9 The specification of either the rate at which time passes, or points in time, or both which counts periods of some cyclic change, which may be either the changes of a natural phenomenon or of an artificial machine. 10 Aristotle. Physics, 203b 33 and 204a 18–19, 206a 22, 206b 5–6 [in order to reconcile the notion of potentially infinite processes]. Z8 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA представлено это слово, и затем уже, опираясь на свое профессиональное знание, на характер сочетаемости, на данные других словарей, традицию, интуицию, разграничивает разные значения и употребления слова. При этом сама процедура определения значения большинства слов в словаре требует больших навыков, врожденного дарования, большого вкуса, стилистического мастерства и во многом, действительно, представляет собой особое искусство толкования текста, которое исключая определение терминов и топонимов, не может пока быть заменено никаким компьютером»11. infinity as it is not applicable to geometry and the UNIVERSAL, is not relevant to mathematics, making potential infinity all that actually is important. This option of view on POTENTIAL INFINITE or ACTUAL INFINITE is left open in our studies. La Filológica por la Causa considers the actual process of learning as a sacred devotion that takes place outside of regular educational institutions, and is thus also decentralized and re-shaped according to the principles of understanding the λόγος. – Александр Сергеевич Герд. 2.3. RRC RESEARCH PROJECT USA–MEXICO “Memory is, therefore, neither Perception nor Conception, but a state or affection of one of these, conditioned by lapse of time. As already observed, there is no such thing as memory of the present while present, for the present is object only of perception, and the future, of expectation, but the object of memory is the past. All memory, therefore, implies a time elapsed; consequently only those animals which perceive time remember, and the organ whereby they perceive time is also that whereby they remember.” (Ἀριστοτέλης, “Περὶ ;νή;ης καὶ ἀνα;νήσεως” [On Memory and Reminiscence], 350 B.C.E.). 2.3.1 HUMAN VS. MACHINE Although the brain-computer metaphor has served cognitive psychology well, research in cognitive neuroscience has revealed many important differences between brains and computers. Appreciating these differences may be crucial to understanding the mechanisms of neural information processing, and ultimately for the creation of artificial intelligence. Below, is reviewed the most important of these differences, and the consequences to cognitive psychology, failing to recognize them. – Aristotle (384 – 322 B.C.E.). Christopher H. Chatham. RRC Research Project USA–Mexico is the second branch of Dr. Mark J . Moody’s “Retrieval Time As a Function of Memory Set Size, Type of Probes, and Interference in Recognition Memory.” Human VS. Machine Variations on Theme № 1. Brains are Analogue; Computers are Digital. RRC Research Project seeks to formulate a revised model of It’s easy to think that neurons are essentially binary, given that they READING AND RE-READING information processing that takes into account our research on Human VS. Machine retrieval memory, translation, memory storage, selective attention, Effortful VS. Automatic processing, and the mutual constraints tension that these areas create between one another. One distinctive aspect of the proposed model of Read and Re–read Comprehension (RRC) of Retrieval Human VS. Machine Memory is the inclusion of two phases of sensory storage in each modality. The first phase extends sensation of several hundred milliseconds, whereas the second phase is a vivid recollection of sensation. The mechanism of at least the longer phase is the activation of features in long-term memory, comparable to the mechanism of nonsensory, short-term storage. Another distinctive aspect of the model is that habituation or dishabituation and central executive processes together are assumed to determine the focus of attention, without the need for either an early or a late attentional filter. RRC Research Project issues that contributing to a comparison of models Human Translation VS. Machine Translation is discussed with no arguments that we will never be able to replace humans with machines. fire an action potential if they reach a certain threshold, and otherwise do not fire. This superficial similarity to digital “1’s and 0’s” belies a wide variety of continuous and non-linear processes that directly influence neuronal processing. For example, one of the primary mechanisms of information transmission appears to be the rate at which neurons fire — an essentially continuous variable. Similarly, networks of neurons can fire in relative synchrony or in relative disarray; this coherence affects the strength of the signals received by downstream neurons. Finally, inside each and every neuron is a leaky integrator circuit, composed of a variety of ion channels and continuously fluctuating membrane potentials. Failure to recognize these important subtleties may have contributed to Marvin Minksy & Seimour Papert’s infamous mischaracterization of perceptrons, a neural network without an intermediate layer between input and output. In linear networks, any function computed by a 3layer network can also be computed by a suitably rearranged 2-layer network. In other words, combinations of multiple linear functions can «Любой словарник при определении значения слова опирается прежде всего на корпус цитат из письменных источников, в которых 11 Karamian M., Golovan S. The History Of the Great Academic Dictionary of the Russian Language, pp. 43–45. ΣίγSα: LONDON ● SAN FRANCISCO ● ACAPULCO, 2014. b) Герд А. С., Словарное значение слова и смысл // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лексикографии: Межвузовский сб. научных трудов. Иваново, 1997. С.195. Z9 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA be modeled precisely by just a single linear function. Since their simple 2-layer networks could not solve many important problems, Minksy & Papert reasoned that the larger networks also could not. In contrast, the computations, performed by more realistic (i.e., nonlinear) networks are highly dependent on the number of layers — thus, “perceptrons” grossly underestimate the computational power of neural networks. module, based on patients with damage to a region of the brain known as Broca’s area. More recent evidence has shown that language, too, is computed by widely distributed and domain-general neural circuits, and Broca’s area may also be involved in other computations. Human VS. Machine Variations on Theme № 4: Processing Speed is Not Fixed in the Brain; There Is No System Clock Human VS. Machine Variations on Theme № 2: The Brain Uses Content-Addressable Memory The speed of neural information processing is subject to a variety of constraints, including the time for electrochemical signals to traverse axons and dendrites, axonal myelination, the diffusion time of neurotransmitters across the synaptic cleft, differences in synaptic efficacy, the coherence of neural firing, the current availability of neurotransmitters, and the prior history of neuronal firing. Although there are individual differences in something psychometricians call “processing speed,” this does not reflect a monolithic or unitary construct, and certainly nothing as concrete as the speed of a microprocessor. Instead, psychometric “processing speed” probably indexes a heterogenous combination of all the speed constraints mentioned above. In computers, information in memory is accessed by polling its precise memory address. This is known as byte-addressable memory. In contrast, the brain uses content-addressable memory, such that information can be accessed in memory through “spreading activation” from closely related concepts. For example, thinking of the word “fox” may automatically spread activation to memories related to other clever animals, fox-hunting horseback riders, or attractive members of the opposite sex. The end result is that your brain has a kind of “built-in Google,” in which just a few cues (key words) are enough to cause a full memory to be retrieved. Of course, similar things can be done in computers, mostly by building massive indices of stored data, which then also need to be stored and searched through for the relevant information. Incidentally, this is pretty much what Google does, with a few twists. Similarly, there does not appear to be any central clock in the brain, and there is debate as to how clock-like the brain’s time-keeping devices actually are. What about the mechanism of action of Circadian Rhythm? To use just one example, the cerebellum is often thought to calculate information involving precise timing, as required for delicate motor movements; however, recent evidence suggests that time-keeping in the brain bears more similarity to ripples on a pond than to a standard digital clock. Although this may seem like a rather minor difference between computers and brains, it has profound effects on neural computation. For example, a lasting debate in cognitive psychology concerned whether information is lost from memory because of simply decay or because of interference from other information. In retrospect, this debate is partially based on the false assumption that these two possibilities are dissociable, as they can be in computers. Many are now realizing that this debate represents a false dichotomy. Compare the brain activities, related to the decay or interference from other information in Multilingual VS. Bilingual VS. Monolingual Persons. Human VS. Machine Variations on Theme № 5: Short-Term Memory Is Not Like RAM Although the apparent similarities between RAM and short-term or “working” memory emboldened many early cognitive psychologists, a closer examination reveals strikingly important differences. Although RAM and short-term memory both seem to require power — sustained neuronal firing in the case of short-term memory, and electricity in the case of RAM — short-term memory seems to hold only “pointers” to long term memory, whereas RAM holds data that is isomorphic to that being held on the hard disk. Human VS. Machine Variations on Theme № 3: The Brain Is a Massively Parallel Machine; Computers are Modular and Serial An unfortunate legacy of the brain-computer metaphor is the Unlike RAM, the capacity limit of short-term memory is not fixed; the capacity of short-term memory seems to fluctuate with differences in “processing speed” (see Variations on Theme) as well as with expertise and familiarity. tendency for cognitive psychologists to seek out modularity in the brain. For example, the idea that computers require memory has lead some to seek for the “memory area,” when in fact these distinctions are far more disorderly. One consequence of this over-simplification is that we are only now learning “memory” regions, such as the hippocampus, are also important for imagination, the representation of novel goals, spatial navigation, and other diverse functions. Human VS. Machine Variations on Theme № 6: No Hardware/Software Distinction Can Be Made with Respect to the Brain or Mind Similarly, one could imagine there being a “language module” in the brain, as there might be in computers with natural language processing programmess. Cognitive psychologists even claimed to have found this For years it was tempting to imagine, that the brain was the hardware on which a “mind programme” or “mind software” executes. Z10 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA This gave rise to a variety of abstract programme-like models of cognition, in which the details of how the brain actually executed those programmes was considered irrelevant, in the same way that a Java programme can accomplish the same function as a C++ programme. potential in the brain, known as acquired savantism, and others that can result in a profound cognitive dysfunction as is unfortunately far more typical in traumatic brain injury and developmental disorders. One consequence of failing to recognize this difference has been in the field of neuropsychology, where the cognitive performance of braindamaged patients is examined to determine the computational function of the damaged region. Unfortunately, because of the poorly understood nature of trauma-induced plasticity, the logic cannot be so straightforward. Similar problems underlie work on developmental disorders and the emerging field of cognitive genetics, in which the consequences of neural self-organization are frequently neglected . Unfortunately, this appealing hardware/software distinction obscures an important fact: the mind emerges directly from the brain, and changes in the mind are always accompanied by changes in the brain. Any abstract information processing account of cognition will always need to specify how neuronal architecture can implement those processes – otherwise, cognitive modeling is grossly underconstrained. Some blame this misunderstanding for the infamous failure of “symbolic AI.” Human VS. Machine Variations on Theme № 10: Brains Have Bodies Human VS. Machine Variations on Theme № 7: Synapses Are Far More Complex Than Electrical Logic Gates This is not as trivial as it might seem: it turns out that the brain Another pernicious feature of the brain-computer metaphor is that takes surprising advantage of the fact, that it has a body at its disposal. For example, despite one’s intuitive feeling that one could close one’s eyes and know the locations of objects around oneself, a series of experiments in the field of change blindness has shown that our visual memories are actually quite sparse. In this case, the brain is “offloading” its memory requirements to the environment in which it exists: why bother remembering the location of objects when a quick glance will suffice? A surprising set of experiments by Jeremy Wolfe has shown that even after being asked hundreds of times which simple geometrical shapes are displayed on a computer screen, human subjects continue to answer those questions by gaze rather than rote memory. A wide variety of evidence from other domains suggests, that we are only beginning to understand the importance of embodiment in information processing. it seems to suggest, that brains might also operate on the basis of electrical signals (action potentials) traveling along individual logical gates. Unfortunately, this is only half true. The signals which are propagated along axons are actually electrochemical in nature, meaning that they travel much slower, than electrical signals in a computer, and that they can be modulated in myriad ways. For example, signal transmission is dependent not only on the putative “logical gates” of synaptic architecture, but also by the presence of a variety of chemicals in the synaptic cleft — the relative distance between synapse and dendrites, and many other factors. This adds to the complexity of the processing taking place at each synapse — and it is therefore profoundly wrong to think that neurons function merely as transistors. Human VS. Machine Variations on Theme № 8: Unlike Computers, Processing and Memory are Performed by the Same Components in the Brain PRÆMBULA 2. THE ACTUAL DIFFERENCE. The brain is much, much bigger than any [current] computer. Accurate biological models of the brain would have to include some 225,000,000,000,000,000 (225 million billion) interactions between cell types, neurotransmitters, neuromodulators, axonal branches and dendritic spines, and that does not include the influences of dendritic geometry, or the approximately 1 trillion glial cells which may or may not be important for neural information processing. Because the brain is nonlinear, and because it is so much larger, than all current computers, it seems likely that it functions in a completely different fashion. The brain-computer metaphor obscures this important, though perhaps obvious, difference in raw computational power. Computers process information from memory using CPUs, and then write the results of that processing back to its memory. No such distinction exists in the brain. As neurons process information they are also modifying their synapses — which are themselves the substrate of memory. As a result, retrieval from memory always slightly alters those memories, usually making them stronger, but sometimes making them less accurate. 3. INTERESTS Human VS. Machine Variations on Theme № 9: The Brain Аs a Self-Organizing System This [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE II, Section 1, b)] At la Filológica por la Causa we study, learn and teach every point follows naturally from the previous point — an experience, that profoundly and directly shapes the nature of neural information processing in a way, that it simply does not happen in traditional microprocessors. For example, the brain is a self-repairing circuit — something known as “trauma-induced plasticity,” which is triggered immediately after an injury. This can lead to a variety of interesting changes, including some, that seem to unlock unused single discipline of linguistic. We are devotees of the achievements of Larin’s Lexicographical School of St. Petersburg State University (Russia) also known as the Intradepartmental Lexicographical Studio After Professor Boris Larin, the Institute for Linguistic Studies of the Z11 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Russian Academy of Sciences; and are the loudest advocates of Moscow Semantic School and its accomplishments. Да будет во веки веков сильна Любимая наша родная страна! — Василий A. Жуковский (1783-1852) La Filológica por la Causa investigates and promotes the study and knowledge of the structure, the affinities, and principally the history of Russian, English, Spanish, Armenian, Bulgarian, Greek and Latin languages, philology, and chiefly lexicography. The toponym Ρωσία 13 or Ρωσσία was officially documented for the first time in the late X century by Constantine VII Porphyrogennetos (Κωνσταντῖνος Ζ΄ Πορφυρογέννητος; Կոստանդին Ծիրանածին [905– 959]), the Emperor of the Macedonian Armenian Dynasty of the Byzantine Empire. Consequently, the word ῾Ρωσίᾳ14 (Ρωσία, 15῾Ρῶς and ῾Ρωσσίᾳ, Ρωσσία) was coined not by the Greeks, but by Emperor Constantine VII himself (in his “De Administrando Imperio“ [AD 948 and 952]), who was of Armenian descent. Constantine’s grandfather, Basil the Macedonian (Βασίλειος ὁ Μακεδών, Բարսեղ Ա Մակեդոնացի [830-886]) is considered to be the invigorator to his contemporaries, Cyril and Methodius, who partially sourced the Glagolitic alphabet from the Armenian alphabet,16 invented in 405 AD by Mesrop Mashtots (363-440). The invention of the Glagolitic alphabet was completed in 863. Later it was modified into Cyrillic, ready for use after the christianization of Bulgaria in 864 (documented in «Азбучная молитва» in 893), and later of Russia around 988. On May 24, 2013 the Cyrillic alphabet celebrated its 1150th anniversary. 3.0 RUS’ AND THE RUSSIAN LANGUAGE РУСЬ VS. РОССИЯ РОССИЙСКИЙ ЯЗЫК VS. РУССКИЙ ЯЗЫК12 ЭТНОНИМ •ДЕМОНИМ • ТОПОНИМ ЧЕРЕЗ ИСТОРИЮ РУССКОГО ЯЗЫКА Происхождение русского языка — дело Бога Всемогущего…Однако, всё непонятное человеку и всё загадочное в его материальном и духовном мире удобным способом отнесено к богу самим человеком. Это именно тот мир, который воспринимается человеком как всё высшее, непостижимое или непонятное, таинственное либо как то, что дано ему искони, извечно, как необходимо предопределённое… Поэтому, язык или бог относятся к миру, создаваемый умственной и духовной способностью человека как антипод всему вещественному, материальному. —Д-р Иосиф Н. Розенталь (1923-2013) В началѣ бѣ Слово и Слово бѣ къ Богу и Бог бѣ Слово. Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ Λόγος, καὶ ὁ Λόγος ἦν lρὸς τὸν ϑεόν, καὶ ϑεὸς ἦν ὁ Λόγος. «С языком шутить нельзя: словесная речь человека — это видимая, осязательная связь, звено между душою и телом, духом и плотью. Вероятно, в малоумном и юродивом та же душа: ума много, да вон не идет; отчего? Оттого, что вещественные снаряды ему служат превратно: дух пригнетен, под спудом, а без орудий и средств этих он ничего не в силах сделать». 3.0.1 Λόγος, λέξις, σηNαντικός “3 Και είBε ο Θεός: «Ας γίνει φως». Και έγινε φως. 4 ΈBειτα αBό αυτό, ο Θεός είδε ότι το φως ήταν καλό, και ο Θεός έκανε να υBάρχει διαχωρισNός ανάNεσα στο φως και στο σκοτάδι. 5 Και ο Θεός ονόNασε το φως ΗNέρα, ενώ το σκοτάδι το ονόNασε Νύχτα. Και έγινε βράδυ και έγινε Bρωί, Bρώτη ηNέρα.”17 — Владимир Даль (1801-1872) Славься, славься, ты Русь моя, Славься, ты русская наша земля! Авторы выражают глубокую благодарность Александру Игоревичу Грищенко (кандидат филологических наук, доцент Московского педагогического государственного университета, доцент кафедры современного русского языка Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета) за дополнения и уточнения цитат. 12 Впервые термин «Россия» (греч. Ρωσία, Росия) встречается в сочинениях византийского императора Константина Багрянородного «О церемониях» и «Об управлении империей» как греческое название Руси (...) В качестве эллинизированного названия Руси его использовали ещё во времена Ивана III, а официальный статус слово «Россия» приобрело после венчания Ивана IV на царство в 1547 году, когда государство стало называться Российским царством. 13 Κωνσταντίνου Ζ΄ Πορφυρογέννητου. Πρὸς τὸν ἴδιον υἱὸν Ρωqανόν. Chapter 2) 69Be “Περὶ τῶν Πατζινακιτῶν καὶ τῶν Ρῶς. page 48/7r. (A.D. 948-952) [Published in 1966] Washington D.C.: Dumbarton Oaks, Trusties for Harvard University, [reprint] 2006. “Ὄτι καὶ τοῖς ᾿Ρῶς οἱ Πατζινακῖται γείτονες καὶ ὄNοροι καθεστήκασιν, καὶ Bολλάκις, ὄταν Nὴ Bρὸς ἀλ|λήλους εἰρηνεύουσι,Bραιδεύουσι τὴν ῾Ρωσίαν, χαὶ ἱκανῶς αὐτὴν BαραβλάBτουσι καὶ λυNαίνονται.” 14 Κωνσταντίνου Ζ΄ Πορφυρογέννητου. Πρὸς τὸν ἴδιον υἱὸν Ρωqανόν. Chapter 2) 69Be “Περὶ τῶν Πατζινακιτῶν καὶ τῶν Ρῶς. page 50:10. (A.D. 948-952) [Published in 1966] Washington D.C.: Dumbarton Oaks, Trusties for Harvard University, [reprint] 2006. “Πατζινακιτῶν. ᾽ΑγοράζοNαι γὰρ ἐξ αὐτῶν βόας και ἴBBους καὶ Bρόβατα, καὶ έχ τούτων εὐNαρέστερον διαζῶαι καὶ τρυψερώτερον, ἐBεὶ Nηδὲν τῶν BροειρηNένων ζώων ἐν τῆ ῾Ρωσίᾳ χαθέστηχεν. ᾽Αλλ᾽ οὐοὲ Bρὸς ὑBερορίους BολέNους ἀBέρχεαθαι δύνανται ὃλως οί ῾Ρώς, εἰ Nὴ Nετὰ τῶν Πατζινακιτῶν εἰρηνεύοντες, διότι δύνανται — ἐν τῷ ἐκείνυς τῶν οἰκείων ὑBοχωρεῖν — αὐτοὶ ἐBερχόNενοι τὰ ἐκείνων ἀφανίζειν τε καὶ λοNαίνεσθαι. ∆ιὸ Nᾶλλον ἀεὶ σBοοδὴν οἱ ῾Ρῶς τίθενται— διά τε τό Nὴ BαραβλάBτεσθαι Bαρ᾿ αὐτῶν και διὰ τό ίσχο|ρὸν εἶναι τὸ τοιοῦτον ἔθνος — συNNαχίαν Bαρ᾿ αὐτῶν λαNβάνειν καὶ ἒχειν αὐτοὺς εἰς βοήθειαν, ώς ἂν καὶ τῆς ἔχθρας αὐτῶν ἀBαλλάττωνται καὶ τῆς βοηθείας καταBολαύοιεν.” 15 16 Paul Cubberley, The Slavic Alphabets. Cambridge University Press: Cambridge, 1996. The source of the other consonantal letters is unknown. If they were added by Cyril, it is likely that they were taken from an alphabet used for Christian scripture. It is frequently proposed that the letters Ша – Ш, Цы – Ц, and Червь – Ч were taken from the letters shin – ‫ ש‬and tsadi – ‫ צ‬of the Hebrew alphabet, and that живете – Ж derives from Coptic janja – Х. However, if a single prototype were presumed, that the most likely source would be Armenian. Other proposals include the Samaritan alphabet, which Cyril learned during his journey to the Khazars (Greek: Χάζαροι, Hebrew: ‫( כוזרים‬Kuzarim), Persian and Arabic: ‫زر‬## # # # # #‫ خ‬, Russian: Хазары, Latin: Gazari/Cosri/Gasani in Cherson (Ancient Greek: Χερσόνησος; Latin: Chersonesus; Byzantine Greek: Χερσών; Old East Slavic: Корсунь; Russian: Херсонес,). 17 Excerpt From: WATCHTOWER. “Μετάφραση Νέου Κόσqου (bi12-G).” iBooks. Z12 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Ржавеет золото и истлевает сталь, Крошится мрамор — к смерти все готово. Всего прочнее на земле печаль И долговечней — царственное слово. II. a single word or phrase, Arist.Rh.1406b1, Epicur.Nat.28p.4V., al. (pl.), D.T. 633.31, Plb.2.22.1, etc.; even a meaningless word, such as βλίτυρι, Diog.Stoic.3.213; “ταῖς λ. κέχρηται ταῖς αὐταῖς” Plb.6.46.10; αὐταῖς λέξεσι or κατὰ λέξιν word for word, D.H.Pomp.2, Plu.2.869d, Ath.11.493d, D.L.2.113; later “ἐlὶ λέξεως” PLond.5.1713.14 (vi A.D.), Vit.Arist.p.438 Rose, etc.; collectively, κρατῶ καὶ τῆς λ. the very words, Ath.7.275b, cf. Epicur.Nat.28p.15V., Gal.12.403. 2. “κατὰ λέξιν” as the phrase goes, AP11.140 (Lucill.); lαρὰ λέξιν incorrectly, Cic.Att.16.4.1. 3. Gramm., a word peculiar in form or signification: hence λέξεις is the older term for a glossary, Ῥοδιακαὶ λέξεις a glossary of Rhodian phrases, Ath.11.485e; cf. “γλῶσσα” 11.2. 4. text of an author, opp. exegesis, Asp.in EN122.27, Arr.Epict.3.21.7, Dam.Pr.165, 169. Анна Ахматова (1889 — 1966) Λόγος is the true meaning of the divine essence of existence. Λόγος means word, speech, discourse, reason and the Word. Λόγος is a “term used by Greek, especially Hellenistic and Neo-Platonist, philosophers in certain metaphysical and theological applications developed from one or both of its ordinary senses reason and word; also adopted in three passages of the Johannine writings of the New Testament (where the English versions render it by Word18) as designation of Jesus Christ; hence employed by Christian theologians, especially those who were versed in Greek philosophy, as a title of Second Person in Trinity. By modern writers the Greek word is used untranslated in historical expositions of ancient philosophical speculation, and in discussions of the doctrine of the Trinity in its philosophical aspects (Sir James H. Murray).”19 Λόγος became a technical term in philosophy, beginning with Heraclitus (ca. 535–475 BC), who used the term for a principle of order and knowledge. Λόγος созвучен с житейским обозначением λέξις, нареченного человеком. Он использовал его чтобы подчеркнуть огромную разницу между λόγος-ом и λέξις-ом, как законом бытия и речью человеческого. Космический λόγος «обращается» к человеку, который, даже «услышав», неспособен его понять. В свете космического λόγος-а мир есть гармоничное целое. Однако, обыденное человеческое сознание считает свой частный произвол выше «общего» законопорядка. Внутри этого всеединства «всё течёт», вещи и даже субстанции перетекают друг в друга согласно ритму взаимоперехода и законосообразностью. Но λόγος остается равным себе. То есть божественная картина мира, будучи динамичной, сохраняет свою стабильность и гармонию. И эта стабильность вечно сохраняется в λόγος-е. λόγος — это гармония понимания (συSφωνία αlό λόγος) и золотой ключ к сознанию эмпирического мира λέξις-а вещественных и прагматичного мира λόγος-а невещественных понятий и непонятий, обладающих достоинством логичной и гипераналитической непосредственной действительности в пространстве вечности, о котором человеческий ограниченный разум почти или полностью ничего не знает. В то же время из-за того, что реальность дана человеку фрагментарно, и она изменчива, понимание требует постоянной достройки в уме видимого и невидимого мира. А человеческий разум не в состоянии мириться с неполнотой знания о мире. “In the beginning was the Λόγος, and the Λόγος was with God, and the Λόγος was a God” (John 1:1) appears to be the first Thing and the first One in the beginning of everything. Λόγος — это парадокс. Λόγος — ненужное для неучей! Однако, весьма затруднительно и выше разума человеческого дать удовлетворительное определение этому понятию. Академик Щерба писал: «В самом деле, что такое «слово»? Мне думается, что в разных языках это будет по-разному. Из этого, собственно, следует, что понятия «слово» вообще не существует». Понятия λέξις или λόγος не существует‽‽‽ Существует человек по образу Божию (Бытие 1:27), а по существу он стоит очень далеко от понятия λόγος. С прописной буквы Λόγος — это одно из более 170 имен20 Инсуса Христоса в Библии (см., сн. 19) , а со строчной буквы λόγος является сутью здравого разума и сутью этого эссе; так как λόγος ≠ Λόγος ≠ λέξις!!! λέξις21 Вещественное поле понимания λόγος-а зачастую начинает пересекаться с невещественным полем, в котором что доказано, то и есть. Второе поле λόγος-а — это целый мир доказательных суждений, физических и логических закономерностей λέξις-а. Третье поле λόγος-а — это поле не изолированных вещественных значений λόγος-а, а поле сложных переплетений и связь между λέξῐς — текстов. Латинское textus (κείSενο) собственно и значило «связь», «соединение» или «ткань». , εως, ἡ, (λέγω B) A.speech, opp. ᾠδή, Pl.Lg.816d; λ. ἢ lρᾶξις speech or action, Id.R. 396c; ὁ τρόlος τῆς λ. ib.400d; τὰ λέξει δηλούSενα orders given by word of mouth, Arr.Tact.27.2. 2. diction, style, ἡ ἐνθάδε λ. the style used here (in courts of justice), Pl.Ap.17d; Μούσης λ. poetical diction, Id.Lg.795e, cf. Arist.Rh.1410b28, Po. 1450b13, etc.; lερὶ Λέξεως, title of work by Ephorus, Theon Prog. 2. The word λόγος careful translators recognize the the atricular construction of the noun points to an identity, a personality, whereas a singular anarthrous predicate noun preceding the verb denotes quality about someone. The God (not the Almighty One) with whom the λόγος was originally designated in John 1:1 by the Greek expression ὁ ϑεὸς preceded by the definite article ὁ. 18 19 The Oxford English Dictionary (OED2), 2nd edition, vol. VIII, p.1113. Oxford University Press: Oxford, 1991. 20 Archangel, Bread of Life, Emmanuel, Eternal Life, King, Lamb of God, Light, Lily of the Valleys, Master, Messiah, Michael, Mighty God (not Almighty!), Only Begotten Son, Prince, Prince of Peace, Redeemer, Saviour, Son of Man, Son of God, Wonderful etc. 21 Henry George Liddell. Robert Scott. A Greek-English Lexicon. revised and augmented throughout by. Sir Henry Stuart Jones. with the assistance of. Roderick McKenzie. Oxford. Clarendon Press. 1940. HYPERLINKS ENABLED!!! Z13 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA étude... et nous l’appellerons la Semantique... c’est-à-dire la science des significations”26 had not found its place even in Émile Littré’s Dictionnaire de la langue française27 . However, it was described just as well in Περὶ Ἑρqηνείας in the I century B.C., that “Spoken words are symbols of mental experience and written words are the symbols of spoken words”28: “[16a] Πρῶτον δεῖ θέσθαι τί ὄνοNα καὶ τί ῥῆSα, ἔlειτα τί ἐστιν ἀlόφασις καὶ κατάφασις καὶ ἀlόφανσις καὶ λόγος. textus22 , ūs, m. texo, I. B., I.texture, tissue, structure (poet. and in post - Aug. prose). I. Lit.: “haec sunt tenuia textu,” Lucr. 4, 728: “capiuntur purpurae parvulis rarique textu,” Plin. 9, 37, 61, § 132; 18, 7, 10, § 60.— II. Trop., of language, construction, combination, connection, context, Quint. 9, 4, 13; 8, 6, 57: “rem brevi textu percurram,” Amm. 15, 7, 6: “ut ostendit textus superior,” id. 15, 8, 1: “quod contra foederum textum juvarentur Armeniae,” id. 27, 12, 18: “gestorum,” id. 27, 12, 11; Manil. 3, 270. Под текстом подразумевается Ἔστι Sὲν οὖν τὰ ἐν τῇ φωνῇ τῶν ἐν τῇ ψυχῇ lαθηSάτων σύSβολα, καὶ τὰ γραφόSενα τῶν ἐν τῇ φωνῇ. καὶ ὥσlερ οὐδὲ γράSSατα lᾶσι τὰ αὐτά, οὐδὲ φωναὶ αἱ αὐταί· ὧν Nέντοι ταῦτα σηNεῖα Bρώτων, ταὐτὰ Bᾶσι BαθήNατα τῆς ψυχῆς, καὶ ὧν ταῦτα ὁNοιώNατα BράγNατα ἤδη ταὐτά. lερὶ Sὲν οὖν τούτων εἴρηται ἐν τοῖς lερὶ ψυχῆς, —ἄλλης γὰρ lραγSατείας· — ἔστι δέ, ὥσlερ ἐν τῇ ψυχῇ ὁτὲ Sὲν νόηSα ἄνευ τοῦ ἀληθεύειν ἢ ψεύδεσθαι ὁτὲ δὲ ἤδη ᾧ ἀνάγκη τούτων ὑlάρχειν θάτερον, οὕτω καὶ ἐν τῇ φωνῇ· lερὶ γὰρ σύνθεσιν καὶ διαίρεσίν ἐστι τὸ ψεῦδός τε καὶ τὸ ἀληθές. τὰ Sὲν οὖν ὀνόNατα αὐτὰ καὶ τὰ ῥήSατα ἔοικε τῷ ἄνευ συνθέσεως καὶ διαιρέσεως νοήSατι, οἷον τὸ ἄνθρωlος ἢ λευκόν, ὅταν Sὴ lροστεθῇ τι· οὔτε γὰρ ψεῦδος οὔτε ἀληθές lω. σηNεῖον δ' ἐστὶ τοῦδε· καὶ γὰρ ὁ τραγέλαφος σηNαίνει Sέν τι, οὔlω δὲ ἀληθὲς ἢ ψεῦδος, ἐὰν Sὴ τὸ εἶναι ἢ Sὴ εἶναι lροστεθῇ ἢ ἁlλῶς ἢ κατὰ χρόνον” (Ἀριστοτέλης (384 l.Χ - 322 l.Χ), Περὶ Ἑρqηνείας). логично23 -комбинатоная связная, компактная, воспроизводимая последовательность знаков (σηSείο) или образов (µορφή) понимания, развернутая по стреле времени, выражающая содержание и обладающая смыслом, в принципе только доступным пониманию через шестого ощущения сенсорики λόγος-а. Под это определение подпадает гармоничное αρSονία αlό λέξῐς / разнообразие комбинаторики λέξις-а согласно симфоничной концепции «смысл⇔текст» и научной лексикографии академиков Ю. Д. Апресяна, А. А. Зализняка и профессоров И. А. Мельчука, А. К. Жолко́вского. Четвертое поле — это поле несознания человеком λόγος-а и даже λέξις-а. Вот почему до сих пор нет и не будет понятия λόγος-а, о котором писал Академик Л. В. Щерба, и нет еще философии понимания — or a fragmentary launch establishing the principals of philosophy of understanding: “and indeed, every sufficiently complex word must actually become the subject of a scientific monograph; therefore it is hard to expect in the near future the completion of a good dictionary”.24 Вот и почему идеальных словарей вообще не бывают и не будут до и даже после выхода в свет Активного словаря русского языка академика Арпесяна, над которым в Москве работает большая группа лексикографов из Института русского языка имени В. В. Виноградова Российской Академии Наук. Недаром Джеймс Босуэлл (1740-1795) писал: “Dictionaries are like watches, the worst is better than none, and the best cannot be expected to go quite true”.25 Слово семантика (а не многозначность) на русском языке даже не существовало еще во времена А.Х. Востокова (1781-1864), В.И. Даля (1801-1872) и И. И. Срезневского (1812-1880). Академик Я. К. Грот (1812-1893) понимал всю трудность и сложность семантического анализа слова: выделения значений и оттенков в «Словаре русского языка» под редакцией акад. Я. К. Грота и акад. А.А. Шахматова, прослеживания последовательного и постепенного развития занчений в слове и т. п. «К сожелению, — читаем в предисловии к словарю, — в редких только случаях определение развития значений так легко дается; большей частью она составляет самую трудную задачу лексикографии, и приходится либо остановиться на одних предложениях, либо прямо довольствоваться одним разграничением различных значений, начиная с самого обычного в настоящее время и не принимая на себя решения вопроса об их постепенном переходе». В тех случаях, «когда историческое развитие значений слова очевидно, — на первом месте объясняется древнейшее, а затем последовательные его изменения» 29. В настоящее время в здоровой голове даже специалиста вряд ли будет разница между “этимолексией” и этимологией! В этимологии λόγος устанавливает суть έτυNον-а, суть точности значения λέξις-а: ετυNολογία = έτυNον + λόγος; or divine nature of true signification: ΣηNασιολογία of rational and scrupulous wisdom, sense and common sense, known as σηNαντικός of λόγος — Божественная формула и закон интерпретации высшего сознания в пространственно-временном континууме вечности. В 1853 году в «Замечаниях касательно нового издания русского словаря» академика Я. К. Грот отмечал как недостаток словаря 1847 года неразличение в нем омонимов. «В прежнем словаре часто не разделены такие слова, – писал он, – которые хотя и однозвучны, но происходят от разных корней, и поэтому непременно должны быть показаны каждое отдельно». Эта точка зрения Я. К Грота на The word Semantics was used as a word for the first time in the history of human civilization signifying the science of signification: “Cette 22 A Latin Dictionary. Founded on Andrews' edition of Freund's Latin dictionary. revised, enlarged, and in great part rewritten by. Charlton T. Lewis, Ph.D. and. Charles Short, LL.D. Oxford. Clarendon Press. 1879. Происходит от прилагательного логичный и существительного логика, далее от древнегреческого λογική «наука о рассуждении, искусство рассуждения», жен. р. от λογικός «словесный, разумный»; далее от λόγος «??речь, слово, рассуждение». 23 24 Shcherba L.V., An Outline of a General Theory of Lexicography. Leningrad, 1940.. 25 James Boswell, Life of Samuel Johnson (1791) letter to Francesco Sastres. London, 21 August, 1784. 26 Michel Bréal, Études Grecques en France XVII, page 133, Paris, 1883. 27 Émile Littré, Dictionnaire de la langue française, la deuxième édition, Paris, 1872-1877. 28 Aristotle, Organon, On Interpretation, volume XIX, chapter 1, lines 1-6, Corpus Aristotelicum, Berlin number 16a by August Immanuel Bekker , London, 1902. 29 Грот Я.К., Предисловие // Словарь русского языка, том I, А–Д, Санкт - Петербург, 1893, С. XI. Z14 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Последовательность и ход изменения значения слова, разъяснение тех реальных исторических условий, в которых протекали эти изменения, остаются по большей части за пределами этимологического исследования. Кроме того, этимологический анализ нередко возводит слово или его основные значения к истокам их жизни, предшествующим образованию данного языка. В этом случае этимология выступает далеко из рамок истории того или иного языка и истории слов, мыслимой в границах изучаемого языка. Будучи исторической наукой, этимология дает лишь материалы для истории культуры. Но она не стремится установить по данным языка закономерную последовательность всех омонимы нашла отражение как в программе редактируемого им «Словаре русского языка», так и в самом словаре. Омонимы в традиционном их понимании в словаре Грота разъединены. Disciplines in philology (φιλολογία = φίλος + λόγος) are not always logically examined by ignorant men of letters. Ironically, the ignorant philologist might not sense the true signification of ειρωνεία as dissimulation or dissemblance — the irony of logic... The λέξις “logic” itself derives from ancient Greek λογική from properly feminine of λογικός, from λόγος, as well, by signifying “of or pertaining to speech or reason or reasoning, rational, reasonable.” To this day the true signification of the “zone of activities” and the “mechanism of action” are not finally established for either λόγος or λέξις. The λέξις λόγος should have had the last, missing lexical sense XI in Henry George Liddell’s and Robert Scott's A Greek-English Lexicon. Evidently, the fact of λόγος being undeniably present everywhere materially or immaterially is clearly definite and definitely unavoidable en rêve et en réalité…, though never available for human comprehension either to be defined or understood . “As a matter of fact, what is understanding? I think, that understanding would be comprehended differently in different languages. Judging from this, especially, it is clear that the notion of understanding does not exist at all.” (J. N. Rosenthal) ⇔ «В самом деле, что такое «слово»? Мне думается, что в разных языках это будет по-разному. Из этого, собственно, следует, что понятия «слово» вообще не существует» (Л. В. Щерба). этапов духовного или материального развития каждого народа в любой сфере быта и познания»33.] of λέξις Русь, Россия, Русия, Русский, российский etc. within the Weltanschauung of “academics” has been turned into a chaotic state of shockingly different variations of opinions, — some false, some fabricated, some erroneous, some ignorant, but most convincingly — all mistaken dreadfully and driven by the vices of academic glory on the background of folly and intellectual idiosyncrasy. The argument in question was studied and analyzed by many other mortals before. The question or the reasoning of the argument still have remained unanswered, in midair and darkness. This time nothing is in question, but the broad panoramic view of already existing different proposals, — some blatantly convincing on this subject matter, and some simply contingent upon proof, some ignored and disregarded. The most interesting phenomenon of the subject matter have not been factual axioms, but idle opinions, waste of precious time, unsubstantial and an ineffective approach to the divinity of the λόγος and λέξις, which have lead every scholar to nothing but FAILURE rather than resultative success. The beginning of man’s phenomenal achievement was the alphabet, where “the letter A had been accounted sacred in almost every nation, because it was the first letter. The Egyptians added this to their other numberless superstitions; hence it was that the Greeks of Alexandria called it hier’alpha; and omega was signified the beginning and the end of all things. This was the origin of cabalistic art, and of more than one mysterious folly. <...> In short, the alphabet was the origin of all man’s knowledge, and of all errors.”34 Leaving the fate of etymology in the frail man's hands has shown us not what έτυ;ον of anything really is, but who sourced it first from already existing things of an unknown origin. The origin, the beginning, the genesis, or yet worse, — the λόγος of έτυ;ον, — of anything material or immaterial has never been a suitable drudgery for a mortal. Therefore, the initial origin, the fundamental creation of naming material or immaterial things around us in a form of a λέξις with a definite λόγος could never ever be credited to a mortal being30: “Ο Ιεχωβά Θεός, λοιlόν, έlλασε αlό τη γη κάθε θηρίο του αγρού και κάθε lετούSενο lλάσSα των ουρανών και άρχισε να τα φέρνει στον άνθρωlο για να δει lώς θα ονόNαζε το καθένα· και όlως ονόNαζε ο άνθρωlος κάθε ζωντανή ψυχή, αυτό ήταν το όνοNά της.” (Εβραϊκές Γραφές, ΓΕΝΕΣΗ 2:19).31 Without any doubt “there is the history of human opinions, which is scarcely anything more than the history of human errors.” In order to understand what the history of the language is all about, one should turn the wheel of history backwards. A cornucopia of facts are accurate referrals to historic events. Man’s reasoning of significantly imposing notions shall be nothing but “recital of facts represented as true history. <…> The foundation of all history are the recitals of events, made by fathers to their children, and afterwards transmitted from one generation to another. They are, at most, only probable in their origin when they do not shock common sense, and they lose a degree of probability at every successive transmission. With time fabulous The question of the etymology [В свое время академик Виноградов писал: «Этимология слов не только уже, ограниченнее истории слов, но может быть и очень далека от этой последней. В самом деле, для этимологии центр тяжести — в родословной слова, в происхождении его элементов, в их генезисе. Этимология устанавливает, по выражению Ж. Вандриеса, — «послужные списки слов, выясняя откуда каждое из них пришло в данный язык, как оно образовалось и через какие изменения прошло»32 . При всестороннем исследовании этих проблем вопрос об изменениях смысла и употребления слов не является чуждым этимологии. Но этимология меньше всего способна раскрыть все разнообразие смысловых изменений, переживаемых словом в разной социальной среде и в разные эпохи. «Иегова образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к Адаму, чтобы видеть, как Адам назовет их, и чтобы, как наречет Адам всякую душу живую, так и было имя ей» (Бытие 2:19). Now Jehovah God had been forming from the ground every wild animal of the field and every flying creature of the heavens, and he began bringing them to the man to see what he would call each one; and whatever the man would call each living creature [or soul], that became its name. Եվ Եհովա Աստված հողից ստեղծում էր դաշտի բոլոր գազաններին և երկնքի բոլոր թռչուններին. նա նրանց բերում էր մարդու մոտ, որ տեսնի, թե ինչ անուն կտա աﬔն ﬔկին, և ինչ անուն որ մարդը տալիս էր կենդանի հոգիներից յուրաքանչյուրին, այն էր դառնում նրա անունը: 30 31 Excerpt From: WATCHTOWER. “Μετάφραση Νέου ΚόσSου (bi12-G).” iBooks. 32 Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю. Москва, 1937. С. 167-168. 33 Слово в значении как предмент историко-лексикологического исследования // Виноградов В.В. История слов, стр. 13. Москва:АЗЪ, 1999. 34 Voltaire, Philosophical Dictionary // 1) [The letter] А; 2) A, B, C, or Alphabet, volume I, pp.1, 7. First and Second English Editions, Covent Garden, London, 1824. Z15 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA increases and the true disappears; hence it arises the original traditions and records of all nations are abused.”35 changes of lexical (word) meaning could be discovered in different periods of the language and intellectus, heavily depending on the substance of λόγος. By narrowing down the etymological studies of λέξις an abrupt interruption and fatal termination of λόγος will be formed between the etymology and history. This should have never been the case of λέξις Россия, Русь, Русский, Российский и т. д. For instance, in the case of English or French, the linguist-historian would not obtain happy results in his linguistic findings as he may have thought he would. It all will land on Latin and some barbarian dialect, which was heavily absorbed in Latin and other neighbouring tongues. After analyzing English, Française, Deutsche, Español, Italiano or any given European γλώσσα, one may be disappointed by the fact, that they all start from nowhere and have been cross-contaminated, shaped, reshaped, advanced, improved and transformed on the account of mainly Latin and other proximately lingering savage tongues of their uncivilized neighbours. Latin, for being a cardinal element for English, française, Deutsche or other languages, simply cannot justify the identity of English, Française or Deutsche to be considered what they claim to be. The earliest record of the word Ρωσία was ironically coined in Greek in the late X century. The word combination of русский язык appeared in not earlier than the ??XVI century. The word Armina and Armanum was found in inscriptions of Naram-Suen ca. XXIII century BCE. The word combination English language was recorded in the late IX century (ca. 890 K. Ælfred Bæda III. XIX, On surme ceastre Þe is nemned on Englisc Cneoferisbush.). The earliest usage of Русь as an ethnonym and toponym was recorded by the English just in 1567 (Jenkinson in Tolstoy 40 Yrs. Intercourse Eng. & Russia (1875) 38. To assist and ayde such Russes as be my friends.); and Русь as Russian language was recorded just in 1570 in E. D. Morgan & C. H. Coote Early Voy. Russia & Persia (1886) II. 285 When the said lettre shalbe translated into rowse (OED3); and in 1571 (A. Jenkinson Voy. & Trav. (Hakl. Soc.) II. 285. When the said lettre shalbe translated into rowse. [OED2]). However, Русский язык as the language of Russia (with distinguishing adjs.) and a former dialect of it (also Comb. as Russian-speaking) was recorded for the first time by the English in 1716 (Lady M. W. Montagu, Lett. xiv[i], 28. In Pera they speak Turkish, Greek, Hebrew, Armenian, Arabic, Persian, Russian.). A similar approach cannot be reserved for Greek/ελληνική γλώσσα, or especially Armenian/հայերեն (հայոց լեզու). The Greek language seems resolutely constant, whereas the Armenian is irrefutably original. Regrettably, history did not spare the Russian language either from being questioned for its authenticity, or being easily identified and understood about its genesis. The Russian language is also deprived of the status of being original. The Russian language under the microscope is nothing but a well inverted reproduction of mainly Church-Slavonic, Bulgarian, Greek and many other major foreign elements of essentials, that constitute today’s Russian language. One of the main factors allowing the Russian language to be in existence is the Russian Orthodox Church, the Russian Bible and the Russian Academy of Sciences. The same phenomenon could be observed for Greek and Armenian languages, — for Greek is the language of Jesus Christ’s Gospel, and for “Armenian is the language to speak with God…” (Lord Byron). In Russian, ethnonyms are generally formulated through complex regularities and irregularities; by applying an -ин, -ец etc.(e.g. армянин, иранец, ??россиянин, афганец etc.). To the people of Russia, their nationality is known as Russian, and a Russian person as русский. In Russian, in many cases, the word for the dominant language of a group is identical to their Russian-language ethnonym. The Russian / русский nation speaks Russian/по-русски, the Armenian/армянин nation speaks Armenian/по-армянски. This is sometimes erroneously overgeneralized; it may be assumed that people from America speak “American,” despite there being no language which is called by that name. However, the Greeks and Armenians were well ahead of both Europe or Russia for almost 1000 years in recorded manuscriptal history in their own languages, sustained by the faculty of their unique alphabets, and at least 30 centuries ahead in inscriptional records compared to other nations. This time interval would carve its shiny destiny of those nations, where historically the development of their languages had started significantly earlier, – far from being diluted by other forces or being severely exposed to the pollution of omnivorous Latin or English. Generally, the Russian ἔθνος may have numerous ethnonyms associated with the political affiliation with a state or a province, with a geographical landmark, with the language, or another distinct feature. The language of Muscovy is Russian, or Russian is the official language of the Russian Federation. The history of λόγος during many centuries may be totally disassociated from etymology. It is quite possible to study the historical aspect of any λέξις from any moment of its existence. In essence, etymology deals with words as historical reality. Etymology for a linguist is nothing more than a supportive mechanism of a general conception about λέξις and not λόγος. Etymology becomes a solid scientific principle, only when it leads the study of λέξις and λόγος to historical λεξικολογία (λέξις + λόγος) and historical ση;ασιολογία (ση;ασία + λόγος). In current etymological studies of λέξις, its signification can be expanded to historical semasiological discipline, governed by λόγος. During etymological studies, principles of rational 35 There might be many unanswered questions regarding the subject matter. However, this is probably all what may be available to be used as a solid foundation of either the ethnonym, endonym, or toponym Русь, Россия, Русский язык, Российский язык. The periodization of the Russian history according to Sergey M. Solovyov (1820-1879) Русь was understood as Русь Киевская, Русь Владимирская, Русь Московская, Россия Петербургская and Киевская Русь, as well, even though the latter was named conditionally and ??never existed in history by that name. There was null difference between ethnonyns Ukrainian and Russian until the XIX century. The ethnonym Russian is a very recent development in history. Voltaire, Philosophical Dictionary // History, volume IV, page 48. First and Second English Editions, Covent Garden, London, 1824. Z16 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA “λαSβάνειν λ. καὶ ἐλέγχειν” Id.Men.75d; “lαρασχεῖν τῶν εἰρηSένων λ.” Id.R.344d; “λ. ἀlαιτεῖν” D.30.15, cf. Arist. EN1104a3; λ. ὑlέχειν, δοῦναι, D.19.95; “λ. ἐγγράψαι” Id.24.199, al.; “λ. ἀlοφέρειν τῇ lόλει” Aeschin.3.22, cf. Eu. Luc.16.2, Ep.Hebr.13.17; “τὸ lαράδοξον τῶν συSβεβηκότων ὑlὸ λόγον ἄγειν” Plb.15.34.2; λ. ἡ ἐlιστήSη, lολλὰ δὲ ὁ λ. the account is manifold, Plot.6.9.4; ἔχων λόγον τοῦ διὰ τί an account of the cause, Arist.APo.74b27; ἐς λ. τινός on account of, “ἐς χρηSάτων λ.” Th.3.46, cf. Plb.5.89.6, LXX 2 Ma1.14, JRS 18.152 (Jerash); λόγῳ c. gen., by way of, Cod.Just.3.2.5. al.; κατὰ λόγον τοῦ Sεγέθους if we take into account his size, Arist.HA517b27; “lρὸς ὃν ἡSῖν ὁ λ.” Ep.Hebr.4.13, cf. D.Chr.31.123. 3. measure, tale (cf. infr. 11.1), “θάλασσα . . Sετρέεται ἐς τὸν αὐτὸν λ. ὁκοῖος lρόσθεν” Heraclit.31; “ψυχῆς ἐστι λ. ἑαυτὸν αὔξων” Id.115; ἐς τούτου (sc. γήραος λ. οὐ lολλοί τινες ἀlικνέονται to the point of old age, Hdt.3.99, cf.7.9.β́; ὁ ξύSlας λ. the full tale, Th.7.56, cf. Ep.Phil. 4.15; κοινῷ λ. νοSίσαντα common measure, Pl.Lg.746e; sum, total of expenditure, IG42(1).103.151 (Epid., iv B.C.); ὁ τῆς οὐσίας λ., = Lat. patrimonii modus, Cod.Just.1.5.12.20. 4. esteem, consideration, value put on a person or thing (cf. infr. VI. 2 d), οὗ lλείων λ. ἢ τῶν ἄλλων who is of more worth than all the rest, Heraclit.39; βροτῶν λ. οὐκ ἔσχεν οὐδέν' A.Pr.233; “οὐ σSικροῦ λ.” S.OC1163: freq. in Hdt., “Μαρδονίου λ. οὐδεὶς γίνεται” 8.102; “τῶν ἦν ἐλάχιστος ἀlολλυSένων λ.” 4.135, cf. E.Fr.94; “lερὶ ἐSοῦ οὐδεὶς λ.” Ar.Ra.87; λόγου οὐδενὸς γίνεσθαι lρός τινος to be of no account, repute with.., Hdt.1.120, cf.4.138; λόγου lοιήσασθαί τινα make one of account, Id.1.33; ἐλαχίστου, lλείστου λ. εἶναι, to be highly, lowly esteemed, Id. 1.143, 3.146; but also λόγον τινὸς lοιεῖσθαι, like Lat. rationem habere alicujus, make account of, set a value on, Democr.187, etc.: usu. in neg. statements, “οὐδένα λ. lοιήσασθαί τινος” Hdt.1.4, cf. 13, Plb.21.14.9, etc.; “λ. ἔχειν” Hdt.1.62,115; “λ. ἴσχειν lερί τινος” Pl.Ti.87c; “λ. ἔχειν The dismal condition of the late XX and early XXI century Russian historical turmoil by replacing ethnonym/toponym Киевская Русь with such “artificially fabricated name as ??Древнерусское государство” is considered historically immoral. Another opinion suggests, that “such government with a dubious name like Древнерусское государство never existed before, and was never registered in history ever…”36 However, since the main topic of this essay is not political, then the emphasis is purely linguistic, even though it is very difficult to separate etymology from history. Consequently, the most prominent role is given to the Russian endonymy. Several valid facts and factoids of exonymy were taken into consideration from the point of a view of representatives from other nations. Every perspectives, interpretations and expositions on this matter is waiting yet to be proven valid or historically sound. “The Russian language, which is the Sclavonian mixed with some Greek and Tartarian words, appears melodious to [the] Russian ear”.37 —Voltaire (1694-1778) λόγος38 ὁ, verbal noun of λέγω (B), with senses corresponding , to λέγω (B) II and III (on the various senses of the word v. Theo Sm.pp. 72,73 H., An.Ox.4.327): common in all periods in Prose and Verse, exc. Epic, in which it is found in signf. derived from λέγω (B) 111, cf.infr. VI. 1 a: 0. Данная лексема имеет элементарное значение и не толкуется [Mark Karamian]. I. computation, reckoning (cf. λέγω (B) II). 1. account of money handled, “σανίδες εἰς ἃς τὸν λ. ἀναγράφοSεν” IG12.374.191; ἐδίδοσαν τὸν λ. ib.232.2; “λ. δώσεις τῶν Sετεχείρισας χρηSάτων” Hdt.3.142, cf. 143; “οὔτε χρήSατα διαχειρίσας τῆς lόλεως δίδωSι λ. αὐτῶν οὔτε ἀρχὴν ἄρξας οὐδεSίαν εὐθύνας ὑlέχω νῦν αὐτῆς” Lys.24.26; “λ. ἀlενεγκεῖν” Arist.Ath.54.1; “ἐν ταῖς εὐθύναις τοῦ τοιούτου λ. ὑlεχέτω” Pl.Lg.774b; “τὸν τῶν χρηSάτων λ. lαρὰ τούτων λαSβάνειν” D.8.47; “ἀδικήSατα εἰς ἀργυρίου λ. ἀνήκοντα” Din.1.60; συνᾶραι λόγον Sετά τινος settle accounts with, Ev.Matt.18.23, etc.; δεύτεροι λ. a second audit, Cod.Just.1.4.26.1; ὁ τραlεζιτικὸς λ. banking account, Theo Sm.p.73 H.: metaph., “οὐκ ἂν lριαίSην οὐδενὸς λ. βροτόν” S.Aj.477. b. public accounts, i. e. branch of treasury, ἴδιος λ., in Egypt, OGI188.2, 189.3, 669.38; also as title of treasurer, ib.408.4, Str.17.1.12; “ὁ ἐlὶ τῶν λ.” IPE2.29 A (Panticapaeum); δηSόσιος λ., = Lat. fiscus, OGI669.21 (Egypt, i A.D.), etc. (but later, = aerarium, Cod.Just.1.5.15); also “Καίσαρος λ.” OGI669.30; κυριακὸς λ. ib.18. 2. generally, account, reckoning, Sὴ φῦναι τὸν ἅlαντα νικᾷ λ. excels the whole account, i.e. is best of all, S.OC 1225 (lyr.); δόντας λ. τῶν ἐlοίησαν accounting for, i.e. paying the penalty for their doings, Hdt. 8.100; “λ. αἰτεῖν” Pl.Plt.285e; “λ. δοῦναι καὶ δέξασθαι” Id.Prt.336c, al.; lερὶ τοὺς lοιητάς” Lycurg.107; “λ. ἔχειν τινός” D.18.199, Arist.EN1102b32, Plu.Phil.18 (but also, have the reputation of . . , v. infr. VI. 2 e); “ἐν οὐδενὶ λ. lοιήσασθαί τι” Hdt.3.50; ἐν οὐδενὶ λ. ἀlώλοντο without regard, Id.9.70; “ἐν σSικρῷ λ. εἶναι” Pl.R.550a; ὑSεῖς οὔτ᾽ ἐν λ. οὔτ᾽ ἐν ἀριθSῷ Orac. ap. Sch.Theoc.14.48; ἐν ἀνδρῶν λ. [εἶναι] to be reckoned, count as a man, Hdt.3.120; ἐν ἰδιώτεω λόγῳ καὶ ἀτίSου reckoned as . . , Eus.Mynd.Fr. 59; “σεSνὸς εἰς ἀρετῆς λ. καὶ δόξης” D. 19.142. II. relation, correspondence, proportion, 1. generally, ὑlερτερίης λ. relation (of gold to lead), Thgn.418 = 1164; “lρὸς λόγον τοῦ σήSατος” A.Th.519; κατὰ λόγον lροβαίνοντες τιSῶσι in inverse ratio, Hdt.1.134, cf. 7.36; “κατὰ λ. τῆς ἀlοφορῆς” Id. 2.109; τἄλλα κατὰ λ. in like fashion, Hp.VM16, Prog.17: c. gen., κατὰ λ. τῶν lρόσθεν ib. 24; “κατὰ λ. τῶν ἡSερῶν” Ar. Nu.619; “κατὰ λ. τῆς δυνάSεως” X. Cyr.8.6.11; “ἐλάττω ἢ κατὰ λ.” Arist. HA508a2, cf. PA671a18; “ἐκ ταύτης ἐγένετο ἐκείνη κατὰ λ.” Id.Pol. 1257a31; cf. εὔλογος: sts. with ὁ αὐτός added, κατὰ τὸν αὐτὸν λ. τῷ τείχεϊ in fashion like to . . , Hdt.1.186; lερὶ τῶν νόσων ὁ αὐτὸς λ. analogously, Pl.Tht.158d, cf. Prm.136b, al.; εἰς τὸν αὐτὸν λ. similarly, Id.R.353d; κατὰ τὸν αὐτὸν λ. in the same ratio, IG12.76.8; by parity of reasoning, Pl.Cra. 393c, R.610a, al.; ἀνὰ λόγον τινός, τινί, Id.Ti.29c, Alc.2.145d; τοῦτον 36 Yulia Volodymyrivna Tymoshenko, MP 2010/N632A. Stanford University Archive. 37 Voltaire, Philosophical Dictionary // Languages: Harmony of Languages, volume IV, page 290. First and Second English Editions, Covent Garden, London, 1824. 38 Henry George Liddell. Robert Scott. A Greek-English Lexicon. revised and augmented throughout by. Sir Henry Stuart Jones. with the assistance of. Roderick McKenzie. Oxford. Clarendon Press. 1940. HYPERLINKS ENABLED!!! Z17 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ἔχει τὸν λ. lρὸς . . ὃν ἡ lαιδεία lρὸς τὴν ἀρετήν is related to . . as . . , Procl.in Euc.p.20 F., al. 2. Math., ratio, proportion (ὁ κατ᾽ ἀνάλογον λ., λ. τῆς ἀναλογίας, Theo Sm.p.73 H.), Pythag. 2; “ἰσότης λόγων” Arist.EN113a31; “λ. ἐστὶ δύο Sεγεθῶν ἡ κατὰ lηλικότητα lοιὰ σχέσις” Euc.5 Def.3; “τῶν ἁρSονιῶν τοὺς λ.” Arist.Metaph.985b32, cf. 1092b14; λόγοι ἀριθSῶν numerical ratios, Aristox.Harm.p.32 M.; τοὺς φθόγγους ἀναγκαῖον ἐν ἀριθSοῦ λ. λέγεσθαι lρὸς ἀλλήλους to be expressed in numerical ratios, Euc.Sect.Can. Proëm.: in Metre, ratio between arsis and thesis, by which the rhythm is defined, Aristox.Harm.p.34 M.; “ἐὰν ᾖ ἰσχυροτέρα τοῦ αἰσθητηρίου ἡ κίνησις, λύεται ὁ λ.” Arist.de An. 424a31; ἀνὰ λόγον analogically, Archyt.2; ἀνὰ λ. Sερισθεῖσα [ἡ ψυχή] proportionally, Pl. Ti. 37a; so “κατὰ λ.” Men.319.6; lρὸς λόγον in proportion, Plb.6.30.3, 9.15.3 (but lρὸς λόγον ἐlὶ στενὸν συνάγεται narrows uniformly, Sor. 1.9, cf. Diocl.Fr.171); “ἐlὶ λόγον” IG5(1).1428 (Messene). 3. Gramm., analogy, rule, τῷ λ. τῶν Sετοχικῶν, τῆς συγκοlῆς, by the rule of the participles, of syncope, Choerob. in Theod.1.75 Gaisf., 1.377 H.; “εἰlέ Sοι τὸν λ. τοῦ Αἴας Αἴαντος, τουτέστι τὸν κανόνα” An.Ox. 4.328. III. explanation, 1. plea, pretext, ground, ἐκ τίνος λ.; A.Ch.515; “ἐξ οὐδενὸς λ.” S.Ph. 731; “ἀlὸ lαντὸς λ.” Id.OC762; “χὠ λ. καλὸς lροσῆν” Id.Ph.352; “σὺν ἀφανεῖ λ.” Id.OT657 (lyr., v.l. λόγων “; ἐν ἀφανεῖ λ.” Antipho 5.59; “ἐlὶ τοιούτῳ λ.” Hdt.6.124; κατὰ τίνα λ.; on what ground? Pl.R.366b; οὐδὲ lρὸς ἕνα λ. to no purpose, Id.Prt. 343d; ἐlὶ τίνι λ.; for what reason? X.HG2.2.19; τὸν λ. τοῦτον this ground of complaint, Aeschin.3.228; τίνι δικαίῳ λ.; what just cause is there? Pl.Grg.512c; τίνι λ.; on what account? Act.Ap.10.29; κατὰ λόγον ἂν ἠνεσχόSην ὑSῶν reason would that . . , ib. 18.14; λ. ἔχειν, with personal subject, εἶχον ἄν τινα λ. I (i.e. my conduct) would have admitted of an explanation, Pl.Ap.31b; τὸν ὀρθὸν λ. the true explanation, ib.34b. b. plea, case, in Law or argument (cf. VIII. I), τὸν ἥττω λ. κρείττω lοιεῖν to make the weaker case prevail, ib.18b, al., Arist.Rh.1402a24, cf. Ar.Nu.1042 (pl.); personified, ib.886, al.; “ἀSύνεις τῷ τῆς ἡδονῆς λ.” Pl.Phlb.38a; “ἀνοίσεις τοὺς λ. αὐτῶν lρὸς τὸν θεόν” LXXEx.18.19; ἐχειν λ. lρός τινα to have a case, ground of action against . . , Act.Ap. 19.38. 2. statement of a theory, argument, οὐκ ἐSεῦ ἀλλὰ τοῦ λ. ἀκούσαντας prob. in Heraclit.50; λόγον ἠδὲ νόηSα ἀSφὶς ἀληθείης discourse and reflection on reality, Parm.8.50; δηλοῖ οὗτος ὁ λ. ὅτι . . Democr.7; οὐκ ἔχει λόγον it is not arguable, i.e. reasonable, S.El.466, Pl.Phd.62d, etc.; “ἔχει λ.” D.44.32; “οὐδεὶς αὐτὰ καταβαλεῖ λ.” E.Ba.202; “δίκασον . . τὸν λ. ἀκούσας” Pl.Lg.696b; personified, φησὶ οὗτος ὁ λ. ib.714d, cf. Sph.238b, Phlb.50a; ὡς ὁ λ. (sc. λέγει) Arist.EN1115b12; ὡς ὁ λ. ὁ ὀρθὸς λέγει ib. 1138b20, cf. 29; “ὁ λ. θέλει lροσβιβάζειν” Phld.Rh.1.41, cf.1.19 S.; “οὐ γὰρ ἂν ἀκούσειε λόγου ἀlοτρέlοντος” Arist.EN1179b27; “λ. καθαίρων” Aristo Stoic.1.88; λόγου τυγχάνειν to be explained, Phld.Mus.p.77 K.; ὁ τὸν λ. Sου ἀκούων my teaching, Ev.Jo.5.24; ὁ lροφητικὸς λ., collect., of VT prophecy, 2 Ep.Pet.1.19: pl., “ὁκόσων λόγους ἤκουσα” Heraclit.108; “οὐκ ἐlίθετο τοῖς ἐSοῖς λ.” Ar.Nu.73; of arguments leading to a conclusion (ὁ λ.), Pl. Cri.46b; “τὰ Ἀναξαγόρου βιβλία γέSει τούτων τῶν λ.” Id.Ap.26d; λ. ἀlὸ τῶν ἀρχῶν, ἐlὶ τὰς ἀρχάς, Arist.EN1095a31; συλλογισSός ἐστι λ. ἐν ᾧ τεθέντων τινῶν κτλ. Id.APr.24b18; λ. ἀντίτυlός τε καὶ ἄlορος, of a self-contradictory theory, Plot.6.8.7. b. ὁ lερὶ θεῶν λ., title of a discourse by Protagoras, D.L.9.54; ὁ Ἀχιλλεὺς λ., name of an argument, ib.23; “ὁ αὐξόSενος λ.” Plu.2.559b; καταβάλλοντες (sc. λόγοι), title of work by Protagoras, S.E.M.7.60; “λ. σοφιστικοί” Arist.SE 165a34, al.; “οἱ SαθηSατικοὶ λ.” Id.Rh.1417a19, etc.; οἱ ἐξωτερικοὶ λ., current outside the Lyceum, Id.Ph.217b31, al.; ∆ισσοὶ λ., title of a philosophical treatise (= Dialex.); Λ. καὶ Λογίνα, name of play of Epicharmus, quibble, argument, personified, Ath.8.338d. c. in Logic, proposition, whether as premiss or conclusion, “lρότασίς ἐστι λ. καταφατικὸς ἢ ἀlοφατικός τινος κατά τινος” Arist.APr.24a16. d. rule, principle, law, as embodying the result of λογισSός, Pi.O. 2.22, P.1.35, N.4.31; “lείθεσθαι τῷ λ. ὃς ἄν Sοι λογιζοSένῳ βέλτιστος φαίνηται” Pl.Cri.46b, cf. c; ἡδονὰς τοῖς ὀρθοῖς λ. ἑlοSένας obeying right principles, Id.Lg.696c; lροαιρέσεως [ἀρχὴ] ὄρεξις καὶ λ. ὁ ἕνεκά τινος principle directed to an end, Arist.EN1139a32; of the final cause, “ἀρχὴ ὁ λ. ἔν τε τοῖς κατὰ τέχνην καὶ ἐν τοῖς φύσει συνεστηκόσιν” Id.PA639b15; ἀlοδιδόασι τοὺς λ. καὶ τὰς αἰτίας οὗ lοιοῦσι ἑκάστου ib. 18; [“τέχνη] ἕξις Sετὰ λ. ἀληθοῦς lοιητική” Id.EN1140a10; ὀρθὸς λ. true principle, right rule, ib.1144b27, 1147b3, al.; κατὰ λόγον by rule, consistently, “ὁ κατὰ λ. ζῶν” Pl.Lg.689d, cf. Ti.89d; τὸ κατὰ λ. ζῆν, opp. κατὰ lάθος, Arist.EN1169a5; κατὰ λ. lροχωρεῖν according to plan, Plb.1.20.3. 3. law, rule of conduct, “ᾧ Sάλιστα διηνεκῶς ὁSιλοῦσι λόγῳ” Heraclit.72; “lολλοὶ λόγον Sὴ Sαθόντες ζῶσι κατὰ λόγον” Democr.53; δεῖ ὑlάρχειν τὸν λ. τὸν καθόλου τοῖς ἄρχουσιν universal principle, Arist.Pol.1286a17; “ὁ νόSος . . λ. ὢν ἀlό τινος φρονήσεως καὶ νοῦ” Id.EN1180a21; ὁ νόSος . . ἔSψυχος ὢν ἑαυτῷ λ. conscience, Plu. 2.780c; τὸν λ. lρόχειρον ἔχειν precept, Phld.Piet.30, cf. 102; “ὁ lροστακτικὸς τῶν lοιητέων ἢ Sὴ λ. κοινός” M.Ant.4.4. 4. thesis, hypothesis, provisional ground, ὡς ἂν εἰ λέγοι λόγον maintain a thesis, Pl. Prt.344b; ὑlοθέSενος ἑκάστοτε λ. provisionally assuming a proposition, Id.Phd.100a; τὸν τῆς ὁSοιότητος λ. hypothesis of equivalence, Arist.Cael.296a20. 5. reason, ground, “lάντων γινοSένων κατὰ τὸν λ. τόνδε” Heraclit.1; “οὕτω βαθὺν λ. ἔχει” Id.45; ἐκ λόγου, opp. Sάτην, Leucipp. 2; “Sέγιστον σηSεῖον οὗτος ὁ λ.” Meliss.8; [ἐSlειρία] οὐκ ἔχει λ. οὐδένα ὧν lροσφέρει has no grounds for . . , Pl.Grg.465a; Sετὰ λόγου “τε καὶ ἐlιστήSης θείας” Id.Sph.265c; ἡ Sετα λόγου ἀληθὴς δόξα ῀ ἐlιστήSη) Id.Tht.201c; λόγον ζητοῦσιν ὧν οὐκ ἔστι λ. proof, Arist. Metaph.1011a12; “οἱ ἁlάντων ζητοῦντες λ. ἀναιροῦσι λ.” Thphr.Metaph. 26. 6. formula (wider than definition, but freq. equivalent thereto), term expressing reason, “λ. τῆς lολιτείας” Pl.R.497c; ψυχῆς οὐσία τε καὶ λ. essential definition, Id.Phdr.245e; “ὁ τοῦ δικαίου λ.” Id.R.343a; τὸν λ. τῆς οὐσίας ib.534b, cf. Phd.78d; “τὰς lολλὰς ἐlιστήSας ἑνὶ λ. lροσειlεῖν” Id.Tht.148d; “ὁ τῆς οἰκοδοSήσεως λ. ἔχει τὸν τῆς οἰκίας” Arist. PA646b3; “τεθείη ἂν ἴδιον ὄνοSα καθ᾽ ἕκαστον τῶν λ.” Id.Metaph.1006b5, cf. 1035b4; “lᾶς ὁρισSὸς λ. τίς ἐστι” Id.Top.102a5; ἐlὶ τῶν σχηSάτων λ. κοινός generic definition, Id.de An.414b23; ἀκριβέστατος λ. specific definition, Id.Pol.1276b24; “lηγῆς λ. ἔχον” Ph. 2.477; τὸ ᾠὸν οὔτε ἀρχῆς ἔχει λ. fulfils the function of . . , Plu.2.637d; λ. τῆς Sίξεως formula, i. e. ratio (cf. supr. II) of combination, Arist.PA642a22, cf. Metaph.993a17. 7. reason, law exhibited in the world-process, κατὰ λόγον by law, “κόσSῳ lάντα καὶ κατὰ λ. ἔχοντα” Pl.R.500c; κατ τὸν <αὐτὸν αὖ> λ. by the same law, Epich.170.18; “ψυχῆς τὸ lᾶν τόδε διοικούσης κατὰ λ.” Plot.2.3.13; esp. in Stoic Philos., the divine order, “τὸν τοῦ lαντὸς λ. ὃν ἔνιοι εἱSαρSένην καλοῦσιν” Zeno Stoic.1.24; τὸ lοιοῦν τὸν ἐν [τῇ ὕλῃ] λ. τὸν θεόν ibid., cf. 42; “ὁ τοῦ κόσSου λ.” Chrysipp.Stoic.2.264; λόγος, = Z18 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA φύσει νόSος, Stoic.2.169; “κατὰ τὸν κοινὸν θεοῖς καὶ ἀνθρώlοις λ.” M.Ant.7.53; “ὁ ὀρθὸς λ. διὰ lάντων ἐρχόSενος” Chrysipp.Stoic.3.4: so in Plot., “τὴν φύσιν εἶναι λόγον, ὃς lοιεῖ λ. ἄλλον γέννηSα αὑτοῦ” 3.8.2. b. σlερSατικὸς λ. generative principle in organisms, “ὁ θεὸς σl. λ. τοῦ κόσSου” Zeno Stoic.1.28: usu. in pl., Stoic. 2.205,314,al.; “γίνεται τὰ ἐν τῷ lαντὶ οὐ κατὰ σlερSατικούς, ἀλλὰ κατὰ λ. lεριληlτικούς” Plot.3.1.7, cf.4.4.39: so without “σlερSατικός, ὥσlερ τινὲς λ. τῶν Sερῶν” Cleanth.Stoic.1.111; “οἱ λ. τῶν ὅλων” Ph.1.9. c. in Neo-Platonic Philos., of regulative and formative forces, derived from the intelligible and operative in the sensible universe, “ὄντων Sειζόνων λ. καὶ θεωρούντων αὑτοὺς ἐγὼ γεγέννηSαι” Plot.3.8.4; “οἱ ἐν σlέρSατι λ. lλάττουσι . . τὰ ζῷα οἷον Sικρούς τινας κόσSους” Id. 4.3.10, cf.3.2.16,3.5.7; opp. ὅρος, Id.6.7.4; “ἀφανεῖς λ. τῆς φύσεως” Procl.in R.1.18 K.; τεχνικοὶ λ. ib.142 K., al. IV. inward debate of the soul (cf. “λ. ὃν αὐτὴ lρὸς αὑτὴν ἡ ψυχὴ διεξέρχεται” Pl.Tht.189e (διάλογος in Sph.263e); ὁ ἐν τῇ ψυχῇ, ὁ ἔσω λ. (opp. ὁ ἔξω λ.), Arist.APo.76b25, 27; ὁ ἐνδιάθετος, opp. ὁ lροφορικὸς λ., Stoic.2.43, Ph.2.154), 1. thinking, reasoning, τοῦ λ. ἐόντος ξυνοῦ, opp. ἰδία φρόνησις, Heraclit. 2; κρῖναι δὲ λόγῳ . . ἔλεγχον test by reflection, Parm.1.36; reflection, deliberation (cf. VI.3), “ἐδίδου λόγον ἑωυτῷ lερὶ τῆς ὄψιος” Hdt.1.209, cf. 34, S.OT583, D.45.7; Sὴ εἰδέναι . . Sήτε λόγῳ Sήτε ἔργῳ neither by reasoning nor by experience, Anaxag.7; “ἃ δὴ λόγῳ Sὲν καὶ διανοίᾳ ληlτά, ὄψει δ᾽ οὔ” Pl.R.529d, cf. Prm.135e; “ὁ λ. ἢ ἡ αἴσθησις” Arist.EN 1149a35,al.; αὐτῷ Sόνον τῷ λ. lιστεύειν (opp. αἰσθήσεις), of Parmenides and his school, Aristocl. ap. Eus.PE14.17: hence λόγῳ or τῷ λ. in idea, in thought, “τῷ λ. τέSνειν” Pl.R.525e; τῷ λ. δύο ἐστίν, ἀχώριστα lεφυκότα two in idea, though indistinguishable in fact, Arist. EN1102a30, cf. GC320b14, al.; λόγῳ θεωρητά mentally conceived, opp. sensibly perceived, Placit.1.3.5, cf. Demetr.Lac.Herc.1055.20; “τοὺς λ. θεωρητοὺς χρόνους” Epicur.Ep.1p.19U.; διὰ λόγου θ. χ. ib.p.10 U.; “λόγῳ καταληlτός” Phld.Po.5.20, etc.; ὁ λ. οὕτω αἱρέει analogy proves, Hdt.2.33; ὁ λ. or λ. αἱρέει reasoning convinces, Id.3.45,6.124, cf. Pl.Cri.48c (but, our argument shows, Lg.663d): also c. acc. pers., χρᾶται ὅ τι Sιν λ. αἱρέει as the whim took him, Hdt.1.132; ἢν Sὴ ἡSέας λ. αἱρῇ unless we see fit, Id.4.127, cf. Pl.R.607b; later ὁ αἱρῶν λ. ordaining reason, Zeno Stoic.1.50, M.Ant.2.5, cf. 4.24, Arr.Epict. 2.2.20, etc.: coupled or contrasted with other functions, καθ᾽ ὕlνον ἐlειδὴ λόγου καὶ φρονήσεως οὐ Sετεῖχε since reason and understanding are in abeyance, Pl.Ti.71d; Sετὰ λόγου τε καὶ ἐlιστήSης, opp. αἰτία αὐτοSάτη, of Nature's processes of production, Id.Sph.265c; τὸ Sὲν δὴ νοήσει Sετὰ λόγου lεριληlτόν embraced by thought with reflection, opp. Sετ᾽ αἰσθήσεως ἀλόγου, Id.Ti.28a; τὸ Sὲν ἀεὶ Sετ᾽ ἀληθοῦς λ., opp. τὸ δὲ ἄλογον, ib.51e, cf. 70d, al.; “λ. ἔχων ἑlόSενον τῷ νοεῖν” Id.Phlb. 62a; ἐlιστήSη ἐνοῦσα καὶ ὀρθὸς λ. scientific knowledge and right process of thought, Id.Phd.73a; “lᾶς λ. καὶ lᾶσα ἐlιστήSη τῶν καθόλου” Arist.Metaph.1059b26; “τὸ λόγον ἔχον” Id.EN1102b15, 1138b9, al.: in sg. and pl., contrasted by Pl. and Arist. as theory, abstract reasoning with outward experience, sts. with depreciatory emphasis on the former, “εἰς τοὺς λ. καταφυγόντα” Pl.Phd.99e; τὸν ἐν λόγοις σκοlούSενον τὰ ὄντα, opp. τὸν ἐν ἔργοις (realities), ib.100a; “τῇ αἰσθήσει Sᾶλλον τῶν λ. lιστευτέον” Arist.GA760b31; γνωριSώτερα κατὰ τὸν λ., opp. κατὰ τὴν αἴσθησιν, Id.Ph.189a4; ἐκ τῶν λ. δῆλον, opp. ἐκ τῆς ἐlαγωγῆς, Id.Mete.378b20; ἡ τῶν λ. lίστις, opp. ἐκ τῶν ἔργων φανερόν, Id.Pol.1326a29; “ἡ lίστις οὐ Sόνον ἐlὶ τῆς αἰσθήσεως ἀλλὰ καὶ ἐlὶ τοῦ λ.” Id.Ph.262a19; “Sαρτυρεῖ τὰ γιγνόSενα τοῖς λ.” Id.Pol.1334a6; ὁ Sὲν λ. τοῦ καθόλου, ἡ δὲ αἴσθησις τοῦ κατὰ Sέρος explanation, opp. perception, Id.Ph.189a7; ἔσονται τοῖς λ. αἱ lράξεις ἀκόλουθοι theory, opp. practice, Epicur.Sent. 25; in Logic, of discursive reasoning, opp. intuition, Arist.EN1142a26, 1143b1; reasoning in general, ib.1149a26; lᾶς λ. καὶ lᾶσα ἀlόδειξις all reasoning and demonstration, Id.Metaph.1063b10; “λ. καὶ φρόνησιν” Phld.Mus.p.105 K.; ὁ λ. ἢ λογισSός ibid.; τὸ ἰδεῖν οὐκέτι λ., ἀλλὰ Sεῖζον λόγου καὶ lρὸ λόγου, of mystical vision, opp. reasoning, Plot.6.9.10.— Phrases, κατὰ λ. τὸν εἰκότα by probable reasoning, Pl.Ti.30b; “οὔκουν τόν γ᾽ εἰκότα λ. ἂν ἔχοι” Id.Lg.647d; lαρὰ λόγον, opp. κατὰ λ., Arist.Rh.Al.1429a29, cf. EN 1167b19; cf. lαράλογος (but lαρὰ λ. unexpectedly, E.Ba.940). 2. reason as a faculty, ὁ λ. ἀνθρώlους κυβερνᾷ [Epich.] 256; [“θυSοειδὲς] τοῦ λ. κατήκοον” Pl.Ti.70a; [“θυSὸς] ὑlὸ τοῦ λ. ἀνακληθείς” Id.R.440d; σύSSαχον τῷ λ. τὸν θυSόν ib. b; “lειθαρχεῖ τῷ λ. τὸ τοῦ ἐγκρατοῦς” Arist. EN 1102b26; ἄλλο τι lαρὰ τὸν λ. lεφυκός, ὃ Sάχεται τῷ λ. ib.17; “ἐναντίωσις λόγου lρὸς ἐlιθυSίας” Plot.4.7.13(8); “οὐ θυSός, οὐκ ἐlιθυSία, οὐδὲ λ. οὐδέ τις νόησις” Id. 6.9.11: freq. in Stoic. Philos. of human Reason, opp. φαντασία, Zeno Stoic.1.39; opp. φύσις, Stoic.2.206; οὐ σοφία οὐδὲ λ. ἐστὶν ἐν [τοῖς ζῴοις] ibid.; “τοῖς ἀλόγοις ζῴοις ὡς λ. ἔχων λ. Sὴ ἔχουσι χρῶ” M.Ant.6.23; “ὁ λ. κοινὸν lρὸς τοὺς θεούς” Arr.Epict. 1.3.3; “οἷον [εἰκὼν] λ. ὁ ἐν lροφορᾷ λόγου τοῦ ἐν ψυχῇ, οὕτω καὶ αὐτὴ λ. νοῦ” Plot.5.1.3; τὸ τὸν λ. σχεῖν τὴν οἰκείαν ἀρετήν (sc. εὐδαιSονίαν) Procl.in Ti.3.334 D.; also of the reason which pervades the universe, θεῖος λ. [Epich.] 257; “τὸν θεῖον λ. καθ᾽ Ἡράκλειτον δι᾽ ἀναlνοῆς σlάσαντες νοεροὶ γινόSεθα” S.E.M.7.129 (cf. infr. x). b. creative reason, “ἀδύνατον ἦν λόγον Sὴ οὐκ ἐlὶ lάντα ἐλθεῖν” Plot.3.2.14; “ἀρχὴ οὖν λ. καὶ lάντα λ. καὶ τὰ γινόSενα κατ᾽ αὐτόν” Id.3.2.15; “οἱ λ. lάντες ψυχαί” Id.3.2.18. V. continuous statement, narrative (whether fact or fiction), oration, etc. (cf. λέγω (B) 11.2), 1. fable, Hdt.1.141; “Αἰσώlου λόγοι” Pl.Phd.60d, cf. Arist.Rh. 1393b8; “ὁ τοῦ κυνὸς λ.” X.Mem. 2.7.13. 2. legend, “ἱρὸς λ.” Hdt.2.62, cf. 47, Pi.P.3.80 (pl.); “συνθέντες λ.” E.Ba.297; “λ. θεῖος” Pl.Phd.85d; ἱεροὶ λ., of Orphic rhapsodies, Suid. S.V. Ὀρφεύς. 3. tale, story, “ἄλλον ἔlειSι λ.” Xenoph. 7.1, cf. Th.1.97, etc.; “συνθέτους λ.” A.Pr.686; σlουδὴν λόγου urgent tidings, E.Ba.663; ἄλλος λ. 'another story', Pl.Ap.34e; ὁSολογούSενος ὁ λ. ἐστίν the story is consistent, Isoc.3.27: pl., histories, “ἐν τοῖσι Ἀσσυρίοισι λ.” Hdt.1.184, cf. 106, 2.99; so in sg., a historical work, Id.2.123, 6.19,7.152: also in sg., one section of such a work (like later βίβλος), Id.2.38,6.39, cf. VI.3d; so in pl., “ἐν τοῖσι Λιβυκοῖσι λ.” Id.2.161, cf. 1.75,5.22,7.93,213; “ἐν τῷ lρώτῳ τῶν λ.” Id.5.36; ὁ lρῶτος λ., of St. Luke's gospel, Act.Ap.1.1: in Pl., opp. Sῦθος, as history to legend, Ti.26e; “lοιεῖν Sύθους ἀλλ᾽ οὐ λόγους” Phd.61b, cf. Grg.523a (but Sῦθον λέγειν, opp. λόγῳ (argument) “διεξελθεῖν” Prt. 320c, cf. 324d); “lερὶ λόγων καὶ Sύθων” Arist.Pol. 1336a30; “ὁ λ . . . Sῦθός ἐστι” Ael.NA4.34. 4. speech, delivered in court, assembly, etc., “χρήσοSαι τῇ τοῦ λ. τάξει ταύτῃ” Aeschin.3.57, cf. Arist.Rh.1358a38; “δικανικοὶ λ.” Id.EN1181a4; “τρία γένη τῶν λ. τῶν ῥητορικῶν, συSβουλευτικόν, δικανικόν, ἐlιδεικτικόν” Id.Rh.1358b7; “τῷ γράψαντι τὸν λ.” Thphr. Char.17.8, cf. “λογογράφος” 11; ἐlιτάφιος λ. funeral oration, Pl.Mx. 236b; esp. of the body of a speech, opp. ἐlίλογος, Arist.Rh.1420b3; opp. lροοίSιον, ib.1415a12; body of a law, opp. proem, Pl.Lg.723b; spoken, opp. written word, “τὸν τοῦ εἰδότος λ. ζῶντα καὶ ἔSψυχον οὗ ὁ γεγραSSένος εἴδωλόν τι” Id.Phdr.276a; ὁ ἐκ τοῦ βιβλίου ῥηθεὶς [λ.] speech read from a roll, ib.243c; published speech, D.C.40.54; rarely of the speeches in Tragedy (ῥήσεις), Arist.Po.1450b6,9. Z19 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA VI. verbal expression or utterance (cf. λέγω (B) 111), rarely a single word, v. infr. b, never in Gramm. signf. of vocable (ἔlος, λέξις, ὄνοSα, ῥῆSα), usu. of a phrase, cf. IX. 3 (the only sense found in Ep.). a. pl., without Art., talk, “τὸν ἔτερlε λόγοις” Il.15.393; “αἱSύλιοι λ.” Od.1.56, h.Merc. 317, Hes.Th.890, Op.78,789, Thgn.704, A.R.3.1141; ψευδεῖς Λ., personified, Hes.Th.229; “ἀφροδίσιοι λ.” Semon. 7.91; “ἀγανοῖσι λ.” Pi.P. 4.101; ὄψον δὲ λ. φθονεροῖσιν tales, Id.N.8.21; σSικροὶ λ. brief words, S.Aj.1268 (s.v.l.), El.415; δόκησις ἀγνὼς λόγων bred of talk, Id.OT 681 (lyr.): also in sg., λέγ᾽ εἴ σοι τῷ λ. τις ἡδονή speak if thou delightest in talking, Id.El.891. b. sg., expression, phrase, “lρὶν εἰlεῖν ἐσθλὸν ἢ κακὸν λ.” Id.Ant.1245, cf. E.Hipp.514; “Sυρίας ὡς εἰlεῖν λόγῳ” Hdt.2.37; Sακρὸς λ. rigmarole, Simon.189, Arist.Metaph.1091a8; λ. ἠρέSα λεχθεὶς διέθηκε τὸ lόρρω a whispered message, Plot.4.9.3; ἑνὶ λόγῳ to sum up, in brief phrase, Pl.Phdr.241e, Phd.65d; concisely, Arist. EN1103b21 (but also, = ἁlλῶς, lερὶ lάντων ἑνὶ λ. Id.GC325a1): pl., λ. θελκτήριοι magic words, E.Hipp.478; rarely of single words, “λ. εὐσύνθετος οἷον τὸ "χρονοτριβεῖν"” Arist.Rh.1406a36; οὐκ ἀlεκρίθη αὐτῇ λ. answered her not a word, Ev.Matt.15.23. c. coupled or contrasted with words expressed or understood signifying act, fact, truth, etc., mostly in a depreciatory sense, “λ. ἔργου σκιή” Democr. 145; “ὥσlερ Sικρὸν lαῖδα λόγοις S᾽ ἀlατᾷς” Thgn.254; λόγῳ, opp. ἔργῳ, Democr.82, etc.; “νηlίοισι οὐ λ. ἀλλὰ ξυSφορὴ διδάσκαλος” Id.76; “ἔργῳ κοὐ λόγῳ τεκSαίροSαι” A.Pr.338, cf. S.El.59, OC782; “λόγῳ Sὲν λέγουσι . . ἔργῳ δὲ οὐκ ἀlοδεικνῦσι” Hdt.4.8; “οὐ λόγων, φασίν, ἡ ἀγορὴ δεῖται, χαλκῶν δέ” Herod.7.49; “οὔτε λ. οὔτε ἔργῳ” Lys.9.14; λόγοις, opp. ψήφῳ, Aeschin.2.33; opp. νόῳ, Hdt.2.100; “οὐ λόγῳ Sαθών” E.Heracl.5; “ἐκ λόγων, κούφου lράγSατος” Pl.Lg. 935a; λόγοισι εἰς τὸ lιθανὸν lεριlεlεSSένα ib.886e, cf. Luc.Anach.19; “ἵνα Sὴ λ. οἴησθε εἶναι, ἀλλ᾽ εἰδῆτε τὴν ἀλήθειαν” Lycurg.23, cf. D. 30.34; opp. lρᾶγSα, Arist.Top.146a4; opp. βία, Id.EN1179b29, cf. 1180a5; opp. ὄντα, Pl.Phd.100a; opp. γνῶσις, 2 Ep.Cor.11.6; λόγῳ in pretence, Hdt.1.205, Pl.R.361b,376d, Ti.27a, al.; λόγου ἕνεκα merely as a matter of words, “ἄλλως ἕνεκα λ. ἐλέγετο” Id.Cri.46d; λόγου χάριν, opp. ὡς ἀληθῶς, Arist.Pol.1280b8; but also, let us say, for instance, Id.EN1144a33, Plb.10.46.4, Phld. Sign.29, M.Ant.4.32; λόγου ἕνεκα let us suppose, Pl.Tht. 191c; ἕως λόγου, Sέχρι λ., = Lat. verbo tenus, Plb.10.24.7, Epict.Ench.16: sts. without depreciatory force, the antithesis or parallelism being verbal (cf. 'word and deed'), “λόγῳ τε καὶ σθένει” S.OC68; “ἔν τε ἔργῳ καὶ λ.” Pl.R.382e, cf. D.S.13.101, Ev.Luc.24.19, Act.Ap.7.22, Paus.2.16.2; ὅσα Sὲν λόγῳ εἶlον, opp. τὰ ἔργα τῶν lραχθέντων, Th. 1.22. 2. common talk, report, tradition, “ὡς λ. ἐν θνητοῖσιν ἔην” Batr. 8; “λ. ἐκ lατέρων” Alc.71; “οὐκ ἔστ᾽ ἔτυSος λ. οὗτος” Stesich.32; “διξὸς λέγεται λ.” Hdt.3.32; “λ. ὑl᾽ Αἰγυlτίων λεγόSενος” Id.2.47; νέον [λ.] tidings, S.Ant.1289 (lyr.); τὰ Sὲν αὐτοὶ ὡρῶSεν, τὰ δὲ λόγοισι ἐlυνθανόSεθα by hearsay, Hdt.2.148: also in pl., ἐν γράSSασιν λόγοι κείSενοι traditions, Pl.Lg.886b. b. rumour, “ἐlὶ lαντὶ λ. ἐlτοῆσθαι” Heraclit. 87; αὐδάεις λ. voice of rumour, B.14.44; lερὶ θεῶν διῆλθεν ὁ λ. ὅτι . . Th.6.46; λ. lαρεῖχεν ὡς . . Plb.3.89.3; ἐξῆλθεν ὁ λ. οὗτος εῖς τινας ὅτι . . Ev.Jo. 21.23, cf. Act.Ap.11.22; fiction, Ev.Matt.28.15. c. mention, notice, description, οὐκ ὕει λόγου ἄξιον οὐδέν worth mentioning, Hdt.4.28, cf. Plb.1.24.8, etc.; ἔργα λόγου Sέζω beyond expression, Hdt.2.35; κρεῖσσον λόγου τὸ εἶδος τῆς νόσου beyond description, Th. 2.50; “Sείζω ἔργα ἢ ὡς τῷ λ. τις ἂν εἴlοι” D.6.11. d. the talk one occasions, repute, mostly in good sense, good report, praise, honour (cf. supr. 1.4), “lολλὰ φέρειν εἴωθε λ. . . lταίσSατα” Thgn.1221; “λ. ἐσλὸν ἀκοῦσαι” Pi.I.5(4).13; “lλέονα . . λ. Ὀδυσσέος ἢ lάθαν” Id.N.7.21; “ἵνα λ. σε ἔχῃ lρὸς ἀνθρώlων ἀγαθός” Hdt.7.5, cf. 9.78; Τροίαν . . ἧς ἁlανταχοῦ λ. whose fame, story fills the world, E.IT517; “οὐκ ἂν ἦν λ. σέθεν” Id.Med.541: less freq. in bad sense, evil report, λ. κακόθρους, κακός, S. Aj.138 (anap.), E.Heracl. 165: pl., λόγους ψιθύρους lλάσσων slanders, S.Aj.148 (anap.). e. λ. ἐστί, ἔχει, κατέχει, the story goes, c. acc. et inf., “ἔστ τις λ. τὰν Ἀρετὰν ναίειν” Simon.58.1, cf. S.El.417; λ. Sὲν ἔστ᾽ ἀρχαῖος ὡς . . Id.Tr.1; λ. alone, E.Heracl.35; “ὡς λ.” A.Supp.230, Pl. Phlb.65c, etc.; “λ. ἐστί” Hdt.7.129,9.26, al.; “λ. αἰὲν ἔχει” S.OC1573 (lyr.); ὅσον ὁ λ. κατέχει tradition prevails, Th.1.10: also with a personal subject in the reverse construction. Κλεισθένης λ. ἔχει τὴν Πυθίην ἀναlεῖσαι has the credit of . . , Hdt.5.66, cf. Pl.Epin.987b, 988b; “λ. ἔχοντα σοφίας” Ep.Col. 2.23, v.supr.1.4. 3. discussion, debate, deliberation, “lολλὸς ἦν ἐν τοῖσι λ.” Hdt.8.59; “συνελέχθησαν οἱ Μῆδοι ἐς τὠυτὸ καὶ ἐδίδοσαν σφίσι λόγον, λέγοντες lερὶ τῶν κατηκόντων” Id.1.97; “οἱ Πελασγοὶ ἑωυτοῖσι λόγους ἐδίδοσαν” Id.6.138; “lολέSῳ Sᾶλλον ἢ λόγοις τὰ ἐγκλήSατα διαλύεσθαι” Th.1.140; “οἱ lερὶ τῆς εἰρήνης λ.” Aeschin.2.74; τοῖς ἔξωθεν λ. lεlλήρωκε τὸν λ. [Plato] has filled his dialogue with extraneous discussions, Arist.Pol.1264b39; “τὸ Sῆκος τῶν λ.” D.Chr. 7.131; Sεταβαίνων ὁ λ. εἰς ταὐτὸν ἀφῖκται our debate, Arist.EN1097a24; ὁ lαρὼν λ. ib.1104a11; θεῶν ὧν νῦν ὁ λ. ἐστί discussion, Pl.Ap.26b, cf. Tht. 184a, M.Ant.8.32; τῷ λ. διελθεῖν, διϊέναι, Pl.Prt.329c, Grg.506a, etc.; τὸν λ. διεξελθεῖν conduct the debate, Id.Lg.893a; ξυνελθεῖν ἐς λόγον confer, Ar.Eq.1300: freq. in pl., ἐς λόγους συνελθόντες parley, Hdt. 1.82; ἐς λ. ἐλθεῖν τινι have speech with, ib.86; “ἐς λ. ἀlικέσθαι τινί” Id.2.32; “διὰ λόγων ἰέναι” E.Tr.916; “ἐSαυτῇ διὰ λ. ἀφικόSην” Id.Med.872; “ἐς λ. ἄγειν τινά” X.HG4.1.2; “κοινωνεῖν λόγων καὶ διανοίας” Arist.EN 1170b12. b. right of discussion or speech, ἢ 'lὶ τῷ lλήθει λ.; S.OC 66; λ. αἰτήσασθαι ask leave to speak, Th.3.53; “λ. διδόναι” X.HG5.2.20; οὐ lρουτέθη σφίσιν λ. κατὰ τὸν νόSον ib.1.7.5; “λόγου τυχεῖν” D.18.13, cf. Arist.EN1095b21, Plb.18.52.1; “οἱ λόγου τοὺς δούλους ἀlοστεροῦντες” Arist.Pol.1260b5; “δοῦλος lέφυκας, οὐ Sέτεστί σοι λόγου” Trag.Adesp.304; “διδόντας λ. καὶ δεχοSένους ἐν τῷ Sέρει” Luc.Pisc.8: hence, time allowed for a speech, “ἐν τῷ ἐSῷ λ.” And.1.26,al.; “ἐν τῷ ἑαυτοῦ λ.” Pl.Ap.34a; “οὐκ ἐλάττω λ. ἀνήλωκε” D.18.9. c. dialogue, as a form of philosophical debate, “ἵνα Sὴ SαχώSεθα ἐν τοῖς λ. ἐγώ τε καὶ σύ” Pl. Cra.430d; “lρὸς ἀλλήλους τοὺς λ. lοιεῖσθαι” Id.Prt.348a: hence, dialogue as a form of literature, “οἱ Σωκρατικοὶ λ.” Arist.Po.1447b11, Rh. 1417a20; cf. διάλογος. d. section, division of a dialogue or treatise (cf. v. 3), “ὁ lρῶτος λ.” Pl.Prm.127d; ὁ lρόσθεν, ὁ lαρελθὼν λ., Id.Phlb.18e, 19b; “ἐν τοῖς lρώτοις λ.” Arist.PA682a3; ἐν τοῖς lερὶ κινήσεως λ. in the discussion of motion (i. e. Ph.bk.8), Id.GC318a4; “ἐν τῷ lερὶ ἐlαίνου λ.” Phld.Rh. 1.219; branch, department, division of a system of philosophy, “τὴν φρόνησιν ἐκ τριῶν συνεστηκέναι λ., τῶν φυσικῶν καὶ τῶν ἠθικῶν καὶ τῶν λογικῶν” Chrysipp.Stoic.2.258. e. in pl., literature, letters, Pl.Ax.365b, Epin.975d, D.H.Comp.1,21 (but, also in pl., treatises, Plu.2.16c); “οἱ ἐlὶ λόγοις εὐδοκιSώτατοι” Hdn. 6.1.4; Λόγοι, personified, AP9.171 (Pall.). VII. a particular utterance, saying: 1. divine utterance, oracle, Pi.P.4.59; “λ. Sαντικοί” Pl. Phdr.275b; “οὐ γὰρ ἐSὸν ἐρῶ τὸν λ.” Pl.Ap.20e; “ὁ λ. τοῦ θεοῦ” Apoc.1.2,9. 2. proverb, maxim, saying, Pi.N.9.6, A.Th.218; ὧδ᾽ ἔχει λ. ib.225; τόνδ᾽ ἐκαίνισεν λ. ὡς . . Critias 21, cf. Pl.R.330a, Ev.Jo.4.37; “ὁ lαλαιὸς λ.” Pl.Phdr.240c, cf. Smp.195b, Grg.499c, Lg.757a, 1 Ep.Ti.1.15, Plu.2.1082e, Z20 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Luc.Alex.9, etc.; “τὸ τοῦ λόγου δὴ τοῦτο” Herod.2.45, cf. D.Chr.66.24, Luc.JTr.3, Alciphr.3.56, etc.: pl., Arist.EN1147a21. 3. assertion, opp. oath, S.OC651; ψιλῷ λ. bare word, opp. Sαρτυρία, D.27.54. 4. express resolution, κοινῷ λ. by common consent, Hdt.1.141,al.; ἐlὶ λ. τοιῷδε, ἐl᾽ ᾧ τε . . on the following terms, Id.7.158, cf. 9.26; “ἐνδέξασθαι τὸν λ.” Id.1.60, cf. 9.5; λ. ἔχοντες lλεονέκτην a greedy proposal, Id.7.158: freq. in pl., terms, conditions, Id.9.33, etc. 5. word of command, behest, A.Pr.17,40 (both pl.), Pers.363; “ἀνθρώlους lιθανωτέρους lοιεῖν λόγῳ” X.Oec.13.9; “ἐξέβαλε τὰ lνεύSατα λόγῳ” Ev.Matt.8.16; οἱ δέκα λ. the ten Commandments, LXX Ex.34.28, Ph.1.496. VIII. thing spoken of, subject-matter (cf. 111.1 b and 2), “λ. τοῦτον ἐάσοSεν” Thgn.1055; lροlεlυσSένος lάντα λ. the whole matter, Hdt. 1.21, cf. 111; τὸν ἐόντα λ. the truth of the matter, ib.95,116; Sετασχεῖν τοῦ λ. to be in the secret, ib.127; “Sηδενὶ ἄλλῳ τὸν λ. τοῦτον ει^lῃς” Id. 8.65; τίς ἦν λ.; S.OT684 ( = lρᾶγSα, 699); lερί τινος λ. διελεγόSεθα subject, question, Pl.Prt.314c; [τὸ lροοίSιον] δεῖγSα τοῦ λ. case, Arist.Rh. 1415a12, cf. 111.1b; τέλος δὲ lαντὸς τοῦ λ. ψηφίζονται the end of the matter was that . . , Aeschin.3.124; “οὐκ ἔστεξε τὸν λ.” Plb.8.12.5; “οὐκ ἔστι σοι Sερὶς οὐδὲ κλῆρος ἐν τῷ λ. τούτῳ” Act.Ap.8.21; “ἱκανὸς αὐτῷ ὁ λ.” Pl.Grg.512c; οὐχ ὑlολείlει [Γοργίαν] ὁ λ. matter for talk, Arist.Rh. 1418a35; “Sηδένα λ. ὑlολιlεῖν” Isoc.4.146; lρὸς λόγον to the point, apposite, “οὐδὲν lρὸς λ.” Pl.Phlb.42e, cf. Prt.344a; “ἐὰν lρὸς λ. τι ᾖ” Id.Phlb.33c; also “lρὸς λόγου” Id.Grg.459c (s. v.l.). 2. plot of a narrative or dramatic poem, = Sῦθος, Arist.Po.1455b17, al. b. in Art, subject of a painting, “ζωγραφίας λόγοι” Philostr.VA 6.10; “λ. τῆς γραφῆς” Id.Im.1.25. 3. thing talked of, event, “Sετὰ τοὺς λ. τούτους” LXX 1 Ma.7.33, cf. Act.Ap.15.6. IX. expression, utterance, speech regarded formally, τὸ ἀlὸ [ψυχῆς] ῥεῦSα διὰ τοῦ στόSατος ἰὸν Sετὰ φθόγγου λ., opp. διάνοια, Pl.Sph. 263e; intelligent utterance, opp. φωνή, Arist.Pol.1253a14; “λ. ἐστὶ φωνὴ σηSαντικὴ κατὰ συνθήκην” Id.Int.16b26, cf. Diog.Bab.Stoic.3.213; ὅθεν (from the heart) “ὁ λ. ἀναlέSlεται” Stoic.2.228, cf. 244; Protagoras was nicknamed λόγος, Hsch. ap. Sch.Pl.R.600c, Suid.; “λόγου lειθοῖ” Democr.181: in pl., eloquence, Isoc.3.3,9.11; “τὴν ἐν λόγοις εὐρυθSίαν” Epicur.Sent.Pal.5p.69 v. d. M.; λ. ἀκριβής precise language, Ar.Nu.130 (pl.), cf. Arist.Rh. 1418b1; “τοῦ Sὴ ᾀδοSένου λ.” Pl.R.398d; ἡδυσSένος λ., of rhythmical language set to music, Arist.Po.1449b25; ἐν lαντὶ λ. in all manner of utterance, 1 Ep.Cor.1.5; ἐν λόγοις in orations, Arist.Po. 1459a13; λ. γελοῖοι, ἀσχήSονες, ludicrous, improper speech, Id.SE182b15, Pol. 1336b14. 2. of various modes of expression, esp. artistic and literary, “ἔν τε ᾠδαῖς καὶ Sύθοις καὶ λόγοις” Pl.Lg.664a; “ἐν λόγῳ καὶ ἐν ᾠδαῖς” X.Cyr.1.4.25, cf. Pl.Lg.835b; prose, opp. lοίησις, Id.R.390a; opp. ψιλοSετρία, Arist.Po.1448a11; opp. ἔSSετρα, ib.1450b15 (pl.); τῷ λ. τοῦτο τῶν Sέτρων (sc. τὸ ἰαSβεῖον “ ὁSοιότατον εἶναι” Id.Rh. 1404a31; in full, ψιλοὶ λ. prose, ib.b33 (but ψιλοὶ λ., = arguments without diagrams, Pl.Tht.165a); λ. lεζοί, opp. lοιητική, D.H.Comp.6; opp. lοιήSατα, ib.15; “κοινὰ καὶ lοιηSάτων καὶ λόγων” Phld.Po.5.7; lεζὸς λ. ib.27, al. b. of the constituents of lyric or dramatic poetry, words, “τὸ Sέλος ἐκ τριῶν . . λόγου τε καὶ ἁρSονίας καὶ ῥυθSοῦ” Pl.R.398d; opp. lρᾶξις, Arist.Po.1454a18; dramatic dialogue, opp. τὰ τοῦ χοροῦ, ib. 1449a17. 3. Gramm., phrase, complex term, opp. ὄνοSα, Id.SE 165a13; λ. ὀνοSατώδης noun-phrase, Id.APo.93b30, cf. Rh.1407b27; expression, D.H.Th.2, Demetr.Eloc.92. b. sentence, complete statement, "“ἄνθρωlος Sανθάνει" λόγον εἶναί φῃς . . ἐλάχιστόν τε καὶ lρῶτον” Pl.Sph.262c; “λ. αὐτοτελής” A.D.Synt.3.6, D.T.634.1; ῥηθῆναι λόγῳ to be expressed in a sentence, Pl.Tht.202b; λ. ἔχειν to be capable of being so expressed, ib.201e, cf. Arist.Rh.1404b26. c. language, τὰ τοῦ λ. Sέρη parts of speech, Chrysipp.Stoic.2.31, S.E.M.9.350, etc.; “τὰ Sόρια τοῦ λ.” D.H.Comp.6; “Sέρος λ.” D.T.633.26, A.D.Pron.4.6, al. (but ἓν Sέρος <τοῦ cod.> λόγου one word, Id.Synt. 340.10, cf. 334.22); lερὶ τῶν στοιχείων τοῦ λ., title of work by Chrysippus. X. the Word or Wisdom of God, personified as his agent in creation and world-government, “ὁ lαντοδύναSός σου λ.” LXX Wi.18.15; “ὁ ἐκ νοὸς φωτεινὸς λ. υἱὸς θεοῦ” Corp.Herm.1.6, cf. Plu.2.376c; λ. θεοῦ δι᾽ οὗ κατεσκευάσθη [ὁ κόσSος] Ph.1.162; τῆς τοῦ θεοῦ σοφίας: ἡ δέ ἐστιν ὁ θεοῦ λ. ib.56; λ. θεῖος . . εἰκὼν θεοῦ ib.561, cf. 501; τὸν τοSέα τῶν συSlάντων [θεοῦ] λ. ib.492; τὸν ἄγγελον ὅς ἐστι λ. ib.122: in NT identified with the person of Christ, “ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ λ.” Ev.Jo.1.1, cf. 14, Apoc.19.13; “ὁ λ. τῆς ζωῆς” 1 Ep.Jo.1.1. 3.0.2. ACADEMICIAN V. VINOGRADOV’S PERSPECTIVE РУСЬ, РУССКИЙ. Сложность доисторических судеб восточнославянского языка обнаруживается и в загадочном происхождении слов Русь, русский. Многие считали и считают его исконным славянизмом (представители автохтонно-славянской теории). Кто выводил его из роксолан, считая их славянским племенем, смешанным с иранцами, скифо-сарматами. Кто связывал название Руси с мифическим обозначением народа ros у еврейского пророка Иезекииля, перенесенным затем византийцами на славян; кто искал следов этого имени в названиях разных народов, населявших до славян Южную Русь или прилегающие к ней страны. Были гипотезы, выводившие русское имя от финнов, литовцев, мадьяр, хазар, готов, грузин, кельтов, евреев и от разных неизвестных народов. У норманистов господствует теория о связи имени Русь с финским термином «Ruotsi», которым финны называли шведов, а может быть, и вообще жителей скандинавского побережья. Некоторые лингвисты из лагеря норманистов готовы доказывать, что имя Русь вошло в русский язык непосредственно от скандинавов, без финской помощи. Все это должно для норманистов служить опорой мысли о варяжском происхождении русского государства. В последнее время была даже выдвинута гипотеза о происхождении терминов Россия — Русь из двух разных культурных областей: имени Русь с севера, куда это слово принесли варяги, имени Россия с юга (ср. южнорусские названия с корнем Рос-, Pc-). Акад. Марр отрицал необходимость выводить происхождение имени Русь из какого-нибудь одного определенного племенного или национального языка. Он находил в нем следы яфетической стадии в развитии общечеловеческого языка. В Руси отложились «племенные слои доисторических или протоисторических эпох, не только скифский, но и ионийский, и даже этрусский, или Z21 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA урартский, т. е. тот же русский» (Марр Н. Я. Книжные легенды об образовании Куара и Армении и Киева на Руси // В кн.: Избр. работы, т. 5. М.; Л., 1935, с. 45)39 . 1889 R. N. Cust Remarks Geogr. Distribution Bible-transl. 4 In the Russ language another set of adjectival suffixes are attached. 1917 R. Wright Russians ix. 192 A strong spirit of Buddhistic annihilation possesses the Russ soul. B. n. 1. a. A Russian. Also with unchanged plural (cf. Rus n.1). Russ40, adj. and n. Etymology: Originally < early modern German russe, ruse, ruße, rusche (also reuse , rewzse , rewsse , reüsse ) native or inhabitant of Russia (Middle High German rūz , rūze , rūsze , r ū sche , also (with mutation of the vowel and subsequent diphthongization) riuze , reusz , reusze , reuse ; German Russe , (arch.) Reusse ); subsequently < its etymon Old Russian Rusʹ, the name of the country, also the name of the people, earlier (in chronicles referring to events of the 9th and 10th cent., but compiled in the 12th cent. and extant in copies of the 14th cent. and later) the name of an ethnic or social group, ultimately of Scandinavian origin (Russian (now arch. and hist.) Rusʹ , the name of the country, also ‘people of Kievan Rus’, ‘Russians’, ‘people of Scandinavian origin who settled around Novgorod and Kiev’); further etymology uncertain (see note). Compare postclassical Latin Russus (10th cent.; 12th cent. in a British source), Old Swedish Ryz , Ryze , Rytz (13th cent.; Swedish Ryss ), Old Danish Ryzæ , Ryscæn , Rytzen (Danish Russer , †Rus , †Russe , †Rys , †Rysse , †Rysser , etc.), Old Norwegian (plural) Ruzar , Ryzar , Ryzir , Middle Dutch Ruse , Ruese , Rusche (Dutch Rus ), French Russe (1671 or earlier). Compare later Russian n., Russian adj., Russie adj., Russie n. In quot. 1537 with reference to White Russians; cf. White Russian n. 1537 tr. Original & Sprynge all Sectes f. 47, The Moscouites and whyte Russes fayth. 1589 P. Jones in R. Hakluyt Princ. Navigations ii. 421 They..slew diuers of the Russes that were of the ship. c1626 A. Garden Theatre Sc. Worthies (1878) 83 When that great Rushe whom thow calls rude arose. 1655 J. Cotgrave Wits Interpreter (1662) 270 The Rush with sable furrs his cap. 1667 S. Pepys Diary 8 Sept. (1974) VIII. 428 Here were some Russes come to see the King at dinner. 1710 D. Manley Mem. Europe I. iii. 350 A Party of the Goths and wild Russes came down to seek for Booty. 1792 T. Paine Rights of Man ii. v. 167 The insulted German and the enslaved Spaniard, the Russ and the Pole, are beginning to think. 1823 Byron Don Juan: Canto VIII cxx. 171 Some twenty times he made the Russ retire. 1897 ‘Ouida’ Massarenes xxxix, There are [at Cannes] no end of Germans and Russes to play with. 1918 G. Frankau One of Them x. 75 What cared Jill for..Russ, Yank, Dago, Teuton, [etc.]? 1962 R. Frost In Clearing 51 It belonged to US, Not our friends the Russ, To have run the event To its full extent. Old Russian Rusʹ is usually taken to be < a stem ultimately of early Scandinavian origin + Old Russian -ʹ , suffix forming collective nouns (originally a reduced front vowel, subsequently replaced by the palatalized quality of the preceding consonant; compare čudʹ Finns, permʹ Permians, libʹ Livonians, prusʹ Prussians, serbʹ Serbs): compare Old Swedish roþer rowing, roþrin , roþin ‘administrative subdivision in coastal Eastern Sweden’, and the first element in Old Swedish rodskarl (Swedish roskarl ) inhabitant of Roslagen, all < the same Germanic base as row v.1; perhaps via a Finnic language, compare Finnish Ruotsi Sweden, Ruotsalainen Swede. Compare Arabic †Rūs , (collective noun, 9th cent.), Byzantine Greek οἱ Ῥῶς (plural, 9th cent.), post-classical Latin Rhos (11th cent., in an annal for the year 839), all with reference to the ethnic or social group from either Eastern Europe or Scandinavia. In β. forms after Russian n. and adj. Now rare. †b. A member of the Russian Church. Obs. 1591 G. Fletcher Of Russe Common Wealth xxi. f. 82, The matter is not vnlike to make some schisme betwixt the Greeke & Russe Church, if the Russe holde this Patriarchship that he hath so well payed for, and the Greekes elect an other withall. 1600 S. Lewkenor Disc. Forraine Cities f. 55v, The Russes..hold in all points the religion of the Grecians. 1635 E. Pagitt Christianographie 66 The Russes and the Greeks do not elevate the consecrated Bread to be worshipped at the Altar. 1729 T. Consett in tr. Present State Church of Russia I. Pref. p. xi, From the Russes..we have a convincing Proof of the Subjection of the Russian Church to that of Constantinople. A. adj. Russian. a1525 in W. A. Craigie Asloan MS (1923) I. 306/22 Rusland and the Rus se. 1589 P. Jones in R. Hakluyt Princ. Navigations ii. 421 Certaine Russe Cassaks, which are outlawes or banished men. a1618 W. Raleigh Remains (1661) 7 As in the Russe and Turkish Government. a1670 S. Collins Present State Russia (1671) xv. 67 They count it a great sin for a Russ to lye with a Dutch woman or English Woman; but a venial Piccadillo for a Russ woman to prostitute her self to a Stranger. 1716 J. Perry State of Russia 7 (note) A Ruble is 100 Russ Copeeks. 1780 W. Tooke tr. J. G. Georgi Russia II. 319 The liquors in use among the Russians: viz. quas , braga , or small-beer, beer, and Russ brandy. 1823 Byron Don Juan: Canto VII xxix. 79 The Russ flotilla getting under way. 2. The Russian language. 1570 in E. D. Morgan & C. H. Coote Early Voy. Russia & Persia (1886) II. 285 When the said lettre shalbe translated into rowse. 1591 G. Fletcher Of Russe Common Wealth xxvi. f. 107v, A siluer bowle full of holy water, which they call in Russe, Sweta Voda. 1658 J. Rowland tr. T. Muffet Theater of Insects in Topsell's Hist. Four-footed Beasts (rev. ed.) 913 In Russ and English they call it Mede. 1753 J. Hanway Hist. Acct. Brit. Trade Caspian Sea I. xxxii. 213 With the assistance of the Tartar boy, who spoke Turkish and Russ, I found my way to the sea-coast. 1761 Philos. Trans. 1760 (Royal Soc.) 51 484 Ostrui, in Russ, signifies sharp. 1851 Proc. Philol. Soc. 5 27 The Ruthenian dialect..partakes of the character both of the Polish and Russ. 39 Основные этапы истории русского языка // В. В. Виноградов. Избранные труды: История русского литературного языка, с. 11-12. Москва: Наука, 1978. 40 The Oxford English Dictionary, OED3, This entry has been updated (OED Third Edition, March 2011). Z22 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 1882 G. A. Sala Amer. Revisited I. 37, I tried my hardest, during four or five months' sojourn, to learn a little Russ. 1903 M. I. Taylor Rebellion of Princess viii. 76 Can you speak Russ? historical and geographic information, which is often confusing and filled with legends, this information is in essence reliable.42 The historical and antiquarian treatise, which the Emperor had compiled during the 940's, is contained in chapters 12-40. This treatise contains traditional and legendary stories of how the territories surrounding the Empire came in the past to be occupied by the people living in them in the Emperor's times (Saracenes, Lombards, Venetians, Serbs, Croats, Magyars, Pechenegs). Chapters 1-8, 10-12 explain imperial policy toward the Pechenegs and Turks. Chapter 13 is a general directive on foreign policy coming from the Emperor. Chapters 43-46 are about contemporary policy in the north-east (Armenia and Georgia). The guides to the incorporation and taxation of new imperial provinces, and to some parts of civil and naval administration, are in chapters 49-52. These later chapters (and chapter 53) were designed to give practical instructions to the emperor Romanus II, and were probably added during the year 951-952, in order to mark Romanus' fourteenth birthday (952). 3.0.3. CONSTANTINE’S DE ADMINISTRANDO IMPERIO (948-952) De Administrando Imperio ("On the Governance of the Empire" Πρὸς τὸν ἴδιον υἱὸν ΡωSανόν) is the Latin title of a Greek work written by the X century Eastern Roman Emperor, Constantine VII. The Greek title of the work is Πρὸς τὸν ἴδιον υἱὸν ΡωSανόν ("For his own son Romanos"). It is a domestic and foreign policy manual for the use of Constantine's son and successor, the Emperor, Romanos II (ΡωSανός Β΄) (938-963) was a Byzantine Emperor. He succeeded his father, Constantine VII in 959 at the age of twenty-one and died suddenly in 963). The earliest surviving copy, (P=codex Parisinus gr. 2009) was made by John Doukas’43 confidential secretary, Michael, in the late XI century. This manuscript was copied in 1509 by Antony Eparchus; this copy known as V=codex Vaticanus-Palatinus gr. 126, has a number of notes in Greek and Latin, added by late readers. A third complete copy, known as F=codex Parisinus gr.2967, is itself a copy of V, which was begun by Eparchus and completed by Michael Damascene; V is undated. There is a fourth, but incomplete, manuscript known as M=codex Mutinensis gr. 179, which is a copy of P made by Andrea Darmari between 1560 and 1586. Two of the manuscripts (P and F) are now located in Bibliothèque nationale de France, and the third (V) is in the Bibliotheca Apostolica Vaticana . The partial manuscript (M) is in Modena. Constantine VII was a scholar-emperor, who sought to foster learning and education in the Eastern Roman Empire. He produced many other works, including De ceremoniis aulae byzantinae. Its original title in Greek is Περί τῆς Βασιλείου Τάξεως — “On the Imperial Order”. The book was written by, or produced for Emperor Constantine VII (913-959), a treatise on the etiquette and procedures of the imperial court, and a biography of his Armenian grandfather, Բարսեղ Ա Մակեդոնացի Βασίλειος ὁ Μακεδών. 41 De Administrando Imperio was written between 948 and 952. It contains advice on running the ethnically-mixed empire as well as fighting foreign enemies. The work combines two of Constantine's earlier treatises, "On the Governance of the State and the various Nations" (Περί ∆ιοικήσεως τοῦ Κράτους βιβλίον καί τῶν διαφόρων Έθνῶν), concerning the histories and characters of the nations neighbouring the Empire, including the Turka, Pechenegs, Kievan Rus’, Arabs, Lombards, Armenians, and Georgians; and the "On the Themes of East and West" (Περί θεSάτων Άνατολῆς καί ∆ύσεως, known in Latin as De Thematibus), concerning recent events in the imperial provinces. To this combination were added Constantine's own political instructions to his son Romanus. The Greek text in its entirety was published seven times. The editio princeps, which was based on V, was published in 1611 by Johannes Meursius van Meurs (1579-1639), who gave it the Latin title by which it is now universally known, and which translates as On Administering the Empire. This edition was published six years later with no changes. The next edition of 1711 belongs to the Ragusan Anselmo Banduri (1671 or 1675-1743) which is a collated copy of the first edition and manuscript P. Banduri's edition was reprinted twice: in 1729 in the Venetian collection of the Byzantine Historians and in 1864 Migne republished Banduri's text with a few corrections. The book content, according to its preface, is divided into four sections: i) a key to the foreign policy in the most dangerous and complicated area of the contemporary political scene, the area of northerners and Scythians, ii) a lesson in the diplomacy to be pursued in dealing with the nations of the same area, iii) a comprehensive geographic and historical survey of most of the surrounding nations and iv) a summary of the recent internal history, politics and organization of the Empire. As to the Constantine himself had not given the work a name, preferring instead to start the text with the standard formal salutation: "Constantine, in Christ the Eternal Sovereign, Emperor of the Romans, to [his] own son Romanos the Emperor crowned of God and born in purple. 44 41 Βασίλειος ὁ Μακεδών (830/835-886) was a Byzantine Emperor of Armenian descent who reigned from 867 to 886. Born a simple peasant in the Byzantine theme of Macedonia, he rose in the Imperial court, and usurped the Imperial throne from Emperor Michael III (r. 842–867). Despite his humble origins, he showed great ability in running the affairs of state, leading a revival of Imperial power and to a renaissance of Byzantine art. He was perceived by the Byzantines as one of their greatest emperors, and the dynasty he founded, the Macedonian (Μακεδονική δυναστεία), ruled over what is regarded as the most glorious and prosperous era of the Byzantine Empire. 42 G. Ostrogorsky, History of the Byzantine State (New Brunswick, New Jersey: Rutgers University Press, 1995), p. 105. 43 John Doukas (or Ducas), Ιωάννης ∆ούκας (died c. 1088) was the son of Andronikos Doukas, a Paphlagonian nobleman who may have served as governor of the theme of Moesia or Μοισίαand younger brother of Emperor Constantine X Doukas. John Doukas was the paternal grandfather of Irene DoukainaΕιρήνη ∆ούκαινα, wife of Emperor Alexios I Komnenos Ἀλέξιος Α' ΚοSνηνός (1056-1118). 44 Traditionally, born in the purple was a category of members of royal families born during the reign of their parents. This was later expanded to include all children born of prominent or high ranking parents. The parents must be prominent at the time of the child's birth so that the child is always in the spotlight and destined for a prominent role in life. A child born before the parents become prominent would not be "born in the purple." Z23 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA The language Constantine uses is rather straightforward Byzantine Greek, somewhat more elaborate than that of the Canonic Gospels, and easily comprehensible to an educated modern Greek. The only difficulty is the regular use of technical terms which, being in standard use at the time, may present prima facie hardships to a modern reader: for example, Constantine writes of the regular practice of sending βασιλικός [kingly or royal] (βασιλεύς “king”) to distant lands for negotiations - in this case it is merely meant that "royal men", i.e. imperial envoys, were sent as ambassadors on a specific mission. In the preamble, the emperor makes a point that he has avoided convoluted expressions and “lofty Atticisms” on purpose, so as to make everything "plain as the beaten track of common, everyday speech" for his son and those high officials with whom he might later choose to share the work. It is probably the extant written text that comes closest to the vernacular employed by the Imperial Palace bureaucracy in X century Constantinople. Об единственный западный источник, где раздельно описываются народ русь и их пактиоты (данники) — восточные племена славян. В российской историографии большая дискуссия развернулась относительно приводимого автором перечня названий днепровских порогов одновременно на языках русов (варягов) и славян. Трактат состоит из 53 глав. Первые восемь глав (а также гл. 37) посвящены описанию союзников Византии пачинакитов (Πατζινάκοι) и соседних с ними народов: турок (ургов), русов (гл. 2,4, 9 — причем он впервые использует слово Россия, Ρωσία) и Χαζαροι (гл. 10, 12). Часть книги описывает историю Άραβες (гл. 14-22). Также Константин пишет о странах европейского Средиземноморья: об Испании (гл. 23-24), Италии (гл. 26-27) и Далмации (гл. 29-36). Отдельное внимание византийский автор уделяет истории Кавказа (Καύκασος ή Καυκασία гл. 42-46). управлении империей (наиболее употребительно De 3.0.4. ACADEMICIAN MIKHAIL TIKHOMIROV’S PERSPECTIVE Administrando Imperio, оригинальное название — Πρὸς τὸν ἴδιον υἱὸν ΡωSανόν — Моему сыну Роману) — историко-географический трактат Константина Багрянородного с описанием народностей и соседей Византийской империи Армянской династии составленный между 948 и 948 гг. в наставление наследнику Константина — Роману II. Трудно назвать среди византийских письменных памятников раннего Средневековья какой-либо другой труд, который отличался бы столь же широким авторским замыслом, таким же обилием сюжетов, разнообразием жанров. О названии Русь писали много, и каждый, кто пытается заново поставить этот вопрос, как будто не в состоянии выйти из круга уже возникших теорий. И тем не менее вопрос о происхождении названия Русь не может быть снят с обсуждения, ибо он тесно связан с вопросом о происхождении русского государства и русского народа. Недаром же летописное сказание о начале Руси 200 лет служило темой для споров норманистов и антинорманистов, тех споров, которые всегда шли в накаленной политической атмосфере, начиная с полемики великого Ломоносова с немцами-академиками середины XVIII в. Трактат написан в доверительной манере, он не предназначался для опубликования и остался неизвестен современникам. Текст сохранился в трёх рукописях, две из которых находятся в Париже, а третья — в Ватиканской беблиотеке. Это бесценный источник по истории Руси, Армении, Грузии, печенегов / Πατζινάκοι, венгеров (названы в тексте «турками»), хазар /Χαζαροι и ряда других народов. В труде проводится мысль о том, что все иноплеменники обязаны безропотно покоряться богоизбранному народу Византийской империи: К тому же общие итоги ученых исследований о происхождении термина Русь не могут быть признаны удовлетворительными. В настоящее время наиболее принята компромиссная теория Брима о двойном, северном и южном, происхождении слова Русь. Но эта теория, как всякое компромиссное решение, по существу ничего не объясняет, потому что оставляет в силе и теорию, возводящую Русь к варягам-скандинавам, и взгляды о южном происхождении Руси45. Не больше ясности в рассматриваемый вопрос вносит и недавно опубликованная статья Л. С. Тивериадского 46. Как и ранее писавший С. В. Юшков, названный автор видит в терминах «варяги» и Русь классовое содержание: «...термин Русь, принимая его автохтонно-южное происхождение, должен был относиться к местной, исконной славянской знати»47. Однако доказательств того, что словом Русь обозначалась только знать, а не отдельный народ или племя, автор в своей статье не приводит. Империя, в его представлении, — «мировой корабль», император — неограниченный повелитель, наделенный высшими добродетелями («Христос среди апостолов»), Константинополь — «царица городов и всего мира». Сведения о русских землях, которые приводит Константин, очевидно, почерпнуты из рассказа купца-варяга / Βάραγγοι, путешествовавшего по Днепру. Многие из этих сведений уникальны: передано другое название Киева (Κιέβου по Константину) как ΣαSβατας,(альтернативное славянскому древнее название Киева, сообщается о княжении юного Святослава Игоревича [(Свѧтославъ Игоревичь, 942-972] в Новгороде, даётся описание полюдья (способ сбора дани с восточнославянских племен, практиковавшийся в IX-XII веках на Руси). Это первый письменный источник, в котором упомянут Слоленск. Трактат — Для историка, изучающего происхождение термина Русь, есть один способ определить, что понималось под Русью в IX — X веках, — 45 Брим В. А. Происхождение термина «Русь». — В кн.: Россия и Запад: Ист. сб-к. Пг., 1923, вып. 1, с. 5-10. 46 Тивериадский Л. С. К вопросу о происхождении Руси в связи с этногенезом славян. — ИЗ, 1942, т. 13, с. 40-53. 47 Тивериадский Л. С. К вопросу о происхождении Руси в связи с этногенезом славян. — ИЗ, 1942, т. 13, с. 49. Z24 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA это пересмотреть основные источники, знающие Русь и о ней упоминающие. В основном эти памятники делятся на две группы: русские и иноземные. Значение их, конечно, совершенно неравно, так как только русские источники могут с большей или меньшей точностью указать, что понималось у восточных славян под словом Русь, какой народ и какая страна, тогда как иностранные памятники полны множества противоречий, в особенности источники арабского происхождения, которые могут быть привлечены только в виде дополнительного материала. 400»50. Центром указанной местности был бассейн Роси. Быть может, первоначальное название Роси распространялось на все среднее течение Днепра, а корень Рось, возможно, уже заключен в геродотовском названии Днепра — Борисфен. В области полян, по которой протекала река Рось, находим в IX — XIII вв. Русь, как об этом согласно свидетельствуют летописи. Не варяги назвали страну полян Русью, а осевшие в Киеве «словени и варязи и прочий прозвашася Русью». Почему же в X веке иностранные источники начинают упорно говорить о варягах и путать их с Русью? Потому, что в X в. происходят новые события; в среднее Приднепровье вторгаются с севера варяги, уже осевшие в Новгороде. О завоевании Киева князем Олегом хорошо помнил летописец; он помнил и о том, что до Олега в Киеве сидели свои князья, как это отметил и Длугош на основании древних источников. Варяжская дружина сопровождает Олега в его походах и сама начинает называть себя Русью. Но древние предания о славянских князьях хорошо были известны еще в начале XI века, во время борьбы Святополка с Ярославом, и нашли свое отражение в «Повести временных лет». Русь — это поляне, жители Киева. Однако с этим представлением не мирилось представление о варяжском происхождении династии Рюриковичей, не мирилось сознание того, что верхушку дружины в X в. составляли варяги. В X и начале XI в. идет непрерывная борьба между Новгородом и Киевом. В этой борьбе победа остается за новгородскими князьями, опиравшимися на варягов. Отсюда домысел летописца, который столько лет мешал правильному пониманию исторического процесса в Восточной Европе. Исторической науке пора уже отказаться от домыслов XI в. и сделать единственный возможный вывод о происхождении слова Русь. В исторической науке давно уже отмечено, что в XII — XIII вв. название Русь обозначало вполне определенную страну — собственно Киевскую землю . Примеров подобного словоупотребления можно указать немало и притом в разных русских памятниках. Так, Лаврентьевская летопись, памятник владимиро-суздальского происхождения, рассказывает о походе киевского князя Святослава Всеволодовича и сожжении города Дмитрова: «...пожга (Святослав — М. Т.) город Дмитров, възвратися опять в Русь...»48 . И это не случайное, а общепринятое выражение владимиро-суздальских памятников. После смерти Андрея Боголюбского на совещании во Владимире говорилось: «...князь наш убьен, а детей у него нету, сынок его в Новегороде, а братья его в Руси...». Итак, Владимиро-Суздальская земля — не Русь, а Русь — это южные княжества, где живут братья Андрея49. Подобное же словоупотребление видим в Новгородской земле. Для новгородца под Русью понималась Киевская земля. Среди восточных славян в VIII-IX вв. стало выделяться племя, жившее по среднему течению Днепра, в области полян, в древней культурной области, где когда-то была распространена трипольская культура. Но где первоначально находились поселения полян, самое имя которых обозначает людей, сидевших «в полях», тогда как окрестности Киева были лесистыми и город был окружен «великим бором», о чем еще помнил летописец? Трудно сомневаться в том, что основная масса полян жила к югу от Киева до реки Роси и по течению этой реки и ее притока Россавы. Здесь при впадении Роси в Днепр находился летописный город Родня, остатки которого видят в Княжой горе, богатой археологическими находками. Сюда в град Родню «на устьи Роси» бежит Ярополк из Киева, убегая от своего брата Владимира Святого. Рось, Россава, Родня соединены в одном месте. Река Рось — только небольшой приток Днепра, впадающий в него с правой стороны. Однако весь бассейн Роси обильно усеян городищами. «...Города по среднему течению Днепра, — пишет Ю. В. Готье, — примерно от Киева до порогов, существовали задолго до возникновения Киевской державы, по приурочивать их к определенным местам и тем более к позднейшим городам, известным из русских летописей, нет пока никаких оснований. А между тем эти города действительно существовали. Некоторые из них, вроде Киева, продолжают жить и до нашего времени; память о других дошла до нас в виде городищ, которых в одной только Киевской губернии обнаружено свыше Название Русь — древнее прозвище Киевской земли, страны полян, известное уже в первой половине IX в., задолго до завоевания Киева северными князьями 51. РУСЬ, ж. 1. Собир. Название древнего населения Киевской земли; восточные славяне; в ХѴ-ХѴІІ вв. - общее название русских, украинцев и белорусов. (882): (И) стзде Олегъ княжа въ Киевѣ... (И) бѣша у него варязи и словѣни и прочи прозвашася русью. Лавр, лет., 23. Разно, яко и русь съ сербы. Сказ. Флор, соб., 81. XVI в. ~XV в. А послы и королевские дворяне всѣ русь; а людей съ ними руси сто человѣкъ, а ляховъ двѣсте девяносто четыре человѣки. Польск. д. III, 192. 1563 г. Посылалъ де гетманъ къ государю царю бить челомъ, чтобъ государь принялъ его со всею русью въ свою державу. Аре. Сух. Ст. сп., 309. 1651 г. 2. Государство восточных славян; земли восточных славян; русские земли. Печенегомъ же о онуду пакы идущемъ ратию на Русь, въ велицѣ печали бяаше Володимиръ, зане не можааше изити противу имъ. (Сказ. Бор. Глеб.) Усп. сб., 43. ХІІ-ХІІІ вв. А добра ти намъ хотъти во всемь, въ Ордѣ и на Руси. Дух. и дог. тр., 37. 1390 г. Благословение Феогноста митрополита всея Руси къ дѣтемъ 48 ЛЛ, с. 368 [см. комментарий к статье под *]. 49 Там же, с. 352 (под 1175 г.). 50 Готье Ю. П. Указ. соч., с. 232. 51 К этому же выводу более ста лет тому назад пришел А. Федотов в статье «О значении слова Русь в наших летописях» (Русский исторический сборник. М., 1837. т. I, с. 104 -121), теперь основательно забытой. Z25 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA υlοτεταγSένες στους Ρως.53 Ο σκανδιναβικός χαρακτήρας των τελευταίων δηλώνεται έSSεσα και αlό τις αναφορές των βυζαντινών lηγών στους Ρως lου αlό τα τέλη του 10ου αιώνα υlηρετούσαν ως Sισθοφόροι στο βυζαντινό στρατό και εlιlλέον στελέχωναν την αυτοκρατορική φρουρά (φρουρά των Βαράγγων). ΌSως, η αφοSοιωτική διαδικασία φαίνεται lως βρισκόταν ήδη σε εξέλιξη κατά το δεύτερο Sισό του 10ου αιώνα, όlως δείχνουν και τα ονόSατα των ηγεSόνων του Κιέβου, αφού τους Όλεγκ και Ιγκόρ, lου φέρουν σκανδιναβικά ονόSατα, ακολουθούν οι Σβιατοσλάβος και ΒλαδίSηρος, των οlοίων τα ονόSατα είναι σλαβικά. Την αφοSοίωση των Ρως αlό τους Σλάβους lρέlει να ενίσχυσε και ο εκχριστιανισSός της ηγεSονίας του Κιέβου, lου εγκαινιάζεται το 988, αφού η κοινή θρησκεία συνιστούσε ενοlοιητικό lαράγοντα. моимъ... и ко всѣмъ христианомъ Черленого Яру (lάσης ΤωσΙας). АИ I, 1. XVI в. ~1333-1353 гг. Перевозъ татарской въ Русь. Кн. Б. Чертежа, 27. 1680 г. II О южной, Киевской, Руси. (1195): Посла блговѣрныи... князь Всеволодъ Гюргевич тивуна своего... с людми в Русь, и созда град на Городци на Въстри, обнови свою отчину. Лавр, лет., 412. // В XVII в. - о центральной России (в отличие от северных окраин, Астрахани, Сибири). Намѣстнику иеромонаху Дионисию, поехав в Русь, на дорогу ему дана рыба семга. (Кн. прих.-расх. Б. Дв.) Αрх. Он. 1668 г. (Словарь русского языка XI-XVII вв., выпуск 22, стр. 261. Наука: Москва, 1997). 3.0.5. Ρως vs. Κιέβου Η ονοSασία Ρως, Sε την οlοία δηλώνονται οι lρώιSοι Ρώσοι Παρουσία και δραστηριότητα των Ρως στη βόρεια Bαρευξείνια Bεριοχή. Οι Ρως είχαν εSlλοκή στις εSlορικές δραστηριότητες της βόρειας lαρευξείνιας lεριοχής, ενώ lροσlάθησαν να εlιβάλουν την lολιτικοστρατιωτική ηγεSονία τους έναντι των άλλων δυνάSεων lου έλεγχαν τSήSατα του ευρύτερου αυτού χώρου. Οι Ρως δεν είχαν καταφέρει να εlιβάλουν κυριαρχική lαρουσία στις στέlες lου lαρεSβάλλονταν Sεταξύ του Κιέβου και της βόρειας ακτής του Ευξείνου, οι οlοίες γενικά ελέγχονταν αlό νοSαδικούς λαούς, τους Πετσενέγους και στη συνέχεια τους ΚουSάνους. Το γεγονός αυτό δυσχέραινε τη δυνατότητα της εSlορικής εlικοινωνίας τους Sε τα λιSάνια του Ευξείνου και την Κωνσταντινούlολη, η οlοία lραγSατοlοιούνταν Sέσω του διάlλου των lοταSών ∆νείlερου και ∆νείστερου.54 Ο έντονος εSlορικός lροσανατολισSός των Ρως lρέlει να είχε διαφανεί ήδη αlό την εlοχή της Sετανάστευσης και αρχικής εγκατάστασής τους στο χώρο της Ανατολικής Ευρώlης, καθώς αυτή lραγSατοlοιήθηκε Sέσω σηSαντικών lοτάSιων διαδροSών του εSlορίου του βορρά. Ήδη αlό την lρώτη εlαφή τους Sε τη Βυζαντινή Αυτοκρατορία (lου lραγSατοlοιήθηκε στο lλαίσιο σφοδρής εlιδροSής στα lερίχωρα της Κωνσταντινούlολης το 860) διαφάνηκε το ενδιαφέρον τους για τη σύναψη εSlορικών σχέσεων Sε το Βυζάντιο. ΑκόSα και οι Sετέlειτα lροστριβές των δύο δυνάSεων, lου lαροδικά διατάρασσαν τις γενικά ειρηνικές σχέσεις τους (ρωσικές εlιδροSές στην Κωνσταντινούlολη κατά τα έτη 907, 941, 1043, lροσωρινή κατάληψη της Χερσώνας το 988), αlοσκοlούσαν στη βελτίωση των όρων της εSlορικής lαρουσίας των Ρως στη βυζαντινή εlικράτεια.55 Σε σύντοSο χρονικό διάστηSα Sετά τη Sετανάστευσή τους και την ίδρυση της ηγεSονίας του Κιέβου, οι Ρως εξελίχθηκαν σε βασικό lαράγοντα του εSlορίου του βορρά και σε σηSαντικούς εSlορικούς εταίρους του Βυζαντίου και των Αράβων. Η εSlορική αυτή εlαφή των Ρως Sε το Βυζάντιο lραγSατοlοιούνταν στις υlό βυζαντινή εlικυριαρχία lόλεις της ΚριSαϊκής χερσονήσου (Χερσώνα, Σουγδαία, Θεοδοσία) 56 και στην στα βυζαντινά κείSενα, αlοδίδει ευθέως την αυτοlροσδιοριστική ονοSασία τους. Η συSSετοχή και εlιρροή των Ρως στα lολιτικά και οικονοSικά δρώSενα της lαρευξείνιας lεριοχής, lου συSlίlτει Sε την εδραίωση και ακSή της ηγεSονίας του Κιέβου, διήρκεσε αlό τον 9ο αιώνα Sέχρι και τις αρχές του 13ου, οlότε η Sογγολική εlέκταση lροκάλεσε την καταστροφή της ηγεSονίας του Κιέβου και την υlοταγή του ρωσικού λαού στη Sογγολική εξουσία. ΟνοNασία και εθνογένεση. Η ονοSασία Ρως αρχικά δήλωνε σκανδιναβικούς lληθυσSούς lου κατά τον 9ο αιώνα Sετανάστευσαν ανατολικά και νοτιοανατολικά της σκανδιναβικής χερσονήσου, στο χώρο της Aνατολικής Ευρώlης (σηS. Ρωσία και Ουκρανία), όlου και ίδρυσαν τις ηγεSονίες του Νόβγκοροντ lρος βορρά και του Κιέβου lρος νότο, υlοτάσσοντας τους τοlικούς σλαβικούς lληθυσSούς. Οι Ρως της ηγεSονίας του Κιέβου εlρόκειτο να lαίξουν στο εξής σηSαντικό ρόλο στις υlοθέσεις της βόρειας lαρευξείνιας lεριοχής και να αναlτύξουν lολυεlίlεδες σχέσεις Sε το Βυζάντιο. Η εθνογένεση του ρωσικού λαού, lου συντελέστηκε εντός αυτών των ηγεSονιών, lαρουσιάζει ουσιαστικές οSοιότητες Sε αυτή των Βουλγάρων. Οι κατακτητές Σκανδιναβοί Ρως αρχικά διαφοροlοιούνταν εθνολογικά αlό τους lολυlληθέστερους Σλάβους lου είχαν υlοτάξει, όSως η συνύlαρξη Σκανδιναβών και Σλάβων συντέλεσε σε αφοSοιωτικές δυναSικές lου, δεδοSένου του Sεγαλύτερου αριθSού των Σλάβων, οδήγησαν σε σταδιακό εκσλαβισSό των Ρως· οι τελευταίοι κληροδότησαν το όνοSά τους στη σλαβική ρωσική εθνότητα lου lροέκυψε αlό αυτή την αφοSοιωτική διαδικασία.52 Περί τα Sέσα και κατά το δεύτερο Sισό του 10ου αιώνα, οι Ρως αlοτελούσαν ακόSη διακριτή οντότητα σε σχέση Sε τους σλαβικούς lληθυσSούς της ηγεSονίας του Κιέβου, όlως αlοκαλύlτει και ο Κωνσταντίνος Πορφυρογέννητος, ο οlοίος καταγράφει τα ονόSατα των σλαβικών φυλών lου ήταν 52 Με τον ίδιο τρόlο συντελέστηκε η εθνογένεση και του βουλγαρικού λαού. Σε αυτή την lερίlτωση το ασιατικό τουρκογενές φύλο των Βουλγάρων αφοSοιώθηκε αlό τους σλαβικούς lληθυσSούς των βορειοανατολικών Βαλκανίων lου είχε υlοτάξει. 53 Κωνσταντίνος Πορφυρογέννητος, Προς τον ίδιον υιόν ΡωSανόν, Moravcsik, G. (εlιS.), Jenkins, R.J.H. (αγγλ. Sτφρ.), Constantine Porphyrogenitus, De administrando imperio (Corpus Fontium Historiae Byzantinae 1, Washington, D.C. 1967), σελ. 62. 54 Κωνσταντίνος Πορφυρογέννητος, Προς τον ίδιον υιόν ΡωSανόν, Moravcsik, G. (εlιS.), Jenkins, R.J.H. (αγγλ. Sτφρ.), Constantine Porphyrogenitus, De administrando imperio (Corpus Fontium Historiae Byzantinae 1, Washington, D.C. 1967), σελ. 56-62. 55 Obolensky, D., The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500-1453 [London 1974 (1971)], σελ. 238-247, 293-294. 56 Νυσταζοlούλου, Μ. Η εν τη Ταυρική Χερσονήσω lόλις Σουγδαία αlό του ΙΓ΄Sέχρι του ΙΕ΄ αιώνος. ΣυSβολή εις την ιστορίαν του Sεσαιωνικού ελληνισSού της νοτίου Ρωσίας (Αθήναι 1965), σελ. 72. Z26 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Авторы “КИЕВСКАЯ РУСЬ”: Б. А. Рыбаков, Л. В. Алексеев (ист.), А. Н. Робинсон (лит.). ίδια την Κωνσταντινούlολη, όlου κατέlλεαν Sε τα Sονόξυλά τους ακολουθώντας τη διαδροSή των lοταSών ∆νείlερου και ∆νείστερου και στη συνέχεια lαραlλέοντας τις ακτέςτου Ευξείνου.57 3.0.6. РУСЬ VS. КИЕВСКАЯ РУСЬ Σχέσεις της Βυζαντινής Αυτοκρατορίας Nε την ηγεNονία του Κιέβου. Οι σχέσεις της Βυζαντινής Αυτοκρατορίας Sε την ηγεSονία του Κιέβου σχετίζονταν αlό ρωσικής lλευράς Sε το ζητούSενο των εSlορικών διευκολύνσεων, ενώ αlό βυζαντινής lλευράς Sε τη διατήρηση ισορροlίας ισχύος Sεταξύ των διαφορετικών δυνάSεων της βόρειας lαρευξείνιας lεριοχής (Ρως, Πετσενέγοι, Βούλγαροι, Χαζάροι, Μαγυάροι), ώστε να αlοφεύγεται η ιδιαίτερη ισχυροlοίηση Sιας εξ αυτών σε βαθSό lου να εξελιχθεί σε αlειλή για την ασφάλεια του Βυζαντίου.58 Το γεωlολιτικό αυτό σύστηSα και ταυτόχρονα η «λεlτή» σχέση της Βυζαντινής Αυτοκρατορίας Sε τη ρωσική ηγεSονία του Κιέβου θα Slορούσε να διαταραχθεί αlό την εlιδίωξη των Ρως να εlεκτείνουν την κυριαρχία τους στην ευρύτερη lαρευξείνια lεριοχή, όlως φάνηκε Sε έντονο τρόlο στις Sέρες του ηγεSόνα Σβιατοσλάβου, όταν οι Ρως lέτυχαν να καταστρέψουν το χαζαρικό βασίλειο και να υlοτάξουν lροσωρινά τη Βουλγαρία. Η νίκη των Βυζαντινών στο Sεγάλης κλίSακας lόλεSο lου ακολούθησε εlανέφερε τα lράγSατα σε κατάσταση ισορροlίας, την οlοία εSlέδωσε στη συνέχεια το βυζαντινό συνοικέσιο του ηγεSόνα ΒλαδίSηρου (988) και ο εκχριστιανισSός των Ρως, lου τους lρόσδεσε στη σφαίρα της βυζαντινής εlιρροής αlό εκκλησιαστική και lολιτιστική lλευρά. РУСЬ 59, Русская земля, в IX-X веках было названиe государственного образования восточных славян на среднем Днепре. О существовании Руси свидетельствуют Константин Багрянородный в сочинении «De administrando imperio» (X век), договоры Руси с Византией X века, показания русских летописных сводов XI-XII веков. Центрами Руси были Киев, Чернигов и Переяславль (Южный). Более поздние русские летописные своды позволяют точнее наметить границы древней Руской земли. По данным XI-XII веков, в состав Руской земли, кроме названных городов, входили Вышгород, Белгород, Торческ, Треполь, Богуславль, Корсунь, Канев, Шумск, Тихомль, Выгошев, Гнойница, Бужск. Это были бывшие племенные территории полян, части территорий северян и радимичей, возможно, сюда входили некоторые земли уличей и вятичей. Границы Руской земли указывают на то, что Русь была не племенным и не этническим, а политическим государственным образованием. Процесс классообразования на Руси и соседних территорий восточнославянских племён, рост местной знати привели к образованию Древнерусского государства или Киевской Руси, получившего название по имени своего первоначального ядра — Русь Уже в начале XII века под термином “Руская земля” понимались (наряду с древней Русской землёй) все славянские племена, населявшие Восточную Европу. Такой историко-географический смысл термина встречается уже в «Повести временных лет»; «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Руская земля...». В начале XIII века назввание Русь, Русская земля стали применяться к северновосточным землям Древнерусского государства: РостовоСуздальской и Новгородской. После монголо-татарского завоевания 1237-1241 термин “Русь” закрепился за этой территории, хотя в памятниках XIII-XIV веков он встречается со значением более широким, имеющим в виду все земли, населённые востпчными славянами. В XIII веке и позднее, когда связь между различными территориями Руси Древнерусского государства сильно ослабла, появляются новые названия: Белая Русь, Малая Русь, Чёрная Русь. Эти новообразования имели свои территории и исторические судьбы. Термин “Русь” стал также основой понятия «русский», «русские». Τα χαρακτηριστικά της ρωσικής lαρουσίας στην lαρευξείνια lεριοχή εντάσσονταν και κατά τους εlόSενους αιώνες (11ο και 12ο) στο lλαίσιο lου είχε διαSορφωθεί Sέχρι τον ύστερο 10ο αιώνα: έντονη εSlορική lαρουσία και δραστηριοlοίηση, άσκηση lολιτικής εlιρροής και lεριστασιακά lολιτικοστρατιωτικής κυριαρχίας σε αντιlαράθεση Sε τους νοSαδικούς λαούς (Πετσενέγοι, ΚουSάνοι). Οι Sογγολικές εlιδροSές του lρώτου Sισού του 13ου αιώνα, lου εlέφεραν την καταστροφή της ηγεSονίας του Κιέβου, εlέβαλαν τη Sογγολική κυριαρχία στην lαρευξείνια lεριοχή και εξανέSισαν την έως τότε lροϊούσα lολιτικοστρατιωτική lρωτοκαθεδρία των Ρως. Η Sετατόlιση του ρωσικού κρατικού SορφώSατος lρος το βορρά, στη Μοσκοβία, σήSαινε ότι, αιώνες Sετά, οι Ρώσοι δε θα έlαιζαν ρόλο στις lολιτικές υlοθέσεις και στους διαγκωνισSούς για κυριαρχία στην lαρευξείνια lεριοχή. îστόσο, η lαρουσία τους Sεταξύ των κυριότερων εθνοτήτων της lεριοχής ήταν δεδοSένη, αφού Sε το lέρασSα του χρόνου η ονοSασία του Ρώσου είχε lλέον καθιερωθεί για τους σλαβικούς lληθυσSούς της ευρύτερης lεριοχής. Лит.: Шахматов А. А., Древнейшие судьбы Русского племени, П.. 1919; Насонов А. Н., «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства, М., 1951; Пашуто В. Т., Образование Литовского государства, М., 1959. 57 Κωνσταντίνος Πορφυρογέννητος, Προς τον ίδιον υιόν ΡωSανόν, Moravcsik, G. (εlιS.), Jenkins, R.J.H. (αγγλ. Sτφρ.), Constantine Porphyrogenitus, De administrando imperio (Corpus Fontium Historiae Byzantinae 1, Washington, D.C. 1967), σελ. 56-62, 186. 58 Κωνσταντίνος Πορφυρογέννητος, Προς τον ίδιον υιόν ΡωSανόν, Moravcsik, G. (εlιS.), Jenkins, R.J.H. (αγγλ. Sτφρ.), Constantine Porphyrogenitus, De administrando imperio (Corpus Fontium Historiae Byzantinae 1, Washington, D.C. 1967), σελ. 48-52. 59 Большая Советская Энциклопедия, третье издание под редакцией академика А.М. Прохорова. Том 22, стр. 433, столбцы 1286, 1287. Москва: Советская Энциклопедия, 1975. Z27 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA КИЕВСКАЯ влиянием визант. культуры. В результате Киевская Русь стала в ряд передовых по культуре государств своего времени. Средоточием феодальной культуры был город. Грамотность в Киевской Руси была сравнительно широко распространена среди народа, о чём свидетельствуют берестяные грамоты и надписи на хоз. предметах (на пряслицах, бочках, сосудах и т. д.). Есть сведения о существовании на Руси в это время школ (даже женских). РУСЬ 60, раннефеодальное государство IX — начала XII веков, возникшее в Восточной Европе на рубеже VIII-IX веков в результате объединения восточнославянских племён, древним культурным центром которых было Среднее Приднепровье с Киевом во главе. Киевская Русь 61 охватывала огромную территорию — от Таманского полуострова на юг, Днестра и верховьев Вислы на запад до верховьев Северной Двины на север, являясь одним из крупнейших государств Европы. Образованию Киевской Руси предшествовал период (VI-VIII вв.) появления предпосылок феод, отношений и созревания их в недрах военной демократии. Литература Киевской Руси. До наших дней дошли пергаментные книги, написанные в эпоху Киевской Руси: переводная литература, изборники, богослужебные книги и др.; среди них древнейшая —«Остромирово Евангелие». Наиболее образованными в Киевской Руси были монахи. Выдающимися деятелями культуры были киевский митрополит Иларион, новгородский епископ Лука Жидята, Феодосии Печерский, летописцы Никон, Нестор, Сильвестр. Усвоение церковнославянской письменности сопровождалось перенесением на Русь при болгарском посредстве основных памятников раннехристянской и византийской литературы: библейские книги, сочинения отцов церкви, жития святых, апокрифы («Хождение Богородицы по мукам»), историография («Хроника» Иоанна Малалы), а также произведения болгарской литературы («Шестоднев» Иоанна), чехо-моравской (жития Вячеслава и Людмилы). В Киевской Руси переводились с греческого языка византийские хроники (Георгия Амартола, Синкелла), эпос («Девгениево деяние»), «Александрия», «История иудейской войны» Иосифа Флавия, с древнееврейского — книга «Есфирь», с сирийского — повесть об Акире Премудром. Освоение памятников иностранной литературы сопровождалось творческим отношением к переводу. Со второй четверти XI века развивается оригинальная литература (летописание, жития святых, проповедь). В «Слове о законе и благодати» митрополит Иларион с риторическим искусством, не уступавшим визант. красноречию, трактовал проблемы превосходства христианства над язычеством, величия Руси среди других народов. За время существования Киевской Руси восточнославянские племена сложились в древнерусскую народность, ставшую впоследствии основой для формирования трёх братских народностей — русской, украинской и белорусской. Киевская Русь положила начало государственности у восточныз славян, объединение которых в пределах единого Древнерусского государства способствовало их общественно-экономическому, политическому и культурному развитию. История Киевской Руси условно делится на 5 этапов. Первый этап (до 882) — образование феодального государства со столицей в Киеве, крое охватывало ещё не всех восточных славян и ограничивалось территорией племён полян, руси, северян, древлян, дреговичей, полочан и, возможно, словен. Вторий этап (882-911) — захват власти в Киеве Олегом, по всей вероятности, предводителем варяжской дружины. Третий этап (911-1054) — расцвет раннефеодальний монархии Киевской Руси, обусловленный подъёмом производит, сил, развитием феодальных отношений, успешной борьбой с кочевниками-печенегами, Византией и варягами. В этот период Киевская Русь объединила почти все восточнославянские племена. Четвертый этап (1054-1093) — появление первых ощутимых элементов распада Киевской Руси. Одновременно происходит рост производит, сил, связанный с прогрессивной ролью феодальной формации в это время. Пятый этап (1093-1132) — усиление феодальной монархии, т. к. князья в связи с натиском половцев в конце XI в. стремились консолидировать свои силы. Снова создаётся более или менее единое государство, но развитие феодальных центров, возросшая роль бояр усиливали стремление его отдельных частей к самостоятельности. В 1132 Киевская Русь распалась, начался период феодальной раздробленности . Киевское и новгородское летописание было проникнуто идеями государственного строительства. Летописцы обращались к поэтическим преданиям языческого фольклора. Нестор пришёл к осознанию родства восточнославянских племён со всеми славянами. Его «Повесть временных лет» приобрела значение выдающейся хроники европейского средневековья. Житийная литература насыщалась актуальной политической проблематикой, и её героями стали князья-святые («Жития Бориса и Глеба»), а затем подвижники церкви («Житие Феодосия Печерского», «КиевоПечерский патерик»). В житиях впервые, хотя и в схематической форме, изображались переживания человека. Патриотические идеи выражались в жанре паломничества («Хождение» игумена Даниила). В «Поучении» к детям Владимир Мономах создал образ Культура Киевской Руси уходит своими корнями в глубины нар. культуры слав, племён. В период образования и развития государства она достигла высокого уровня и была обогащена 60 Большая Советская Энциклопедия, третье издание под редакцией академика А.М. Прохорова. Том 12, стр. 93-99, столбцы 267-268, 283. Москва: Советская Энциклопедия, 1975. 61 Πιθανολογείται ότι Sετά τον 7ο αιώνα η βυζαντινή εξουσία στην lεριοχή, όlως και σχεδόν στο σύνολο των βόρειων ακτών του Εύξεινου Πόντου, υlοκαταστάθηκε αlό τους διάφορους λαούς της στέlας. Η lρώτη βυζαντινή lηγή lου κάνει λόγο για το Ασlρόκαστρο, το έργο Προς τον ίδιον υιόν ΡωSανόν του αυτοκράτορα Κωνσταντίνου Ζ’ Πορφυρογέννητου (944-959), αναφέρει ότι η lόλη ήταν εγκαταλελειSSένη και ερειlωSένη, ενώ το νέο της ελληνικό όνοSα φαίνεται ότι lροερχόταν αlό Sετάφραση του ονόSατος lου της είχαν δώσει οι τουρκόφωνοι Πετσενέγκοι λόγω του λευκού χρώSατος των οχυρώσεών της.* Η lολιτική υlαγωγή της δεν είναι σαφής, αλλά lιθανότατα την lερίοδο εκείνη (Sέσα 10ου αιώνα) ανήκε στο κράτος των Πετσενέγκων, αν και λίγο αργότερα ένα ρωσικό χρονικό lεριλαSβάνει το Ασlρόκαστρο (Belgorod) στις lόλεις lου ανήκαν στο κράτος των Ρως του Κιέβου. * Κωνσταντίνος Πορφυρογέννητος, Προς τον ίδιον υιόν Ρωqανόν, Moravcsik, G. – Jenkins, R.J.H. (εlιS.), Constantine Porphyrogenitus. De Administrando Imperio (Corpus Fontium Historiae Byzantinae 1, Washington 1967), 37.58-67. Αlό την ίδια ετυSολογία lροέρχονται η ρουSανική (Cetatea Albă), η ρωσική (Belgorod), η ουκρανική (Bilhorod) και η τουρκική (Akkerman) Sορφή του τοlωνυSίου, ενώ ο Βυζαντινός ιστορικός Λαόνικος Χαλκοκονδύλης, Αlοδείξεις Ιστοριών δέκα, Darkó, E. (εlιS.), Laonici Chalcocondylae Historiarum Demonstrationes 1 (Budapest 1922), 125.4-5, εξαττικίζει το Sεσαιωνικό τοlωνύSιο σε «Λευκοlολίχνη». Z28 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 504b, dän. Russer, schwed. Ryssar, holl. Rus, s. ferner Weigand 2, 506. Schmeller 2, 153. 1) eigentlich:г dô sprach von den Riuʒen der künic Yljas. Ortnit 11, 1. ze Riuzen in Ruszland Iwein 7584. die Russen wortspielend mit rusz. Rückert 1, 98. 2) übertragen. a) früher meist mit bezug auf ihre wildheit und grobheit, vgl. mhd. den künic von wilden Riuzen. Ortnit 76, 4 u. ähnl. Wolfdietrich C 2, 10, 4. D 6, 1, 3. grober bengel, flegel Schmeller 2, 154. so noch appenzellisch: russ eine wilde, ungeschlachte person. Tobler 374a. aber auch mit hinblick auf die slavische unbeständigkeit: ungetriuwer Rûz. Helmbr. 1809. b) in der heutigen volkssprache ein wahrer Russe, ein abgehärteter, gesunder mensch. Albrecht 194b. in der redensart einen Russen machen oder loslassen, lose streiche begehen, ebenda, ist Russe wol nur volksetymologische entstellung für risse. 3) bezeichnung einer insektenart, schaben, küchenkäfer, blatter Oken 5, 1503 ff., im volksmunde gewöhnlich schwaben genannt. Schm. 2, 154. Schöpf 572. Frischbier 2, 239b. (Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm, Volume 8, pp. 761-762. Hirzel, 1893). справедливого правителя, рачительного хозяина, примерного семьянина. Литературные традиции Киевской Руси и богатейший устный эпос подготовили возникновение «Слова о полку Игореве». Источники: Повесть временных лет, ч, 1-2, Москва — Ленинград, 1950; Памятники русского права, в. 1, Москва, 1952; Памятники права Киевского государства X-XII вв., Москва, 1952. Литература: Татищев В. Н., История Российская, т. 1-2, Москва — Ленинград 1962-1963; Карамзин H. М., История государства российского, т. 1-3, СПБ, 1903; Соловьёв С. М., История России с древнейших времён, кн. 1, Москва, 1959; Ключевский В. О., Сочинения, т. 1, Москва, 1956; Пресняков А. Е., Княжое право в древней Руси. Очерки по истории X — столетий, Санкт-Петербург, 1909; Курс истории государства и права СССР, т. 1 — Юшков С. В., Общественно-политический строй и право Киевского государства, Москва, 1949; Очерки истории СССР. IX—XV вв., ч. 1 (IX-XIII вв.), Москва, 1953; Греков Б. Д., Киевская Русь, Москва, 1953; Тихомиров М. Н., Древнерусские города, 2 изд., Москва, 1956; его же, Крестьянские и городские восстания на Руси XI — вв., Москва, 1955; Древнерусское государство и его международное значение, Москва, 1965; Пашуто В. Т., Внешняя политика Древней Руси, Москва, 1968; Рыбаков Б. А., Ремесло Древней Руси, Москва, 1948; его же, Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи, [Москва, 1963]; История культуры Древней Руси, т. 1-2, Москва — Ленинград, 1948-51; Будовниц И. У., Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI-XIV вв.), Москва, 1960; Художественная проза Киевской Руси XI-XIII вв., Москва, 1957; Лихачёв Д. С., Поэтика древнерусской литературы, Ленинград, 1967; его же, Человек в литературе Древней Руси, 2 изд., Москва, 1970; Свирин А., Древнерусская миниатюра, Москва, 1950; История русского искусства, т. 1-2, Москва, 1953-1954; Ромм А. Г., Русские монументальные рельефы, Москва, 1953; Каргер М. К., Древний Киев, т. 1-2, Москва — Ленинград, 1958-1961; Лазарев В. Н., Мозаики Софии Киевской, Москва, 1960; его же, Михайловские мозаики, Москва, 1966; Русское декоративное искусство, т. 1, Москва, 1962; Всеобщая история архитектуры, т. 3, Москва — Ленинград, 1966; Финдейзен Н. Ф., Очерки по истории музыки в России, т. 1, Москва, 1928; Левагдёва О., Келдыш Ю., Кандинский А., История русской музыки, т. 1, Москва, 1972; Довженок В. И., Землеробство древньоі Русі. До середини XIII ст., Киев, 1961; Шекера I. .М., Міжнародні зв'язки Киівськоі Русі, Киев, 1963; Історія украінського мистецтва, т. 1, Киев, 1966; Асеев Ю. С., Архитектура Кшвськоі Русі, Кишнев, 1969. ́ къ [твёрдый и ПРЕАМБУЛА № 1. Русский язык (ру́сьскїи ѩзы мягкий знаки переданы паерком 62]) как словосочетание ??впервые было употреблено Б. Ф. Бурцовым63 в 1637 году. Эволюция этнонима также отразилась и на названии русского языка, у которого помимо его современного наименования существовали два других: великорусский и российский. Илларион Киевский64 в «Слова о Законе и Благодати» использует словосочетание и до нашего языка рускаго и дальше Вѣра бо благодѣтьнаа по всеи земли прострѣся и до нашего языка рускааго доиде. Однако руский язык в то время означало также русский народ. 3.0.7. THE GRIMM BROTHERS’ PERSPECTIVE 3.0.8. ЭСКИЗ ЯЗЫКА НА РУСИ RUSSE, m. ein angehöriger des russischen volkes oder staates. das wort Русский этнос появился около XI века в результате слияния ist ins deutsche aus dem slav. eingedrungen, rusĭ, plur. rusi. es stammt indes ursprünglich aus dem germanischen, und bezeichnet zunächst eine skandinavische völkerschaft, die Ruszland eroberte und staatlich organisierte. noch heute ist Ruotsi der finnische name der Schweden. man darf darin wol germ. hrôþ 'ruhm' vermuten (vgl. Gutzeit über den ursprung des namens der Russen, und: untersuchungen über gegenstände der ältesten gesch. Ruszlands. Riga 1890). das wort begegnet vielleicht schon im ahd., ruzin rozi Graff 2, 563 (aus dem 12. jahrh.). hier wie im mhd. mit ʒ. mhd. erscheint auszerdem, wie zu erwarten, langer vocal mit oder ohne umlaut, Rûʒ oder Riuʒ; die flexion ist bald stark, bald schwach. die form Riuʒe lebt fort im nhd. Reusze: die Reussen .. Russi, vulgo Rutheni Frisch 2, 112b, daneben ein Rusz 137c, die Rüssen, Ropolani, Rutheni Maaler 337c, vgl. die ähnliche entwicklung des namens Preusze. Ruthenus .. ein ruse od. rusze, rusche, rutze, .. ryse, reuse, rewzse, rewsse, reüsse Dief. gloss. 505a, russe, rewssz nov. gloss. 323a. vgl. altn. plur. Rûssar, annal. 1348, s. Vigfusson восточнославянских племенных союзов формируется древнерусская народность, единое самосознание которой выражается в «Слове о полку Игореве». Однако процессы консолидации были прерваны монгольским нашествием и экспансией Великого княжества Литовского, из-за которой в (Юго-) Западной Руси начались отличные от Северо-Восточной Руси этнические процессы. В ВолгоОкском междуречье начала формироваться великорусская народность. Русские в составе Великого княжества Литовского начали обосабливаться в белорусов и украинцев (оба народа в те временами назывались русинами). Из степных русских, впитавших отдельные элементы культуры тюркских кочевников, сформировался субэтнос казаков. Донская ветвь казаков сохранилась в качестве составной части русского народа и приняла Еро́к (другие распространенные названия: е́рик и па́ерок или пае́рок; реже встречаются воо́с, ерец, ерик верхний, ерица, ерти́ца, е́рчик, ово́с, пае́рк, поо́ксь, ре́чник; иногда также кандема[иакритические знаки]) — надстрочный знак церковнославянской и вообще старинной кириллической письменности, ставящийся над согласной буквой или после нее взамен опускаемого ера (Ъ) или реже еря (Ь). 62 Бурцов-Протопопов Василий Федорович (г. рождения неизвестен — умер после 1648 года), российский издатель [[XVII век].] Работал на Московском печатном дворе (типография основана при Иване Грозном (1530-1584) в 1553 году). Первым в России стал издавать «массовые» книги светского содержания, первые русские печатные учебники — азбуки, святцы, календари. Положил начало изданию малоформатных книг. 63 Митрополи́т Иларио́н (прозвище Русин; умер ок. 1055) — митрополит Киевский и всея Руси времён Ярослава Мудрого (978-1054), святитель. Первый митрополит русского происхождения в Древнерусском государстве (Рѹ́сь, Рѹ́сьскаѧ землѧ; гр.Ῥωσία; лат. Russia, Ruthenia, Ruscia, Ruzzia ). Автор «Слова о Законе и Благодати» (1030-1050). 64 Z29 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA активное участие в экспансии русского населения на восток, которое стало возможно после формирования в конце XV века единого Русского государства, освобождения от татарского ига и падения в XVI веке двух волжско-татарских ханств Казанского и Астраханского. Барклай де Толли (нем. Barclay de Tolly) . Вместе с тем в имперский период получают развитие русские народные промыслы. Культурный раскол русского народа на вестернизированный «верх» и традиционный «низ» выразился в философском противостоянии западников и славянофилов. Отчасти этот раскол привел к масштабной Революции XX века, когда царь был свергнут, а на православную веру начались гонения. Существенно пострадало казачество (расказачивание) и крестьянство (раскулачивание). Многие представители русского народа (дворянство, интеллигенция, буржуазия) были вынуждены покинуть родину (белая эмиграция, из России, возникшей вследствие событий почти шестилетней Гражданской войны 1917-1923 гг.), многие погибли в ходе Гражданской войны. Важной вехой в истории русского народа стало Смутное время [обозначение периода истории России с 1598 по 1613 годы, ознаменованного стихийными бедствиями, польско-шведской интервенцией, тяжелейшим политическим, экономическим, государственным и социальным кризисом.] — глубокий кризис, характеризованный распадом государственности, сопряжённым с большими бедствиями и попаданием (наподобие Западной Руси) под влияние польсколитовских захватчиков. В то же время, оно породило в глубине народных масс инициативу по защите своего образа жизни, изгнанию интервентов и восстановления Русской государственности. В середне XVII века, реформа патриарха Никона вызвала раскол русских на никониан и старообрядцев [Старообрядчество, древлеправославие — совокупность религиозных течений и организаций в русле Формирование и преобразование русского языка, используемого в литературных произведениях. Старейшие из сохранившихся литературных памятников датируются XI веком. В XVIII—XIX веках этот процесс происходил на фоне противопоставления русского языка, на котором говорил народ, французскому — языку дворян. Классики русской литературы активно исследовали возможности русского языка и были новаторами многих языковых форм. Они подчеркивали богатство русского языка и часто указывали на его преимущества по сравнению с языками иностранными. На почве таких сравнений неоднократно возникали диспуты, например споры между западниками и славянофилам. В советские времена подчёркивалось, что русский язык — язык строителей коммунизма, а в эпоху правления Сталина проводилась кампания борьбы с космополитизмом в литературе. Преобразование русского литературного языка продолжается и в настоящее время. русской православной традиции, отвергающих предпринятую в 1650-х — 1660-х Московским Патриархом Никоном (1605—1681) и царём Алексеем Михайловичем (1629—1676) церковную реформу, целью которой была унификация богослужебного чина Русской Церккви с греческой Церковью и прежде всего — с Церковью Константинопольской (Οικουqενικό Πατριαρχείο Κωνσταντινου‹όλεως).]. Последние сформировали отдельные этнографические группы русского народа, распространившиеся за пределы России (липоване, некрасовцы [Игнат Федорович Некрасов (1660-1737)]) и выявившие специфический «культурный код» русского народа (русский язык, крещение детей, празднование Пасхи, иконопочитание, восмиконечный крест). Присоединение Левобережной Украины к России дало импульс реформированию государственной идеологии. Выходцы из Южной Руси, такие как Иннокентий Гизаль (1600-1683) или Феофан Прокопович (1681-1736) заложили фундамент обновлённого представления о русском народе как о триедином народе, ставшем официальной концепцией в Российской империи. Введение и распространение письменности на Руси, приведшее к созданию русского литературного языка, обычно связывают с Кириллом и Мефодием65. Петр Великий предпринял ряд последующих реформ. Он подчинил Церковь государству и начал активно приглашать иностранцев в Россию, назначая их на важные посты в государстве. В результате, традиционная русская культура сохранилась лишь в низших сословиях, тогда как среди интеллигенции, чиновничества и военных начали доминировать европейские вкусы. В среде аристократии исчез национальный костюм, а воспитанием детей нередко занимались нанятые из Франции гувернеры. Нередко русские дворяне проникались западным мировоззрением: масонством, вольнодумством, материализмом. Единственным неизменным фактором этнического самоопределения стал русской язык, который получил свое развитие в русской литературе (А. С. Пушкин (1799-1837), М. Ю. Лермонтов (1814-1841) Ф. М. Достоевский (1821-1881), Л. Н. Толстой (1828-1910) и др.). Начиная с Отечественной войны 1812 года важное значение для русской этнической идентификации приобрела русская фамилия, из-за отсутствия которой со своего поста был смещен русский полководец Так, в древнем Новгороде и других городах в XI—XV вв были в ходу «Берестяные грамоты» 66. Большинство из сохранившихся берестяных грамот — частные письма, носящие деловой характер, а также деловые документы: завещания, расписки, купчие, судебные протоколы. Также встречаются церковные тексты и литературные и фольклорные произведения (заговоры, школьные шутки, загадки, наставления по домашнему хозяйству), записи учебного характера (азбуки, склады, школьные упражнения, детские рисунки и каракули). Церковнославянская письменность, введённая Кириллом и Мефодием в 862 году, основывалась на старославянском языке, который в свою очередь произошёл от южнославянских диалектов. Литературная деятельность Кирилла и Мефодия состояла в переводе книг святого Писания Нового и Ветхого завета. Ученики Кирилла и Мефодия перевели на церковнославянский язык с Кирилл (в миру Константи́н по прозвищу Фило́соф, 827-869, Рим ) и Мефодий (в миру Михаи́л; 815-885, Велеград, Моравия (греч. Κύριλλος καὶ Μεθόδιος, ст.-слав. Кѷрї́ллъ и Меөо́дїй) — братья из города Солуни (Салоники), создатели славянской азбуки, создатели церковнославянского языка и проповедники христианства. Они канонизированы и почитаются как святые и на Востоке, и на Западе. В славянском православии почитаются как святые равноапостольные «учи́тели слове́нские»; принятая очерёдность — сначала Мефодий, а потом Кирилл. 65 Берестяные грамоты — письма и записи на коре березы, памятники письменности Древней Руси XI-XV вв. Берестяные грамоты представляют первостепенный интерес как источники по истории общества и повседневной жизни средневековых людей, а также по истории восточнославянских языков. Берестяная письменность известна также ряду культур народов мира. 66 Z30 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA греческого большое количество религиозных книг. Некоторые исследователи полагают, что Кирилл и Мефодий ввели не кириллицу, а глаголицу; а кириллица была разработана их учениками. Тредиаковский (1703-1769) и Александр Петрович Сумароков (1717-1777). В 1744 году были изданы три переложения 143-го псалма (ψαλSός), выполненные этими авторами, и читателям было предложено высказаться, который из текстов они считают лучшим. Церковнославянский язык был языком книжным, а не разговорным, языком церковной культуры, который распространился среди многих славянских народов. Церковнославянская литература распространилась у западных славян (Моравия), южных славян (Болгария), в Валахии, частях Хорватии и Чехии и, с принятием христианства, на Руси. Так как церковнославянский язык отличался от разговорного русского языка, церковные тексты при переписке подвергались изменению, обрусевали. Переписчики подправляли церковнославянские слова, приближая их к русским. При этом они привносили особенности местных говоров. Известно, однако, высказывание Пушкина, в котором литературная деятельность Ломоносова не одобряется: «Оды его… утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности — вот следы, оставленные Ломоносовым». Белинский назвал этот взгляд «удивительно верным, но односторонним». Согласно Белинскому, «Во времена Ломоносова нам не нужно было народной поэзии; тогда великий вопрос — быть или не быть — заключался для нас не в народности, а в европеизме… Ломоносов был Петром Великим нашей литературы». Для систематизации церковнославянских текстов и введения единых языковых норм в Речи Посполитой были написаны первые грамматики — грамматика Лаврентия Зизания (1596 г.) и грамматика Мелетия Смотрицкого (1619 г.). Процесс формирования церковнославянского языка был, в основном, завершен в конце XVII века, когда патриархом Никоном были произведены исправление и систематизация богослужебных книг. Кроме вклада в поэтический язык, Ломоносов был также автором научной русской грамматики. В этой книге он описал богатства и возможности русского языка. Грамматика Ломоносова была издана 14 раз и легла в основу курса русской грамматики Барсова (1771), который был учеником Ломоносова. Российская грамматика 1755 года начинаетася словами Ломоносова так: По мере распространения церковнославянских религиозных текстов на Руси, постепенно стали появляться и литературные сочинения, которые использовали письменность Кирилла и Мефодия. Первые такие сочинения относятся к концу XI века. Это «Повесть временных лет» (1068), «Сказание о Борисе и Глебе», «Житие Феодосия Печорского», «Слово о законе и благодати» (1051), «Поучение Владимира Мономаха» (1096) и «Слово о полку Игореве» (1185-1188). Эти произведения написаны языком , который представляет собой смешение церковнославянского языка с древнерусским языком. «Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностию мест, где он господствует, но купно и собственным своим пространством и довольствием велик перед всеми в Европе. Невероятно сие покажется иностранным и некоторым природным россиянам, которые больше к чужим язы́кам, нежели к своему, трудов прилагали. Но кто, не упрежденный великими о других мнениями, прострет в него разум и с прилежанием вникнет, со мною согласится. Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским язы́ком с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, италиянским — с женским полом говорить ́ ку был искусен, то, прилично 67. Но если бы он российскому язы конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского язы́ка. Обстоятельное всего сего доказательство требует другого места и случая. Меня долговременное в российском слове упражнение о том совершенно уверяет. Сильное красноречие Цицероново, великолепная Виргилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском ́ ке68. Тончайшие философские воображения и рассуждения, язы многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно Наиболее важные реформы русского литературного языка и системы стихосложения XVIII века были сделаны Михаилом Васильевичем Ломоносовым. В 1739 году он написал «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором сформулировал принципы нового стихосложения на русском языке. В полемике с Тредиаковским он утверждал, что вместо того, чтобы культивировать стихи, написанные по заимствованным из других языков схемам, необходимо использовать возможности русского языка. Ломоносов полагал, что можно писать стихи многими видами стоп — двусложными (ямб и хорей) и трёхсложными (дактиль [δάκτυλος], анапест [ἀνάlαιστος] и амфибрахий [ἀSφίβραχυς]), но считал неправильным заменять стопы на пиррихии и спондеи. Такое новаторство Ломоносова вызвало дискуссию, в которой активно участвовали Василий Кириллович 67 Стр. 391. Карл пятый ... говорить прилично. — Источником этого сообщения является следующая фраза из весьма популярной в XVIII в. книги французского писателя XVII в. Доминика Бугура (Bouhours) Les entretiens d’Ariste et d’Eugène [Разговоры Ариста и Ежена], вышедшей в свет анонимно в 1671 г. и не раз переиздававшейся: „Si Charles-Quint revenoit au monde, il ne trouveroit pas bon que vous missiez le françois au dessus du castillan, lui qui disoit, que s’il vouloit parler aux dames, il parleroit italien; que s’il vouloit parler aux hommes, il parleroit françois; que s’il vouloit parler à son cheval, il parleroit allemand; mais que s’il vouloit parler à Dieu, il parleroit espagnol“ [Если бы Карл V восстал из мертвых, он не одобрил бы, что вы ставите французский язык выше кастильского, — он, говоривший, что если бы ему захотелось побеседовать с дамами, то он повел бы речь по-итальянски; если бы захотелось побеседовать с мужчинами, то повел бы речь по-французски; если бы захотелось побеседовать со своей лошадью, то повел бы речь по-немецки; но если бы захотелось побеседовать с Богом, то повел бы речь по-испански]. Этот текст, цитируемый по парижскому изданию 1737 года (стр. 95), Ломоносов мог прочитать также (в не совсем точной передаче) в Историческом и критическом словаре Пьера Беля (Dictionnaire historique et critique par M. Pierre Bayle. Amsterdam, 1734, т. II, стр. 408). 68 Стр. 392. Сильное красноречие Цицероново... на российском языке. — Ср. черновую заметку „О переводах“ (стр. 767). Z31 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA историк и литератор «освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова». изобразить не можем, не язы́ку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем. Кто отчасу далее в нем углубляется, употребляя предводителем общее философское понятие о человеческом слове, тот увидит безмерно широкое поле или, лучше сказать, едва пределы имеющее море. Отважась в оное, сколько мог я измерить, сочинил малый сей и общий чертеж всея обширности — Российскую грамматику69, главные только правила в себе содержащую. Сие невеликое дело в. и. в. принести в дар весьма бы я усумнелся, если бы оно, не считая моего посильного и к отечеству усердного труда, само своею надобностию не подало к тому смелости. Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики70. И хотя она от общего употребления язы́ка происходит, однако правилами показывает путь самому употреблению. Итак, когда в грамматике все науки таковую нужду имеют, того ради, желая, дабы она сиянием, от пресветлого имени в. и. в. приобретенным, привлекла российское юношество к своему наставлению, всеуниженнейше приношу оную в. и. в., преисполнен истинного веселия о всевожделенном течении вашего здравствования, преисполнен усердного желания о многолетном оного продолжении. Всевышний промысл, споспешествующий попечению о вас великия Елисаветы и дражайших родителей в. в. да благоволит укрепить ваше младенчество, просветить отрочество, возвеселить юношество, прославить мужество и продолжить в бодрости премудрую старость. И, когда под вышнего рукою лета ваши процветая купно с общею нашею радостию возрастают, да возрастет и российского слова исправность в богатстве, красоте и силе, к описанию славных дел предков ваших, к прославлению благословенного дому Петрова и всего отечества, к удовольствию в. и. в. и ваших потомков, которых число да продолжит господь непрерывно вовеки, от искренней верности желаю, пресветлейший государь, великий князь, в. и. в. всенижайший раб». ПРЕАМБУЛА № 3. Как следует из летописных источников, государство восточных славян Русь получило своё название от варягов. До призвания варягов территорию первого русского государства населяли славянские племена под своими собственными названиями. Древнерусские летописцы, самый ранний из которых монах начала XII века Нестор Летописец (1056-1114), просто отмечают, что «от тех варяг прозвалася Русская земля». И это свидетельствует о том, что название Русь, изначально будучи экзонимом, было привнесено на земли восточных славян извне, и что так называли их в том числе и варяги, находившиеся со славянами в тесных взаимоотношениях, в рамках Древнерусского государства. Вероятно впоследствии, укоренившись, экзоним стал использоваться как самоназвание восточнославянским племенем поляне ( название восточнославянского племенного объединения, в эпоху расселения восточных славян [русских, укранинцев и белорусов] поселившегося по среднему течению Днепра, на его правом берегу. То же название имело западнославянское племя в районе Гнезно — западные поляне Polanie: составившее основу позднейшего польского народа, впоследствии давшие своё имя полякам и Польше) — поляне , согласно «Повести временных лет» (1110-1118) «поляне, которые теперь зовутся русь». РУССКИЙ, -ая, -ое. 1. см. русские. 2. Относящийся к русскому народу, кего языку, национальному характеру, образу жизни, культуре, а также к России, ее территории, внутреннему устройству, истории; такой, как урусских, как в России. Русский язык (восточнославянской группы индоевропейскойсемьи языков). Русская философская мысль. Русский критический реализм. Русский богатырский эпос. Русское деревянное зодчество. Русская крестьянская община. Русские народные песни. Русский романс. Русское гостеприимство. Русская кухня. Русский национальный костюм. Русская тройка. Русская зима. Русская рубашка (косоворотка). Русский рысак (порода лошадей). По-русски (нареч.). ◊ Русским языком говорю кому (разг.) — раздраженное требование послушать, понять. • От Русь; обычно связывают с фин. Ruosti ‘Швеция’, эст. Rootṡ то же, к-рые восх. к др.-исл. Rópsmenn ‘гребцы, мореходы’, родств. шв. Roslagen, назв. побережье Упланда; весьма часто перенесенияназв. завоевательейна завоеванное население (ср. Франция от франков, Ломбардия от ломбардов и т. п.); по одной из версии назв. родств. индоар. raoša ‘светлый, блестящий’, т. е. назв. по светлому цвету волос. (Н. Ю. Шведова Толковый словарь русского языка, стр. 844. РАН, Институт русского языка им. В. В. Виноградова. Азбуковник: Москва, 2008.). Михайло Ломоносов. Сентября 20, 1755. ПРЕАМБУЛА № 2. Интересно, что Гаврила Романович Державин (1743-1816) позже высказался похоже: «Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские: итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий». Создателем современного русского литературного языка считается Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837), произведения которого считаются вершиной русской литературы. Этот тезис сохраняется в качестве доминирующего, несмотря на существенные изменения, произошедшие в языке за почти двести лет, прошедшие со времени создания его крупнейших произведений, и явные стилистические различия между языком Пушкина и современных писателей. Между тем, сам поэт указывал на первостепенную роль Николая Михайловича Карамзина (1766-1826) в формировании русского литературного языка, по словам А. С. Пушкина, этот славный РУСИЯ, ж. Русь. Россия (название, употреблявшееся с конца XV в.; до сер. XVII в. -преимущественно в составе титулов вел. князей, царей и митрополитов). Се язъ, княз(ь) вел(икии Иван Васильевичь в)сеа Руси, пожаловал есмь Тро(и)цского Сергнева монастыря игумена 69 Стр. 392. Российскую грамматику — в нем. переводе gegenwärtiger Russischen Sprachlehre [современной российской грамматике]. 70 Стр. 392. Тупа оратория ... без грамматики. — Ср. Рит. 1748, §§ 46 и 165. Z32 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Макариа... [на обороте:] княз(ь) великий Иванъ Василиевич(ь) всеа Русии. АСВР I, 408. 1486 г. А мы, зъ Божьею милостью, на отца своего, великого государя Ивана... на государьствахъ всеа Русии и инымъ многимъ землямъ всточнымъ и сѣвернымъ государемъ ся есми учинили. Крым. д. II, 85. 1512 г. И испустити бы во всю свою великую Русию... на услышанне всѣмъ православнымъ хрстияномъ. Пролог (ст. печ.), 949. 1643 г. С польским... и с-ыными окрестными государствы у государя... Алексѣя Михаиловича всея Русии вѣчный миръ и докончание. Ул. Ал., 76 об. 1649 г. Не бысть въ Русии инъ таковъ учитель. Чел. Авр., 39.1670 г. Москва болши всехъ городъ на Русиѣ (in Russia). Lud., 59. 1696 г. (Словарь русского языка XI-XVII вв., выпуск 22, стр. 259. Наука: Москва, 1997). 3.0.9. THE GRЕЕК PERSPECTIVE Ιστορία της Ρωσικής Γλώσσας. Οι ρίζες της ρώσικης γλώσσας χάνονται στα αρχαία χρόνια. Περίlου την 2η -1η χιλιετία l.Χ. αlό την οSάδα συγγενικών διαλέκτων της ινδοευρωlαϊκής οικογένειας αlοσlάται η lρωτοσλαβική γλώσσα (ονοSαζόSενη αργότερα, στο εlόSενο στάδιο - lερίlου αlό τον 1ο-7ο S.Χ. αιώνα - lροσλαβική). Στις αρχές της 1ης χιλιετίας οι Προσλαβικές φυλές καταλαSβάνουν Sια τεράστια έκταση - αlό τον Sέσο ρου του ∆νείlερου στην Ανατολή έως τις lηγές του lοταSού Βιστούλα στη ∆ύση, νοτίως αlό τον lοταSό Πρίlιατ lρος στον Βορρά και τις lεριοχές των δάσοστεlών στο Νότο. Στο lρώτο Sισό του 1ου αιώνα S.Χ τα εδάφη των lροσλάβων εlεκτάθηκαν αlότοSα. Τον 6-ο και τον 7-ο S.Χ. αιώνα κύSατα σλάβων Sεταναστών φτάνουν και αlλώνονται στο Sεγαλύτερο Sέρος της Βαλκανικής χερσονήσου, καταλαSβάνοντας και εδάφη της σηSερινής Ελλάδας, ακόSα και το νότιο τSήSα της την Πελοlόννησο. ΕlοSένως, αυτή την lερίοδο οι Σλάβοι ήδη κατοικούν στα εδάφη αlό την Αδριατική θάλασσα στη Νότια-∆υτική lλευρά έως τις lηγές του lοταSού ∆νείlερου και τη λίSνη ΙλSέν στα Βόρειο-Ανατολικά σύνορα. Αυτή την lερίοδο η Προσλαβική εθνογλωσσική ενότητα διασlάται. ΣχηSατίζονται τρεις εθνικές συγγενικές οSάδες: η ανατολική (lαλαιορωσική εθνότητα), η δυτική (βάσει της οlοίας διαSορφώθηκαν οι εξής εθνότητες: οι Πολωνοί, Τσέχοι, Σλοβάκοι, Λουζιτσάνοι, ΠοSόροι) και η νότια (οι αντιlρόσωlοι της οlοίας είναι οι Βούλγαροι, οι Σέρβο-Κροάτες, οι Σλοβένοι, οι ΣλαβοSακεδόνες). РОССИЯ (РОСИЯ), ж. Россия. Всея Росиа царь и великий князь [об Иване IV]. Сильв. Поел., 11. 1553 г. А в нашей Росии бысть знамение: солнце затмилось въ 162 году, пред моромъ за мѣсяцъ или менши. Ав. Ж., 4. 1673 г. (Словарь русского языка XI-XVII вв., выпуск 22, стр. 218. Наука: Москва, 1997). В 1130-е годы княжества стали постепенно выходить из-под власти киевских князей, хотя владевший Киевом князь попрежнему считался старшим на Руси. С началом раздробленности русских земель названия Русь, Русская земля в большинстве случаев применяются к Киевскому княжеству (1132-1471). РУСЬ, ж. 1. Собир, Название древнего населения Киевской земли; восточные славяне; в ХѴ-ХѴІІ вв. - общее название русских, украинцев и белорусов. (882): (И) сѣде Олегъ княжа въ Киевѣ... (И) бъша у него варязи и словѣнн и прочи проэвашася русью. Лавр, лет., 23. Разно, яко и русь съ сербы. Сказ. Флор, соб., 81. XVI в. - XV в. А послы и королевские дворяне всѣ русь; а людей съ ними руси сто человъкъ, а ляховъ двѣсте девяносто четыре человѣки. Польск. д. Ш, 192. 1563 г. Посылалъ де гетманъ къ государю царю бить челомъ, чтобъ государь прииялъ его со всею русью въ свою державу. Аре. Сух. Ст. сп., 309. 1651 г. 2. Государство восточных славян; земли восточных славян; русские земли. Печенегомъ же о онуду пакы идущемъ ратию на Русь, въ велицѣ печали бяаше Володимиръ, зане не можааше изити противу имъ. (Сказ. Бор. Глеб.) Усп. сб., 43. ХІІ-ХШ вв. А добра ти намъ хотѣети во всемь, въ Ордѣ н на Руси. Дух. и дог. гр., 37. 1390 г. Благословение Феогноста митрополита всея Руси къ дътемъ моимъ... и ко всѣмъ христианомъ Черлекого Яру (lάση� Ρωσία�). АИ I, 1. XVI в. ~ 1333-1353 гг. Перевозъ татарской въ Русь. Кн. Б. Чертежа, 27. 1680 г. ⎪⎪О южной. Киевской, Руси. (1195): Посла блговѣрныи... князь Всеволодъ Гюргевич тивуна своего... с людми в Русь, и созда град на Городци на Въстри, обнови свою отчину. Лавр, лет., 412. ⎪⎪ В XVII в. - о центральной России (в отличие от северных окраин, Астрахани, Сибири). Намѣсткику иеромонаху Дионисию, поехав в Русь, на дорогу ему дана рыба семга. (Кн. прих.-расх. Б. Дв.) Арх. Он. 1668 г.». (Словарь русского языка XI-XVII вв., выпуск 22, стр. 261. Наука: Москва, 1997). Η ιστορία της ρωσικής γλώσσας διαιρείται στις εξής lεριόδους: 1) αρχαία ρωσική αlό τον 7-ο έως και τον 14-ο αιώνα, lερίοδο κατά την οlοία η αρχαία ρωσική ήταν η κοινή γλώσσα των ανατολικών σλάβων, 2) τη ;εγαλορωσική γλώσσα αlό τον 15-ο έως τον 18-ο αιώνα, 3) τη σύγχρονή ρωσική αlό το 19 αιώνα έως σήSερα. Η Ρωσική γλώσσα είναι η γλώσσα του ρωσικού έθνους και ανήκει στις lιο διαδεδοSένες γλώσσες. Βρίσκεται στη lέSlτη θέση στον κόσSο Sετά αlό την Κινέζικη, την Αγγλική, την Ινδική και την Ισlανική. Είναι Sία αlό τις εlίσηSες και ενεργές γλώσσες του ΟΗΕ. Ανήκει στην ανατολική οSάδα των Σλαβικών γλωσσών. Οι ρίζες της ρωσικής γλώσσας χάνονται στα αρχαία χρόνια. Περίlου την 2η -1η χιλιετία l.Χ. αlό την οSάδα συγγενικών διαλέκτων της ινδοευρωlαϊκής οικογένειας αlοσlάται η 5ρωτοσλαβική γλώσσα (ονοSαζόSενη αργότερα, στο εlόSενο στάδιο - lερίlου αlό τον 1ο– 7ο αιώνα - lροσλαβική). Στο δεύτερο Sισό του 1ου αιώνα και στις αρχές της 1ης χιλιετίας οι Προσλαβικές φυλές καταλαSβάνουν Sια τεράστια έκταση - αlό τον lοταSό ∆νείlερο στην Ανατολή έως τις lηγές του lοταSού Βιστούλα στη ∆ύση, νοτίως αlό τον lοταSό Πρίlιατ lρος τον Βορρά και τις lεριοχές των δάσο-στεlών στο Νότο. Το lρώτο Sισό του 1ου αιώνα S.Χ τα εδάφη των lροσλάβων εlεκτάθηκαν αlότοSα. Τον 6ο και τον 7ο αιώνα κύSατα σλάβων Sεταναστών φτάνουν και αlλώνονται στο Sεγαλύτερο Sέρος της Βαλκανικής χερσονήσου, καταλαSβάνοντας και εδάφη της σηSερινής Ελλάδας, ακόSα και το νότιο τSήSα της – την Πελοlόννησο. ΕlοSένως, αυτή την lερίοδο οι Σλάβοι ήδη κατέχουν τα εδάφη αlό την Αδριατική θάλασσα στη Νότια-∆υτική lλευρά έως Z33 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA τις lηγές του lοταSού ∆νείlερου και τη λίSνη ΙλSέν στα ΒόρειοΑνατολικά σύνορά. Αυτή την lερίοδο η Προσλαβική εθνογλωσσική ενότητα διασlάται. ΣχηSατίζονται τρεις εθνικές συγγενικές οSάδες: η ανατολική (lαλαιορωσική εθνότητα), η δυτική (βάσει της οlοίας διαSορφώθηκαν οι εξής εθνότητες: Πολωνοί, Τσέχοι, Σλοβάκοι, Λουζιτσάνοι, ΠοSόροι) και η νότια (οι αντιlρόσωlοι της οlοίας είναι οι Βούλγαροι, οι Σέρβο-Κροάτες, οι Σλοβένοι, οι ΣλαβοSακεδόνες). διάφορες άλλες διαλέκτους και γλωσσικά ιδιώSατα. ΕSφανίστηκαν και ενδιάSεσες ;εσο-;εγαλορωσικές ιδιωSατικές lροφορές, Sεταξύ των οlοίων το lρώτο ρόλο έlαιζε η Μοσχοβίτικη lροφορά. Αρχικά αυτή η lροφορά ήταν ανάSικτη, Sετά όSως σχηSατίζεται Sια σωστή δοSή της. Η Μοσχοβίτικη lροφορά χαρακτηρίζεται αlό τις εξής ιδιότητες: το «άκανιε»- συχνή χρήση του φωνήεντος «α» αντί συνήθως του «ο», φανερά ασθενηSένα φωνήεντα σε άτονες συλλαβές, το ηχηρό σύSφωνο «γ», οι καταλήξεις σε «-οβο, -εβο» στη γενική lτώση ενικού αριθSού στις lροσωlικές αντωνυSίες του αρσενικού και ουδέτερου γένους, η σκληρή κατάληξη «-τ» στα ρήSατα του 3ου lροσώlου στον ενεστώτα και στον Sέλλοντα, οι Sορφές, των lροσωlικών αντωνυSιών «Sενιά»–εSένα, «τεSlιά»εσένα, «σεSlιά»–το εαυτό Sου (και Sια σειρά άλλων φαινόSενων). Η ανατολικό-σλαβική (lαλαιορωσική) γλώσσα υlήρξε αlό τον 7ο έως και τον 14ο αιώνα. Οι χαρακτηριστικές της ιδιότητες είναι: ο τύlος «lολνογκλάσιε» (φωνολογικός σχηSατισSός λέξεων - ύlαρξη όλων των φωνηέντων στη λέξη) - [βορόνα, σόλοντ, Slεριοζα, ζελέζο], η lροφορά των φθόγγων «ζ» και «τσ» στη θέση των lροσλαβικών *dj,*tj, *kt [χοζού, σβετσά, νοτς], η αλλαγή των ρινικών φωνηέντων αlό *ο και *ε σε «ου», «για», κατάληξη σε Sαλακό σύSφωνο (-τ) στα ρήSατα του τρίτου lροσώlου lληθυντικού αριθSού στον ενεστώτα και στο Sέλλοντα, κατάληξη «-ια» στα ονόSατα Sε Sαλακή βάση σε «-α» στη γενική lτώση ενικού αριθSού [ζεSλιά]. Πολλές λέξεις lου δεν υlάρχουν σε άλλες σλαβικές γλώσσες ([κουστ], [ράντουγκα], [γκρουζντ], [κόσκα], [ντεσοβιϊ], [σαlόγκ] κ.τ.λ.), καθώς εlίσης και άλλες ρωσικές ιδιοSορφίες. Στο τέλος του 9ου - αρχή του 10ου αιώνα έlειτα αlό lρόσκληση του ∆ούκα Ροστισλάβ, αlό τη Θεσσαλονίκη ήρθαν οι αδερφοί Sοναχοί Κύριλλος και Μεθόδιος οι οlοίοι δηSιούργησαν το lρώτο Ρωσικό αλφάβητο και την Κυριλλική γραφή. Τον 10ο αιώνα η γραφή (κυριλλική) άνθισε ιδιαίτερα (l.χ. Το Ευαγγέλιο του ΟστροSίρ, 11ος αιώνας «Ο Λόγος lερί του ΝόSου και της Χάριτος» του Μητροlολίτη του Κίεβου Ιλαρίωνα, 11ος αιώνας, «Παλαιό Ρωσικό Χρονικό» (ρωσ. Ποβεστ ΒρεSενύχ Λετ) αρχές του 12ου αιώνα, «Το Έlος της εκστρατείας του Ιγκορ» -12ος αιώνας, Ρωσική αλήθεια 11ος -12ος αιώνας). Στην Κίεβσκαγια Ρωσία (9ος - αρχές 12ου αιώνα) η 5αλαιορωσική γλώσσα χρησιSοlοιήθηκε σαν Sέσο εlικοινωνίας σε Sερικές βαλτικές, φίνο-ουγγρικές, τούρκικες φυλές και εθνότητες και εν Sέρει φυλές του Ιράν. Τον 14ο –16ο αιώνα η νότιο-δυτική lαραλλαγή της λογοτεχνικής γλώσσας των Ανατολικών Σλάβων ήταν η κρατική κι η ορθόδοξη εκκλησιαστική γλώσσα στα Μεγάλα Πριγκιlάτα της Λιθουανίας και της Μολδαβίας. Ο φεουδαρχικός διαSελισSός υlοβοηθούσε στη διαίρεση της γλώσσας σε διαλέκτους, η εισβολή τον Τατάρο-Μογγόλων (13ος -15ος αιώνας), οι εlιδροSές των Πολωνό – Λιθουανικών φυλών ήταν οι αιτίες lου τον 13ο -14ο αιώνα το 5αλαιορώσικο έθνος διασlάστηκε. ΒαθSηδόν διασlάστηκε κι η ενότητα της ρωσικής γλώσσας. ΣχηSατίσθηκαν τρία κέντρα καινούριων εθνογλωσσικών ενοτήτων, lου lάλευαν για να κρατήσουν τη σλαβική τους ανεξάρτητη lροσωlικότητα: το βόρειο-ανατολικό (Μεγαλορώσοι), το νότιο (Ουκρανοί) και το δυτικό (Λευκορώσοι). Τον 14το – 15ο αιώνα Sε βάση αυτές τις ενότητες εSφανίζονται συγγενικές αλλά ανεξάρτητες ανατολικό-σλαβικές γλώσσες – ρωσική, ουκρανική, λευκορωσική. Με τον καιρό η Μοσχοβίτικη lροφορά γίνεται υlοδειγSατική και αlοτελεί τη βάση της ρωσικής εθνικής λογοτεχνικής γλώσσας. Αυτήν την εlοχή αλλάζει η ζωντανή οSιλία, γίνεται η οριστική αναδιάταξη στις κατηγορίες των χρόνων (οι lαλιοί χρόνοι του lαρελθόντος – ο αόριστος, ο lαρατατικός, ο lαρακείSενος, ο υlερσυντέλικος αντικαθίστανται σε ενοlοιηSένη Sορφή Sε κατάληξη σε «λ»), χάνεται ο δυικός αριθSός, η κλίση των ουσιαστικών Sε έξι lτώσεις αντικαθίσταται σε σύγχρονους τύlους κλίσεως κτλ. Η γλώσσα της γραφής lαραSένει να είναι lολύχρωSη. Η γλώσσα της Ρωσικής Ορθόδοξης Εκκλησίας και η γλώσσα, στην οlοία είχαν γραφτεί τα lρώτα εlιστηSονικά συγγράSSατα ήταν βασικά η γραlτή σλαβική γλώσσα σε λογοτεχνική Sορφή lου lροέρχεται αlό την lαλαιό-βουλγαρική γλώσσα Sε την φανερή εlίδραση της ρωσικής, και ήταν αlοSακρυσSένη αlό τη γλώσσα του λαού. Αντιθέτως η εlίσηSη κρατική γλώσσα (lου ονοSάζεται ενεργή) είχε στη βάση τη γλώσσα του λαού, δηλαδή Sεταξύ τους υlήρχαν διαφορές. Τα γραlτά λογοτεχνικά κείSενα τότε είχαν lολύ Sεγάλη lοικιλία σε γλωσσικά Sέσα. Αlό τα lαλιά χρόνια σηSαντικό ρόλο έlαιζε η lροφορική γλώσσα της λαογραφίας, lου την χρησιSοlοιούσαν όλα τα λαϊκά στρώSατα έως και τον 16ο -17ο αιώνα. Αυτό αlοδεικνύουν και τα lαλιά ρωσικά κείSενα (l.χ. ο θρύλος (Σκαζάνιγιε ο Κισελε) του Μlέλγκοροντ, η εκδίκηση της Όλγας και άλλα στο ««Παλαιό Ρωσικό Χρονικό», λαογραφικά Sοτίβα στο «Έlος της εκστρατείας του Ίγκορ», η λαSlρή φρασεολογία στις «Προσευχές» του ∆ανιήλ Ζατότσνικ κτλ), καθώς εlίσης τα αρχαϊκά στρώSατα των σύγχρονων lαραλλαγών, lαραSυθιών, τραγουδιών και άλλων λαογραφικών lροφορικών δηSιουργιών. Αlό το 17ο αιώνα αρχίζει η lρώτη εγγραφή των λαογραφικών έργων και η γραlτή αlοτύlωση της λαογραφίας, για lαράδειγSα: τα τραγούδια lου γράφτηκαν το 1619-20 για τον Άγγλο Ρίτσαρντ ΤζέιSς, τα λυρικά τραγούδια του Κβασίν -ΣαSάριν, «∆ιήγηSα για τη ∆υστυχία» και άλλα. Η lολυlλοκότητα της γλωσσικής κατάστασης δεν εlέτρεlε να δηSιουργηθούν ενιαίοι και σταθεροί κανόνες. ∆εν υlήρχε ενιαία ρωσική λογοτεχνική γλώσσα. Η ιστορία της ρωσικής γλώσσας στην εlοχή της Μοσχοβίας (14ος -17ος αιώνας) είναι αρκετά lολύlλοκη. Οι γλωσσικές ιδιοSορφίες των διαλέκτων εξελίσσονται Sέσα στο χρόνο. Την lερίοδο αυτή ξεχωρίζουν δυο βασικές ζώνες διαλέκτων – η βόρειο-;εγαλορωσική (lερίlου βόρεια αlό τη γραSSή Πσκοβ–Τβερ-Μόσχα, και νότια του Νίζνι Νόβγκοροντ) και η νότιο-;εγαλορωσική (νότια της lροαναφερόSενης γραSSής αυτής και Sέχρι τις lεριοχές της Λευκορωσίας και Ουκρανίας), lου και αυτές υlοδιαιρούνται σε Τον 17ο αιώνα αρχίζουν και δηSιουργούνται οι εθνικές σχέσεις, θεSελιώνονται οι βάσεις του ρωσικού έθνους. Το 1708 έγινε ο χωρισSός του αλφάβητου σε δηSοτικό και ορθόδοξο-σλαβικό. Τον 18ο και στις αρχές του 19ου αιώνα αναlτύσσεται η κοσSική γραφή, τα εκκλησιαστικά κείSενα σταδιακά lερνούν σε δεύτερο lλάνο. Με lολύ γρήγορο ρυθSό αναlτύσσεται η εlιστηSονική, τεχνική, Z34 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA lολεSική, ναυτική, διοικητική ορολογία, ταυτόχρονα στη ρωσική γλώσσα Slαίνουν lολλές λέξεις και εκφράσεις αlό δυτικόευρωlαϊκές γλώσσες. Την Sεγαλύτερη εlιρροή στο ρωσικό λεξικό και τη φρασεολογία το 2-ο Sισό του 18ου αιώνα είχε η Γαλλική γλώσσα. Η σύγκρουση Sεταξύ ετερογενών γλωσσών και η ανάγκη να υlάρχει Sια κοινή λογοτεχνική γλώσσα έδειξαν ότι η δηSιουργία ενιαίων εθνικών γλωσσικών κανόνων είναι αlαραίτητη. Στην δηSιουργία των κανόνων αυτών υlήρχε lολύ σκληρός ανταγωνισSός Sεταξύ διαφόρων γλωσσικών ρευSάτων. Εάν τα δηSοκρατικά στρώSατα της κοινωνίας lροσlαθούσαν κάlως να lροσεγγίσουν τη φιλολογική γραlτή γλώσσα Sε τη γλώσσα του λαού, η Ορθόδοξη Εκκλησία, αντιθέτως, lροσlαθούσε να διατηρήσει την καθαρότητα της αρχαϊκής lαλαιόσλαβικής γλώσσας (lου ήταν δυσκολονόητη για τα lερισσότερα λαϊκά στρώSατα). Παράλληλα στα υψηλά κοινωνικά στρώSατα αναlτύσσεται το lάθος για τις ξενόγλωσσες λέξεις, lου αlειλούσε την καθαρότητα της Ρωσικής γλώσσας. Η εξέλιξη των φωνητικών, γραSSατικών και λεξιλογικών κανόνων στη σύγχρονη λογοτεχνική γλώσσα είναι εξαρτηSένη αlό τα δυο αλληλοσυνδεδεSένα ρεύSατα – την καθιερωSένη lαράδοση lου θεωρείται κανόνας, και την συχνή SεταβαλλόSενη διαSόρφωση του λόγου αlό τον φορέα της γλώσσας. ΚαθιερωSένη lαράδοση – είναι τα λογοτεχνικά Sέσα, lου χρησιSοlοιούν οι συγγραφείς, δηSοσιογράφοι, ηθοlοιοί του θεάτρου και του κινηSατογράφου, του ραδιόφωνου, της τηλεόρασης και άλλων Sέσων Sαζικής εlικοινωνίας. Για lαράδειγSα, η υlοδειγSατική «Sοσχοβίτικη lροφορά», lου θεωρείται 5αν-ρωσική, δηSιουργήθηκε στο τέλος του 19ου - αρχές του 20ου αιώνα στο Καλλιτεχνικό και στο Μικρό θέατρα της Μόσχας. Η lροφορά αυτή Sε τον καιρό διαSορφώνεται, όSως οι βάσεις της θεωρούνται ακόSα ακλόνητες. Στη σύγχρονη Ρωσική γλώσσα lαρατηρείται γρήγορη ανάlτυξη της ειδικής ορολογίας, lου lροκαλείται lρώτα αlό τις ανάγκες της τεχνικής και εlιστηSονικής εlανάστασης. Εάν το 18ο αιώνα η ορολογία της ρωσικής γλώσσας δανειζόταν αlό την ΓερSανική γλώσσα, το 19ο – αlό την Γαλλική, στη Sέση του 20ου αιώνα δανείζεται κυρίως αlό την Αγγλική γλώσσα (στην αSερικάνικη Sορφή). Μιλώντας για της αλλαγές αυτές, και ειδικά για το τρίτο κύSα, θέλουSε να υlογραSSίσουSε ότι στην εlοχή Sας το φαινόSενο δυστυχώς αlέκτησε Sεγάλη έκταση. Βέβαια, η ειδική ορολογία είναι η βασική lηγή για τη λεξιλογική σύσταση της ρωσικής λογοτεχνικής γλώσσας, αλλά χρειάζονται και κάlοιοι λογικοί lεριορισSοί στην χρήση ξένων λέξεων. Μεγάλο ρόλο έlαιξε η γλωσσική θεωρία και η lρακτική του Μ. Β. ΛοSονόσοφ, δηSιουργού της lρώτης lλήρους γραSSατικής της ρωσικής γλώσσας, ο οlοίος lρότεινε να κατανεSηθούν τα διάφορα γλωσσικά Sέσα ανάλογα Sε τον lροορισSό των λογοτεχνικών έργων σε υψηλό, Sεσαίο και χαSηλό στιλ (τεχνοτροlίες) – «στήλες». Ο Μ.Β. ΛοSονόσοφ, Β.Κ. Τρεντιακόφσκι, ∆.Η. Φονβίζιν, Γ.Ρ. Ντερζάβιν, Α.Ν. Ραντιστεβ, Ν.Μ. ΚαραSζιν και άλλοι Ρώσοι συγγραφείς lροετοίSασαν το έδαφος για τη Sεγάλη αναδιάρθρωση της ρωσικής γλώσσας lου έγινε αlό τον Α.Σ. Πούσκιν. Η ρωσική γλώσσα lαίζει Sεγάλο ρόλο σαν γλώσσα διεθνής εlικοινωνίας Sεταξύ των λαών της Ρωσίας, αlό τη Sέση του 20ου αιώνα Sεγαλώνει και το ενδιαφέρον για την εκSάθηση της σε όλο το κόσSο. Αlό το 1967 οργανώθηκε ο ∆ιεθνής σύνδεσSος καθηγητών της ρωσικής γλώσσας και λογοτεχνίας, το 1974 – το Ινστιτούτο της Ρωσικής Γλώσσας του Α. Πούσκιν, εκδίδεται ειδικό lεριοδικό «Η ρωσική γλώσσα στο εξωτερικό». Έχοντας υl’ όψιν τις lολιτικές αλλαγές στον κόσSο Sετά τη διάλυση της Σοβιετικής Ένωσης και το Sεγάλο κύSα Sετανάστευσης των λαών αlό διάφορες δηSοκρατίες, lου οSιλούν ρωσικά, Slρος τη ∆ύση, καταλαβαίνουSε ότι συναντάSε το σοβαρό lρόβληSα στην lροσlάθεια να κρατήσουSε τη ρωσική γλώσσα σαν Sέσο εlικοινωνίας των Sεταναστών Sεταξύ τους. Για αυτό το λόγο lολύ Sεγάλη σηSασία για την lροlαγάνδα της ρωσικής γλώσσας και του ρωσικού lολιτισSού δίνεται στην οργάνωση και υlοστήριξη lολιτιστικών γλωσσικών κέντρων αlό τις τοlικές κυβερνήσεις των χωρών Sε lολλούς Ρώσους - Sετανάστες. Η δηSιουργική λογοτεχνική ιδιοφυΐα του Πούσκιν τον βοήθησε να συνθέσει ένα ενιαίο σύστηSα, αlοτελούSενο αlό διαφορετικά στοιχεία του λόγου – τη ρωσική λαϊκή, τη εκκλησιαστική-σλαβική και τη δυτικό-ευρωlαϊκή (ενώ το θεSέλιο για τη συνένωση αυτή ήταν η ρωσική γλώσσα, ειδικά η Sοσχοβίτικη της lαραλλαγή). Αlό τον Πούσκιν αρχίζει η σύγχρονη λογοτεχνική ρωσική γλώσσα, δηSιουργούνται διάφορες γλωσσικές τεχνοτροlίες (λογοτεχνική, εlιστηSονική, δηSοσιογραφική), συνδεδεSένες Sεταξύ τους, καθορίζονται ενιαίοι (lαν-ρωσικοί) φωνητικοί, γραSSατικοί και λεξικοί κανόνες υlοχρεωτικοί για όλους όσους χρησιSοlοιούν τη λογοτεχνική γλώσσα, ταυτόχρονα αναlτύσσεται και εSlλουτίζεται και το λεξιλόγιο. Στην δηSιουργία και την ανάlτυξη της ρωσικής λογοτεχνικής γλώσσας Sεγάλο ρόλο έlαιξαν οι συγγραφείς του 19-20ου αιώνα (Α. ΓρυSlογέντοφ, Μ. ΛέρSοντοφ, Ν. Γκογκολ, Ι. Τουργκένιεφ, Φ. Ντοστογιέφσκι, Λ. Τολστόι, Μ. Γκορκι, Α. Τσέχοφ και άλλοι). Στο 2-ο Sισό του 20ου αιώνα η σύγχρονη λογοτεχνική ρωσική γλώσσα και η δηSιουργία των διάφορων λειτουργικών στιλ – δηSοσιογραφικού, εlιστηSονικού - εlηρεάζεται αlό τα διάφορα υψηλά κοινωνικά και lολιτιστικά lρόσωlα - lολιτικούς, εlιστήSονες, καλλιτέχνες. Η ρωσική γλώσσα σηSαντικά εlηρεάστηκε και αlό τη Ρωσική Οκτωβριανή Εlανάσταση και την lροσlάθεια να εγκαθιδρύσει το σοσιαλιστικό καθεστώς στην ΕΣΣ∆, έγινε η SεταρρύθSιση του αλφάβητου, ανανέωση και εSlλουτισSός του λεξιλογικού συστατικού της γλώσσας, Sερική αλλά όχι lολύ Sεγάλη αλλαγή στην γραSSατική, γίνανε και κάlοιες αλλαγές στα στιλιστικά γλωσσικά φαινόSενα, εSlλουτίστηκαν τα στιλιστικά Sέσα της γλώσσας. ПРЕАМБУЛА № 4. Почему нынешний русский язык более похож на болгарский и сербский языки, чем на белорусский и украинский? Изучение туземцами Московии славянского языка шло через религию, которая опиралась на болгарские тексты. Вот почему мордва Рязани, Москвы, Тулы, Костромы, Вятки, Мурома и прочих финских земель познавала славянский язык от болгарского языка — не имея своего местного славянского. И по этой причине даже то небольшое славянское содержание нынешнего русского языка (около 30–40% славянской лексики против 60–70% лексики финской и тюркской) — оно не общее с белорусами и украинцами, а общее с болгарами, от болгарских книг. А вот в Беларуси и Украине ситуация была иной: тут Z35 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Руси он складывается в результате усвоения старославянских традиций в древнерусских условиях. местное население (наполовину балтское в Беларуси и наполовину сарматское в Украине) все–таки имело народные славянские говоры, которые и не позволили внедряться болгарской лексике из православных книг, подменяя свою исконную местную славянскую лексику. Это был обработанный с точки зрения нормы, особым образом кодифицированный , полифункциональный , стилистически дифференцированный язык культа и культуры, противопоставленный языку бытового общения и языку восточнославянской деловой письменности. Этому обстоятельству способствовало прежде всего то, что старославянский язык являлся языком переводов с литературно развитого греческого. Отыскивая и находя в славянских языках эквиваленты греческих слов, форм, конструкций, терминов, славянские переводчики уже в древнейших памятниках создали язык, богатый лексически, с развитым синтаксисом, хорошо обработанный филологически , стилистически дифференцированный , реализованный в произведениях разных жанров. 3.0.10. CHURCH SLAVONIC CHURCH SLAVONIC language belongs to the South Slavic group of the Slavic subfamily of the Indo-European family of languages. Although it is still the liturgical language of most branches of the Orthodox Eastern Church, Church Slavonic is extinct today as a spoken tongue. In its earliest period, from the IX to XI century, this language is variously termed Old Church Slavonic, Old Church Slavic, or Old Bulgarian. The year 1100 is the conventional dividing line between the ancestor, Old Church Slavonic, and its descendant, the later Church Slavonic, which flourished as the literary language of a number of Slavic peoples before the XVIII century. Old Church Slavonic was created in the IX century by St. Cyril and St. Methodius for their translation of the Gospels and other religious texts. Scholars disagree as to which spoken Slavic dialect was chosen by the two saints as the basis for the language of their translations. In any case, because this dialect was inadequate for their purpose, they had to enrich and transform it, drawing on the vocabulary and syntax of Greek. Old Church Slavonic is the first Slavic language known to have been recorded in writing. Two alphabets were devised for it, the Glagolitic and the Cyrillic. Tradition makes St. Cyril the inventor of both, although this view has been questioned; and both alphabets are said to have been derived in part from the Greek and Armenian. The earliest surviving documents in Old Church Slavonic date from the IX to the XI century. In time, as the South and East Slavic tongues influenced this literary language in their respective regions, three major forms of the later Church Slavonic arose: Bulgarian, Serbian, and Russian. For various historical reasons, Russian Church Slavonic eventually became the dominant form. The Western Slavs were not caught up in this development, since they came under the domination of the Roman Catholic Church after the XI century. At first employed for religious writings, Church Slavonic later came to be used in secular compositions as well. Today it is written in the Cyrillic alphabet. Таким образом, в силу специфики создания старославянский (а затем и церковнославянский) унаследовал все достижения греческого языка. Кроме того, при том, что главной целью солунских братьев было создание языка богослужебных книг, способных служить просвещению славян, «дабы отверзлись уши глухих, дабы услышали слова книжные и ясна стала речь косноязычных», объективно ими были созданы образцы жанров, которые начали активно разрабатываться в разных славянских культурах и литературах: Евангелия открыли жанр жития и притчи; Отеческие книги (проповеди и слова) дали начало оригинальной славянской проповеднической литературе; Номоканон72 и Закон судный людем73 в какой-то степени определили направление развития юридической письменности; Псалтырь положила начало древней религиозной поэзии; в Деяниях апостолов открылся своеобразный вид исторической хроники; в Посланиях апостолов получил отправную точку в своем развитии жанр послания. Особенностью церковнославянского языка в России по сравнению с латинским на Западе, выполнявшим ту же функцию, было то, что для славян он был близкородственным,а поэтому обладал способностью адаптироваться к инославянским условиям и воспринимался как кодифицированный,нормированный,литературный вариант родного языка. Церковнославянский язык стал прежде всего языком беседы с Богом, языком богослужения, богослужебных книг. И в этом своем качестве на Руси он пережил долгую тысячелетнюю историю и в основных своих чертах сохраняется и в сегодня издаваемой литературе, обслуживающей потребности православного богослужения. 3.0.11. ИСТОРИЯ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА НА РУСИ71 С принятием христианства на Руси начинает использоваться Церковнославянский язык был также языком науки, на котором излагались представления о мире, человеке, истории. Большой популярностью пользовалась на Руси богословская литературапереводы сочинений римских и византийских богословов, сборники церковнославянский язык. Очень рано (уже в X-XI вв) он становится книжно-литературным языком восточных славян, при этом в Киевской 71 А. Г. Кравецкий. Фрагменты из “Истории церковнославянского языка”. Материалы 1997 года. Москва, 1997. Номокано́н (греч. ΝοSοκανών — закон-правило) — византийские сборники церковных правил и императорских указов, касающихся церкви, составленные в VI—VII веках и впоследствии дополненные. Древнейший из номоканонов приписывают Иоанну III Схоластику, константинопольскому патриарху VI в. Известен также сербский номоканон Святого Саввы т.н. серб. Законоправило. Одна из редакций «Номоканона» была положена в основу древнерусской «Кормчей книги» (XIII в.) — основного источника церковного права в средневековой Руси. 72 73 Закон судный людем, или судебник царя Константина — древнейший славянский памятник права. Источником имел византийское право. Z36 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Прологи74 житий святых и Четьи-Минеи75, апокрифы, предания, не включенные в каноническую Библию, но, судя по количеству списков, достаточно широко известные читающей Руси. Они также пришли к русскому читателю и слушателю на церковнославянском языке. К памятникам собственно литературной стилистической разновидности древнерусского языка относятся такие произведения светского содержания, как летописи, хотя приходится учитывать разнохарактерность их состава и возможность иностильных вкраплений в их текст. С одной стороны, это отступления церковнокнижного содержания и стиля, как, например, известное «Поучение о казнях божиих» в составе «Повести временных лет» под 1093 г. или житийные повести о постриженниках Печерского монастыря в том же памятнике. С другой стороны, это документальные внесения в текст, как, например, список с договоров между древнейшими киевскими князьями и византийским правительством под 907, 912, 945, 971 гг. и др. Кроме летописей, к группе собственно литературных памятников относятся произведения Владимира Мономаха80 (с теми же оговорками, что и относительно летописей) и такие произведения, как «Слово о полку Игореве» [известнейший памятник древней русской литературы - описывает неудачный поход на половцев Примерно в XI веке возникает оригинальная (непереводная) древнерусская литература. В ней разрабатываются жанры, как пришедшие вместе с христианской литературой,так и родившиеся на восточнославянской почве (нет, например, среди переводных произведений точного соответствия жанру русских летописей), и все они писаны по-церковнославянски, поскольку пришедший с христианской литературой язык становится языком высокой русской книжности, обладает высоким авторитетом и несомненным престижем и втягивает в сферу своего влияния нарождающуюся новую культуру. К древнейшим церковнославянским текстам относятся памятники, созданные в Киевской Руси русскими по рождению авторами. Это произведения церковно-политического красноречия: «Слово о законе и благодати» Илариона76 (прозвище Русин; умер ок. 1055), Луки Жидяты77, Кирилла Туровского78, Климента Смолятича79 и других, нередко безымянных авторов. Это произведения житийные: . «Житие Феодосия», «Патерик Киево-Печерский», «Сказание и Чтение о Борисе и Глебе», сюда же примыкает и каноническая церковно-юридическая письменность:«Правила», «Уставы» и т. д. Очевидно, к этой же группе могут быть отнесены и произведения литургического и гимнографического жанра, например разного рода молитвы и службы (Борису и Глебу, празднику Покрова и т. п.), созданные на Руси в древнейшую пору. Практически язык этого рода памятников почти не отличается от того, который представлен в произведениях переводных, южно- или западнославянского происхождения, копировавшихся на Руси русскими писцами. В обеих группах памятников мы обнаруживаем те общие черты смешения речевых элементов, которые присущи старославянскому языку русского извода. новгород-северского князя Игоря Святославича в союзе с Всеволодом, Владимиром и Святославом Ольговичем (1185 г.). По написания «Слово» относят к 1187-1188 году.] или «Моление Даниила Заточника» [«Моление Даниила Заточника, написанное им своему князю Ярославу Владимировичу» - памятник, времени возникший в начале XIII века - представляет собой послание некоего Даниила к князю Переяславля северного Ярославу ]. Сюда же примыкают и произведения жанра “Хожений” [Жанр средневековой русской литературы, форма путевых записок, в которых русские Всеволодовичу. путешественники описывали свои впечатления от посещения иностранных земель. Другие названия жанра — «путник», «странник», «паломник», «скаска», «посольство». Также распространён не совсем правильный вариант ], начиная с «Хожения Игумена Даниила» [ названия — «хождение». «Житье и хожение Даниила, Русьскыя земли игумена» не только древнейшее описание паломничества в Святую Землю, но и одно из первых замечательнейших созданий древней русской литературы. Исследователи предполагают, что Даниил пострижен в Киево-Печерском монастыре, позднее стал игуменом одного из монастырей Черниговской земли и возглавил русских паломников, совершивших "хожение" в Святую Землю в 1104-1107 гг.] и др. Церковнославянский язык оказывается языком переводов, осуществляемых на Руси. Летописи рассказывают о распространении книжности и образования у восточных славян. После принятия христианства князь Владимир «послал собирать у лучших людей детей и отдавать их в учение книжное» (X в.), а в 1037 г. Ярослав «заложил город большой и собрал книгописцев множество, которые переводили с греческого на славянский язык. И написали они много книг, по которым верующие люди учатся и наслаждаются учением Божественным. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил, а мы пожинаем, получая учение книжное». К текстам, в которых выделяется собственно русский письменный язык того времени, причисляются все без исключения произведения делового или юридического содержания, независимо от использования при их составлении того или иного писчего материала. К данной группе мы отнесем и «Русскую правду», и тексты древнейших договоров, и многочисленные грамоты, как пергаменные, так и списки с них на бумаге, сделанные позднее, и, наконец, в эту же группу мы включаем и грамоты на бересте, за исключением тех из них, которые можно было бы назвать образцами малограмотных написаний. Д.С. Лихачев81 считает, что в этой переводческой школе при храме Софии в Киеве работали те самые русские из детей «нарочитой чади» (лучших людей), которых Владимир приказал набирать для обучения. Научное исследование памятников древнерусской Про́лог (греч. lρόλογος) — славяно-русский церковно-учительный сборник, иначе именуемый Синакса́рь или Синакса́рий. Свод сокращенных житий святых, а также поучительных слов Василия Великого, Иоанна Златоуста и проч., в котором они расположены по дням года. Название Про́лог произошло оттого, что переводчики этой книги на славянский язык восприняли соответствующий подзаголовок как название всего сборника. 74 Че́тьи-мине́и или Мине́и че́тии — то же, что и четьи (то есть предназначенные для чтения, а не для богослужения) книги житий святых православной церкви, причем повествования эти излагаются по порядку месяцев и дней каждого месяца, откуда и название их «минеи» (греч. Sηνιαίος «месячный, одномесячный, длящийся месяц»). Произведений этого рода пять: 75 Митрополи́т Иларио́н (прозвище Русин; умер ок. 1055) — митрополит Киевский и всея Руси времён Ярослава Мудрого, святитель. Первый митрополит русского происхождения в Древнерусском государстве. Автор «Слова о Законе и Благодати» (1030—1050). 76 Лука́ Жидя́та (или Жирята) — второй (по времени) епископ Новгородский, в первой половине XI века. Первый русский человек, ставший епископом. Почитается Русской церковью в лике святых, память совершается в Соборе святителей Новогородских 4 октября и 10 февраля (по юлианскому календарю). 77 Кири́лл (Кирилла) Ту́ровский (1130, Туров, Туровское княжество — около 1182), церковный деятель и писатель Древней Руси. Став епископом Турова, прославился как писатель и проповедник. Канонизирован Русской православной церковью в лике святителя, память совершается: 28 апреля и 4 июня (по юлианскому календарю). 78 Кли́мент (Клим) Смоля́тич[1] (год рождения неизвестен — умер после 1164) — русский средневековый мыслитель, Митрополит Киевский и всея Руси (1147—1155), церковный писатель, первый русский богослов[2], второй митрополит русского происхождения[3]. Был высокообразованным человеком своего времени. В летописи упоминается как такой «книжник и философ, каких в Русской земле ещё не бывало». 79 Влади́мир Все́володович Монома́х (др.-рус. Володимиръ (-мѣръ[1]) Мономахъ; в крещении Василий; 1053—19 мая 1125) — князь смоленский (1073—1078), черниговский (1078—1094), переяславский (1094—1113), великий князь киевский (1113—1125), государственный деятель, военачальник, писатель, мыслитель. Сын князя Всеволода Ярославича. Прозван Мономахом по названию рода матери, которая предположительно была дочерью византийского императора Константина IX Мономаха. 80 Дми́трий Серге́евич Лихачёв (28 ноября 1906 года, Санкт-Петербург, Российская империя — 30 сентября 1999 года, Санкт-Петербург, Российская Федерация) — советский и российский филолог, искусствовед, сценарист, академик РАН (до 1991 — АН СССР). 81 Z37 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA литературы открывает все большее количество переводов, которые были сделаны в XI века с греческого на русский, и при этом - русскими переводчиками. г.), настоятелю С. монастыря (см.). После смерти препод. Феодора его устав был кратко записан неизвестным лицом, в промежуток между половиною IX и половиною Х в. В устав Афанасия Афонского (ум. 980 г.) студийская запись вошла в переработанном и дополненном виде. В половине XI в. появляется полная запись «Студийский устав» устава, известная под именем устава патр. Алексия; но он был написан не для «Студийского устава», а для Успенского монастыря, основанного этим патриархом близ Константинополя. Устав патриарха Алексия не дошел до нас в подлиннике, но сохранился в нескольких позднейших славянских списках. Древнейшие из них — синодальный список XII в., типографской библиотеки — того же времени, и Сибирской духовной академии — XIII в. Для своего устава Алексий пользовался,кроме Студийских записей, правилами древних устроителей монашеской жизни, обычаями церкви, порядками службы и быта других монастырей, в особенности студийского. «Студийский устав» патр. Алексия были сделаны списки для других монастырей, так или иначе примененные к местным условиям. Из Константинополя С. устав перешел на Афон и в Южную Италию. В итало-греческих областях действие его продолжалось до выяснения оттуда греческого обряда и замены его латинским. В русской церкви «Студийский устав» устав был введен препод. Феодосием Печерским около 1070 г. в Киево-Печерской лавре, откуда он распространился и в другие монастыри, с некоторыми переменами, идущими, вероятно, от самого преп. Феодосия. Он держался у нас до половины XIV в., когда начинает уступать иерусалимскому,но по местам оставался в силе горазо дольше, как показывают списки его, относящиеся к концу XIV и XV в. В некоторых монастырях русских он действовал до последнего времени. По свидетельству патриарха Нектария, на Синае он употреблялся в XVII в. «Студийский устав» отличается от других уставов монастырских, и в том числе иерусалимского, более правилами монашеской жизни, чем богослужебными. Служба по «Студийскому уставу» уставу была короче и не так торжественна, как по уставу иерусалимскому. См. Н. Одинцов, «Порядок общественного и частного богослужения в древней России до XVI в.» (СПб., 1881); А. Дмитриевский, «Богослужение в русской церкви за первые пять веков» («Православный собеседник», 1882, т. I); И. Мансветов, «Церковный К их числу относятся памятники древнерусской переводной литературы, заведомо или с большой долей вероятности переведенные на Руси, в особенности произведения светского характера, такие как «Александрия» [«Александри́я» (иначе: Александрида, Александреида, Александроида) — название нескольких переводов на древнерусский язык романа «История Александра Великого». Известны пять редакций русских «Александрий», относящихся к XII-XIII векам и русская редакция сербской Александрии XV века: Александрия Сербская (Книга глаголемая Александрия. XV век); Александрия Хронографическая (XIII век)], «История Иудейской войны» Иосифа Флавия (ок. 38-после 100) [Иосиф Флавий происходил из иудейского жреческого рода; во время восстания против римлян, участники которого сражались за политическую независимость Иудеи, был одним из организаторов сопротивления в Галилее, но после взятия римлянами города Иотапаты перешел на их сторону. Иосиф пытался уговорить повстанцев, защищавших Иерусалим, сдаться римлянам, но безуспешно; город был взят и стерт с лица земли на его глазах. «Иудейская война», написанная участником и очевидцем событий, является уникальным источником сведений не только о самом восстании, но и о разнообразных сферах жизни Иудеи этого времени. «Иудейская война» была написана Иосифом на арамейском и греческом языках; арамейская версия не сохранилась, а греческая получила широкое распространение — во многом благодаря тому, что трактовка Иосифом бедствий, обрушившихся на Иудею, как кары за грехи, за то, что иудеи отвергли истинного Бога, оказалась созвучна христианскому пониманию истории: как и сам Иосиф, средневековый читатель видел в разрушении Иерусалима свершение Божьего суда и исполнение пророчества Иисуса Христа о разорении города (Лк. 19, 41-44). Однако трактовка событий у Иосифа неоднозначна: признавая справедливость Божьей кары, он не может не оплакивать гибель родного города. Скорбь о его поруганной красе, о его попранных святынях, сочувствие к погибающим в страшных мучениях соотечественникам сообщают произведению Иосифа совершенно особую интонацию, отличающую «Иудейскую войну» от средневековых хроник и сохраненную в древнерусском переводе (это особенно отчетливо проявляется при сопоставлении с «Хроникой» Георгия Амартола, где также описано взятие Иерусалима). Перевод «Иудейской войны» на древнерусский язык был осуществлен не позднее XII в. Выполненный в свободной манере, чрезвычайно выразительный и яркий, он является своего рода шедевром древнерусского переводческого искусства. Вниманию читателя предлагаются три фрагмента: описание взятия Иотапаты в 67 г. (кн. III, 7—8), описание Иерусалима и Иерусалимского храма (кн. V, 4—5) и описание взятия Иерусалима в 70 г. (кн. VI, 3—5). Текст приводится по рукописи РГАДА, МГАМИД, № 279, XV в., л. 413— 417, 438—440, 455 об.—460. Список акающий, отсюда написания типа гробѣжь вместо грабежь, своливатися вместо сваливатися, а вместо о (предлог) и т. п. Исправления сделаны по списку ЦНБ АН Литвы № 109/ 147 XVI в. и по изданию: La , договоров русских князей с греками, сохранившихся в тексте летописи. устав (типик), его образование и судьба в греческой и русской церкви» (М., 1885).] Таким образом, церковнославянский язык обладал таким важным свойством литературного языка, как полифункциональность, и обслуживал разные потребности культурной жизни восточных славян. Церковнославянскому языку присуща и такая особенность литературного языка, как стилистическая дифференциация: в текстах разных жанров, в произведениях сакрального и мирского содержания он выступал в двух своих вариантах - более и менее строгом. Академик Афанасий Матвеевич Селищев (1886-1942) писал о том, что элементы разговорного русского языка при переписывании и создании новых произведений проникали в той или иной мере в язык рукописей, выполнявшихся русскими писцами. Влияние русского языка, родного языка писцов, неодинаково отражалось в древнерусских произведениях:наличие элементов восточнославянского языка в языке рукописей зависело от степени грамотности и начитанности писца, а также от того, была ли рукопись копией со старославянского оригинала или представляла собой оригинальное произведение русского книжного человека: в списках со старославянских оригиналов элементы древнерусского языка отражались слабее, чем в оригинальных произведениях. Степень использования черт родного языка зависела и от содержания произведения: в церковнобогослужебных текстах, в торжественных словах, проповедях элементы книжного, старославянского, языка строго соблюдались русскими книжными людьми, в произведениях же, ближе стоявших к общественно-бытовой жизни, в летописях и в особенности в деловых документах более значительными были элементы бытовой русской речи. prise de Jérusalem de Josèphe le Juif. Par V. Istrin, t. 1-2. Paris, 1934-1938; в основе издания — список РГБ, ф. 113, № 651, XVI в.], «Повесть об Акире» [«Повесть об Ахикаре» — прототип славянской повести об Акире, возник, как полагают, в VII веке до н. э., в Ассирии. Сюжет повести был широко распространен на Востоке, сохранились сирийский, арабский и армянский ее варианты. На славянскую почву повесть попала еще в Киевской Руси, при этом, по мнению A. A. Мартиросяна (см. автореферат его докторской диссертации, Ереван, 1970), оригиналом послужил текст армянской версии. На Руси «Повесть...» была известна в нескольких редакциях. Редакцию, представляюшую собой перевод с иноязычного оригинала, именуют Древнейшей, кроме нее существует Соловецкая редакция, а также две редакции XVII века — Краткая и Распространенная.В этих последних редакциях текст «Повести...» по существу пересказан заново: введены новые ], «Девгеньево деяние» [Древнерусский переводная повесть. Перевод или пересказ сделан не позднее XII-XII веков с греческого оригинала сюжетные мотивы, отдельные детали и образы сближают эти редакции с русской народной сказкой. — византийские поэмы X века, текст кoторой до нас не дошел. Поэма основана на сказаниях визант. героич. эпоса о борьбе греков с сарацинами и подвигах нар. героя Дигениса Акрита, имя которого в русской повести преобразилось в Девгения. В стиле русского текста ощутима устная традиция и стилистика воинской повести Киевской Руси. В образе Девгения воплощено представление об идеальном герое, характерном для феод. культуры. Произведение дошло до нас в поздних списках. Самый древний список XVI ввека находился в одном сборнике вместе со «Словом о полку Игореве». Три остальных известных списка ], «Хроника Георгия Амартола» [ относятся к середину XVIII века и все дефектны. Хроника Георгия Амартола — переводная хроника, излагающая всемирную историю от «сотворения мира» до 842 года, составленная в IX векевизантийским монахом Георгием.В греческом заголовке Хроники он именуется «грешником» (греч. ἁqαρτωλός), поэтому произведение обычно именуется Хроника Георгия Амартола или Хроника Георгия Мниха. В X в. Хроника была продолжена описанием событий византийской истории еще за одно столетие и доведена до 948 г. Это продолжение приписывается византийскому хронисту Симеону Логофету. Источниками труда Амартола являлись библейские книги и различные ], «Христианская топография Козьмы Индикоплова» [ хроники. «Христианская топография» в 11 книгах «монаха Космы» (ΚόσSας Ἰνδικοlλεύστης) была задумана ее автором как труд, ниспровергающий географические и космогонические воззрения представителей античной географии (в первую очередь Клавдия Птолемея) и утверждающий библейские представления о земле и космосе. В этом смысле сочинение Космы, безусловно, шаг назад в развитии науки. Однако до пострижения в монахи Косма, предаваясь такому беспокойному даже для мирянина занятию, как торговля, объездил ряд стран бассейна Индийского океана и проявил притом большой интерес к познанию всякого рода мест. Его наблюдения подчас являются совершенно уникальными и оправдывают включение его в число авторов хрестоматии.] и многие другие. Исследования последних лет показали, что можно констатировать существование двух вариантов нормы церковнославянского языка, реализовавшихся в памятниках разных жанров, - строгой и сниженной нормы. Первая характеризуется последовательным отталкиванием от восточнославянских элементов, а вторая допускает достаточно широкое проникновение черт древнерусского (восточнославянского) языка, которые оказываются не случайными элементами, а существуют в языке в качестве допустимых вариантов, равноправных церковнославянизмам. Интересно отметить, что в языке памятников переводной деловой письменности реализуется строгая норма церковнославянского языка независимо от содержания документа или Эти переводные памятники предоставляют особенно широкий простор для историко-стилистических наблюдений и по их относительно большому объему в сравнении с литературой оригинальной, и по разнообразию содержания и интонационной окраски. Церковнославянский язык становится также языком переводной деловой и юридической письменности - языком Закона судного людем, Мерила праведного [«Мерило праведное», юридический сборник Древней Руси, создававшийся в XII-XIII вв., пособие для судей. Сохранился в рукописях XIV-XVI вв. (древнейшим является Троицкий список). «Мерило праведное» состоит из двух частей. В 1-й части содержатся оригинальные и переводные "слова" и поучения о праведных и неправедных судах и судьях; во 2-й — церковные и светские законы Византии, заимствованные из Кормчей, а также древнейшие памятники славянского и русского права: Русская правда, Закон судный людем, Правило ], «Устава Студийского»[Студийский устав своим происхождением обязан препод. Феодору Студиту (ум. 826 законно о церковных людях. Публ.: Мерило Праведное. По рукописи XIV в., вступ. ст. М.Н. Тихомирова, М. 1961. Z38 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA целью выровнять отставание лунного года от солнечного (а, 4), еврейское название месяца нисана (а, 7); римское обозначение даты: «в Е_. и. каландъ м(с_)ца марта» (а, 5-6). Анализ календарных данных записи позволяет датировать ее с полной точностью: она составлена 25 февраля 1340 г. характера свода законов, тогда как восточнославянская деловая письменность писана по-русски82. Новый этап в развитии русского общенародного и литературнописьменного языка начинается со второй половины XIV века и связан с формированием централизованного государства вокруг Москвы. Феодальная раздробленность сменяется новым объединением восточнославянских земель на северо-востоке. Это объединение явилось причиной образования великорусской народности, в состав которой постепенно вливаются все носители русского языка, находившиеся под властью татаро-монголов. Параллельно в XIII-XV веков те части восточнославянского населения, которым удалось избежать татаро-монгольского завоевания (на западе), входят в состав литовско-русского княжества, на территории которого образуется западно-русская народность, вскоре распавшаяся на белорусскую (под властью Литвы) и украинскую (под властью Польши) народности. Таким образом, сначала феодальная раздробленность,а затем татаромонгольское завоевание и захват западнорусских земель Литвой и Польшей становятся причиной разделения когда-то единой древнерусской (восточнославянской) народности на три восточнославянских: великорусскую, белорусскую и украинскую. Общность исторической судьбы трех братских народностей обусловила самую тесную близость между всеми тремя языками восточнославянских народов и вместе с тем обеспечила их независимое,самостоятельное развитие. В тексте записи богато представлен цитатный фонд. Появление в русской земле (“в земли апустЬвшии”) праведного князя, творящего суд “не по мзде”, якобы предвозвещено библейским пророком Иезекиилем. В ветхозаветной книге, надписанной именем названного пророка и хорошо знакомой древнерусским читателям в древнеславянском тексте «Толковых пророков», древнейший список которых был переписан в Новгороде еще в 1047 г. попом Упирем, мы не находим в точности тех слов, которые мы читаем в записи (а, 13-18). Вероятно, писцы цитировали свой источник не дословно, ибо все же в нем обнаружено немало мест, сходных с записью по смыслу и по стилю. Далее читается точная и пространная цитата из известного памятника древнерусской литературы Киевского периода — «Слова о Законе и Благодати» (а, 22-б, 1). Словами названного литературного источника писцы сравнивают деятельность Ивана Даниловича Калиты (ок. 1283-1340/1341), как просветителя Москвы с его предшественниками — апостолами, просветителями древнего Рима, Азии, Индии и Иераполя. Данное место «Слова о Законе и Благодати» многократно цитировалось русскими и южнославянскими авторами в XIII-XV вв. Цитата в названной записи наиболее верно передает источник. В свою очередь в произведениях позднейшей московской письменности этот же текст цитируется не по источнику, а по записи на «Сийском евангелии». Таким образом, запись может рассматриваться в качестве своеобразного фокуса, преломившего в себе луч предшествующей эпохи и передавший его отблеск будущему. Письменный литературный язык всех восточнославянских ветвей в XIV-XV вв. продолжает развиваться на той же общей основе древнерусского языка и до XVII в. остается единым, распадаясь лишь на зональные варианты. Обратимся к более подробному анализу языка ранней московской письменности. Наряду с духовными грамотами первых московских князей, Ивана Калиты, его сыновей — Симеона Ивановича Гордого(1316-1353) и Царевича Ивана Ивановича (1554-1581), и его внука Дмитрия Донского (1350 - 1389), к памятникам ранней письменности относится и вышеназванная запись на «Сийском евангелии», датируемая 1340 г. В записи сообщается, что церковная книга евангелие-апракос была переписана “в градЬ МосквЬ на Двину... повелением” великого князя Ивана III Васильевича, что показывает значение Москвы как общерусского центра, снабжавшего церковными книгами даже далекий Север. Наряду с этим запись содержит восторженную характеристику деятельности московского князя, представляющую собою своеобразное литературное произведение, — «Похвалу Ивану Калите». Она содержится на л. 216 рукописи с обеих его сторон, занимая по два столбца, и представляет собою редчайший случай сохранения до наших дней древнерусского литературного памятника в автографе. Это особенно ценно для истории литературного языка, ибо анализ памятника не требует предварительного текстологического исследования.Дьяки Мелентий и Прокоша проявили себя как опытные авторы, незаурядные знатоки различных языков и литературно-традиционных текстов. Например, встречается еврейское словосочетание сего upyк, которое, видимо, следует читать, как сено аруко, т. е. обозначение талмудического календарного термина «долгий год», когда, согласно еврейскому календарю, вставляется дополнительный месяц, «второй адар», с 82 Однако авторы «Похвалы…» не удовлетворились одной лишь цитатой из памятника XI в. Традицию, идущую от Илариона Киевского, они смело объединяют с иными традиционными линиями, восходящими к «Повести временных лет» и к преданиям, жившим в роде князей из потомства Владимира Мономаха. Такова реминисценция легенды о посещении Русской земли апостолом Андреем Первозванным (б, 1-3). Далее Иван Калита сопоставляется с императором Константином, основателем Царьграда (б, 9-10), с византийским императором, законодателем Иустинианом (б, 25), с известным византийским монархом Мануилом Комнином (в, 16-22). Все отмеченное доказывает хорошую осведомленность авторов записи в древней славяно-русской переводной литературе. Им, несомненно, известны и переводные византийские хроники (Георгия Амартола, Иоанна Малалы, Никифора, Манассии), где говорится о названных деятелях мировой истории. Проявили Мелентий и Прокоша свое знание и такого переводного произведения, как «Сказание об Индийском царстве», где император Мануил выступает совопросником легендарного «царя и попа Иоанна», благочестивого владетеля Индийской земли. Эта повесть сербского происхождения пришла на Русь не позднее начала XIII века и отразилась в «Слове о погибели Рускыя земли», в котором говорится о страхе императора Мануила перед предком князя Ивана — Владимиром Мономахом. Анализ языка «Слова о законе и благодати» и «Сказания о Борисе и Глебе» см. Мещерский. История русского литературного языка. … Z39 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Есть основание полагать, что авторы записи опирались не только на переводную книжность, но и на устные легенды, в которых имя царя Мануила переплеталось с именами русских князей Владимира Мономаха и Андрея Боголюбского. числа людей, для которых грамотность и составление деловых бумаг стали их профессией. В первые десятилетия существования Московского княжества с обязанностями писцов продолжали справляться служители церкви — дьяконы, дьяки и их помощники — подьяки. Так, под Духовной грамотой Ивана Калиты читаем подпись: «а грамоту псалъ дьякъ князя великого Кострома». Дьяками по сану были авторы «Похвалы…» Мелентий и Прокоша. Однако уже скоро письменное дело перестало быть привилегией духовенства и писцы стали вербоваться из светских людей. Но в силу инерции языка термин, которым обозначали себя эти светские по происхождению и образу жизни чиновники Московского государства, сохранился. Словами дьяк, подьячий продолжали называть писцов великокняжеских и местных канцелярий, получивших вскоре наименование приказов. Дела в этих учреждениях вершились приказными дьяками, выработавшими особый “приказный слог”, близкий к разговорной речи простого народа, но хранивший в своем составе и отдельные традиционные формулы и обороты. Если в отношении литературной начитанности Мелентий и Прокоша показали себя последователями и продолжателями стилистических традиций Киевской Руси, то отдельные наблюдения над языком записи позволяют усмотреть в нем явления, характерные для последующего периода в развитии московской письменности XIV-XVI вв. Например: аканье в начале слова апустЬвшии (а, 14), а также написание князь великои (б, 16) с флексией -ой вм. -ый, что тоже приближает наш памятник к московскому говору последующего времени. Обращает на себя внимание в записи следование писцов в отдельных случаях нормам среднеболгарского правописания. Это касается передачи букв я и iA через букву Ь. Отметим, например, бжественаЬ писания (б. 20), любА и оудержаЬ (деепричастие — в, 20-21), поминаЬ (то же - г. 8). Подобные языковые черты принято считать проявлением второго южнославянского влияния на русскую письменность, возникшего,однако, позднее, с конца XIV в. Неотъемлемой принадлежностью приказного слога стали такие слова и выражения, как челобитная, бить челом (просить о чем-либо). Стало общепринятым,чтобы проситель в начале челобитной перечислял все многочисленные титулы и звания высокопоставленного лица, к которому он адресовал просьбу, и обязательно называл полное имя и отчество этого лица. Наоборот, о себе самом проситель должен был неизменно писать лишь в уничижительной форме, не прибавляя к своему имени отчества и добавляя к нему такие обозначения действительной или мнимой зависимости,как раб, рабишко, холоп. Отметим еще своеобразный грамматический оборот с паратактическим соединением существительных: повелениемъ рабомъ бимъ (а, 10). Подобные паратактические сочетания обычны для языка русской письменности и устного творчества, начиная с XV века. Наконец, своеобразие синтаксического строя в «Похвале…» характеризуется нагромождением независимых причастных оборотов и оборотов дательного самостоятельного, не связанных по смыслу с подлежащим (например, в, 1-15). Подобные же явления синтаксической стилистики станут нередкими в памятниках XV-XVI веков, в особенности в панегирической житийной литературе. В указанный исторический период особенное распространение получает слово грамота в значении деловая бумага, документ (хотя это слово, заимствованное в начальный период славянской письменности из греческого языка, и раньше имело такое значение). Появляются сложные термины, в которых существительное определяется прилагательными: грамота душевная, духовная (завещание), грамота договорная, грамота складная, грамота приписная, грамота отводная (устанавливавшая границы земельных пожалований) и т. д. Не ограничиваясь жанром грамот, деловая письменность развивает такие формы, как записи судебные, записи расспросные. Итак, анализ языка наиболее раннего памятника московской литературы позволяет сделать два основных вывода: эта литература неразрывно связана со стилистическими традициями киевской эпохи, она рано вырабатывает в себе стилистические черты, характерные для ее позднейшего развития в XV-XVI вв. К XV-XVI вв. относится составление новых сводов судебных постановлений, например, «Судебник” Ивана III (1497г.), “Псковская судная грамота” (1462-1476 гг.), в которых, опираясь на статьи “Русской правды”, фиксировалось дальнейшее развитие правовых норм. В деловой письменности появляются термины, отражающие новые социальные отношения (брат молодший, брат старейший, дети боярские), новые денежные отношения, сложившиеся в московский период (кабала, деньги и т. д.). Производными терминами можем признать такие, как люди деловые, люди кабальные и т. д. Развитие обильной социальной терминологии, вызванное к жизни усложнением общественно-экономических отношений, связано с непосредственным воздействием на литературно-письменный язык народно-разговорной речевой стихии. Формирование централизованного государства вокруг Москвы кладет конец ранее существовавшим изолированным многочисленным удельным княжениям. Это политическое и экономическое объединение разрозненных прежде русских земель неизбежно повлекло за собою развитие и обогащение разнообразных форм деловой переписки. Если в период феодальной раздробленности удельный князь, владения которого иногда не простирались далее одного населенного пункта или течения какой-либо захолустной речушки, мог ежедневно видеться со всеми своими подданными и устно передавать им необходимые распоряжения, то теперь, когда владения Московского государства стали простираться от берегов Балтики до впадения Оки в Волгу и от Ледовитого океана до верховий Дона и Днепра, для управления столь обширной территорией стала необходима упорядоченная переписка. А это потребовало привлечения большого Б. А. Ларин, рассматривая вопрос о том, насколько можно считать язык деловых памятников XV-XVII вв. непосредственным отражением разговорного языка той эпохи, пришел к отрицательному выводу. По Z40 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA его мнению, полностью разделяемому и нами, несмотря на относительно большую близость языка памятников этого типа к разговорной речи, даже такие из них, как расспросные речи, испытали на себе непрерывное и мощное воздействие письменной орфографической традиции, ведущей свое начало еще от древнеславянской письменности Х-XI вв. Свободным от подобного традиционного воздействия не мог быть ни один письменный источник Древней Руси во все периоды исторического развития. времени вполне ассимилировали древнеславянскую письменную стихию народно-разговорной восточнославянской речи. В годы расцвета древнерусского Киевского государства южнославянские страны, в частности Болгария, подверглись разгрому и порабощению Византийской империей. С особенной силой византийцы преследовали и уничтожали в это время все следы древней славянской письменности на Болгарской земле. Поэтому в XII —начале XIII в. культурное воздействие одной ветви славян на другую шло в направлении из Киевской Руси на Балканы. Этим объясняется проникновение многих произведений древнерусской письменности к болгарам и сербам именно в данную эпоху. Как отмечал М. Н. Сперанский, не только такие памятники литературы Киевской Руси, как “Слово о Законе и Благодати” или “Житие Бориса и Глеба”, но и переводные произведения — “История Иудейской Войны” или “Повесть об Акире Премудром” — в названный риод приходят из Киевской Руси к болгарам и сербам, использовавшим культурную помощь Руси при своем освобождении от византийской зависимости в начале XIII в. Обогащение и увеличение числа форм деловой письменности косвенно влияло на все жанры письменной речи и в конечном счете способствовало общему поступательному развитию литературнописьменного языка Московской Руси. Те же писцы, дьяки и подьячие в свободное от работы в приказах время брались за переписывание книг, не только летописей, но и богословско-литургических, при этом они непроизвольно вносили в тексты навыки, полученные ими при составлении деловых документов, что приводило ко все возрастающей пестроте литературно-письменного языка. Этот язык, с одной стороны, все более и более проникался речевыми чертами деловой письменности, приближавшейся к разговорному языку народа, с другой—подвергался искусственной архаизации под воздействием второго южнославянского влияния. В середине XIII в. положение снова изменяется. Русская земля переживает жестокое татаро - монгольское нашествие , сопровождавшееся уничтожением многих культурных ценностей и вызвавшее общий упадок искусства и письменности. Здесь следует подробнее сказать именно о языковой стороне этого весьма широкого по своим социальным причинам и последствиям историко-культурного процесса, поскольку другие его стороны раскрыты в имеющейся научной литературе более обстоятельно. К концу XII в. болгарам, а затем и сербам удается добиться государственной независимости от Византийской империи, завоеванной в 1204 г. крестоносцами з( ападноевропейскими рыцарями). Около середины XIII в. начинается вторичный расцвет культуры и литературы в Болгарии—“серебряный век” болгарской письменности (в отличие от первого периода ее расцвета в Х в., называемого “золотым веком”). Ко времени “серебряного века” относятся обновление старых переводов с греческого и появление многих новых переводных произведении, причем заимствуются преимущественно произведения аскетико-мистического содержания, что стоит в связи с распространением движения исихастов (монаховмолчальников). Серьезной реформе подвергается литературный язык, в котором утверждаются новые строгие орфографические и стилистические нормы. Первым обратил внимание на лингвистический аспект проблемы второго южнославянского влияния акад. А. И. Соболевский в монографии “Переводная литература Московской Руси” (М., 1903). Затем этими вопросами занимался акад. М. Н. Сперанский. В советский период им были посвящены работы Д. С. Лихачева." Разработке проблемы уделяют внимание также югославские и болгарские исследователи. Теперь уже может считаться общепризнанным, что процесс, обычно обозначаемый как второе южнославянское влияние на русский язык и русскую литературу, тесно связан с идеологическими движениями эпохи, с возрастающими и крепнущими отношениями тогдашней Московской Руси с Византией и южнославянским культурным миром. Этот процесс должен рассматриваться как одна из ступеней в общей истории русско-славянских культурных связей. Орфографическая реформа болгарского языка обычно связывается с деятельностью литературной школы патриарха Евфимия в тогдашней столице Среднеболгарского царства — Тырнове. Время расцвета Тырновской школы около 25 лет, с 1371 по 1396 г., до момента завоевания и порабощения Болгарии турками-османами. Прежде всего следует заметить, что второе южнославянское влияние на Русь должно быть сопоставлено с первым влиянием и вместе с тем противопоставлено ему. Первым южнославянским влиянием следует признать воздействие южнославянской культуры на восточнославянскую, имевшее место при самом начале восточнославянской письменности, в Х— XI вв., когда на Русь из Болгарии пришла древнеславянская церковная книга. Параллельно в XIII—XIV вв. начинает развиваться славянская культура и литература в Сербии. Славянское возрождение на Балканах в это время происходило,как и в XI— XII вв., под воздействием Руси. К концу XIV в., когда Русь начинает оправляться после татаромонгольского погрома и когда вокруг Москвы складывается единое централизованное государство, среди русских ощущается нужда в культурных деятелях. И тут на помощь приходят уроженцы славянского Юга — болгары и сербы. Из Болгарии происходил митрополит Киприан, возглавлявший в конце XIV—начале XV вв. русскую церковь. Киприан был тесно связан с Тырновской литературной школой и, возможно, являлся даже родственником Само образование древнерусского литературно-письменного языка обязано воздействию древней южнославянской письменности на разговорную речь восточного славянства. Однако к концу XIV в. это воздействие постепенно сходит на нет, и письменные памятники того Z41 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA болгарского патриарха Евфимия. По почину Киприана на Руси было предпринято исправление церковнобогослужебных книг по нормам среднеболгарской орфографии и морфологии. Продолжателем дела Киприана был его племянник, тоже болгарин по рождению, Григорий Цамблак, занимавший пост митрополита киевского. Это был плодовитый писатель и проповедник, широко распространивший идеи Тырновской литературной школы. Позднее, в середине и в конце XV в., в Новгороде, а затем в Москве трудится автор многочисленных житийных произведений Пахомий Логофет (серб по рождению и по прозванию: Пахомий Серб). Могут быть названы и другие деятели культуры, которые нашли в эти века убежище на Руси, спасаясь от турецких завоевателей Болгарии и других южнославянских земель. сторонам письменных памятников, как палеография, орфография, язык и стиль. Ощутимые сдвиги происходят в конце XIV в. в русской палеографии.В XI—XIII вв. единственной формой письма был устав, с его отчетливыми, отдельно стоящими, крупными буквами. В первой половине XIV в. наряду с этим появляется старший полуустав, письмо более простое, но приближающееся к уставу. К концу XIV в. старший полуустав сменяется младшим, близким по начертаниям к беглому курсиву. Меняется характер внешнего оформления рукописей. В киевскую эпоху господствует “звериный (тератологический)” орнамент, с конца XIV в. он исчезает и на его месте появляется орнамент растительный или геометрический. В миниатюрах рукописей начинает преобладать золото и серебро. Появляется вязь — сложное слитное написание букв и слов, носящее орнаментальный характер. Возникает такая характерная подробность в оформлении рукописей, как “воронка”, т е постепенное сужение строк к концу рукописи, завершающейся скупым острым рисунком. Изменяются начертания букв е, у, Ь (ы), появляется буква “зело”, до этого лишь обозначавшая число 6. Все это дает возможность с первого взгляда отличить рукопись, подвергшуюся второму южнославянскому влиянию, от списков предшествующей поры. Однако нельзя сводить второе южнославянское влияние только к деятельности выходцев из Болгарии и Сербии. Это влияние было весьма глубоким и широким социально‑культурным явлением. К нему относится проникновение на Русь идей монашеского молчальничества, воздействие византийского и балканского искусства на развитие русского зодчества и иконописи (вспомним творчество художников Феофана Грека и Андрея Рублева) и, наконец, развитие переводной и оригинальной литературы и письменности. Для того чтобы этот прогрессивный, поступательный процесс смог широко проявиться во всех областях культуры, необходимы были и внутренние условия, заключавшиеся в развитии тогдашнего русского общества. Возникает своеобразная орфографическая мода. В этот период снова внедряется в активное употребление буква “большой юс”, уже с XII в. совершенно вытесненная из русских письменных памятников. Поскольку в живом русском произношении давно никаких носовых гласных не было, эта буква стала употребляться не только в тех словах, где она была этимологически оправдана, например, в слове РУКА, но и в слове ДУША, где она вытеснила этимологически правильное написание у. В XIV—XV вв. употребление буквы “большой юс” может рассматриваться как чисто внешнее подражание укоренившейся болгарской орфографической моде. Под влиянием болгарского же письма возникают написания гласного я без йотации, в форме а после гласных: моа (вм. моя), своа, спасенiа и т. д. Это написание проникает в титул московского государя—всеа Руси,—где удерживается вплоть до XVII в. Очевидно, в тогдашней Московской Руси господствовавшие классы и идеологи складывавшегося в те годы самодержавного строя стремились возвысить над обычными земными представлениями все, связанное с его авторитетом. Отсюда и желание сделать официальный литературно-письменный язык как можно больше отличающимся от повседневной разговорной речи, противопоставить его ей. Имело значение и то обстоятельство, что церкви в это время приходилось бороться со многими антифеодальными идеологическими движениями, выступавшими в форме Ересей (стригольников и др.), а эти последние опирались на поддержку народа, были ближе и к народной культуре, и к народной речи. Взаимная связь между самодержавным государством и православной церковью привела к созданию представления о Москве как о главе и центре всего православия, о Москве— Новом Иерусалиме и Третьем Риме. Эта идея, проявившая себя одновременно со Вторым южнославянским влиянием, способствовала утверждению московского абсолютизма и служила тормозом для развития общенародного языка, отдалив его официальную разновидность от просторечия. Под влиянием среднеболгарского правописания устанавливается начертание редуцированных после плавных согласных в соответствии с общеславянским их слоговым характером, хотя в русском языке подобное произношение никогда не имело места (например: влъкъ, връхъ, пръстъ, пръвый и т. д.), что широко отразилось в орфографии такого памятника, как “Слово о полку Игореве”. Наблюдается стремление к орфографическому сближению с оригиналом греческих заимствований. Так слово АНГЕЛ (греч. )a\ggeloj), писавшееся в киевскую эпоху в соответствии с русским произношением — аньгелъ, теперь пишется по-гречески с “двойной гаммой”: аггелъ. Книжники при этом придумали обоснование графических отличий: слово, писавшееся под титлом, обозначало собственно ангела, духа добра, слово же без титла произносилось, как писалось, аггел и понималось как обозначение духа зла, беса: “диаволу и аггелом его”. Вероятно, к периоду второго южнославянского влияния может быть отнесено освоение русским литературным языком некоторых церковнославянизмов,до этого употреблявшихся преимущественно в восточнославянской огласовке. По мнению А. А. Шахматова, слово плѣн, действительно писавшееся вплоть до 1917 г. с буквой “ять” в Однако вместе с тем второе южнославянское влияние не было лишено и положительных сторон, обогатив лексику я стилистику языка в его высоких стилях и укрепив связи Московской Руси с южнославянскими землями. При изучении историко-лингвистических вопросов; связанных со вторым южнославянским влиянием, необходимо исходить из подробного сопоставления русских письменных памятников конца XIV—XV вв. с южнославянскими их списками, привозившимися в эти века на Русь из Болгарии и Сербии. Обратимся поэтому к таким Z42 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA выразилось в создании особой стилистической манеры “украшенного слога”, или “плетения словес”. Такая манера, получившая особенное распространение в памятниках официальной церковной и государственной письменности, в житиях, в риторических словах и повествованиях, характеризуется повторениями и нагромождением однокоренных образований, синтаксическим и семантическим параллелизмом.Наблюдается в это время и подчеркнутое стремление к созданию сложных слов из двух, трех и более основ, употребляемых в качестве украшающих эпитетов. Однако не следует преувеличивать степень собственно южнославянского воздействия на стиль русского литературного языка данного периода. Отдельные примеры, приводимые в книге Д. С. Лихачева в качестве образцов “украшенного слога” периода второго южнославянского влияния, на деле оказываются восходящими к древним текстам псалтири или других библейских книг, переведенных еще в кирилло-мефодиевскую эпоху. корне, в отличие от прочих старославянизмов с сочетаниями рЬ, лЬ в корне, рано изменивших в русском произношении и написании корневую гласную Ь на е (например, племя, время, бремя и т. п.), сохранило “ять” потому, что, вытеснив восточнославянскую параллель полон, утвердилось в русском литературном языке лишь в XIV— XV в. Одновременно начинается внедрение в русскую лексику слов с сочетанием согласных жд (из исконного dj). Это сочетание звуков являлось безусловно невозможным для русского языка до падения слабых редуцированных и потому не присутствовало в древнейших старославянизмах, например, преже, одежя, надежя и пр. Современные надежда, одежда, вождь, рождение, хождение и др. обязаны эпохе второго южнославянского влияния. Однако окончательно утвердились подобные слова в русском языке (и в церковнославянском изводе русского языка) лишь в XVII в. после реформы Никона. Для иллюстрации тех стилистических явлений, о которых здесь было сказано, приведем отрывок из “Троицкой летописи” пол 1404 г.: “В лѣто 6912, индикта 12, князь великий Василей Дмитреевичь замысли часникъ и постави е на своемь дворѣ за церковью за стымь Благовѣщеньемъ.Сии же часникъ наречется часомѣрье: на, всякий же час ударяше молотомъ въ колоколъ, размѣряя и разсчитая часы нощныя и дневныя. Не бо человѣк ударяше, но человѣковидно, самозвонно и самодвижно, страннолѣпно нѣкако створенно есть человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено. Мастеръ же и художникъ бѣяше сему некоторые чернецъ иже от Святыя Горы пришедый, родо” сербинъ, именем Лазарь. Цѣна же сему бѣяше вящьше полуѣтораста рублевъ”. В период второго южнославянского влияния возникают своеобразные лексические дублеты, развившиеся из первоначально единого слова. Так, старославянское и древнерусское съборъ (собрание) при падении слабых редуцированных превратилось в слово сбор, имеющее в наши дни конкретные и бытовые значения, произношение того же слова с сохранением гласного после с в приставке создало слово соборъ, которому присущи узкоцерковные значения и употребления: 1) главная, большая церковь или 2) собрание уважаемых (духовных) лиц . В период второго южнославянского влияния наблюдается массовое исправление более древних русских рукописных текстов. Справщики настойчиво стремятся выправлять замеченные ими русизмы, воспринимавшиеся как отклонение от общепринятой нормы, и заменять их параллельными старославянскими образованиями. Так, по нашим наблюдениям, в рукописи из бывшей коллекции Ундольского № 1 (ныне в ГБЛ), датируемой XV в., текст древнерусского перевода библейской книги “Есфирь” (гл. II, ст. 6) имеет следующий вид. Первоначальныи текст: “Мужь июдѣянинъ бяше в Сусанѣ градѣ, имя ему Мардахаи... еже полоненъ бяше из Иерусалима с полоном... иже полони Навходоносор царь вавилоньский”. Справщик старательно перечеркивает буквы о в словах полоненъ, Нолономъ, полони и ставит наверху, после буквы л— букву ѣ, превращая эти слова в плѣненъ, плѣном, плѣни. В приведенном отрывке выспренный украшенный слог “плетения словес” сказался в нагромождении эпитетов, определяющих действие чудесного часника. Обратим внимание на такие-сложные слова, как часомѣрье, человѣковидно, самозвонно и самодвижно, страннолѣпно, преизмечтано и преухищрено. И тут же бытовые русизмы: ударяше молотомъ въ колоколъ, полувтораста рублевъ. Этот текст может быть признан типичным для своей эпохи, В нем можно видеть как силу второго южнославянского влияния — оно обогатило стилистическую систему литературного языка, так я его слабую сторону — излишнюю витиеватость. Но влияние не коснулось исконных основ нашего литературно-письменного языка, развивавшегося и в эту эпоху прежде всего по своим внутренним законам. Подобные же операции можно наблюдать и в рукописях, содержащих текст “Русской правды” и другие памятники киевской эпохи. Очевидно, подобная же судьба постигла и текст “Слова о полку Игореве”, в котором, как мы могли убедиться ранее (см. гл. 6), многие старославянизмы обязаны своим появлением эпохе второго южнославянского влияния. Языковая ситуация в Московском государстве в XVI— XVII вв. обычно представляется исследователям в форме двуязычия. Причинами столь резкого расхождения между собою различных типов или жанровостилистических разновидностей литературно-письменного языка должны быть признаны, с одной стороны, второе южнославянское влияние на официальную форму литературно-письменного языка и, происходившее одновременно с ним усиление народно-разговорных элементов в развивавшемся и обогащавшемся языке деловой письменности; с другой — различные темпы развития отдельных типов и разновидностей литературно-письменного языка. Официальная, книжно-славянская его разновидность искусственно задерживалась в своем развитии, не только продолжая хранить устарелые формы и слова, но и нередко возвращаясь к нормам древнеславянского периода. Язык же деловой письменности, По подсчетам, произведенным в книге Г. О. Винокура, соотношение неполногласной лексики с полногласной в памятниках XIV в. (до второго южнославянского влияния) составляет 4:1; в памятниках же XVI в. это соотношение изменяется в сторону увеличения неполногласных сочетаний—10:1. Hо все же до конца искоренить восточнославянскую по фонетическому оформлению лексику не удалось и в этот период. В сильной степени сказалось второе южнославянское влияние на стилистической системе тогдашнего литературного языка, что Z43 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA стоявший ближе к разговорной речи, быстрее и последовательнее отражал все происходившие в ней фонетические и грамматические изменения. В результате к XVI в. различия между церковнославянским (церковнокнижным) и народно-литературным типом языка ощущались не столько в форме лексики, сколько в области грамматических форм. языка, а не с двумя различными языками, как это имело место, например, в средневековых Чехии или Польше при господстве официальной латыни, доказывается, по нашему мнению, тем фактом, что одни и те же авторы в пределах одного и того же произведения имели возможность свободно переходить от одной формы литературного изложения к другой в зависимости от микроконтекста, от содержания, темы и целевого назначения не всего произведения, а именно данного его отрезка. Например, в то время как в народно-разговорной форме языка и в соответствии с этим в языке деловой письменности к XVI в. утвердилась и закрепилась близкая к современной система видовременных форм глагола, в книжно-славянской форме литературнописьменного языка по традиции продолжали пользоваться старой видоЬременной системой и омертвевшими формами имперфекта, аориста и плюсквамперфекта, правда, не всегда с должной последовательностью и точностью. Высказанное положение может быть доказано анализом текста. Обратимся, например, к “Посланиям и письмам” Ивана Грозного. Его послание к князю Андрею Курбскому, которое адресатом было совершенно справедливо оценено как “широковещательное и многошумящее”, изобилует богословскими рассуждениями по поводу божественной предустановленности царской самодержавной власти, насыщено церковнославянскими цитатами из библейских, богослужебных и летописных источников и поэтому, естественно, перенасыщено славянизмами и архаизмами Однако в этом же произведении, как только речь заходит о пережитых Иваном обидах со стороны бояр, тон резко меняется. Задетый за живое, автор не скупится на просторечие и смело переходит к разговорным грамматическим формам прошедшего времени на -л. Вот в каких словах, например, выражены воспоминания Ивана Грозного о его безрадостном детстве: “Едино воспомяну: нам бо во юности детства играющим, а князь Иван Васильевич Шуйский седит на лавке, локтем опершися, об отца нашего о постелю ногу положив; к нам не приклоняяся не токмо яко родительски, но еже властелински, яко рабское же ниже начало обретеся”. Первым исследователем, заметившим московское двуязычие, был известный автор “Русской грамматики”, изданной в 1696 г. в Оксфорде, Г. Лудольф. Он писал тогда: “Для русских знание славянского языка необходимо потому, что не только св. Библия и остальные книги, по которым совершается богослужение, существуют только на славянском языке, но невозможно ни писать, ни рассуждать по какимлибо вопросам науки и образования,не пользуясь славянским языком Поэтому чем более ученым кто-нибудь хочет казаться, тем более применяет он славянских выражений в своей речи или в своих писаниях, хотя некоторые и посмеиваются над теми, кто злоупотребляет славянским языком в обычной речи”. Таким образом, имея в виду конец XVII в., Лудольф прямо говорит о двуязычии в Московском государстве По его мнению, для того чтобы жить в Московии, необходимо знать два языка, ибо московиты говорят по-русски, а пишут по-славянски. А вот какими словами в том же произведении клеймит Иван Грозный измену своего политического противника: “И ты то все забыл, собацким изменным обычаем преступил крестное целование, ко врагам христианским соединился еси”. Возражая Курбскому, он пишет: “И еже воевод своих различными смертьми расторгали есмя, а божиею помощию имеем у себя воевод множество и опричь вас, изменников.А жаловати есмя своих холопов вольны, а казнити вольны же есмя”. Однако если столь определенным представлялось положение о двуязычии к концу XVII в., то столетием или полутора столетиями ранее, в XVI в., оно не было еще столь ярко выражено. Кроме того, нельзя упускать из вида и то обстоятельство, что Лудольфу, как иностранцу, как наблюдавшему картину языка извне, многое могло представляться иначе, чем современному исследователю, подходящему к изучению этого вопроса прежде всего на основании исследования письменных памятников. Приведенными выдержками в достаточной степени ясно характеризуется внутренняя противоречивость стилистической системы “Посланий” Ивана Грозного, безусловно, яркого и талантливого мастера слога, причудливо объединяющего церковнославянизмы и разговорные элементы речи, приметы книжности и делового письма. С нашей точки зрения, подлинного двуязычия, при котором необходим перевод с одного языка на другой, в Московском государстве XVI в. все же не было. В этом случае лучше говорить о сильно разошедшихся между собою стилистических разновидностях по существу одного и того же литературно-письменного языка. Если в киевский период, по нашему мнению, целесообразно выделять три основные жанрово-стилистические разновидности литературнописьменного языка: церковнокнижную, деловую и собственно литературную (или народно-литературную),—то московский период, и XVI в. в частности, имеет лишь две разновидности — церковнокнижную и деловую— поскольку промежуточная, народнолитературная разновидность к этому времени растворилась в двух крайних разновидностях литературно-письменного языка. Не случайно, на наш взгляд, эта характерная стилистическая система получила столь резкую отповедь в ответном послании Курбского, обвинившего своего идейного противника в нарушениях стилистических норм того времени. А. Курбский писал в своем “Кратком отвещании”: “Твое писание приях... иже от неукротимого гнева с ядовитыми словами отрыгано, еж не токмо цареви... но простому, убогому воину сие было не достойно; а наипаче так от многих священных словес хватано, и те со многою яростию и лютостию, ни строками, а ни стихами, яко обычей искуссным и ученым...; но зело паче меры преизлишне и звягливо, целыми книгами, и паремьями целыми” и посланьми... Туто же о постелях, о телогреях, иные бесчисленные, воистину, якобы неистовых баб басни...” Тo, что в XVI в. мы имеем дело именно с двумя разошедшимися стилистическими разновидностями одного и того же литературного Z44 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Не менее типичен для своего времени и язык другого произведения той же эпохи — “Домостроя”. Автор этой книги, известный московский протопоп Сильвестр, близкий к Ивану Грозному в первые годы его правления, тоже проявил себя как незаурядный стилист, хорошо владевший обеими разновидностями литературнописьменного языка своего времени. В первой части книги (до гл. 20 включительно) явно преобладает книжная, церковнославянская речевая стихия. И это вполне объяснимо, так как начальные главы книги трактуют об идеологических и моральных проблемах. Нередко здесь и пространные цитаты из библейских книг, в частности вся глава двадцатая, согласно Коншинскому списку произведения,представляет собою не что иное, как дословно приводимую “Похвалу женам.” из библейской книги “Притчей Соломона” (гл. 31, ст. 10—31). многорѣчивъ еси. Нынѣ же ничто же не глаголешь?" Генадий же отвѣща: "Глаголете убо вы, азъ бо ограблен уже прежде сего"”. В этих репликах, несмотря на торжественно-библейский тон, сквозит скрытая ирония. Для морфологической стороны текста показательно смешение грамматических форм: “Князь же Георгий всесвѣтлое ничто же о сих не глаголах”. Рассказчик употребил форму 1-го лица ед. числа аориста в согласовании с подлежащим, выраженным именем собственным, а согласно нормам более раннего времени ожидалась бы форма 3-го лица. Но вот во второй части текста автор переходит к рассказу о столкновении на земельной меже иноков Троицкого монастыря с чиновниками великого князя. Здесь явно чувствуется воздействие на стиль повествования языка деловых документов того времени. Автор “Слова иного” пишет: “Посрѣди же сихъ есть волость зовома Илемна, и нѣкоторыи си человѣци злу ради, живуще близ волости тоя, навадиша великому князю, глаголюще: "Конан чернецъ переорал земленую межу и твою ореть землю, великого князя". Князь же великий вскоре повелѣ черньца представити судищу своему. Мало же испытуя черньца, посла его в торгъ повелѣ его кнутием бити”. Приведем выдержку из гл. 17 “Како дети учити и страхом спасати”: “Казни сына своего от юности его, и покоит тя на старость твою и даст красоту души твоей. И не ослабляй, бия младенца: аще бо жезлом биеши его не умрет, но здравее будет; ты бо, бия его по телу, а душу его избавляеши от смерти”.Здесь достаточно показательны и лексика и синтаксис, вполне отвечающие нормам церковнославянского употребления. В полную противоположность этому, в гл. 38 (“Как избная парядня устроити хорошо и чисто”) преобладает русская бытовая лексика, и синтаксис этой главы отличается близостью к разговорной, частично же к народно-поэтической речи: “Стол и блюда, и ставцы, и лошки, и всякие суды, и ковши, и братены, воды согрев изутра, перемыти, и вытерьти, и высушить; а после обеда тако же, и вечере. А ведра, и ночвы, и квашни, и корыти, и сита, и решета, и горшки, и кукшины, и корчаги,— також всегды вымыти, и выскресть, и вытереть, и высушить, и положить в чистом месте, где будет пригоже быти; всегда бъ всякие суды и всякая порядня вымыто и чисто бы было; а по лавке и по двору и по хоромам суды не волочилися бы, а ставцы, и блюда, и братены, и ковши, и лошки по лавке не валялися бы; где устроено быти, в чистом месте лежало бы опрокинуто ниц; а в какому судѣ што — ества или питие, — и то бы покрыто было чистоты ради”. Здесь, кроме детального перечисления реалий, бросается в глаза многосоюзие в синтаксическом построении фразы, что наблюдаем и в устном поэтическом творчестве. Далее следует беседа между монастырским келарем Васьяном и великокняжескими чиновниками-‑недельщиками. Характерно, что в уста светских недельщиков вкладывается фраза, свидетельствующая об их хорошей начитанности в библейских ветхозаветных текстах. Они отказываются взять с монастыря деньги, “глаголюще: "Не буди намъ руки прострѣти на сребро Сергиева монастыря, да не Огѣзееву проказу примемъ”. Имеется в виду эпизод из библейской “4-й книги Царств” (гл. 5—6), где слуга и ученик пророка Елисея Гиезий, вопреки запрещению своего наставника, взял мзду с исцеленного пророком от проказы, и в наказание за это проказа исцеленного перешла к нему. Третья, заключительная часть текста “Слова иного” рассказывает о походе престарелых насельников Троицкого монастыря в Москву с целью умолить великого князя не отчуждать монастырских земель. И в ту же ночь, — продолжает свое повествование автор “Слова…”, — “в ню же старцы тѣ двигнушася из монастыря, прииде же посещение от бога на великаго князя самодержца”. Но тут высокий стиль повествования не выдерживается, и сообщение о болезни, постигшей великого князя, передается в форме явного просторечия: “отняло у него руку и ногу и глаз”. Обратимся к стилистическому анализу некоторых литературных памятников XVI в., введенных в научный обиход в течение последних десятилетий. Например, “Слово иное”, изданное Ю. К. Бегуновым. В этом произведении показаны эпизоды общественной борьбы, разгоревшейся в Московском государстве в первые годы XVI в. в связи с намечавшимся отчуждением в пользу великого князя церковных и монастырских земельных владений. Памятник по содержанию и по форме церковный. Его автор стремится выражать свои мысли и чувства на чистом и правильном церковнославянском языке, однако ему не всегда это удается. Финал повести снова подчеркнуто торжественный, выдержанный риторическим церковнославянским слогом: “игуменъ с братею, аки нѣкии ратницы крѣпцыи от брани возвратишася, славу воздаша богу, великаго князя самодержца смирившаго” Второе произведение из числа недавно открытых и введенных в научный обиход — это древнерусская “Повесть про царя Ивана Васильевича и купца Харитона Белоулина” (заглавие дано этому произведению его первым издателем — Д. Н. Альшицем). В первой части “Слова иного” находим характерные диалоги между представителями высшей иерархии, которые, по-видимому, и в своих повседневных разговорах стремились изъясняться на церковнославянском языке. Вот образец этих реплик: “Таже глаголеть митрополит Генадию, архиепископу новугородцкому: "Что убо противу великому князю ничто же не глаголешь? С нами убо Повесть рассказывает о казнях, проводившихся Иваном Грозным в Москве, “на Пожаре”, в лето 7082 (т. е. 1574 г.). Неизвестный автар, повествуя о современных ему событиях, стремится выдержать торжественный, приподнятый тон повествования, описывая Z45 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Первыми русскими (церковнославянскими) печатными книгами были недатированные издания 1550-х годов. Среди них называют важнейшие богослужебные книги: “Триодь Постную”, содержащую службы на великий пост, четыре различные “Псалтири”, по которым правились вседневные службы, одно “Евангелие”, и “Триодь Цветную”, включавшую службы на пасхальные дни. Все эти книги не имеют выходных данных. Наконец, в марте 1564 г. справщиками (редакторами и печатниками) Печатного двора Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем выпущена в Москве первая датированная книга славянской печати—“Апостол”, которая ознаменовала собою подлинное начало русского книгопечатания. В следующем, 1565 г. Иван Федоров выпустил два издания богослужебной книги “Часовник” с выходными сведениями. После отъезда Федорова и Мстиславца в Литву их работу продолжили справщики Никифор Тарасиев и Андроник Тимофеев Невежа, выпустившие в 1568 г. “Псалтирь”. После этого работа на московском Печатном дворе замерла. Печатание книг было перенесено в Александровскую слободу, тогдашнюю резиденцию Опричного двора Ивана Грозного, где в 1577 г. было подготовлено и выпущено еще одно издание “Псалтири”, после чего работа Печатного двора совсем прекратилась и была возобновлена в Москве лишь с 1587 г. мужество народного героя, осмелившегося поднять голос против жестокостей Грозного‑царя. Однако [отново] торжественная церковнославянская речевая стихия то и дело перебивается народнопоэтическими реминисценциями, восходящими к сказочному и былинному жанру: речь идет о трехстах плахах, о трехстах топорах — “и триста палачей стояху у плахъ онех”. Существенное значение для развития литературно-письменного языка имело начало книгопечатания в Москве. Книгопечатание в России было введено в середине XVI в., более чем на столетие позже, чем в западноевропейских странах. До этого первые образцы церковнославянских печатных книг издавались за пределами тогдашнего Московского государства, в Польше. С конца XV — начала XVI вв. в Кракове работала типография Швайпольта Феоля, печатавшая богослужебные книги на церковнославянском языке для Западной Руси, а также для балканских Стран, находившихся тогда уже под властью Турции. В первые годы XVI столетия делаются попытки наладить печатание славянских богослужебных книг в Новгороде. С этой целью новгородский архиепископ Геннадий вел переговоры с немецким типографом из города Любека, Варфоломеем Готаном. Однако переговоры закончились безрезультатно. В переписываемые от руки богослужебные книги писцы постоянно вносили ошибки, искажения, далеко отводившие богослужебные тексты от их оригиналов. На это обратил внимание в своей переводческой и литературной деятельности Максим Грек (Триволис), вызванный около 1518 г. в Москву по приказанию великого князя Василия III с целью исправления и сверки с оригиналами переводов богослужебных книг. Позднее, в 1551 г., об этом же говорилось и на Стоглавом церковном соборе в Москве в присутствии царя Ивана Грозного. Собор вынес постановление о необходимости,при переписывании книг “держаться добрых переводов”, однако специальное решение о введении книгопечатания не было принято. Работа Ивана Федорова и Петра Мстиславца по упорядочению текста при подготовке к изданию “Апостола” подробно освещена а статье Г. И. Коляды. Как показал этот исследователь, справщики подробно изучили все имевшиеся в то время в их распоряжении списки древнеславянского “Апостола” и внимательно выверили все встречающиеся в них разночтения, отдавая предпочтение тому текстовому варианту, который в большей степени удовлетворял их и по языку, и по смыслу. При этом производилась последовательная замена слов устарелых и малопонятных более известными и распространенными. Так, слово климаты (греческое заимствование) было заменено на слово пределы или страны, слово макелия, тоже заимствованное из греческого, было заменено на славянское торжище. Вместо употребленного в рукописных “Апостолах” выражения “блюдете псы, блюдете злыа делателя” напечатано, как и в последующих изданиях той же книги, ″блюдетеся от псов, блюдетеся от злых делателей”. Подобная замена объясняется тем, что к XVI в. глагол блюсти утрачивает одно из древних, когда‑то свойственных ему значений остерегаться, беречься и приобретает буквально противоположный семантический оттенок. Аналогичное смысловое изменение пережили глагольные формы гони, гоните, которые получили новое значение преследуй. Поэтому выражение страннолюбив гоняще было заменено сочетанием страннолюбия держащеся. Подобный же образом существительное утроба в значении милосердие заменяется в тексте печатного “Апостола” словом милость, а выражение “съставлю же вам Фивию, сестру нашу” (от греч. Suni/sthmi в значении рекомендовать ) изменено на выражение “вручаю же вам Фивию, сестру вашу”… Очень часто смысловая и текстологическая правка состояла во взаимной замене личных и притяжательных местоимений (нас, вас, наш, ваш) в более точном соответствии со смыслом контекста. В связи с потребностью исправления и унификации церковных книг по почину московского митрополита Макария была основана в Москве около 1553 г. при поддержке Ивана Грозного первая типография, как тогда называли, Печатный двор. Присоединение к Московскому государству областей Среднего я Нижнего Поволжья, населенных главным образом лишь недавно обращенными в православие народностями, делало нужду в таких исправленных книгах еще более ощутимой. Печатный двор находился тогда в Китай-городе на Никольской улице (ныне улица 25 Октября). В первые десятилетия своего существования русское типографское дело развивалось под воздействием итальянского и южнославянского печатного искусства. Об этом свидетельствует, между прочим, до сих пор используемая терминология печатного дела, в которой много заимствований из итальянского языка, например: тередорщик печатник (ит. tiratore), батырщик накладчик краски на литеры (ит. attitore), марзан страница (ит. margina), штанба печатный станок (ит. stampa) и др. Анализ декоративного оформления русских печатных текстов — миниатюр, заставок, инициалов — тоже говорит об итальянском (или южнославянском) воздействии на изобразительное мастерство наших первопечатников. Как показывает сопоставление со словарными пособиями, рассмотренными в книге Л. С. Ковтун, источником языковой правки “Апостола” при подготовке его печатного издания, могли служить так называемые словари‑“произвольники”, создававшиеся на русской и Z46 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA южнославянской почве для учета разночтений в рукописных текстах церковно-богослужебных книг. Выверка текста и установление “доброго перевода” печатных книг способствовали созданию единых норм официального письменно-литературного языка, так как на текст исправленных печатных книг в дальнейшем, равнялись и местные переписчики, подражая и в языке, и в технике графического воспроизведения книг московским авторитетным, одобренным самим царем изданиям. создававшиеся во всех крупных городах Западной Руси. Братства открывали школы и академии, издавали полемическую литературу на славянском языке. В Речи Посполитой, как и во всех западноевропейских странах в средние века, господствующим языком культуры и образования был латинский, подвергнутый схоластической обработке в отношении своего грамматического строя и лексики. Это определялось тем, что латинский язык изучался не по памятникам древней письменности,а в полном отрыве от них, в качестве некоей идеальной абстрактной нормой [языка]. Изучение производилось вопросно‑ответным (катехизическим) методом: что есть грамматика? что есть имя существительное? сколько есть падежей? сколько есть склонений? и т. д. С издательским делом и введением книгопечатания связаны начавшиеся во второй половине XVI в. работы по лексической, грамматической кодификации официальной церковнославянской разновидности письменно-литературного языка. Правда, подобные труды вначале появляются не в Московском государстве, а в той части бывших восточнославянских земель, которые к XVI в. оказались под властью Польско-‑Литовского государства. Чтобы бороться с врагами их же оружием, необходимо было и церковнославянский язык довести до того же уровня грамматической обработанности, каким обладал тогда латинский язык. Поэтому западнорусские грамматические труды того времени уподобляют церковнославянскую грамматику греческой и латинской средневековой грамматике. Около 1566 г. Иван Федоров вместе со своим верным помощником Петром Мстиславцем покидает Москву и направляется в пределы Литовского великого княжества. Как показывают исследования,отъезд Ивана Федорова из Москвы не должен расцениваться как вынужденное бегство. Очевидно, он был направлен за границу тогдашним московским правительством с целью поддержать в Великом княжестве Литовском православную партию, боровшуюся за сближение с Москвою и нуждавшуюся в помощи при налаживании типографского дела. Этим Иван Федоров и начал усердно заниматься немедленно после своего переезда через рубеж сначала в Вильне, потом в Заблудове, затем во Львове и, наконец, в Остроге, где тогда создавался наиболее заметный центр славянской образованности. Необходимо назвать следующие грамматические труды, вышедшие в свет в Западной Руси во второй половине XVI в. Это, во‑первых, “Кграмматика словеньская”, изданная в городе Вильно в 1586 г. В этой книге излагается традиционное “Учение о осми частех слова”, которое восходит еще к античной эллинистической традиции и представлено в рукописях начиная с XII в. В 1596 г., в самый год заключения Брестской унии, во Львове выходит в свет грамматика “Аделфотис”, изданная Львовским братством, в честь которого эта книга получила свое заглавие (аделфотис — по-‑гречески значит братство). “Аделфотис” была первым пособием для сопоставительного изучения славянской и греческой грамматик. Эта работа значительно расширила лингвистический кругозор тогдашних западнорусских читателей. Несколько ранее, в 1591 г., были изданы две книги, подготовленные украинским монахом Лаврентием Зизанием: “Лексис” (словарь) и “Грамматика”, расширившая круг изучаемых вопросов по сравнению с “Кграмматикой” 1586 г. Наконец, уже в начале XVII в. появляется наиболее полный и основательный труд по церковнославянской грамматике. Таким справедливо может быть назван фундаментальный свод грамматических правил, изданный уроженцем Подолии Мелетием Смотрицким под заглавием: “Грамматики славенскія правилное синтагма” (первое издание вышло в пригороде Вильно, селении Евье в 1619 г.). Книга вскоре завоевала самую широкую популярность, распространившись в нескольких изданиях и в рукописных списках по всем славянским православным странам. Издание М. Смотрицкого определило собою весь ход научного изучения церковнославянской грамматики на период более полутора веков. За рубежом Иван Федоров выпустил в свет и первый грамматический труд. Правда, эта книга имеет весьма скромное заглавие — “Букварь”, однако на самом деле она значительно шире, чем пособие для начального обучения грамоте, и смело может рассматриваться как первый подлинно научный печатный труд по славянской грамматике. К этой книге (Львов, 1574) также приложена своеобразная хрестоматия наиболее распространенных текстов на церковнославянском языке. Книга, изданная Иваном Федоровым, служила самым лучшим учебным пособием для западнорусского юношества, желавшего закрепить свои знания и навыки в родном языке. В западнорусских землях, принадлежавших тогда Речи Посполитой, появляются и другие грамматические и лексиграфические труды в конце XVI — начале XVII вв., что обусловлено обстоятельствами общественной борьбы того времени. Уроженцам Западной Руси приходилось в жестоких идеологических спорах отстаивать право на свою языковую и культурную самобытность против устремлений польских панов и католического духовенства подчинить себе во всех отношениях население тогдашних Белоруссии и Украины. Одним из средств окончательного подчинения Западной Руси польским панам была Брестская уния, заставившая западнорусское высшее духовенство признать верховную власть папы римского (1596 г.). Однако народные массы не признали насильственной унии и с еще большей силой продолжали бороться против поработителей. Борьба протекала во всех сферах общественной жизни, одной из форм её было развитие просвещения на славянском языке. Во главе борьбы стояли братства, просветительные массовые организации, Начиная со второй четверти XVII столетия главным центром западнорусской образованности и культуры становится Киев. Здесь действуют православные школы: Братская (Киево-‑Богоявленского братства) и школа Киево-‑Печерской лавры. При Киево-Печерской лавре основывается славянская типография, выпускающая как богослужебные книги, так и полемические произведения,написанные Z47 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA защитниками православия против католиков и против сторонников унии (униатов). В 1627 г. здесь же издан известный “Лексикон словеноросский и имен тлъкование” Памвы Берынды. В этой книге церковнославянская лексика объясняется “простою речью”, т. е. разговорным украинским языком. В необходимых случаях словарь дает также сопоставление церковнославянских слов с греческими, латинскими и древнееврейскими их эквивалентами. языка. Издание это было выпущено без имени автора, но зато с обширным теоретическим предисловием, приписанным перу известного деятеля московского просвещения начала XVI в. Максима Грека. Переработка затронула многие правила “Грамматики” Смотрицкого, (преимущественно парадигмы склонения, приблизив их к разговорной великорусской речи, а также системы ударений, которая в более ранних изданиях грамматики отражала нормы западнорусского произношения. По сравнению с “Лексисом” Зизания “Лексикон” Памвы Берынды значительно шире по составу словника. К словарю. присоединен указатель собственных личных имен, содержащихся в церковных “Святцах” с раскрытием греческих, еврейских и латинских значений этих имен. Таким образом, ученый тип церковнославянского языка возобладал и в официальной практике московских книжников. В соответствии с этой системой производилась правка текстов церковных книг при патриархе Никоне, а в 1653—1667 гг., положившая начало отделению старообрядцев, которые продолжали придерживаться старых московских норм церковнославянского языка, от господствующей православной церкви. Текстологические расхождения между никоновскими и дониконовскими редакциями церковных книг легко обнаруживают, что эти редакции опирались на различные традиции церковно славянского языка: В 1632 г. Братская и Киево-Печерская школы объединяются и по почину тогдашнего митрополита киевского Петра Могилы преобразуются в коллегию (с 1701 г. — академия) — первое восточнославянское высшее учебное заведение, стоявшее на уровне западноевропейских университетов и академий того времени. Академия эта, получившая затем название Могилянской (по имени ее основателя), включает в свой план научное изучение церковнославянского языка, наряду с греческим, латинским и польским. Дониконовск Никоновская редакция ая редакция В Киево‑Могилянской академии получили высшее образование многие украинские и русские деятели просвещения и литературы XVII в., например, Симеон Полоцкий, Епифаний Славинецкий, Димитрий Ростовский, Стефан Яворский. Отсюда берут начало те ″эллинославенские стили” русского литературного (ученого церковнославянского) языка, которые с особенной силой дали себя знать в середине и во второй половине XVII в. во веки веком во веки веков смертию на смертию смерть поправ смерть славнейшую без сравнения серафим. наступив славнейшую воистинну серафим Возникновение ученой киевской разновидности церковнославянского языка первоначально затронуло развитие литературного языка в Московском государстве лишь косвенно, поскольку туда проникали лишь отдельные отклики словарной и грамматической нормализации церковнославянского языка, главным образом в виде рукописных копий с издававшихся в Западной Руси печатных трудов. В памятниках официальной московской литературы первых десятилетий XVII в. продолжает господствовать риторический “украшенный слог” как разновидность стиля “плетения словес” XV— XVI вв. Во время социальных волнений и иноземных нашествий, переживавшихся Московскою Русью в первой четверти века, было, можно смело сказать, не до литературы и не до просвещения. Лишь к 1630—1640-м годам, когда Московское государство оправилось от перенесенных потрясений и в Москве начали заботиться об издании книг, снова возник вопрос об исправлении богослужебных текстов, неоднократно поднимавшийся и церковными и гражданскими властями в XIV и XVI вв. (деятельность митрополита Киприана, Максима Грека, Стоглавый собор). В середине XVII в. в Москву для работы в качестве справщика Печатного двора приглашается киевский ученый Епифаний Славинецкий,за которым последовали и другие его соотечественники. Сопоставления показывают стремление никоновских справщиков отойти от великорусских черт языка и сблизить тексты с их греческими оригиналами. Ученый церковнославянский язык во второй половине XVII в. занимает господствующее положение в системе стилей складывающегося национального языка. Нормы официального церковнославянского языка, как выше сказано, сложились к началу XVII в. в пределах Речи Посполитой, закрепились в середине того же века в практике Киевской академии и, будучи Приспособленными к некоторым чертам великорусского произношения и грамматического строя, окончательно отобразились в московском издании “Грамматики” Смотрицкого 1648 г. В соответствии с данными нормами производилось исправление богослужебных книг по инициативе патриарха Никона. Ученый церковнославянский язык в практике московских книжников “эллино-славенского” направления стремился распространить сферу своего применения на все жизненные положения, на все жанры литературного изложения. В 1648 г. на Печатном дворе в Москве было отпечатано третье, переработанное издание “Грамматики” Мелетия Смотрицкого, легшее в основу грамматической нормализации официального варианта церковнославянской формы литературно-письменного Z48 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA як заменяется союзом как; выражение тминными тмами збогатити — выражением вящше много украсити и т. д. Исключаются такие синтаксические построения, которые, по-видимому, в большей степени были присущи юго-западной разновидности церковнославянского языка, чем московской. Например, второй творительный при глаголах называния заменяется вторым винительным: вместо царем и богом избрал ecu — царя и бога избрал ecu; формы наречий и деепричастий Медведев предпочел формам согласованных прилагательных или причастий: юже (молитву) твориши слезне вместо первоначально бывшего у Симеона Полоцкого выражения юже твориши слезен; аз что принесу, ничтоже убо таково имуще, нищ инок суще вместо ранее бывших форм причастий имущий, сущий и др. Наиболее разнообразно представлен ученый церковнославянский язык в произведениях Симеона Полоцкого, уроженца Белоруссии, питомца Киевской академии, с 1660-х годов отдавшего свой талант на служение Московскому государству, его культуре и образованности. Им была создана в Москве целая школа ученых, поэтов и писателей, продолжавших дело своего учителя в последние десятилетия XVII в. и в начале XVIII в. К школе Симеона Полоцкого принадлежал Сильвестр Медведев (1641 —1691), придерживавшийся латинофильских традиций, и Карион Истомин (кон. 40-х годов XVII в.—1717 г.), колебавшийся в своих симпатиях между западничеством и греко-фильством. Оба последователя школы Симеона Полоцкого, подобно своему учителю, соединяли деятельность справщиков Печатного двора и преподавание с литературным творчеством, в частности оба они получили известность как стихотворцы,сочинители виршей. Традиция писать книги самого различного содержания на ученом церковнославянском языке держалась еще и в первые десятилетия XVIII в. Этой традиции придерживались и Леонтий Магницкий, издавший в 1703 г. “Арифметику, сиречь науку числительную”, и составитель “Лексикона треязычного” Федор Поликарпов, и Феофан Прокопович,и др. В произведениях Симеона Полоцкого, написанных им еще до переезда в Москву, дает себя знать западная, польская, языковая выучка. Вот отрывок из его ″приветственных вирш”, написанных в 1659 г., в бытность учителем полоцкой Богоявленской школы: Вот какими стихами начинает Л. Магницкий свое напутствие молодому читателю “Арифметики”: Дай абы врази были побеждены, Перед маестатом его покоренны! Сокрушив ложных людей выя, роги, Гордыя враги наклони под ноги... Покрой покровом град сей православный, Где обретает тебе скраб твой давный. Пріими юне премудрости цвѣты Разумныхъ наукъ обтицаѩ верты. Ариѳмеiике любезно учисѩ, В ней разных правилъ и штукъ придержисѩ. В этом произведении редкий стих не содержит полонизма, украинизма или латинизма (маестат — величество). С переездом в Москву Симеон сознательно стремится освободить свой церковнославянский слог от наносных элементов. Он сам пишет об этом в предисловии к своему “Рифмологиону” (1679г.): Как мы могли заметить из приведенных примеров, отличия ученого церковнославянского языка от русского языка того же времени заключались не столько в лексике и словоупотреблении, сколько в стремлении авторов строго соблюдать все правила славянской грамматики, что с особенной яркостью проявлялось в последовательном употреблении древних форм склонения и спряжения, в особенности же древней видо-‑временной системы глагольных форм — аориста, имперфекта, плюсквамперфекта, — в то время как в живом русском языке все эти формы уже давно были вытеснены современной формой прошедшего времени с суффиксом л. На церковнославянском языке продолжали писать и говорить “азъ уснух и спах, восстах”, в то время как по‑русски давно уже говорили “я уснул и спал и восстал”. Таким образом, к началу XVIII в. противопоставление церковнославянского языка русскому осуществлялось преимущественно,в сфере грамматики, а не лексики, хотя, конечно, и словоупотребление не может быть оставлено без внимания. Писах в начале по языку тому, Иже свойственный бе моему дому, Таже увидев многу пользу быти Славенскому ся чистому учити. Взях грамматику, прилежах читати, Бог же удобно даде ю ми знати... Тако славенским речем приложихся; Елико дал бог, знати научихся; Сочинения возмогох познати И образная в славенском держати ( научился сочинять образные речения по церковнославянски). Действительно, в “Рифмологионе”, в “Месяцеслове” или в “Псалтири рифмотворной” отступления от принятой в Москве церковнославянской нормы весьма редки, за исключением ударений, которые стихотворец нередко произвольно переставляет в угоду рифме, например: Во‑первых, всякий купец усердно желает, Малоценно да купит, драго да продает… или: Аз от тебе требую, да ся ты славиши, егда обиду мою судом та отмстиши. Литература, развивавшаяся на ученом церковнославянском языке, обслуживала во второй половине XVII в. придворные круги, высшее духовенство, учебные заведения. Что же касается других слоев населения Московского государства — поместных дворян, купцов, посадских людей, сельского духовенства,— то их познавательным и эстетическим потребностям удовлетворяла распространявшаяся в списках демократическая литература на языке, близком к деловым документам того времени, насыщенная в разной степени, в зависимости от сюжета и стиля произведения,народно-разговорными чертами речи. Однако, по свидетельству Г. Лудольфа, с Симеоном Полоцким было связано представление о нем как о преобразователе церковнокнижной речи, стремившемся к её упрощению. В “Грамматике” Лудольфа мы читаем: “Он по возможности воздерживался от употребления слов и выражений, которые непонятны массам (vulgo)”. Церковнославянский язык Симеона Полоцкого не удовлетворял его московских учеников. Сильвестр Медведев, подготовляя издание стихов своего учителя, произвел в них существенные языковые замены, устранив полонизмы и украинизмы и заменив их русскими словами и выражениями. Так, формы едно, една исправляются на одно, одна; союз Z49 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Язык демократической литературы во второй половине XVII в. развивался иным путем, чем язык литературы официальной. Прежде всего необходимо отметить все усиливающееся воздействие на демократическую литературу устного народного творчества. До XVII в. произведения фольклора влияли на письменную литературу лишь косвенно. Так, в древних летописных рассказах отражались устные дружинные сказания, в летописи вносились отдельные пословичные выражения вроде “погибоша, аки обри” или “пчел не погнетше, меду не едать” и др. В целом же книжный язык почти не испытывал воздействий со стороны устно-поэтической речи. В XVII в. начинается непосредственная фиксация произведений устного народного творчества. Старейшей фольклорной записью является запись шести исторических песен, сделанная в Москве в 1619 г. для англичанина Ричарда Джемса, в которой сохранено не только содержание песен, но и поэтическая структура, и язык. Приблизительно к этому же времени относятся и древнейшие фиксации былинного эпоса, правда, не в форме стихов, а в прозаических пересказах. Ко второй половине XVII в. относятся довольно многочисленные сборники пословиц, один из которых был издан П. К. Симони в 1899 г. под заглавием “Повести или пословицы всенароднейшие по алфавиту”. Предисловие, написанное составителем сборника, носит черты обычного для того времени ученого церковнославянского слога. Однако в самих текстах пословиц церковнославянские речения, частично заимствованные из библии, встречаются сравнительно редко и уступают место пословицам народным, представляющим необыкновенное богатство языка и по остроумию и меткости, и по краткости и выразительности, и по звуковой организации речи. Приведем несколько примеров: “Ахъ да рукою махъ, и на том реки не переехать”; “Азь пью квасъ, а кали вижу пиво, и не про(й)ду ево мимо”; “Азъ буки вѣди страшит что медведи” “Артамоны едят лимоны, а мы молодцы едим огурцы”; “Без денег вода пить”; “Без денег в город — сам себе ворог”; “Елье, березье, то все деревье” и др. Здесь народная мудрость и народная речь сохранены без каких‑либо изменений. старые обряды, он тем самым защищал тот извод церковнославянского письменного языка, который был принят в Московском государстве XVI — начала XVII в., но вместе с тем во всех своих произведениях он смело смешивал этот старинный книжный язык с живым просторечием и северновеликорусской диалектной речью. Язык и стиль произведений протопопа Аввакума столь же противоречивы,как и все его творчество в целом. Протопоп Аввакум постоянно подчеркивал, что он “небрежет о красноречии”, “о многоречии красных слов”. Он прямо называл язык своих произведений “просторечием”, или “природным” русским языком, противопоставляя его “виршам философским”, т. е. ученому церковнославянскому языку тех книжников, которые усвоили западнорусскую письменную культуру, основанную на латинском схоластическом образовании. Очевидно, в понимании протопопа Аввакума, “просторечие” связывалось с представлением о различных стилях разговорно-бытового русского языка, не имевшего тогда еще устойчивых норм, и церковнославянской,но старинной московской, а не ученой “витийственной” речевой стихией. Видимо, “природный” русский язык в толкований Аввакума объединял в себе русское просторечие и московский извод церковнославянского языка. “Не позазрите просторечию моему,—пишет Аввакум в предисловии к одной из редакций своего “Жития”,— понеже люблю свой русский природный язык, виршами философскими не обык речи красить, понеже не словес красных бог слушает, но дел наших хощет”. В. В. Виноградов правильно заметил, комментируя приведенное высказывание Аввакума, что “"просторечие" противополагается "красноречию", а не вообще церковнославянскому языку”. Еще подробнее раскрывает протопоп Аввакум свои взгляды на русский язык в известном обращении к царю Алексею Михайловичу: “Воздохни‑тко по-старому... добренько и рцы по русскому языку: господи, помилуй мя грешнаго... А ты ведь, Михайлович, русак, а не грек. Говори своим природным языком, не уничижай ево и в церкви, и в дому, и в пословицах.Как нас Христос учил, так и подобает говорить. Любит нас бог не меньше греков, предал нам и грамоту нашим языком Кирилом святым и братом его. Чево же нам еще хощется лутше тово? Разве языка ангельска?” В форму народного былинного стиха облечен традиционно-‑книжный сюжет “Повести о Горе и Злосчастии” (“Как горе-злосчастие довело молотца во иноческій чинъ”). В языке повести книжная церковнославянская лексика явно уступает разговорно-бытовой, например: Молодец был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом: своему отцу стыдно покоритися и матери поклонитися, а хотел жити, как ему любо. Наживал молодец пятьдесят рублев, Залез он себе пятьдесят другов... Таким образом, для Аввакума его “просторечие” противостоит и высоким “еллино‑славянским” стилям ученого литературного языка той эпохи, и ухищрениям юго-западной книжйой риторики. Некоторые произведения бытового содержания по языку не отличаются от традиционных книг, например, ранние редакции “Повести о Савве Грудцыне”. В более поздних её редакциях язык значительно ближе к разговорным формам речи. Целиком повествовательноразговорный характер носит “Повесть о Фроле Скобееве”, относимая, правда, большинством исследователей уже не к XVII, а к началу XVIII в. Свой стиль просторечия Аввакум не стесняется уничижительно назвать вяканьем: “Ну, старецъ, моево вяканья много веть ты слышалъ!” — Писал он в своем “Житии”. “Вяканьем” он обозначает, очевидно, разговорно-фамильярную форму уcтной речи, которая не подчиняется официально предписанным нормам “славенского диалекта” и характеризуется свободным проявлением живой, иногда даже областной русской речи. Стиль В произведениях протопопа Аввакума мы обнаруживаем немало черт, присущих говору владимирско‑-поволжской диалектной группы, к которой принадлежал и говор села Григорова Нижегородского уезда, откуда происходил протопоп. Исследования проф. П. Я. Черных достаточно показательны в данном отношении. протопопа Аввакума. С наибольшей же силой проявились новые тенденции развития книжного языка в творчестве пламенного борца против казенной церкви и самодержавия “огнепального” протопопа Аввакума. Отстаивая дониконовские Z50 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA книжным языком и светскими стилями письменной речи. Гражданская азбука приблизила русский печатный шрифт к образцам печати европейских книг. Старая кирилловская славянская графика, служившая русскому народу во всех ответвлениях его письменности в течение семи веков, сохранилась после реформы лишь для печатания церковно-богослужебных книг. Таким образом, она, как писали исследователи в советское время “низводилась на роль иероглифического языка религиозного культа”. Укажем здесь еще на две, как нам кажется, наиболее заветные синтаксическо‑фразеологические особенности. Это, во-первых, постоянное употребление так называемого постпозитивного артикля, т. е. форм местоимения от, та, то, те, согласуемых в падеже и числе с предшествующим существительным, например: “бес-от не мужик: батога не боится; боится он креста христова”; “как богородица беса тово в руках тѣхъ мяла и тебе отдала... и как бес-отъ дрова‑те сожег, и как келья‑та обгорела, а в ней все цело, и как ты кричал на небо-то”. После многолетней тщательной подготовки (шрифт типографии Ильи Копиевича в Амстердаме и в Кенигсберге) новый гражданский шрифт был окончательно утвержден Петром I в январе 1710 г. До нас дошли корректурные листы пробных образцов шрифта, с пометами, сделанными рукою самого Петра I и указывавшими, какие именно образцы букв из представленных на утверждение оставить и какие отменить. Вторая диалектная синтаксически‑фразеологическая черта, также присущая владимирско‑поволжским говорам, состоит в употреблении повторяющегося глагола не знаю в своеобразной функции, приближающейся к функции разделительного союза, если высказывается сомнение. Приведем отрывок из “Жития”, где Аввакум рассказывает о своем пребывании в тюрьме Андроньева монастыря: “И тут на чепи кинули в темную полатку; ушла в землю, и сиделъ три дни, ни ел, ни пил; во тьме сидя, кланялся на чепи, не знаю — на восток, не знаю — на запад. Никто ко мне не приходил, токмо мыши и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно... по исходЬ третьихъ сутокъ захотѣлось есть мнѣ; — после вечерни ста предо мною, не вѣмъ, ангел, не вѣмъ — человек, и по се время не знаю. Токмо в потемках, сотворя молитву и взяв меня за плечо, с чепью к лавке привел и посадил и лошку в руки дал и хлебца немношко и штец дал похлебать,— зѣло привкусны, хороши! — и реклъ мнѣ: "Полно, довлѣет ти ко укреплению!”. Да и не стало ево. Двери не отворялись, а ево не стало! Угодно только — человѣк, а что ж ангелу? ино тца — вездѣ не загорожено”. Петровская реформа графики, не перестраивая коренным образом систему русского письма, тем не менее значительно способствовала ее облегчению. Были устранены те буквы старославянского кирилловского алфавита, которые уже издавна являлись лишними, не передавая звуков славянской речи, — буквы ξ, пси, малый [Ѧ] и большой [Ѫ] юсы. Как дублетная, была устранена буква зело. Всем буквам были приданы более округлые и простые начертания, приближавшие гражданский печатный шрифт к широко распространенному в те годы в Европе латинскому шрифту “антиква”. Отменены были все надстрочные знаки, применявшиеся в кирилловской славянской печати: титла (сокращения), придыхания, “силы” (значки ударений). Это все тоже приближало гражданскую азбуку в европейской графике и вместе с тем значительно упрощало её. Наконец, были отменены числовые значения славянских букв и окончательно введена арабская цифровая система. В приведенном контексте названный оборот использован дважды. В первый раз в разговорной русской разновидности, в форме дважды повторенного глагола не знаю — пока речь идет о внешне-бытовом изображении подземной палатки. Когда же Аввакум переходит к повествованию о случившемся с ним чуде, тут и стиль меняется, включается церковнославянская лексика, однако оборот остается прежним, но дважды повторяется глагол не вем, придающий всему рассказу оттенок торжественности. В это время в гражданском языке наблюдается волна заимствований. Заимствования в течение первой четверти XVIII в. происходит преимущественно за счет заимствования слов из живых западноевропейских языков: немецкого, голландского, французского, частично из английского и итальянского. Наряду с этим лексика продолжает пополняться и из латинского языка. Посредничество польского языка, которое было столь характерно для XVII в., почти сходит на нет, и в Петровскую эпоху русский литературный язык приходит в непосредственное соприкосновение с языками Западной Европы. Мы можем отметить три основных пути, по которым осуществляются словарные заимствования.Это, во-первых, переводы с тех или иных языков книг научного или этикетного содержания. Вовторых, проникновение иноязычных слов в русскую лексику из речи специалистов-иностранцев — офицеров, инженеров или мастеров, служивших на русской службе и плохо знавших русский язык. Втретьих, привнесение в русский язык иноязычных слов и речений русскими людьми, посылавшимися по почину Петра I за границу и нередко в течение долгих лет там учившимися и работавшими. Таким образом, накануне петровских реформ унаследованный от Древней Руси традиционный литературно‑-письменный язык даже в произведениях наиболее стойких и убежденных противников никоновских церковных новшеств, приходит в живое и непосредственное соприкосновение с народным просторечием и с непринужденной диалектной речевой манерой, чтобы тем самым почерпнуть новые силы и возможности развития. И если сторонники реформы тщательно ограждали свою речь от проникновения в нее простонародных элементов, то их противники стихийно стремились к сближению с языком народных масс. XVIII век. В ряду общественных реформ, проводившихся при участии Петра I, непосредственное отношение к истории церковнославянского и русского языка имела реформа графики, введение так называемой гражданской азбуки, т. е. той формы русского алфавита, которую мы до сих пор используем в обиходе. М.В. Реформа русской азбуки, проведенная при непосредственном участии Петра I была лишь внешним символом расхождения между церковно- Ломоносов и его «Предисловие о пользе книг церковных». Z51 В 1825 г. А. С. Пушкин следующими словами ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA охарактеризовал разносторонность деятельности Ломоносова: “Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия, … учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка”. Ломоносову прежде всего необходимо было выработать терминологическую систему для различных отраслей научного знания. Историки точных наук неоднократно отмечали выдающуюся роль Ломоносова в этом отношении. Ломоносов при разработке терминологии держался следующих точно выраженных научных положений: “а) чужестранные слова научные и термины надо переводить на русский язык; б) оставлять непереведенными слова лишь в случае невозможности подыскать вполне равнозначное русское слово или когда иностранное слово получило всеобщее распространение; в) в этом случае придавать иностранному слову форму, наиболее сродную русскому языку”. В другой статье А. С. Пушкин, называя Ломоносова “самобытным сподвижником просвещения”, также подчеркивает универсальный характер его гения: “Он создал первый университет.Он, лучше сказать, сам был нашим первым университетом” С этой верной, проникновенной характеристикой невозможно не согласиться. Взгляды на национальную основу русского литературного языка приблизительно в те же годы были сформулированы в виде совета начинающему писателю в произведении, озаглавленном “О качествах стихотворца рассуждение”. В этом произведении читаем: “Рассуди, что все народы в употреблении пера и изъявлении мыслей много между собой разнствуют.И для того бери свойство собственного своего языка. То, что любим в стиле латинском, французском или немецком, смеху достойно бывает в русском. Не вовсе себя порабощай однако ж употреблению, ежели в народе слово испорчено, но старайся оное исправить”. Одной из самых выдающихся черт деятельности М. В. Ломоносова во всех областях, охваченных его творчеством, мы можем признать его способность соединять теорию с практикой. Эта черта сказывается в постоянном объединении его теоретических изысканий в точных науках (физике, химии, астрономии) с непосредственным применением их в технике и производстве.Например, она проявилась в основании им стекольного и фарфорового завода под Петербургом, предприятия, носящего сейчас имя своего основателя, а цветные смальты, изготовленные на этом заводе, служили Ломоносову материалом для выполнения художественных мозаичных картин, одна из; которых, ″Полтавская баталия”, до наших дней украшает собою здание Академии наук в Ленинграде. Таким образом, Ломоносов отстаивает ″рассудительное употребление” “чисто российского языка”, однако не отказывается от тех богатств речевого выражения, которые были накоплены за многие века в церковнославянском языке. В новом литературном языке, “ясном и вразумительном”, по мнению Ломоносова, следует “убегать старых и неупотребительных славенских речений, которых народ не разумеет, но при том не оставлять оных, которые хотя и в простых разговорах не употребительны,однако знаменование их народу известно”. И в области филологии теоретические труды Ломоносова — “Риторика”, ″Российская грамматика” — были неразрывно” связаны с его литературной деятельностью. Речения, иллюстрирующие то или иное изучаемое им грамматическое явление русского языка, Ломоносов извлекал обычно из своих стихотворных произведений или тут же сочинял стихи специально,так что в его грамматических трудах помещено как бы второе собрание его поэтических сочинений. ″Стихотворство — моя утеха; физика — мои упражнения” — вот один из примеров, приведенных в ″Российской грамматике”. Наиболее отчетливо и полно идеи Ломоносова, составляющие сущность его стилистической теории, которую обычно называют “теорией трех стилей”, изложены и обоснованы в знаменитом ″Рассуждении (предисловии) о пользе книг церковных в Российском языке” (1757 г.). Объективная значимость “Рассуждения…” определяется тем, что в нем Ломоносов строго ограничивает роль церковнославянизмов в русском литературном языке, отводя им лишь точно определенные стилистические функции. Тем самым он открывает простор использованию в русском языке слов и форм, присущих народной речи. Природный речевой слух, активное, с детства усвоенное владение родной севернорусской диалектной речью, дополненное основательным изучением церковнославянского и древнерусского литературного языка, языков классической древности — латинского и греческого, живых европейских языков — немецкого и французского, — способствовали тому, что именно. Ломоносову оказалось под силу и упорядочить стилистическую систему литературного языка в целом, и разработать научны” функциональный стиль русского литературного языка, и преобразовать научно-техническую терминологию. Начинает свое “Рассуждение…” Ломоносов оценкой роли и значения церковнославянского языка для развития русского литературного языка в прошлом. И здесь он воздает должное несомненно положительному воздействию языка церковных книг на язык русского народа. Для Ломоносова церковнославянский язык выступает прежде всего как восприемник и передатчик античной и христиансковизантийской речевой культуры русскому литературному языку. Этот язык, по словам Ломоносова, источник “греческого изобилия”: ″Оттуда умножаем довольство российского слова, которое и собственным своим достатком велико и к приятию греческих красот посредством славенского сродно”. Церковнославянский язык обогатил Ломоносов был первым в России ученым, выступавшим с общедоступными лекциями по точным наукам перед широкой аудиторией на русском языке, а не на латинском, как это было принято в европейской научной и университетской практике того времени. Однако средств, необходимых для выражения научных понятий, в русском литературном языке тогда еще почти не было. И Z52 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA язык русский множеством “речений и выражений разума” (т.е. отвлеченных понятий, философских и богословских терминов). сего штиля дольше должны держаться. В прозе предлагать им пристойно описание дел достопамятных и учений благородных” (т. е. исторической и научной прозе). “Низкий штиль” предназначен для сочинений комедий, увеселительных эпиграмм, шуточных песен, фамильярных дружеских писем, изложению обыкновенных дел. Эти три стиля разграничены между собою не только в лексическом, но и в грамматическом и фонетическом отношениях, однако в “Рассуждении…” Ломоносов рассматривает лишь лексические критерии трех штилей. Однако, по мнению Ломоносова, положительное воздействие церковнославянского языка на русский не сводится только к лексическому и фразеологическому обогащению последнего за счет первого. Церковнославянский язык рассматривается в “Рассуждении…” как своеобразный уравнительный маятник, регулирующий параллельное развитие всех говоров и наречий русского языка, предохраняя их от заметных расхождений между собою. Ломоносов писал: “Народ российский, по великому пространству обитающий, не взирая на дальние расстояния, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и селах. Напротив того, в некоторых других государствах, например, в Германии, баварский крестьянин мало разумеет бранденбурского или швабского, хотя все того же немецкого народа”. Ломоносов объясняет однородность русского языка на всей территории его распространения и сравнительно слабое отражение в его диалектах феодальной раздробленности также положительным воздействием на язык русского народа церковнославянского языка. И в этом он прав. Ломоносов отмечает в этой работе пять стилистических пластов слов, возможных, с его точки зрения, в русском литературном языке. Первый пласт лексики — церковнославянизмы,“весьма обветшалые” и “неупотребительные”, например, “обаваю, рясны, овогда, свене и сим подобные”. Эти речения “выключаются” из употребления в русском литературном языке. Второй пласт—церковнокнижные слова, “кои хотя обще употребляются мало, а особенно в разговорах; однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насаждаю, взываю”. Третий пласт — слова, которые равно употребляются как у “древних славян”, так и “ныне у русских”, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Мы назвали бы такие слова общеславянскими. К четвертому разряду “относятся слова, которых нет в церьковных книгах”, например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Это, с нашей точки зрения, слова разговорного русского языка. Наконец, пятый пласт образуют слова просторечные, диалектизмы и вульгаризмы, называемые Ломоносовым “презренными словами”, “которых ни в котором штиле употребить не пристойно, как только в подлых комедиях”. Еще одно положительное воздействие языка славянских церковных книг на развитие русского литературного языка Ломоносов усматривал в том, что русский язык за семь веков своего исторического существования “не столько отменился, чтобы старого разуметь не можно было”, т. е. относительно устойчив к историческим изменениям. И в этом плане он противопоставляет историю русского литературного языка истории других языков европейских: “не так, как многие народы, не учась, не разумеют языка, которым их предки за четыреста лет писали, ради великой его перемены, случившейся через то время”. Действительно,использование книг на церковнославянском языке, медленно изменявшемся в течение веков, делает древнерусский язык не столь уж непонятным не только для современников Ломоносова,но и для русских людей в наши дни. Рассмотрев указанные лексические пласты, Ломоносов продолжает: “от рассудительного употребления к разбору сих трех родов речений рождав три штиля: высокий, посредственный и низкий. Высокий штиль должен складываться,по мнению Ломоносова,из слов третьего и второго рода, т. е. из слов общих церковнославянскому и русскому языкам, и из слов церковнославянских, “понятных русским грамотным людям”. Однако столь положительно оценив значение и роль церковнославянского языка в развитии языка русского в прошлом, Ломоносов для своей современности рассматривает его как один из тормозов, замедляющих дальнейший прогресс, и потому справедливо ратует за стилистическое упорядочение речевого использования восходящих к этому языку слов и выражений. Средний штиль должен состоять “из речений больше в pocсийском языке употребительных, куда можно принять и некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великой осторожностью, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако, остерегаться, чтобы не спуститься в подлость”. Ломоносов специально подчеркивал: “в сем штиле должно наблюдать всевозможную равность, которая особливо тем теряется, когда речение славянское положено будет подле российского простонародного ”. Этот стиль , образуя равнодействующую между высоким и низким, рассматривался Ломоносовым как магистральная линия развития русского литературного языка, преимущественно в прозе. По Ломоносову, “высота” и “низость” литературного слога находятся в прямой зависимости от его связи с системой церковнославянского языка, элементы которого, сохранившие еще свою живую производительность, замыкаются в пределах “высокого слога”. Литературный язык, как писал Ломоносов, “через употребление книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, посредственный и низкий”. К каждому из названных “трех штилей” Ломоносов прикрепляет строго определенные виды и роды литературы. ″Высоким штилем” следует писать оды, героические поэмы, торжественные речи о “важных материях”. ″Средний штиль” рекомендуется к употреблению во всех театральных сочинениях, “в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия”. “Однако,— продолжает Ломоносов, — может и первого рода штиль иметь в них место, где потребно изобразить геройство и высокие мысли; в нежностях должно от того удаляться. Стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги и элегии Низкий штиль образуется из речений русских, “которых нет в славенском диалекте”. Их Ломоносов рекомендует “смешивать со средними, а от славенских обще неупотребительных вовсе удаляться, по пристойности материи...” Он считал также, что “простонародные низкие слова могут иметь в них (в произведениях низкого штиля) место по рассмотрению″18. Тем самым давалась возможность Z53 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA проникновению просторечной лексики в язык литературных произведений низкого стиля, чем пользовался нередко и сам Ломоносов, и другие писатели XVIII в., разрабатывавшие эти жанры литературы. на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи”. Русский язык достоин глубочайшего изучения “и ежели чего точно изобразить не может, не языку нашему, по недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем”. Эта характеристика может быть расценена как гениальное научное и поэтическое предвидение Ломоносова, ибо в его время русский язык далеко еще не развил всех своих возможностей, раскрывшихся впоследствии под пером великих русских писателей XIX в. Грамматическим и фонетическим чертам, характерным для того или иного стиля литературного языка Ломосонов уделяет внимание в других трудах, в частности в ″Российской грамматике”, систематически разграничивая употребление тех или иных категорий. Обращая внимание на вариантность многих грамматических категорий в русском языке его времени (примеры см. ниже), Ломоносов неизменно соотносил эти видоизменения с употреблением их в высоком или низком штиле. ″Наставление первое” в грамматике Ломоносова посвящено раскрытию общих вопросов языкознания и озаглавлено “О человеческом слове вообще”. В этом же разделе дана классификация частей речи, среди которых выделяются в соответствии с давней грамматической традицией следующие “осмь частей знаменательных: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междуметие”. ″Российская грамматика”, созданная Ломоносовым в 1755— 1757 гг., несомненно, может быть признана наиболее совершенным из всех его филологических трудов. Основное её значение для истории русского литературного языка заключается в том, что это первая действительно научная книга о русском языке; в собственном смысле слова. Все грамматические труды предшествовавшей поры — “Грамматика” Мелетия Смотрицкого и её переиздания и переработки, выходившие в течение первой половины XVIII в., — представляли в качестве предмета изучения и описания язык церковнославянский. М. В. Ломоносов же с самого начала делает предметом научного описания именно общенародный русский язык, современный ему. ″Наставление второе” — “О чтении и правописании российском” — рассматривает вопросы фонетики, графики и орфографии Говоря о различном произношении слов, свойственном различным наречиям русского языка (северному, московскому и украинскому), Ломоносов, будучи сам уроженцем Архангельской области и носителем севернорусского наречия, тем не менее сознательно отдает предпочтение московскому произношению. ″Московское наречие, — пишет он, — не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты протчим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее”. По указанию Ломоносова, в высоком штиле буква в должна всегда произноситься без перехода в о. Произношение в ряде форм этой буквы как ио (ё) рассматривается им как принадлежность низкого штиля. Второе не менее важное для истории русского литературного языка качество ″Российской грамматики” определяется тем, что эта грамматика не только описательная,но и нормативно‑стилистическая, точно отмечающая, какие именно категории и формы русской речи, какие черты произношения присущи высокому или низкому стилю. Книга Ломоносова опирается на предшествующую традицию церковнославянских грамматик, на грамматики западноевропейских языков того времени, а главное, она охватывает живой речевой опыт самого автора, иллюстрировавшего каждое грамматическое явление примерами,созданными им самим. В ″Наставлении третьем” — “О имени”—содержатся “правила склонений”. В качестве приметы высокого слога Ломоносов отмечает здесь флексию -а в род пад ед. числа муж рода твердого и мягкого склонения. Окончание -у в том же падеже рассматривается как примета низкого стиля ″Русские слова,— пишет Ломоносов,— тем больше оное принимают, чем далее от славянского отходят”. “Сие различие древности слов и важности знаменуемых вещей,— продолжает он, — весьма чувствительно и показывает себя нередко в одном имени, ибо мы говорим: святаго духа, человеческаго долга, ангельскаго гласа, а не святаго духу, человеческаго долгу, ангельскаго гласу. Напротив того, свойственнее говорится: розоваго духу, прошлогодняго долгу, птичья голосу” (§ 172—173). ″Российская грамматика” состоит из шести основных разделов, названных “наставлениями”, которым предшествует пространное “Посвящение”, выполняющее функцию предисловия, В “Посвящении” читается вдохновенная характеристика величия и мощи русского языка. Сославшись на исторический пример императора “Священной Римской империи” Карла V (XVI в.), который пользовался основными языками подвластных ему европейских народов в различных обстоятельствах своей жизни, разговаривая испанским языком с богом, французским с друзьями, итальянским с женщинами и немецким с врагами, Ломоносов продолжает: “Но есть ли бы он российскому языку был искусен, то конечно к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверьх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка”. Подобное же стилистическое соотношение устанавливается Ломоносовым и между формами предложного падежа (кстати, отметим, что Ломоносов впервые ввел этот грамматический термин для обозначения падежа, ранее называвшегося сказательным) мужского рода на е (ять) и на у (§ 188—189). Формы степеней сравнения на -ейший, -айший, -ший также признаются приметой “важного и высокого слога, особливо в стихах: далечайший, светлейший, пресветлейший, высочайший, превысочайший, обильнейший, преобильнейший”. При этом Ломоносов предупреждает: “но здесь должно иметь осторожность, чтобы сего не употребить в прилагательных низкого знаменования или Величие и мощь русского языка явствуют, по мнению Ломоносова, из того, что “сильное красноречие Цицеронвво, великолепия Вергилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства Z54 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA неупотребительных в славянском языке, и не сказать: блеклейший, преблеклейший;прытчайший,препрытчайший” (§ 215). Ломоносова и в области синтаксиса способствовала становлению ″органической фразы” в современном русском языке. ″Наставление четвертое”, имеющее заглавие “О глаголе”, посвящено образованию и употреблению различных глагольных форм и категорий,и здесь также даны стилистические рекомендации. Таким образом, стройная стилистическая система, созданная Ломоносовым для русского литературного языка середины XVIII в., стремилась охватить все компоненты языка и отвечала нуждам развивавшейся русской литературы, соответствуя принципам классицизма. В ″Наставлении пятом” рассматривается употребление ″вспомогательных и служебных частей словца”, в том числе и причастий, и содержатся важные стилистические указания. По мнению Ломоносова, причастные формы на -ущий, -ащий могут образовываться лишь от глаголов, “которые от славянских как в произношении, так и в знаменовании никакой разности не имеют, например: венчающий, питающий, пишущий” (§ 440), а также от глаголов на -ся: возносящийся,боящийся (§ 450). “Весьма не надлежит, — писал Ломоносов, — производить причастий от тех глаголов, которые нечто подлое значат и только в простых разговорах употребительны”, например: говорящий, чавкающий (§ 440), трогаемый, качаемый, мараемый (§ 444), брякнувший, нырнувший (§ 442). Примечательно также наблюдение Ломоносова о соотношении употребления причастных оборотов и параллельных им придаточных предложений со словом который. Причастные конструкции, — полагал Ломоносов, — ″употребляются только в письме, а в простых разговорах должно их изображать через возносимые местоимения который, которое, которая” (§ 338, 443) . Во всем творчестве М. В. Ломоносова как ученого и поэта — в разработке им терминологии в качестве важнейшей предпосылки создания научного стиля, в его теоретических рассуждениях и поэтической практике — нашло живое отражение состояние русского литературного языка середины XVIII в. и подготовлены исходные позиции для дальнейшего совершенствования языковых норм и приближения их к разнообразным потребностям формирующейся русской нации. Церковнославянский язык в последней трети XVIII века. В последней трети XVIII века произошли серьезные изменения в области функционирования церковнославянского языка в русском обществе. Церковнославянская речевая культура, господствовавшая в русском дворянском обществе еще в середине XVIII в., при Ломоносове и Сумарокове, постепенно утрачивает свое ведущее положение и сменяется западноевропейским, главным образом французским воздействием на речь дворянства, а через него и на язык всего общества. Французский язык — язык великих просветителей: Вольтера, Дидро, Руссо — в то время являлся наиболее лексически богатым и стилистически развитым языком Европы. Шестое “Наставление”, посвященное вопросам синтаксиса, озаглавлено “О сочинении частей слова” и разработано в ″Российской грамматике” значительно менее подробно, что отчасти восполняется рассмотрением подобных же вопросов в “Риторике” (1748 г.). В области синтаксиса литературно‑-языковая нормализация, по наблюдениям В. В. Виноградова, в середине XVIII в. была сосредоточена почти исключительно на формах высокого слога. В литературных произведениях, написанных выдающимися писателями второй половины XVIII в., мы находим немало свидетельств указанных языковых процессов. Отметим, что Ломоносов в § 533 грамматики рекомендовал возродить в русском литературном языке оборот дательного самостоятельного. “Может быть со временем, — писал он, — общий слух к тому привыкнет, и сия потерянная краткость и красота в российское слово возвратится”. Так, Д. И. Фонвизин в ″Чистосердечном признании” (1790 г.) на личном примере изображает, как провинциальный дворянин в годы его юности сначала изучал русский язык по сказкам дворового человека и по церковным книгам, а затем, попав в Петербург и устремившись “к великолепию двора”, убеждался, что без знания французского языка в аристократическом кругу столицы жить невозможно. Он писал: “Как скоро я выучился читать, то отец мой у креста заставлял меня читать. Сему обязан я, если имею в российском языке некоторое знание, ибо, читая церковные книги, ознакомился с славянским языком, без чего российского языка и знать невозможно”. “Стоя в партерах, — пишет Д. Фонвизин о первых годах пребывания в столице, — свел я знакомство с сыном одного знатного господина, которому физиономия моя понравилась, но как скоро он спросил меня, знаю ли я по-французски, и услышав от меня, что не знаю, то он вдруг переменился и ко мне похолодел: он счел меня невеждою и худо воспитанным молодым человеком, начал надо мною шпынять… но тут я узнал, сколько нужен молодому человеку французский язык и для того твердо предпринял и начал учиться оному”. Следует заметить, что синтаксис литературного языка XVIII в. ориентировался на немецкий или латинский, в частности сложные предложения с причастными оборотами строились по образцу названных языков. Язык прозаических произведений самого Ломоносова в этом отношении не представлял исключения. В них преобладали громоздкие периоды, причем глаголы-сказуемые в предложениях, как правило, занимали последнее место. Равным образом и в причастных или деепричастных оборотах аналогичное место принадлежало причастным или деепричастным формам. Приведем в качестве примера отрывок из слова Ломоносова “О пользе химии”: “…Натуральныя вещи рассматривая,двоякого рода свойства в них находим. Одне ясно и подробно понимаем, другия хотя ясно в уме представляем, однако подробно изобразить не можем… Первыя чрез геометрию точно размерить и чрез механику определить можно; при других такой подробности просто употребить нельзя; для того, что первыя в телах видимых и осязаемых, другие в тончайших и от чувств наших удаленных частицах свое основание имеют”. В работах Г. Н. Акимовой убедительно показано, что разносторонняя деятельность В произведениях Д. Фонвизина, в частности в ранней редакции “Недоросля”, мы находим изображение культурно-языкового Z55 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA расслоения в русском дворянском обществе той поры, борьбу между носителями старой речевой культуры, опиравшейся на церковнославянскую книжность , и новой , светской , европеизированной. Так, отец Недоросля, Аксен Михеич, высказывает свои мечты о том, чтобы “одумались другие отцы в чужие руки детей своих отдавать”. ″Намеднись был я у Родиона Ивановича Смыслова и видел его сына… французами ученого. И случилось быть у него в доме всенощной, и он заставляет сына‑то своего прочесть святому кондак. Так он не знал, что то кондак, а чтобы весь круг церковный знать, то о том и не спрашивай”. Между Аксеном Михеичем и Добромысловым (прообраз будущего Правдина) происходит следующая беседа о воспитании детей дворянства: “Аксен: Неужели-то ваш сын выучил уже грамоту? Бригадирша: Ведь вот, Игнатий Андреевич! Ты меня часто ругаешь, что я то и дело деньги считаю. Как же это? Сам господь волоски наши считать изволит, а мы, рабы его,. и деньги считать ленимся, — деньги, которые так редки, что целый парик волосов насилу алтын за тридцать достать. можно”. В другой сцене бригадирша признается: “Я церковного-то” языка столько же мало смышлю, как и французского”. Во втором действии пьесы с неменьшей комической заостренностью жаргон офранцузившихся “щеголей” и “щеголих” — противопоставляется просторечию дворян старшего поколения. Вот характерный диалог: Добромыслов: Какая грамота? Он уже выучился по-немецки, пофранцузски , по -итальянски , арифметику , геометрию , тригонометрию, архитектуру, историю, географию, танцевать, фехтовать, манеж и на рапирах биться и еще множество разных наук окончил, а именно на разных инструментах музыкальных умеет играть. Сын: Моn реrе! Я говорю: не горячитесь. Бригадир: Да первого-то слова, черт те знает, я не разумею. Сын: Ха-ха-ха-ха, теперь я стал виноват в том, что вы по-‑французски не знаете”. Аксен: А знает ли он часослов и псалтырь наизусть прочесть? Подобных сцен “Бригадир”. Добромыслов: Наизусть не знает, а по книге прочтет. Аксен: Не прогневайся ж, пожалуй, что и во всей науке, когда наизусть ни псалтыри, ни часослова прочесть не умеет? Поэтому он и церковного устава не знает? взаимного непонимания немало в комедии XIX-XXвв. История церковнославянского языка XIX—XX в. практически не изучена. Академическая наука не обращалась к истории этого языка, т. к. возникший в XVIII—XIX в. интерес к старославянскому языку был связан с изучением сравнительной грамматики славянских языков, поэтому в центре внимания исследователей оказывались только древнейшие тексты. В духовных академиях история церковнославянского языка позднего периода также не разрабатывалась. Из книги в книгу переходило утверждение, что после исправления книг при патриархе Никоне и его преемниках язык и текст богослужебных книг оставался неизменным. Добромыслов: А для чего же ему и знать? Сие предоставляется церковнослужителям, а ему надлежит знать, как жить в свете, быть полезным обществу и добрым слугою отечеству. Аксен: Да я безо всяких таких наук, и приходский священник отец Филат выучил меня грамоте, часослов и псалтырь и кафизмы наизусть за двадцать рублев, да и то по благодати божьей дослужился до капитанского чину”. Пионером изучения церковнославянского. языка позднейшего периода стал выпускник парижского Свято‑Сергиевского института Б.И. Сове83. Проанализировав случайные упоминания о выходе богослужебных книг в исправленном виде, рецензии и мемуары Б.И. Сове убедительно показал, что богослужебные книги XIX—XX в. имеют историю84. Так как Б.И. Сове жил вне России, ему не были доступны архивные материалы и его работы оказались скорее программой,чем исследованием. Таким образом, традиционное церковнокнижное образование и воспитание сменяется светским, западноевропейским,проводниками которого были иностранные гувернеры. Хотя некоторые из них и не отличались высоким культурным уровнем, но в одном они всегда преуспевали: обучали своих питомцев непринужденно разговаривать на иностранных языках. В комедии “Бригадир” (1766 г.), Фонвизин комически-сгущая краски, показывает языковое и культурное расслоение-русского дворянства. В его изображении речь различных групп” русского дворянского общества настолько различна, что он” порою даже не в состоянии понять друг друга. Бригадирша не понимает смысла условных метафор церковнославянского языка в речи Советника, вкладывая в них прямое, бытовое значение: Приступая к изучению истории церковнославянского языка нового периода, мы сталкиваемся с серьезными источниковедческими проблемами.Приходится иметь дело с сотнями изданий одного и того же текста, причем в выходных данных богослужебных книг, как правило, отсутствует информация об исправлениях или же пересмотре текста. Сориентироваться в этом море изданий — непростая задача. “Советник: Нет, дорогой зять! Как мы, так и жены наши, все в руце создателя:у него и власы главы нашея изочтены суть. 83 Биографические данные и библиографию Б.И.Сове см. Ученые записки Российского Православного Университета ап. Иоанна Богослова. Вып. 2. М., 1996 84 Б.И.Сове. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX-XX веках. // Богословские труды. Сб. 5. М., 1970 Z56 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 1. Синодальная эпоха (Период максимальной централизации) 88 Все новые издания богослужебных книг утверждаются Синодом. Причем правом первого издания основного круга богослужебных книг обладала только Москва. Мы будем опираться на тот факт, что контроль за богослужебными книгами всегда являлся обязанностью высшей церковной власти. Относительно контроля над богослужебными книгами мнение "Духовного регламента" практически не отличается от деяний Поместного собора 1917-1918 г.85 В обоих случаях постулируется жесткий контроль высшей церковной власти над исправлением богослужебных книг и введением в богослужебный обиход новых служб и акафистов. Отсюда следует, что изучение материалов синодального архива может дать возможность еще до просмотра выделить издания, при подготовке которых текст был подвергнут правке. Такие издания естественно являются для историка церковнославянского языка наиболее существенными. Именно на них исследователь истории церковнославянского языка должен сосредоточить свое внимание, отказавшись от время емкого сплошного просмотра. В середине XIX века вопрос о языке богослужения начинает обсуждаться в церковной печати, причем по сравнению с XVI—XVII вв. акценты этих споров заметно смещаются. Если раньше в центре внимания были вопросы текстологии (т.е. соответствие богослужебных книг греческому оригиналу или же кирилло‑мефодиевскому переводу), то теперь центральными оказываются проблемы семантики. Предполагалось, что человек, говорящий по‑русски и знакомый с правилами церковнославянской грамматики, должен однозначно понимать тексты, звучащие в церкви во время службы. О месте, которое занимала эта проблема в церковном сознании, свидетельствует тот факт, что когда в 1905 г. Синод разослал анкету о возможности церковных реформ, то почти треть опрошенных архиереев высказалась о необходимости сделать богослужение более понятным для мирян89. Литургический, как и любой нормированный язык, изменяется в результате сознательной деятельности кодификаторов и справщиков. Поэтому историю литургического языка можно рассматривать как историю институтов, контролирующих издание богослужебных книг. Это хорошо вписывается в предложенную Н.И. Толстым схему истории литературного языка как последовательную смену эпох централизации (жесткое нормирование) и децентрализации (потеря строгости нормы и проникновение локальных явлений)86. В истории цсл. языка эпохам централизации соответствует централизация издательской деятельности с сильными органами контроля за богослужебными книгами, в то время как для эпох децентрализации характерно обилие типографий, осуществляющих издание богослужебной литературы, и слабость централизованного контроля над богослужебными книгами. Стремлением сделать богослужение более понятным объясняются попытки создания при Синоде постоянно действующей комиссии по исправлению богослужебных книг. В 1869 г. по инициативе митр. Московского Иннокентия (Вениаминова) в Москве создается комитет, занимающийся редактированием богослужебных книг, который работал над исправлением Служебника, а также занимался нормализацией пунктуации в славянском Евангелии. Работа этой комиссии была продолжена синодальной комиссией, возглавляемой еп. Саввой (Тихомировым). Однако практические результаты деятельности этой комиссии были незначительны90. Таким образом, уже на основе беглого просмотра архивных источников возможно составить приблизительную периодизацию истории церковнославянского языка. В результате такого рассмотрения исследователи87 получили следующую схему: В 1907 г. при Синоде создается Комиссия по исправлению богослужебных книг, которую возглавил архиепископ Сергий (Страгородский). В работе Комиссии принимали участие крупнейшие слависты и литургисты своего времени: А.И. Соболевский, Е.И. Ловягин, И.А. Карабинов, И.Е. Евсеев, А.А. Дмитриевский и др. Комиссия успела подготовить новую редакцию Постной и Цветной триоди. Сохраняя церковнославянскую орфографию и морфологию, справщики последовательно заменяли грецизированные синтаксические конструкции и слова, непонятные носителям русского языка. Из-за революционных событий новая редакция богослужебных книг не вошла в употребление. Большая часть тиража погибла91. 1) Синодальная эпоха — период максимальной централизации контроля; 2) Эпоха открытых гонений на Церковь (1918‑1943) — период децентрализации. 3) Эпоха издательского отдела Московской Патриархии (1943-1987) — период централизации. 4) Эпоха перестройки и постсоветское время (1987- по настоящее время) — период децентрализации. Синодальная эпоха завершается Поместным собором 1917-1918 г. Работа Собора была насильственно прервана революционными 85 См. Духовный регламент тщанием и повелением всепресветлейшаго,державнейшаго государя Петра Перваго императора и самодержца всероссийскаго... Париж-Брюссель-Лондон 1874. С. 13; Определение Священного Собора Православной Российской Церкви о круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления.- "Церковные ведомости" 1918 № 9-10, с. 57. 86 Н.И.Толстой. История и структура славянских литературных языков. М., 1988. С. 53 87 Более подробно см. Кравецкий А.Г., Плетнёва А.А. История церковнославянского языка в России. Конец XIX – XX в. М., 2001. 88 Краткий очерк процесса уменьшения прав местных (Киевская, Черниговская) синодальных типографий и закрепления права первых изданий богослужебных книг за Московской и СПб. синодальными типографиями см. R.Mathiesen. The inflectional morphology of the Synodal Church Slavonic Verb. Columbia University, 1972 p. 69-71. 89 Подробнее об этом см. А.А.Плетнева. Дискуссии о взаимоотношении церковнославянского и русского языка в конце XIX - начале XX века - Материалы международной научной конференции CZМOWIEK-DZIEМO-SAKRUM. Opole-Kamieо Уlбski 8-10/XI. 1996. 90 См. "От редакции" - Православно-русское слово. СПб, 1902, № 4 с. 262-263; Савва (Тихомиров). Хроника моей жизни. Т. 8 с.71-72, 91-97, 10, 239; Б.И.Сове. Проблема исправления... с. 48-49. См. также РГАДА ф. 1184 оп. 3, ч. 2 (1879). 91 О деятельности этой комиссии см. А. А.Плетнева. Исправление богослужебных книг в начале XX века. - "Славяноведение" 1994 № 2. Z57 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 3. Эпоха Издательского отдела Московской Патриархии (1943-1987) Период централизации. Изменение характера взаимоотношений церкви и государства и возможность, пусть в скромных размерах, осуществлять издания богослужебной литературы ведет к наступлению нового периода централизации. На протяжении этого периода Издательский отдел Московской патриархии был единственным издательством, осуществляющим издание богослужебных книг на территории СССР94, что несомненно явилось мощным унифицирующим фактором. событиями и многие его постановления, касающиеся богослужебного языка, были опубликованы лишь в последнее время. На Соборе вопросами языка и книжной справы занимался особый отдел "О богослужении, проповедничестве и храме", который сформулировал программу и основные принципы книжной справы92. Возглавляемая арх. Сергием Комиссия по исправлению богослужебных книг должна была стать постоянно действующим органом. Среди тем, которые должен был рассмотреть Собор был также вопрос о возможности богослужения на национальных (русском, украинском и т. д.) языках. В подготовленном проекте документа высшей церковной власти давалось право допускать переводы к богослужебному употреблению. Разрешения вводить переводы явочным порядком без санкции высшей церковной власти в этом проекте не содержалось. Поэтому раздающиеся в последнее время голоса об обновленческой ориентации этой стороны работ Собора лишены оснований. Вопросы литургического языка и книжной справы эпизодически обсуждались на заседаниях Синода в связи с утверждением к богослужебному употреблению новых служб и молитвословий. Однако лингвистические проблемы здесь не рассматривались95. В 1957 г. при Патриархе была создана Календарно‑богослужебная комиссия 96. Комиссия занималась в основном проблемами богослужебного устава, эпизодически обращаясь к вопросам книжной справы и редактирования богослужебных книг. Эта Комиссия, которую возглавлял деятельный участник Собора 1917-1918 г. еп. Афанасий (Сахаров), послужила связующим звеном между Поместным Собором 1917-1918 г. и изданием богослужебных книг 50-60-х годов97. В истории церковнославянской книжности XX века еп. Афанасий занимает исключительное место. 2. Эпоха открытых гонений на Церковь (1918-1943) (Период децентрализации). Отношение церковной власти к контролю над текстом богослужебных книг формально не изменилось. Однако реальная ситуация оказалась совершенно иной. Революционные события, государственные репрессии и конфискация всех церковных типографий привели к резкому сокращению числа изданий на церковнославянском языке. Проблемы языка и книжности если и обсуждались, то оставались на периферии церковного сознания. Невозможность осуществлять издания богослужебной (и вообще церковной) литературы вела к децентрализации книжной справы. Деятельность такова рода ограничивается кружками единомышленников. Новые службы и акафисты распространяются в машинописных копиях, лишь в исключительных случаях появляясь в печати. Участник Собора 1917-1918 г., он стремился возобновить работу над богослужебными книгами, которая была прервана революционными событиями. В соответствии с программой Сергиевской комиссии им был исправлен круг служебных миней. Выполняя пожелание Собора 1917-1918 гг. о внесении в месяцеслов всех русских памятей, еп. Афанасий собрал огромную библиотеку машинописных и печатных служб русским святым. Язык этих служб также был несколько исправлен. Собрание еп. Афанасия легло в основу дополнений к изданным Московской Патриархией служебным минеям98. В связи с декларациями обновленцев о необходимости радикальных литургических реформ проблема литургического языка вновь становится предметом дискуссии. Поскольку деятельность обновленцев в этом направлении ограничивалась лишь декларациями и малопрофессиональными переводами93, дискуссии 20-х годов не внесли ничего нового по сравнению с полемикой начала века. К этому периоду относится любопытный опыт пересмотра текста церковнославянских богослужебных книг по современному греческому тексту. Эта работа была непосредственно связана с проходившим в 1961 г. на о. Родос Всеправославным совещанием по подготовке Предсобора В ( сеправославного Собора). Среди вопросов, которые предлагалось вынести на Предсобор был вопрос: ″Единообразия уставного и литургического текстов в богослужении и совершении таинств. Пересмотр и научное издание″99. В этой связи в Московской духовной академии в качестве курсовых работ осуществляется перевод на церковнославянский язык греческого Служебника. Строго говоря, здесь мы имеем не перевод, а пересмотр современного славянского Служебника по греческому тексту. Опыт Таким образом, для периода 1917-1943 можно говорить о лингвистических взглядах отдельных людей или группировок. Материалы этого периода содержатся в периодических изданиях 20-х годов, а также в частных архивах. Значительная часть материалов, относящихся к этой эпохе, безвозвратно погибла. 92 Материалы Поместного собора, посвященные проблемам языка, частично опубликованы.См.: А.Г.Кравецкий. Проблема богослужебного языка на Соборе 1917-1918 годов и в последующие десятилетия.- "Журнал Московской патриархии"1994, №. 2; А.Г.Кравецкий. Проблемы Типикона на Поместном Соборе. - Ученые записки Российского православного университета ап. Иоанна Богослова Вып. 1, М., 1995; А.Г.Кравецкий. Дискуссии о церковнославянском языке (1917-1943). Славяноведение.1993. № 5. с. 116-135. 93 О наиболее серьезном переводчике - свящ. Василии Адаменко см. А.Г.Кравецкий. Проблема богослужебного языка... с. 80-82 94 См. "Издания, подготовленные Издательским отделом Московского Патриархата.- Тысячелетие крещения Руси. Поместный Собор Русской Православной Церкви. Материалы. М., 1990. С. 342-349. 95 Протоколы заседаний Синода имеются, в частности, в архиве Комитета по делам религий (ГАРФ ф. 6991 оп. 2) 96 Создание такого органа предусматривалось Поместным собором 1917-1918 г. 97 См. А.Г.Кравецкий. Календарно-богослужебная комиссия. - Ученые записки Российского православного университета ап. Иоанна Богослова Вып. 2, М., 1996; А.Г.Кравецкий и А.А.Плетнева. Деятельность еп. Афанасия (Сахарова) по исправлению богослужебных книг. - Славяноведение 1996, № 1 с. 114-124 98 Игумен Иннокентий (Просвирнин). К юбилею Русской Церкви. - ЖМП 1980 № 9 с. 80. 99 Журнал Московской патриархии 1961 г. № 11 с. 25 Z58 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA продолжения не имел. Тексты переводов хранятся в библиотеке МДА100. народно-литературным типом языка ощущались не столько в форме лексики, сколько в области грамматических форм. Наиболее важным событием этого периода стало издание в 1978-1988 годах круга служебных миней. В это издание вошло огромное количество служб, прежде не публиковавшихся. По сравнению с дореволюционными минеями101 объем этого издания увеличился более чем вдвое. Незнакомство советских цензоров с церковнославянским языком и церковной историей позволило напечатать ряд текстов, содержание которых шло вразрез с тем, что в те годы считалось допустимым, в том числе и службу иконе Богоматери Державной. Например, в то время как в народно-разговорной форме языка и в соответствии с этим в языке деловой письменности к XVI в. утвердилась и закрепилась близкая к современной система видовременных форм глагола, в книжно-славянской форме литературно-письменного языка по традиции продолжали пользоваться старой видоЬременной системой и омертвевшими формами имперфекта, аориста и плюсквамперфекта, правда, не всегда с должной последовательностью и точностью. Первым исследователем, заметившим московское двуязычие, был известный автор «Русской грамматики», изданной в 1696 г. в Оксфорде, Г. Лудольф. Он писал тогда: «Для русских знание славянского языка необходимо потому, что не только св. Библия и остальные книги, по которым совершается богослужение, существуют только на славянском языке, но невозможно ни писать, ни рассуждать по каким-либо вопросам науки и образования, не пользуясь славянским языком Поэтому чем более ученым ктонибудь хочет казаться, тем более применяет он славянских выражений в своей речи или в своих писаниях, хотя некоторые и посмеиваются над теми, кто злоупотребляет славянским языком в обычной речи». 4. «Перестройка» 1987- по настоящее время. Период децентрализации. Возникновение в конце 80-х годов значительного числа церковных издательств, печатающих среди прочего и богослужебную литературу, явилось началом очередного периода децентрализации. Репринтные переиздания богослужебных книг, относящихся к разным редакциям и лингвистическим традициям, привели к некоторому размыванию норм церковнославянского языка. Одновременно в контексте полемики церковных консерваторов и реформаторов возобновляются споры о возможности богослужения на русском языке. Полемика сводится к общим местам. Вопросы переводческой техники, источников и т. д. спорящих как правило не интересуют.В связи с этими дискуссиями появляются новые переводы богослужебных книг. Это малопрофессиональные опыты, которые не имеют серьезного значения и являются шагом назад по сравнению с аналогичными переводами начала века. Таким образом, имея в виду конец XVII в., Лудольф прямо говорит о двуязычии в Московском государстве По его мнению, для того чтобы жить в Московии, необходимо знать два языка, ибо московиты говорят по-русски, а пишут по-славянски. 3.0.12. ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ XVI-XVII ВЕКОВ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ Языковая ситуация в Москве обычно Однако если столь определенным представлялось положение о двуязычии к концу XVII в., то столетием или полутора столетиями ранее, в XVI в., оно не было еще столь ярко выражено. Кроме того, нельзя упускать из вида и то обстоятельство, что Лудольфу, как иностранцу, как наблюдавшему картину языка извне, многое могло представляться иначе, чем современному исследователю, подходящему к изучению этого вопроса прежде всего на основании исследования письменных памятников. представляется исследователям в форме двуязычия. Причинами столь резкого расхождения между собою различных типов или жанровостилистических разновидностей литературно-письменного языка должны быть признаны, с одной стороны, второе южнославянское влияние на официальную форму литературно-письменного языка и, происходившее одновременно с ним усиление народноразговорных элементов в развивавшемся и обогащавшемся языке деловой письменности; с другой — различные темпы развития отдельных типов и разновидностей литературно-письменного языка. Официальная, книжно-славянская его разновидность искусственно задерживалась в своем развитии, не только продолжая хранить устарелые формы и слова, но и нередко возвращаясь к нормам древнеславянского периода. Язык же деловой письменности, стоявший ближе к разговорной речи, быстрее и последовательнее отражал все происходившие в ней фонетические и грамматические изменения. В результате к XVI веку различия между церковнославянским (церковнокнижным) и С нашей точки зрения, подлинного двуязычия, при котором необходим перевод с одного языка на другой, в Московском государстве XVI в. все же не было. В этом случае лучше говорить о сильно разошедшихся между собою стилистических разновидностях по существу одного и того же литературнописьменного языка. Если в киевский период, по нашему мнению, целесообразно выделять три основные жанрово-стилистические разновидности литературно - письменного языка : церковнокнижную, деловую и собственно литературную (или народно-литературную), — то московский период, и XVI в. в частности, имеет лишь две разновидности — церковнокнижную и деловую— поскольку промежуточная, народно-литературная разновидность к этому времени растворилась в двух крайних разновидностях литературно-письменного языка. 100 Б.Нелюбов. Перевод греческого текста Литургии св. Иоанна Златоуста по Служебнику афинского издания 1951 г. в его параллели со славяно-русским текстом синодального издания. Загорск, 1961; А.Осипов. Перевод Чинопоследований Утрени и Вечерни по Служебнику Греческой Церкви 1951 г. издания в сравнении с русским Служебником синодального издания. Загорск, 1963; П.Савенко. Перевод Литургии св. Василия Великого и Преждеосвященных даров по Служебнику Греческой Церкви 1951 г. в связи со славяно-русским Служебником синодального издания. Загорск, 1963; С.Кочкин. Перевод кратких чинопоследований,помещенных в конце Служебника Греческой Церкви 1951 г. издания. Загорск, 1966. 101 Обзор состава стандартных служебных миней см.: Ф.Г.Спасский. Русское литургическое творчество (по современным минеям). Париж, 1951. Z59 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Ученый церковнославянский язык во второй половине XVII в. занимает господствующее положение в системе стилей складывающегося национального языка. Нормы официального церковнославянского языка, как выше сказано, сложились к началу XVII в. в пределах Речи Посполитой, закрепились в середине того же века в практике Киевской академии и, будучи Приспособленными к некоторым чертам великорусского произношения и грамматического строя, окончательно отобразились в московском издании «Грамматики» Смотрицкого 1648 г. В соответствии с данными нормами производилось исправление богослужебных книг по инициативе патриарха Никона. Ученый церковнославянский язык в практике московских книжников «эллино-славенского» направления стремился распространить сферу своего применения на все жизненные положения, на все жанры литературного изложения. Всем буквам были приданы более округлые и простые начертания, приближавшие гражданский печатный шрифт к широко распространенному в те годы в Европе латинскому шрифту «антиква». Отменены были все надстрочные знаки, применявшиеся в кирилловской славянской печати: титла (сокращения), придыхания, «силы» (значки ударений). Это все тоже приближало гражданскую азбуку в европейской графике и вместе с тем значительно упрощало её. Наконец, были отменены числовые значения славянских букв и окончательно введена арабская цифровая система. В это время заимствований. в гражданском языке наблюдается волна Заимствования в течение первой четверти XVIII в. происходит преимущественно за счет заимствования слов из живых западноевропейских языков : немецкого , голландского , французского, частично из английского и итальянского. Наряду с этим лексика продолжает пополняться и из латинского языка. Посредничество польского языка, которое было столь характерно для XVII в., почти сходит на нет, и в Петровскую эпоху русский литературный язык приходит в непосредственное соприкосновение с языками Западной Европы. Мы можем отметить три основных пути, по которым осуществляются словарные заимствования. Это, во-первых, переводы с тех или иных языков книг научного или этикетного содержания. Во-вторых, проникновение иноязычных слов в русскую лексику из речи специалистов-иностранцев — офицеров, инженеров или мастеров, служивших на русской службе и плохо знавших русский язык. Втретьих, привнесение в русский язык иноязычных слов и речений русскими людьми, посылавшимися по почину Петра I за границу и нередко в течение долгих лет там учившимися и работавшими. Наиболее разнообразно представлен ученый церковнославянский язык в произведениях Симеона Полоцкого, уроженца Белоруссии, питомца Киевской академии, с 1660-х годов отдавшего свой талант на служение Московскому государству, его культуре и образованности. Им была создана в Москве целая школа ученых, поэтов и писателей, продолжавших дело своего учителя в последние десятилетия XVII в. и в начале XVIII в. В XVIII в. В ряду общественных реформ, проводившихся при участии Петра I, непосредственное отношение к истории церковнославянского и русского языка имела реформа графики, введение так называемой гражданской азбуки, т. е. той формы русского алфавита, которую мы до сих пор используем в обиходе. Реформа русской азбуки, проведенная при непосредственном участии Петра I была лишь внешним символом расхождения между церковно-книжным языком и светскими стилями письменной речи. Гражданская азбука приблизила русский печатный шрифт к образцам печати европейских книг. Старая кирилловская славянская графика, служившая русскому народу во всех ответвлениях его письменности в течение семи веков, сохранилась после реформы лишь для печатания церковнобогослужебных книг. Таким образом, она, как писали исследователи в советское время «низводилась на роль иероглифического языка религиозного культа». 3.0.13. РОССИЙСКИЙ ЯЗЫК ЛОМОНОСОВА В 1825 г. А. С. Пушкин следующими словами охарактеризовал разносторонность деятельности Ломоносова: “Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия,… учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка”. После многолетней тщательной подготовки (шрифт типографии Ильи Копиевича в Амстердаме и в Кенигсберге) новый гражданский шрифт был окончательно утвержден Петром I в январе 1710 г. До нас дошли корректурные листы пробных образцов шрифта, с пометами, сделанными рукою самого Петра I и указывавшими, какие именно образцы букв из представленных на утверждение оставить и какие отменить. В другой статье А. С. Пушкин, называя Ломоносова «самобытным сподвижником просвещения», также подчеркивает универсальный характер его гения: «Он создал первый университет. Он, лучше сказать, сам был нашим первым университетом» С этой верной, проникновенной характеристикой невозможно не согласиться. Петровская реформа графики, не перестраивая коренным образом систему русского письма, тем не менее значительно способствовала её облегчению. Были устранены те буквы старославянского кирилловского алфавита, которые уже издавна являлись лишними, не передавая звуков славянской речи, — буквы кси (Ξ, ξ), пси (Ѱ, ѱ), малый (Ѧ ѧ) и большой юсы (Ѫ ѫ). Как дублетная, была устранена буква зело. Одной из самых выдающихся черт деятельности М. В. Ломоносова во всех областях, охваченных его творчеством, мы можем признать Z60 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA собственного своего языка. То, что любим в стиле латинском, французском или немецком, смеху достойно бывает в русском. Не вовсе себя порабощай однако ж употреблению, ежели в народе слово испорчено, но старайся оное исправить». его способность соединять теорию с практикой. Эта черта сказывается в постоянном объединении его теоретических изысканий в точных науках (физике, химии, астрономии) с непосредственным применением их в технике и производстве. Например, она проявилась в основании им стекольного и фарфорового завода под Петербургом, предприятия, носящего сейчас имя своего основателя, а цветные смальты, изготовленные на этом заводе, служили Ломоносову материалом для выполнения художественных мозаичных картин, одна из; которых, «Полтавская баталия», до наших дней украшает собою здание Академии наук в Ленинграде. Таким образом, Ломоносов отстаивает «рассудительное употребление» «чисто российского языка», однако не отказывается от тех богатств речевого выражения, которые были накоплены за многие века в церковнославянском языке. В новом литературном [русском] языке, «ясном и вразумительном», по мнению Ломоносова, следует «убегать старых и неупотребительных славенских речений, которых народ не разумеет, но при том не оставлять оных, которые хотя и в простых разговорах не употребительны, однако знаменование их народу известно». И в области филологии теоретические труды Ломоносова — «Риторика», «Российская грамматика» — были неразрывно связаны с его литературной деятельностью. Речения, иллюстрирующие то или иное изучаемое им грамматическое явление русского языка, Ломоносов извлекал обычно из своих стихотворных произведений или тут же сочинял стихи специально, так что в его грамматических трудах помещено как бы второе собрание его поэтических сочинений. «Стихотворство — моя утеха; физика — мои упражнения» — вот один из примеров, приведенных в «Российской грамматике». Наиболее отчетливо и полно идеи Ломоносова, составляющие сущность его стилистической теории, которую обычно называют «теорией трех стилей», изложены и обоснованы в знаменитом «Рассуждении (предисловии) о пользе книг церковных в Российском языке» (1757 г.). Объективная значимость «Рассуждения…» определяется тем, что в нем Ломоносов строго ограничивает роль церковнославянизмов в русском литературном языке, отводя им лишь точно определенные стилистические функции. Тем самым он открывает простор использованию в русском языке слов и форм, присущих народной речи. Природный речевой слух, активное, с детства усвоенное владение родной севернорусской диалектной речью, дополненное основательным изучением церковнославянского и древнерусского литературного языка, языков классической древности — латинского и греческого, живых европейских языков — немецкого и французского,— способствовали тому, что именно. Ломоносову оказалось под силу и упорядочить стилистическую систему литературного языка в целом, и разработать научны» функциональный стиль русского литературного языка, и преобразовать научно-техническую терминологию. Ломоносов был первым в России ученым, выступавшим с общедоступными лекциями по точным наукам перед широкой аудиторией на русском языке, а не на латинском, как это было принято в европейской научной и университетской практике того времени. Однако средств, необходимых для выражения научных понятий, в русском литературном языке тогда еще почти не было. И Ломоносову прежде всего необходимо было выработать терминологическую систему для различных отраслей научного знания. Историки точных наук неоднократно отмечали выдающуюся роль Ломоносова в этом отношении. Начинает свое «Рассуждение…» Ломоносов оценкой роли и значения церковнославянского языка для развития русского литературного языка в прошлом. И здесь он воздает должное несомненно положительному воздействию языка церковных книг на язык русского народа. Для Ломоносова церковнославянский язык выступает прежде всего как восприемник и передатчик античной и христианско-византийской речевой культуры русскому литературному языку. Этот язык, по словам Ломоносова, источник «греческого изобилия»: «Оттуда умножаем довольство российского слова, которое и собственным своим достатком велико и к приятию греческих красот посредством славенского сродно». Церковнославянский язык обогатил язык русский множеством «речений и выражений разума» (т.е. отвлеченных понятий, философских и богословских терминов). Однако, по мнению Ломоносова, положительное воздействие церковнославянского языка на русский язык не сводится только к лексическому и фразеологическому обогащению последнего за счет первого. Церковнославянский язык рассматривается в «Рассуждении…» как своеобразный уравнительный маятник, регулирующий параллельное развитие всех говоров и наречий русского языка, предохраняя их от заметных расхождений между собою. Ломоносов писал: «Народ российский, по великому пространству обитающий, не взирая на дальние расстояния, говорит повсюду вразумительным друг другу языком в городах и селах. Напротив того, в некоторых других государствах, например, в Германии, баварский крестьянин мало разумеет бранденбурского или швабского, хотя все того же немецкого народа». Ломоносов объясняет однородность русского языка на всей территории его распространения и сравнительно слабое отражение в его диалектах Ломоносов при разработке терминологии держался следующих точно выраженных научных положений: «а) чужестранные слова научные и термины надо переводить на русский язык; б) оставлять непереведенными слова лишь в случае невозможности подыскать вполне равнозначное русское слово или когда иностранное слово получило всеобщее распространение; в) в этом случае придавать иностранному слову форму, наиболее сродную русскому языку». Взгляды на национальную основу русского литературного языка приблизительно в те же годы были сформулированы в виде совета начинающему писателю в произведении, озаглавленном «О качествах стихотворца рассуждение». В этом произведении читаем: «Рассуди, что все народы в употреблении пера и изъявлении мыслей много между собой разнствуют. И для того бери свойство Z61 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA употребления в русском литературном языке. Второй пласт — церковнокнижные слова, «кои хотя обще употребляются мало, а особенно в разговорах; однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насаждаю, взываю». Третий пласт — слова, которые равно употребляются как у «древних славян», так и «ныне у русских», например: бог, слава, рука, ныне, почитаю. Мы назвали бы такие слова общеславянскими. К четвертому разряду «относятся слова, которых нет в церьковных книгах», например: говорю, ручей, который, пока, лишь. Это, с нашей точки зрения, слова разговорного русского языка. Наконец, пятый пласт образуют слова просторечные, диалектизмы и вульгаризмы, называемые Ломоносовым «презренными словами», «которых ни в котором штиле употребить не пристойно, как только в подлых комедиях». феодальной раздробленности также положительным воздействием на язык русского народа церковнославянского языка. И в этом он прав. Еще одно положительное воздействие языка славянских церковных книг на развитие русского литературного языка Ломоносов усматривал в том, что русский язык за семь веков своего исторического существования «не столько отменился, чтобы старого разуметь не можно было», т. е. относительно устойчив к историческим изменениям. И в этом плане он противопоставляет историю русского литературного языка истории других языков европейских: “не так, как многие народы, не учась, не разумеют языка, которым их предки за четыреста лет писали, ради великой его перемены, случившейся через то время». Действительно, использование книг на церковнославянском языке, медленно изменявшемся в течение веков, делает древнерусский язык не столь уж непонятным не только для современников Ломоносова, но и для русских людей в наши дни. Рассмотрев указанные лексические пласты, Ломоносов продолжает: «от рассудительного употребления к разбору сих трех родов речений рождав три штиля: высокий, посредственный и низкий». Высокий штиль должен складываться, по мнению Ломоносова, из слов третьего и второго рода, т. е. из слов общих церковнославянскому и русскому языкам, и из слов церковнославянских, «понятных русским грамотным людям». Однако столь положительно оценив значение и роль церковнославянского языка в развитии языка русского в прошлом, Ломоносов для своей современности рассматривает его как один из тормозов, замедляющих дальнейший прогресс, и потому справедливо ратует за стилистическое упорядочение речевого использования восходящих к этому языку слов и выражений. Средний штиль должен состоять «из речений больше в pocсийском языке употребительных, куда можно принять и некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великой осторожностью, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако, остерегаться, чтобы не спуститься в подлость». Ломоносов специально подчеркивал: «в сем штиле должно наблюдать всевозможную равность, которая особливо тем теряется, когда речение славянское положено будет подле российского простонародного». Этот стиль, образуя равнодействующую между высоким и низким, рассматривался Ломоносовым как магистральная линия развития русского литературного языка, преимущественно в прозе. По Ломоносову, «высота» и «низость» литературного слога находятся в прямой зависимости от его связи с системой церковнославянского языка, элементы которого, сохранившие еще свою живую производительность, замыкаются в пределах «высокого слога». Литературный русский язык, как писал Ломоносов, «через употребление книг церковных по приличности имеет разные степени: высокий, посредственный и низкий». К каждому из названных «трех штилей» Ломоносов прикрепляет строго определенные виды и роды литературы. «Высоким штилем» следует писать оды, героические поэмы, торжественные речи о «важных материях». «Средний штиль» рекомендуется к употреблению во всех театральных сочинениях, «в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия». «Однако, — продолжает Ломоносов,— может и первого рода штиль иметь в них место, где потребно изобразить геройство и высокие мысли; в нежностях должно от того удаляться. Стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги и элегии сего штиля дольше должны держаться. В прозе предлагать им пристойно описание дел достопамятных и учений благородных» (т. е. исторической и научной прозе). «Низкий штиль» предназначен для сочинений комедий, увеселительных эпиграмм, шуточных песен, фамильярных дружеских писем, изложению обыкновенных дел. Эти три стиля разграничены между собою не только в лексическом, но и в грамматическом и фонетическом отношениях, однако в «Рассуждении…» Ломоносов рассматривает лишь лексические критерии трех штилей. Низкий штиль образуется из речений русских, «которых нет в славенском диалекте». Их Ломоносов рекомендует «смешивать со средними, а от славенских обще неупотребительных вовсе удаляться, по пристойности материи…» Он считал также, что «простонародные низкие слова могут иметь в них (в произведениях низкого штиля) место по рассмотрению».18 Тем самым давалась возможность проникновению просторечной лексики в язык литературных произведений низкого стиля, чем пользовался нередко и сам Ломоносов, и другие писатели XVIII в., разрабатывавшие эти жанры литературы. Грамматическим и фонетическим чертам, характерным для того или иного стиля литературного русского языка Ломосонов уделяет внимание в других трудах, в частности в «Российской грамматике», систематически разграничивая употребление тех или иных категорий. Обращая внимание на вариантность многих грамматических категорий в русском языке его времени (примеры см. ниже), Ломоносов неизменно соотносил эти видоизменения с употреблением их в высоком или низком штиле. Ломоносов отмечает в этой работе пять стилистических пластов слов, возможных, с его точки зрения, в русском литературном языке. Первый пласт лексики — церковнославянизмы, «весьма обветшалые» и «неупотребительные», например, «обаваю, рясны, овогда, свене и сим подобные». Эти речения «выключаются” из Z62 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA «Российская грамматика», созданная Ломоносовым в 1755‑1757 гг., несомненно, может быть признана наиболее совершенным из всех его филологических трудов. Основное её значение для истории русского литературного языка заключается в том, что это первая действительно научная книга о русском языке; в собственном смысле слова. Все грамматические труды предшествовавшей поры — «Грамматика» Мелетия Смотрицкого и её переиздания и переработки, выходившие в течение первой половины XVIII в.,— представляли в качестве предмета изучения и описания язык церковнославянский. М. В. Ломоносов же с самого начала делает предметом научного описания именно общенародный русский язык, современный ему. «Наставление первое» в грамматике Ломоносова посвящено раскрытию общих вопросов языкознания и озаглавлено «О человеческом слове вообще». В этом же разделе дана классификация частей речи, среди которых выделяются в соответствии с давней грамматической традицией следующие «осмь частей знаменательных: имя, местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междуметие». «Наставление второе» — «О чтении и правописании российском» — рассматривает вопросы фонетики, графики и орфографии Говоря о различном произношении слов, свойственном различным наречиям русского языка (северному, московскому и украинскому), Ломоносов, будучи сам уроженцем Архангельской области и носителем севернорусского наречия, тем не менее сознательно отдает предпочтение московскому произношению. «Московское наречие, — пишет он, — не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты протчим справедливо предпочитается, а особливо выговор буквы о без ударения, как а, много приятнее». По указанию Ломоносова, в высоком штиле буква в должна всегда произноситься без перехода в о. Произношение в ряде форм этой буквы как ио (ё) рассматривается им как принадлежность низкого штиля. Второе не менее важное для истории русского литературного языка качество «Российской грамматики» определяется тем, что эта грамматика не только описательная, но и нормативностилистическая, точно отмечающая, какие именно категории и формы русской речи, какие черты произношения присущи высокому или низкому стилю. Книга Ломоносова опирается на предшествующую традицию церковнославянских грамматик , на грамматики западноевропейских языков того времени, а главное, она охватывает живой речевой опыт самого автора, иллюстрировавшего каждое грамматическое явление примерами, созданными им самим. В «Наставлении третьем» — «О имени» — содержатся «правила склонений». В качестве приметы высокого слога Ломоносов отмечает здесь флексию -а в род пад ед. числа муж рода твердого и мягкого склонения. Окончание -у в том же падеже рассматривается как примета низкого стиля «Русские слова, — пишет Ломоносов, — тем больше оное принимают, чем далее от славянского отходят». «Сие различие древности слов и важности знаменуемых вещей, — продолжает он, — весьма чувствительно и показывает себя нередко в одном имени, ибо мы говорим: святаго духа, человеческаго долга, ангельскаго гласа, а не святаго духу, человеческаго долгу, ангельскаго гласу. Напротив того, свойственнее говорится: розоваго духу, прошлогодняго долгу, птичья голосу» (§ 172—173). «Российская грамматика» состоит из шести основных разделов, названных «наставлениями», которым предшествует пространное «Посвящение», выполняющее функцию предисловия. В «Посвящении» читается вдохновенная характеристика величия и мощи русского языка. Сославшись на исторический пример императора «Священной Римской империи» Карла V (XVI в.), который пользовался основными языками подвластных ему европейских народов в различных обстоятельствах своей жизни, разговаривая испанским языком с богом, французским с друзьями, итальянским с женщинами и немецким с врагами, Ломоносов продолжает: «Но есть ли бы он российскому языку был искусен, то конечно к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно. Ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверьх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка». Подобное же стилистическое соотношение устанавливается Ломоносовым и между формами предложного падежа (кстати, отметим, что Ломоносов впервые ввел этот грамматический термин для обозначения падежа, ранее называвшегося сказательным) мужского рода на е (ять) и на у (§ 188—189). Формы степеней сравнения на -ейший, -айший, -ший также признаются приметой «важного и высокого слога, особливо в стихах: далечайший, светлейший, пресветлейший, высочайший, превысочайший, обильнейший, преобильнейший». При этом Ломоносов предупреждает: «но здесь должно иметь осторожность, чтобы сего не употребить в прилагательных низкого знаменования или неупотребительных в славянском языке, и не сказать: блеклейший, преблеклейший; прытчайший, препрытчайший» (§ 215). Величие и мощь русского языка явствуют, по мнению Ломоносова, из того, что «сильное красноречие Цицеронвво, великолепия Вергилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи». Русский язык достоин глубочайшего изучения «и ежели чего точно изобразить не может, не языку нашему, по недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем». Эта характеристика может быть расценена как гениальное научное и поэтическое предвидение Ломоносова, ибо в его время русский язык далеко еще не развил всех своих возможностей, раскрывшихся впоследствии под пером великих русских писателей XIX в. «Наставление четвертое», имеющее заглавие «О глаголе», посвящено образованию и употреблению различных глагольных форм и категорий, и здесь также даны стилистические рекомендации. Z63 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA В «Наставлении пятом» рассматривается употребление «вспомогательных и служебных частей словца», в том числе и причастий, и содержатся важные стилистические указания. По мнению Ломоносова, причастные формы на -ущий, -ащий могут образовываться лишь от глаголов, «которые от славянских как в произношении, так и в знаменовании никакой разности не имеют, например: венчающий, питающий, пишущий” (§ 440), а также от глаголов на -ся: возносящийся, боящийся (§ 450). “Весьма не надлежит, — писал Ломоносов, — производить причастий от тех глаголов, которые нечто подлое значат и только в простых разговорах употребительны», например: говорящий, чавкающий (§ 440), трогаемый, качаемый, мараемый (§ 444), брякнувший, нырнувший (§ 442). Примечательно также наблюдение Ломоносова о соотношении употребления причастных оборотов и параллельных им придаточных предложений со словом который. Причастные конструкции, — полагал Ломоносов,—«употребляются только в письме, а в простых разговорах должно их изображать через возносимые местоимения который, которое, которая» (§ 338, 443). деятельность Ломоносова и в области синтаксиса способствовала становлению «органической фразы» в современном русском языке. Таким образом, стройная стилистическая система, созданная Ломоносовым для русского литературного языка середины XVIII в., стремилась охватить все компоненты языка и отвечала нуждам развивавшейся русской литературы, соответствуя принципам классицизма. Во всем творчестве М. В. Ломоносова как ученого и поэта— в разработке им терминологии в качестве важнейшей предпосылки создания научного стиля, в его теоретических рассуждениях и поэтической практике — нашло живое отражение состояние русского литературного языка середины XVIII в. и подготовлены исходные позиции для дальнейшего совершенствования языковых норм и приближения их к разнообразным потребностям формирующейся русской нации. Шестое «Наставление», посвященное вопросам синтаксиса, озаглавлено «О сочинении частей слова» и разработано в «Российской грамматике» значительно менее подробно, что отчасти восполняется рассмотрением подобных же вопросов в “Риторике” (1748 г.). В области синтаксиса литературно-языковая нормализация, по наблюдениям В. В. Виноградова, в середине XVIII в. была сосредоточена почти исключительно на формах высокого слога. 3.0.14. ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII ВЕКА В последней трети XVIII века произошли серьезные изменения в области функционирования церковнославянского языка в русском обществе. Отметим, что Ломоносов в § 533 грамматики рекомендовал возродить в русском литературном языке оборот дательного самостоятельного. «Может быть со временем, — писал он, — общий слух к тому привыкнет, и сия потерянная краткость и красота в российское слово возвратится». Церковнославянская речевая культура, господствовавшая в русском дворянском обществе еще в середине XVIII в., при Ломоносове и Сумарокове, постепенно утрачивает свое ведущее положение и сменяется западноевропейским, главным образом французским воздействием на речь дворянства, а через него и на язык всего общества. Французский язык—язык великих просветителей: Вольтера, Дидро, Руссо — в то время являлся наиболее лексически богатым и стилистически развитым языком Европы. Следует заметить, что синтаксис русского литературного языка XVIII в. ориентировался на немецкий или латинский, в частности сложные предложения с причастными оборотами строились по образцу названных языков. Язык прозаических произведений самого Ломоносова в этом отношении не представлял исключения. В них преобладали громоздкие периоды, причем глаголысказуемые в предложениях, как правило, занимали последнее место. Равным образом и в причастных или деепричастных оборотах аналогичное место принадлежало причастным или деепричастным формам. Приведем в качестве примера отрывок из слова Ломоносова «О пользе химии»: «...Натуральныя вещи рассматривая, двоякого рода свойства в них находим. Одне ясно и подробно понимаем, другия хотя ясно в уме представляем, однако подробно изобразить не можем... Первыя чрез геометрию точно размерить и чрез механику определить можно; при других такой подробности просто употребить нельзя; для того, что первыя в телах видимых и осязаемых, другие в тончайших и от чувств наших удаленных частицах свое основание имеют». В работах Галины Н. Акимовой102 убедительно показано, что разносторонняя В литературных произведениях, написанных выдающимися писателями второй половины XVIII в., мы находим немало свидетельств указанных языковых процессов. Так, Денис И. Фонвизин (1745-1792) в «Чистосердечном признании» (1790 г.) на личном примере изображает, как провинциальный дворянин в годы его юности сначала изучал русский язык по сказкам дворового человека и по церковным книгам, а затем, попав в Петербург и устремившись «к великолепию двора», убеждался, что без знания французского языка в аристократическом кругу столицы жить невозможно. Он писал: «Как скоро я выучился читать, то отец мой у креста заставлял меня читать. Сему обязан я, если имею в российском языке некоторое знание, ибо, читая церковные книги, ознакомился с славянским языком, без чего российского языка и знать 102 Галина Николаевна Акимова родилась в 1929 г. в Ленинграде. Путь, пройденный Галиной Николаевной, со студенческих лет связан с Ленинградским—Санкт-Петербургским государственным университетом: учеба на филологическом факультетена отделении русского языка и литературы (1947–1952), аспирантура под руководством проф. Э. И. Коротаевой (1952–1955), защита кандидатской диссертации «Относительное подчинение в научной прозе М.В.Ломоносова» (1955), затем работа на кафедре русского языка, которая продолжается и по сей день. В 1973 г. Г. Н. Акимова защитила докторскую диссертацию «Очерки по синтаксису языка М. В. Ломоносова». Z64 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA невозможно». «Стоя в партерах, — пишет Денис Фонвизин о первых годах пребывания в столице, — свел я знакомство с сыном одного знатного господина, которому физиономия моя понравилась, но как скоро он спросил меня, знаю ли я пофранцузски, и услышав от меня, что не знаю, то он вдруг переменился и ко мне похолодел: он счел меня невеждою и худо воспитанным молодым человеком, начал надо мною шпынять... но тут я узнал, сколько нужен молодому человеку французский язык и для того твердо предпринял и начал учиться оному». подвергнут правке. Такие издания естественно являются для историка церковнославянского языка наиболее существенными. Именно на них исследователь истории церковнославянского языка должен сосредоточить свое внимание, отказавшись от время емкого сплошного просмотра. Литургический, как и любой нормированный язык, изменяется в результате сознательной деятельности кодификаторов и справщиков. Поэтому историю русского литургического языка можно рассматривать как историю институтов, контролирующих издание богослужебных книг. Это хорошо вписывается в предложенную Н.И. Толстым схему истории русского литературного языка как последовательную смену эпох централизации (жесткое нормирование) и децентрализации (потеря строгости нормы и проникновение локальных явлений)106 . В истории церковнославянского языка эпохам централизации соответствует централизация издательской деятельности с сильными органами контроля за богослужебными книгами, в то время как для эпох децентрализации характерно обилие типографий, осуществляющих издание богослужебной литературы, и слабость централизованного контроля над богослужебными книгами. 3.0.15. СОСТОЯНИЕ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА В XIX-XX ВЕКАХ История церковнославянского языка XIX-XX в. практически не изучена. Академическая наука не обращалась к истории этого языка, т.к. возникший в XVIII-XIX в. интерес к старославянскому языку был связан с изучением сравнительной грамматики славянских языков, поэтому в центре внимания исследователей оказывались только древнейшие тексты. В духовных академиях история церковнославянского языка позднего периода также не разрабатывалась. Из книги в книгу переходило утверждение, что после исправления книг при патриархе Никоне и его преемниках язык и текст богослужебных книг оставался неизменным. 3.0.16. ВОЗРАЖДЕНИЯ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА КАК ПЕРИОД ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИИ В 1987 ГОДУ Пионером изучения церковнославянского языка позднейшего периода стал выпускник парижского Свято-Сергиевского института Борис Иванович Сове (1900-1962) 103. Проанализировав случайные упоминания о выходе богослужебных книг в исправленном виде, рецензии и мемуары Б. И. Сове убедительно показал, что богослужебные книги XIX-XX в. имеют историю104 . Так как Б. И. Сове жил вне России, ему не были доступны архивные материалы и его работы оказались скорее программой, чем исследованием. Приступая к изучению истории церковнославянского языка нового периода, мы сталкиваемся с серьезными источниковедческими проблемами. Приходится иметь дело с сотнями изданий одного и того же текста, причем в выходных данных богослужебных книг, как правило, отсутствует информация об исправлениях или же пересмотре текста. Сориентироваться в этом море изданий непростая задача. Возникновение в конце 80-х годов значительного числа церковных издательств, печатающих среди прочего и богослужебную литературу, явилось началом очередного периода децентрализации. Репринтные переиздания богослужебных книг, относящихся к разным редакциям и лингвистическим традициям, привели к некоторому размыванию норм церковнославянского языка. Одновременно в контексте полемики церковных консерваторов и реформаторов возобновляются споры о возможности богослужения на русском языке. Полемика сводится к общим местам. Вопросы переводческой техники, источников и т.д. спорящих как правило не интересуют. В связи с этими дискуссиями появляются новые переводы богослужебных книг. Это малопрофессиональные опыты, которые не имеют серьезного значения и являются шагом назад по сравнению с аналогичными переводами начала века. Мы будем опираться на тот факт, что контроль за богослужебными книгами всегда являлся обязанностью высшей церковной власти. Относительно контроля над богослужебными книгами мнение “Духовного регламента”практически не отличается от деяний Поместного собора 1917-1918 годов105. В обоих случаях постулируется жесткий контроль высшей церковной власти над исправлением богослужебных книг и введением в богослужебный обиход новых служб и акафистов. Отсюда следует, что изучение материалов синодального архива может дать возможность еще до просмотра выделить издания, при подготовке которых текст был Церковнославянский язык представляет собой неотъемлемую часть богослужебной традиции Русской Православной Церкви. Он вобрал в себя многие черты древнегреческого языка — языка Нового Завета и святых отцов — и особенности живой речи древних 103 Биографические данные и библиографию Б.И. Сове см. Ученые записки Российского Православного Университета ап. Иоанна Богослова. Вып. 2. М., 1996 104 Б.И.Сове. Проблема исправления богослужебных книг в России в XIX-XX веках. // Богословские труды. Сб. 5. М., 1970 См. Духовный регламент тщанием и повелением всепресветлейшаго, державнейшаго государя Петра Перваго императора и самодержца всероссийскаго... Париж-Брюссель-Лондон 1874. С. 13; Определение Священного Собора Православной Российской Церкви о круге дел, подлежащих ведению органов высшего церковного управления. - "Церковные ведомости" 1918 № 9-10, с. 57. 105 106 Н.И.Толстой. История и структура славянских литературных языков. М., 1988. С. 53. Z65 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA (†1894) писал: «Надо что-нибудь на всю церковную жизнь влияющее сделать. И есть вещь такого именно свойства, вещь крайне нужная. Разумею новый, упрощенный, уясненный перевод церковных богослужебных книг. Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская и все нравоучение христианское и все утешения и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем большая часть из сих песнопений непонятны совсем. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить, и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются. Вследствие чего новый перевод книг богослужебных неотложно необходим. Ныне, завтра же, надо к нему приступить, если не хотим нести укора за эту неисправность и быть причиною вреда, который от сего происходит. Одна из причин, склонивших православных к штунде, есть именно непонятность церковных песнопений… Положить начало новому переводу богослужебных книг. Положат пусть, теперь же положат перевесть все книги заново… Перевесть не на русский, а на славянский язык. Опыты уже деланы были… И благоговейно, и понятно»108. славян, и опыт святых подвижников, обращавшихся к Богу словами церковнославянских молитв. 3.0.17. ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК В XXI ВЕКЕ107 Церковнославянский язык является общеупотребительным богослужебным языком Русской Православной Церкви. Он является не только достоянием нашей Поместной Церкви, но и общекультурной ценностью, которую следует беречь и хранить. На протяжении своей истории церковнославянский язык, как и другие языки, сохраняющиеся в постоянном употреблении, непрерывно развивался. Первые переводы богослужебных текстов на этот язык были осуществлены в IX веке святыми солунскими братьями равноапостольными Кириллом и Мефодием. Корпус литургических книг на церковнославянском языке, созданный учениками солунских братьев, был воспринят в конце X века Русской Церковью. После этого начался непрерывный процесс создания новых богослужебных переводов с греческого и оригинальных литургических памятников на Руси. Важным этапом этого процесса стал период конца XIV — начала XV веков, когда старый корпус древнерусских богослужебных книг студийской эпохи был постепенно заменен новым, ориентированным на Иерусалимский устав. Позицию святителя Феофана разделяли многие — епископы, священники, миряне. В «Отзывах епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе» (1905-1906), которые были составлены в период подготовки к Поместному Собору Русской Церкви, многие отмечали, что необходимо сделать богослужение более понятным для мирян. Так, святитель Тихон, будущий Патриарх Всероссийский, писал: «Для Русской Церкви важно иметь новый славянский перевод богослужебных книг (теперешний устарел и во многих местах неправильный), чем можно будет предупредить требование иных служить на русском обиходном языке»109. С началом на Руси книгопечатания приобрел остроту вопрос выбора конкретных рукописных образцов для издания той или иной книги. Поэтому централизованная книжная справа руководствовалась в основном принципом избирательного использования тех или иных конкретных славянских рукописей. Позднее за образцы были взяты печатные издания греческих богослужебных книг XVI-XVII веков, а также уже исправленные по этим же греческим книгам южнорусские издания первой половины XVII века. В 1907 году начала свою работу комиссия по исправлению богослужебных книг , учрежденная Святейшим Правительствующим Синодом. Её работу возглавлял архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), будущий Патриарх Московский и всея Руси, а в состав входили известные богословы, литургисты и филологи того времени. Комиссия ставила перед собой две основные цели — исправить явные ошибки перевода с греческого и сделать церковнославянский текст более доступным для усвоения на слух. Никоновская и послениконовская редакции богослужебных текстов были призваны решить проблему соответствия перевода греческому оригиналу, но в ряде случаев чересчур прямолинейное, в ущерб строю славянской речи, воспроизведение особенностей греческого синтаксиса, словообразования, морфологии затрудняет восприятие церковнославянского текста. Кроме того, отдельные места греческих книг во второй половине XVII века были переведены не совсем удачно — особенно это заметно в Триодях и Минеях. Наконец, на доступность церковнославянского текста для понимания повлияло и то, что в XVIII-XIX веках литературный русский язык значительно отдалился от церковнославянского. За годы своей деятельности комиссия успела подготовить редакции Триодей Постной и Цветной, а также Октоиха и части Миней. Определение Святейшего Синода № 6679 от 25 августа — 24 сентября 1909 года предполагало, что впредь Триоди будут издаваться только в этой редакции. Однако продолжению работы помешали драматические события 1917 года и последующих лет. В наши дни проблема понимания богослужебного текста является не менее актуальной, чем на рубеже XIX-XX веков, и требует своего решения, как путем повышения уровня знания нашими К концу XIX века проблема восприятия богослужебного текста уже осознавалась как весьма острая. Святитель Феофан Затворник 107 ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК В ЖИЗНИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ XXI ВЕКА. ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В XXI ВЕКЕ. 108 Собрание писем святителя Феофана. М., 1898. Вып. 2. С. 142-144. Письмо 289. 109 Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе. СПб., 1906. Ч. I. С. 537. Z66 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA современниками церковнославянского языка, так и посредством продолжения начатых Святейшим Правительствующим Синодом работ по редактированию богослужебных книг. оригинала, быть понятными для молящихся и сохранять традицию возвышенности богослужебного языка, свойственную Православию. III. Прояснение церковнославянских переводов греческих текстов, прежде всего, должно касаться сложных для понимания мест. Исправления в богослужебные книги должны вноситься с крайней осмотрительностью и лишь по благословению Священного Синода с последующим утверждением Архиерейским Собором. Использовать за богослужением в приходах и монастырях Русской Православной Церкви дозволяется лишь книги, одобренные Высшей церковной властью. IV. Основное внимание следует уделить лексическому составу языка: замене полностью малопонятных церковнославянских слов, а также тех слов, которые в современном русском языке имеют принципиально иное значение по сравнению с 112 церковнославянским . Эквиваленты для них следует находить по преимуществу не в русском литературном, а в церковнославянском языке, что обеспечит сохранение единства стиля и преемственность традиции богослужебного текста. Кроме того, в тех случаях, где это необходимо и возможно, следует устранить чрезмерное подражание греческому синтаксису, усложняющее понимание текста. Необходимость решения поставленных выше вопросов была отмечена в определениях Архиерейских Соборов Русской Православной Церкви. В частности, Архиерейский Собор 1994 года постановил «продолжить начатые, но не завершенные Поместным Собором 1917-1918 годов труды по упорядочению богослужебной практики» и «продолжить редактирование богослужебных текстов, начатое в нашей Церкви в начале текущего столетия» 110. На Архиерейском Соборе 2000 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II констатировал, что это постановление не было исполнено и указал на целесообразность создания специальной Литургической комиссии, отличной от Синодальной богослужебной комиссии, которая и могла бы заняться исполнением этого постановления. Собор благословил «продолжение трудов по редактированию богослужебных текстов с целью облегчения их восприятия молящимися», определив, что «для этого должна быть создана особая литургическая комиссия при Священном Синоде»111 . Важной задачей остается организация работы по широкому изучению церковнославянского языка. Большинство верующих ограничивается несистематическим знакомством с ним во время богослужения. В связи с этим необходима подготовка новых пособий по церковнославянскому языку разной степени сложности и детализации, а также учебных материалов в современных медиаформатах — в виде аудио- и видеокурсов, телепрограмм и т.п. Для научного обеспечения работ по исправлению богослужебных книг и успешного преподавания церковнославянского языка необходимо активизировать исследовательские работы, посвященные языку современного богослужения, включая создание словарей и грамматик. Для осуществления этих задач необходимо создание Священным Синодом рабочего органа с участием иерархов, клириков, литургистов, историков и филологов. Задачей рабочего органа будет последовательная сверка с греческим оригиналом и древними церковнославянскими переводами текста богослужебных книг. В ходе этой работы необходимо прояснить те места, которые труднодоступны для понимания. В этой деятельности следует руководствоваться размышлениями святителя Феофана Затворника, а также использовать литургические и филологические изыскания XIX ― начала XX вв. В рамках международных научных конференций, предваряющих празднование Дня славянской письменности и культуры, целесообразно проводить круглые столы с тематикой, касающейся роли церковнославянского языка в жизни славянских народов. В значительной степени восприятие текста зависит от качества его исполнения. Нередко прекрасные тексты остаются непонятными не из-за труднодоступности церковнославянского языка, а из-за плохого чтения и пения в храме. Собор обращает внимание епархиальных архиереев на необходимость установления контроля за качеством чтения и пения богослужебных текстов и рекомендует раскрывать их глубокий назидательный смысл в проповедях. Основополагающие принципы предстоящей работы таковы: I. Основным языком богослужения Русской Православной Церкви является церковнославянский язык. Проповедь же, которая представляет собой неотъемлемую часть богослужения, произносится на современном языке (русском, украинском, молдавском, белорусском и на иных языках народов, составляющих многонациональную паству Русской Православной Церкви). Помимо качества исполнения богослужебных текстов, имеют значение также акустические условия в храмах. Собор призывает учитывать эти условия и там, где это необходимо, использовать современные звукотехнические средства. II. В Русской Православной Церкви, с благословения Священноначалия, употребляются богослужебные тексты и на национальных языках. Эти тексты должны точно передавать смысл «Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом», — поучает Церковь святой апостол Павел (1 Кор. 14, 15). Имея в виду эти слова, святитель Афанасий 110 Определение «О православной миссии в современном мире» // Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. 29 ноября ― 2 декабря 1994 г. Москва. Документы, доклады. М., 1995. С. 176-177. 111 Определение Юбилейного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви», п. 12. 112 Например: от лести идольския → от прельщения идольскаго; напрасно судия приидет → внезапу судия приидет; во всем угобзити → во всем ущедрити; сего ради в вас мнози немощни, и недужливи, и спят довольни → …и умирают мнозии (1 Кор. 11. 30); кратир → сосуд; анкира → якорь; реть → рвение; вжиляемь → укрепляемь; возбнув → воспрянув; иногда → древле. Z67 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации. исповедник, епископ Ковровский, писал: «Исправление церковных книг – неотложное дело. Надо не только то, чтобы православные умилялись хотя бы и непонятыми словами молитвословий. Надо, чтобы и ум не оставался без плода. Пойте Богу нашему, пойте разумно (Пс. 46, 7). Помолюся духом, помолюся и умом»113. Святитель считал необходимым приближать «наше дивное богослужение, наши чудные песнопения к уму русского народа»114 . 3. Порядок утверждения норм современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации, правил русской орфографии и пунктуации определяется Правительством Российской Федерации. Исполнение этой задачи полагал важным и приснопамятный Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, отмечавший, что «глубокий духовный смысл богослужения подчас не постигается» нашими современниками и призывавший «подумать о том, как сделать богослужение более доступным людям»115. 4. Государственный язык Российской Федерации является языком, способствующим взаимопониманию, укреплению межнациональных связей народов Российской Федерации в едином многонациональном государстве. 5. Защита и поддержка русского языка как государственного языка Российской Федерации способствуют приумножению и взаимообогащению духовной культуры народов Российской Федерации. Последуя ранее принятым решениям Архиерейских Соборов Русской Православной Церкви 1994 и 2000 годов, Собор призывает Божие благословение на предстоящие труды в этой области, которые надлежит совершать в духе послушания Священноначалию, благоговейного и бережного отношения к Преданию Церкви, соединяемого с ревностной пастырской заботой о назидании народа Божия. 6. При использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается использование слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка, за исключением иностранных слов, не имеющих общеупотребительных аналогов в русском языке. 3.0.18. ЧТО ТАКОЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЯЗЫК РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ116? 7. Обязательность использования государственного языка Российской Федерации не должна толковаться как отрицание или умаление права на пользование государственными языками республик, находящихся в составе Российской Федерации, и языками народов Российской Федерации. Принят Государственной Думой 20 мая 2005 года Одобрен Советом Федерации 25 мая 2005 года. Статья 2. Законодательство Российской Федерации государственном языке Российской Федерации. Настоящий Федеральный закон направлен на обеспечение использования государственного языка Российской Федерации на всей территории Российской Федерации, обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации, защиту и развитие языковой культуры. Статья 1. Русский Российской Федерации. язык как государственный о Законодательство Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации основывается на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права, международных договорах Российской Федерации и состоит из настоящего Федерального закона, других федеральных законов, Закона Российской Федерации от 25 октября 1991 года N 1807-I “О языках народов Российской Федерации” и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, регулирующих проблемы языка. язык 1. В соответствии с Конституцией Российской Федерации государственным языком Российской Федерации на всей ее территории является русский язык. Статья 3. Сферы использования государственного языка Российской Федерации. 2. Статус русского языка как государственного языка Российской Федерации предусматривает обязательность использования русского языка в сферах, определенных настоящим Федеральным законом, другими федеральными законами, Законом Российской Федерации от 25 октября 1991 года N 1807-I “О языках народов Российской Федерации” и иными нормативными правовыми актами Российской Федерации, его защиту и поддержку, а также 1. Государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному использованию: 1) в деятельности федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, 113 Письмо священнику Иосифу Потапову от 4 мая 1955 г. // Молитва всех вас спасет. Материалы к жизнеописанию святителя Афанасия, епископа Ковровского. М.: ПСТБИ, 2000. С. 406. 114 Там же. 115 Архиерейский Собор Русской Православной Церкви. 29 ноября ― 2 декабря 1994 г. Москва. Документы, доклады. М., 1995. С. 82. 116 Федеральный закон Российской Федерации от 1 июня 2005 г. N 53-ФЗ О государственном языке Российской Федерации. Z68 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 10) в рекламе; организаций всех форм собственности, в том числе в деятельности по ведению делопроизводства; 11) в иных определенных федеральными законами сферах. 2) в наименованиях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности; 2. В случаях использования в сферах, указанных в части 1 настоящей статьи, наряду с государственным языком Российской Федерации государственного языка республики, находящейся в составе Российской Федерации, других языков народов Российской Федерации или иностранного языка тексты на русском языке и на государственном языке республики, находящейся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранном языке, если иное не установлено законодательством Российской Федерации, должны быть идентичными по содержанию и техническому оформлению, выполнены разборчиво, звуковая информация (в том числе в аудиои аудиовизуальных материалах, теле- и радиопрограммах) на русском языке и указанная информация на государственном языке республики, находящейся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранном языке, если иное не установлено законодательством Российской Федерации, также должна быть идентичной по содержанию, звучанию и способам передачи. 3) при подготовке и проведении выборов и референдумов; 4) в конституционном, гражданском, уголовном, административном судопроизводстве, судопроизводстве в арбитражных судах, делопроизводстве в федеральных судах, судопроизводстве и делопроизводстве у мировых судей и в других судах субъектов Российской Федерации; 5) при официальном опубликовании международных договоров Российской Федерации, а также законов и иных нормативных правовых актов; 6) во взаимоотношениях федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органов, органов местного самоуправления, организаций всех форм собственности и граждан Российской Федерации, иностранных граждан, лиц без гражданства, общественных объединений; 3. Положения части 2 настоящей статьи не распространяются на фирменные наименования, товарные знаки, знаки обслуживания, а также теле- и радиопрограммы, аудио- и аудиовизуальные материалы, печатные издания, предназначенные для обучения государственным языкам республик, находящихся в составе Российской Федерации, другим языкам народов Российской Федерации или иностранным языкам. 7) при написании наименований географических объектов, нанесении надписей на дорожные знаки; 8) при оформлении документов, удостоверяющих личность гражданина Российской Федерации, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации, изготовлении бланков свидетельств о государственной регистрации актов гражданского состояния, оформлении документов об образовании, выдаваемых имеющими государственную аккредитацию образовательными учреждениями, а также других документов, оформление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации осуществляется на государственном языке Российской Федерации, при оформлении адресов отправителей и получателей телеграмм и почтовых отправлений, пересылаемых в пределах Российской Федерации, почтовых переводов денежных средств; Статья 4. Защита и поддержка государственного языка Российской Федерации. В целях защиты и поддержки государственного языка Российской Федерации федеральные органы государственной власти в пределах своей компетенции: 1) обеспечивают функционирование государственного языка Российской Федерации на всей территории Российской Федерации; 2) разрабатывают и принимают федеральные законы и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, разрабатывают и реализуют направленные на защиту и поддержку государственного языка Российской Федерации соответствующие федеральные целевые программы; 9) в деятельности общероссийских, региональных и муниципальных организаций телерадиовещания, редакций общероссийских, региональных и муниципальных периодических печатных изданий, за исключением деятельности организаций телерадиовещания и редакций периодических печатных изданий, учрежденных специально для осуществления теле- и (или) радиовещания либо издания печатной продукции на государственных языках республик, находящихся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранных языках, а также за исключением случаев, если использование лексики, не соответствующей нормам русского языка как государственного языка Российской Федерации, является неотъемлемой частью художественного замысла; 3) принимают меры, направленные на обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации; 4) принимают меры по совершенствованию системы образования и системы подготовки специалистов в области русского языка и преподавателей русского языка как иностранного языка, а также осуществляют подготовку научно-педагогических кадров для образовательных учреждений с обучением на русском языке за пределами Российской Федерации; Z69 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 5) содействуют изучению Российской Федерации; русского языка за пределами 2. Нарушение настоящего Федерального закона влечет за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации. 6) осуществляют государственную поддержку издания словарей и грамматик русского языка; Статья 7. Вступление в силу настоящего Федерального закона. 7) осуществляют контроль за соблюдением законодательства Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации; 8) принимают иные меры по защите государственного языка Российской Федерации. и Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования. поддержке Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин. Статья 5. Обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации. 3.0.19. СЛОВО «РУСЬ» И «РУССКИЙ» 1. Обеспечение права граждан Российской Федерации на пользование государственным языком Российской Федерации предусматривает: Слово Русь, Русская земля (Рѹсь, или Рѹсьскаѧ землѧ) означает историческое название земель восточных славян [О ранней истории восточных славян известно очень мало. Среди причин — отсутствие собственной письменности (глаголица была создана около 836 года специально для славянских языков) и удалённость от европейских и азиатских культурных центров того времени. Отрывочные сведения по ранней истории восточных славян дают византийские и восточные письменные источники, а также археологические данные и сравнительный анализ славянских языков. 1) получение образования на русском языке в государственных и муниципальных образовательных учреждениях; 2) получение информации на русском языке в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации, иных государственных органах, органах местного самоуправления, организациях всех форм собственности; Оригинальных восточно-славянских (древнерусских) документов, датируемых до XI века сохранилось крайне мало, и среди признанных академической наукой нет ни одного, датируемого до IX века. Наиболее полные и достоверные источники древнерусского происхождения — летописи, составление которых началось после принятия христианства по образцу византийских хроник. Из ныне известных самой ранней является «Повесть временных лет» — летописный свод, составленный на рубеже XI и XII веков и включивший в себя не дошедшие до нас более ранние русские летописи, устные предания и византийские документы. Текст, предшествующий ПВЛ, (т. н. «Начальный свод») частично сохранился в составе Новгородской I летописи. Однако из-за того, что в центре внимания летописцев находилась прежде всего история Древнерусского государства (династии Рюриковичей), основные сведения по славянам касаются полян и новгородских словен, тогда как данные об остальных племенах крайне фрагментарны. Датированная часть летописи начинается с 852 года, хотя вся хронология IX—X вв. является условной и может отличаться от истинной.], которые к XVII веку сформировались (в порядке убывания численности): русский, украинский и белорусский народы. Восточнославянским народом считают карпатских русин восточных славян, происходящее от летописного племени Русь, основавшего Древнерусское государство Новгородского (862-882) и Киевского (882-1240). К XIXII векам, употребление понятий Русь или Русская земля ограничивается лишь Киевским княжеством как коллективным владением князей-Рюриковичей и местом великокняжеского престола. 3) получение информации на русском языке через общероссийские, региональные и муниципальные средства массовой информации. Данное положение не распространяется на средства массовой информации, учрежденные специально для осуществления теле- и (или) радиовещания либо издания печатной продукции на государственных языках республик, находящихся в составе Российской Федерации, других языках народов Российской Федерации или иностранных языках. 2. Лицам, не владеющим государственным языком Российской Федерации, при реализации и защите их прав и законных интересов на территории Российской Федерации в случаях, предусмотренных федеральными законами, обеспечивается право на пользование услугами переводчиков. Статья 6. Ответственность за нарушение законодательства Российской Федерации о государственном языке Российской Федерации. 1. Принятие федеральных законов и иных нормативных правовых актов Российской Федерации, законов и иных нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации, направленных на ограничение использования русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также иные действия и нарушения, препятствующие осуществлению права граждан на пользование государственным языком Российской Федерации, влекут за собой ответственность, установленную законодательством Российской Федерации. С XII века, название Русь постепенно переходит на все удельные княжества. В историографии термин Русь распространяется на всю Z70 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA территорию Древнерусского государства с момента его основания в 862 году. В результате политического разделения Руси, впоследствии возникли уточняющие термины, такие как Малая Русь (Μικρὰ Ῥωσσία, Ма́лая Росси́я, позднее Малоро́ссия, реже Малору́ссия — название византийского происхождения, употреблявшееся для обозначения двух регионов: в XIV-XV веках земель Галицко-волынского княжества ([1199-1392]; лат. Regnum Rusiae — королевство Руси), а с XVI века всех земель Юго-Западной Руси [Применительно ко временам Древнерусского государства (X— XII века) Юго-Западной Русью называют Червонную Русь (Красная Русь, укр. Червона Русь, лат. Russia Rubra) и Галицко-Вилынское княжество.В ином значении термин Юго-Западная Русь употребляется в связи со второй частью Батыева Нашествия в 1239-1240 годах. После разгрома княжеств Северно-Восточной Руси («Северо-Восточная Русь» используются синонимичные термины: для периода IX-XI вв. Ростовская земля; в XI — середины XII вв Ростово-Суздальское княжество; с середины XII — середины XIII Владимиро-Суздальское княжество, с середины XIII — Великое княжество Владимирское) в 1237-1238 годах монголы предприняли второй опустошительный поход на русские земли. По состоянию на домонгольский 1237 год, это были почти в точности семь русских княжеств, а именно: Киевское, Волынское, Полоцкое, Переяславское и Турово-Пинское, а также частично Черниговское и Смоленское княжества.], и Великая Русь [Вели́кая Русь, Вели́кая Ро́ссия или Великоро́ссия (греч. ;εγάλη Ῥωσ(σ)ία, лат. Russia, Ruthenia magna, фр. la Grande Russie, нем. Großrussland) — политико-географический термин, обозначающий прежде всего историческую область Руси — Северно-Восточную Русь. Однако территориальное и географическое содержание термина изначально не было точно определено. Впервые сочетание Великая Русь упоминается в XII веке, но тогда прилагательное «Великий» было лишь эпитетом, отражающим размеры и величие страны. Географическое значение оно приобрело позже, в период феодальной раздробленности и монголо-татарского нашествия, когда с разделением Киевской митрополии (1458-1688) в XIV веке возникло церковное понятие Малая Русь, изначально включавщее в себя 6 епархий Галицко-Вилынского княжества. Великой Русью стали называть оставшиеся 12 епархий, включая и Киев. С конца XVI века термин Малая Русь обозначает уже всю Юго-Западную Русь, прежде всего области вокруг Киева. В XV-XVII веках Великая Русь перемежается так же с Белой Русью — оба этих понятия обозначают Московскую Русь. С середины XVII века представление России, состоящей из Великой, Малой и Белой Руси, окончательно закрепляется в русском языке, что находит отражение не только в титуле государя, но и в официальной концепции триединного русского народа ([также общерусский народ, единый русский народ, единая русская народность, великий русский народ и др.] — концепция, предполагающая представление русского народа как единой общности великороссов, малороссов и белорусов. Являлась официальной государствообразующей концепцией Российской империи Петра Великого, а также основным этнологическим стандартом в России и зарубежом).]. В титулах монархов и представителей духовной власти, претендовавших на общерусскую легитимность, традиционно использовалась приставка всея Руси [«Всея Руси» — приставка к титулу русскох князей и царей, а также предстоятелей Русской православной церкови (используется и в наши дни). В переводе со старославянского языка означает «Всей Руси».]. С конца XV века в трудах православных книжников Русь начинает фигурировать в эллинизированной форме Рос(с)ия, которая впоследствии стала в Русском государстве [Централизованное Русское государство — единое независимое государство, сложившееся на Руси в эпоху правления Московского князя Ивана Великого (Иван III Васильевич [1440-1505]). Переняв от своих предшественников титул государь всея Руси (первоначально господарь всея Руси как титул московских великих князей и российских царей), Иван Великий смог наполнить его реальным содержанием в результате чрезвычайно успешной политики по собиранию русских земель (объединение Руси) и их освобождения от монголо-татарского ига. В результате его 43летней деятельности на престоле, в Восточной Европе появилась новая крупная держава, воспринимавшая себя как возрождение Древнерусского государства и оспаривавшая его наследие у Великого княжество Литовского. Понятие Русское государство применяется к периоду до царствования Петра Великого (1672-1725) и основания им Российской империи (1721-1917). По монаршей титулатуре, определявшей официальное название государства, период до венчания Ивана Грозного (1530-1584) на царство в 1547 году может именоваться как Русским государством, так и Великим княжеством Московским. В более поздний период официальным названием, с точки зрения титулатуры, стало Русское царство или или в византийском варианте Российское царство — русское государство, существовавшее в период между 1547 и 1721 гг. Название Российское царство было официальным названием России в данный исторический период.] официальной. Понятие Русь широко распространено в фольклоре и поэзии, в том числе в таких оборотах как Святая Русь как наименование Руси и России в русском фольклоре, поэзии и красноречии. В Западной Европе — Руссиа и Русия (Russia, Ruscia, Rusca, Rutigia), в Византии — Ρως, Рос. Название «Росия» (греч. Ρωσία) впервые было использовано в середине X века Константином Багрянородным117 Армянской династии 118. Таким образом слово Ρωσία или Ρωσσία было создано не греками, а имененно Константином Багрянородным (Կոստանդին Ծիրանածին) — армянин по национальности. ПРИМЕЧАНИЕ № 4. “Я почитаю язык наш столь древним, что источники его теряются во мраке времен... ...Имя славян славилось за несколько веков до существования Рима, и прежде, нежели греки сделались известны между людьми. Славенский язык имел свои древнейшие наречия, из коих у некоторых были письмена от самых первых времен сего божественного изобретения. Всякое славенское наречие понятно всем славенским народам, и все славяне, при малом внимании, разумеют праотеческий язык свой. Русское наречие, Константин VII Багрянородный (Порфироро́дный, Порфироге́нет, Greek: Κωνσταντίνος Ζ' ο Πορφυρογέννητος) (905-959) — византийский император армянского происхождения из Македонской Армянской династии, номинально царствовал с 913, фактически — с 945 года. 117 Армянская династия (English: Armenian dynasty)* — сторонники использования этого названия считают, что оно более точно, чем термин Македонская династия, так как при этой династии ряд византийских императоров (в том числе основатель династии, Василий I Македонянин (греч. Βασίλειος Α΄ο Μακεδών, арм. Բարսեղ Ա Մակեդոնացի; ок. 811-886) — византийский император армянского происхождения (867-886), основатель Македонской династии (867-1056). Сам Василий I говорил на греческом языке с четким армянским акцентом, многие из представителей военной элиты и чиновничества имели армянское происхождение. * см. 1) Dana Carleton Munro. A History of Middle Ages, p. 104; 2) Chahin M. The Kingdom of Armenia: A History. — London: Routledge, 2001. — P. 232. — 350 p. 118 Z71 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA общее, ближе всех других подходит к нему. Наречие сербское, второе между наречиями славедскими по своей чистоте. Слово и слава суть смежные понятия. Второе произошло от первого, поскольку слава рождается и возрастает через слово, почему вместо славный и говорится иногда пресловутый. По сей причине полагать должно, что имя славяне сделалось из славяне, то есть словесные, одаренные словом люди.” Грекороссїйская церковь, во всѣхъ племенахъ Славенскихъ единымъ языкомъ славословя имя Божїе главною и истинною доднесь пребыла виною, что мы, преимущественно предъ многими Европейскими народами, цѣлость Славенскаго языка неизмѣнну сохранили, и не токмо книги писанныя за многїя столѣїшя удобно разумѣемъ, но и другїя Славенскїя нарѣчїя, употребляемыя во странахъ иноплеменными языками отъ насъ отдѣленныхъ, довольно для насъ вразумительны. <..> <..> Языкъ Россїйскїй, имѣя незыблемымъ основанїемъ языкъ Славенскїй, посредствомъ книгъ священныхъ и церковныхъ, сохранилъ тоже преимущество, и народъ Россїискїй, не взирая на дальнее разстоянїе мѣстъ имъ обитаемыхъ, говоритъ повсюду вразумительнымъ другъ другу языкомъ. —Александр Семёнович Шишков (1754-1841) «Разсѣянное обилїе языка Славенороссїискаго во множествѣ разныхъ книгъ какъ древнихъ, такъ и новѣйшихъ писателей, было главною доселѣ причиною трудности въ прямомъ нашего языка употребленїи. Отсюду введены въ него многїя рѣчи и расположенїе оныхъ свойству его противныя; отсюду видимъ во многихъ новѣйшихъ нашихъ писателяхъ и переводчикахъ слогъ болѣе свойственный тѣмъ языкамъ, къ коимъ они вящшее раченїе, нежели къ своему собственному прилагали. Но сїе самое обилїе, въ единый составъ приведенное, облегчитъ каждаго трудъ въ познанш точнаго смысла и употребленїя языка Славенороссїискаго, откроетъ непосредственно правила къ утвержденїю его нужныя, и послужитъ къ приведенїю въ совершенство всѣхъ частей наукъ словесныхъ; ибо не правила языкъ раждаютъ, но изъ употребленїя онаго извлекаются правила. Но сїе такъ же неоспоримая есть истинна, что языкъ Россїйскїй болѣе измѣнился и измѣняется предъ языкомъ Славенскимъ; что не можетъ показаться удивительнымъ тому, кто представитъ себѣ великое пространство Россїискаго обладанїя, сосѣдственныхъ и въ нутри обитающихъ разноплеменныхъ народовъ, отъ коихъ вошли многїя тѣхъ странъ названїя вещей и произведены, которыя достигши столицъ такъ укоренилися, что незнающимъ сихъ языковъ Россїйскими быть кажутся. Науки, художества, ремесла, рукодѣлїя, торговля, промыслы, обновленное военное и гражданское состоянїе ввели въ языкъ Россїйской многїя реченїя, предкамъ нашимъ невѣдомыя. Славенороссїискіи языкъ большею частно состоитъ изъ Славенскаго, или, яснѣе сказать, основу свою на немъ имѣетъ; хотя въ прочемъ великое множество содержитъ словъ собственно Рускихъ, по свойству коихъ нѣкоторыя изъ Славенскаго языка почерпнутыя иное окончанїе, иное образованїе, а другїя и новой смыслъ получили. Таковое состояніе языка Славенороссїйскаго заставило Академїю, при составлены словаря своего, вникать въ тотъ и другой языкъ съ возможною точностно; ибо отъ соединенїя ихъ зависитъ обилїе, важность, сила и красота языка нынѣ употребительнаго; по чему и открылось ей поле предлежащее къ воздѣланїю едва предѣлы имѣющее.». (Словарь академии российской, часть I отъ А. до Г. [«Г.» ошибочно. Следует читать «Д.»], стр. IV-VIII. Императорская Академия Наук, Снакт-Петербург, 1789.). Нѣтъ сомнѣнїя, что Славенскїй Языкъ къ древнѣйшимъ и кореннымъ языкамъ относить должно: сїе доказываетъ ясно особенность и независимость его отъ всѣхъ языковъ извѣстныхъ, и явные слѣды онаго обрѣтаемые во многихъ древнихъ языкахъ, отъ коихъ нынѣшніе Европейскїе языки столь много заимствовали; примѣромъ сему послужить могутъ приведенныя Кельтскїя слова (*119) почерчерпнугпыя изъ соравнигпельныхъ словарей всѣхъ языковъ и нарѣчїй, собранныхъ десницею высочайшїя особы. Древность сїо изслѣдовать и изыскать въ точности предоставляетъ Академїя будущимъ трудамъ своимъ; для настоящаго же ея предмета непремѣнно нужно знать, что Славенскїй языкъ, отъ временъ просвѣщенїя Славянъ словомъ Евангельскїя истинны, совсѣмъ иной получилъ видъ и образованїе. Ибо Греки принесшїе къ Славенскимъ племенамъ Христїанскїй законъ, тщилися о разпространенїи онаго преложенїемъ книгъ священныхъ и церьковныхъ на языкъ Славенскїй; они явили неподражаемыхъ творцовъ во всѣхъ родахъ краснорѣчїя, они витїйствовали и въ творенїяхъ церковныхъ. Великїе изъ нихъ Христїанскїя церькви учители возвышали древнее свое краснорѣчїе богословскими ученїями и паренїемъ усерднаго къ Богу пѣнїя. Отъ преложенїя оныхъ на Славенскїй языкъ, прїобрѣлъ сей обилїе, важность, силу, краткость въ изображены мыслей, удобность къ сложенїю словъ, и другїя красоты языка Греческаго. 119 С XV века в русских источниках появляются термины Русия, Росия, Российский и распространяются всё больше, пока окончательно не утверждаются в русском языке. Период с конца XV по начало XVIII века в современной российской историографии обозначается как ?? Русское государство. Традиционно начало русской государственности датируется 862 годом, к которому «Повѣсть временныхъ лѣтъ» («Первоначальная летопись» или «Несторова летопись») относит призвание варягов-руси в Новгород Великий восточнославянскими и финно-угорскими племенными союзами восточной Прибалтики и верхнего Поволжья. В 882 году династия Рюриковичей захватила Киев и овладела также землями полян, древлян, северян, радимичей, вятичей, уличей и тиверцев, вместе составившими основную территорию Древнерусского государства. В XVI веке было употреблено слово рускыи: «Говоръ в суднѣ томъ рускымъ языком глаголющи» (Ж. Зос. С., 104, XVI в. // Словарь русского языка XI-XVII вв., Руский, выпуск 22, стр. 260. Наука: Москва, 1997). *По Россїйски Мать; по Кельтски. Ма.; по Руски. Долина; по Кельтски ДолЪ. Z72 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA В XVI и XVII вв. топонимы и этнонимы были зарегистрированы в разных летописах и исторических словарях. РОССИЙСКИЙ роксоланами, росанами. В русской письменности XV-XVI вв. появились новые формы Росия, Росея, а в первой половине XVII века в Московской Руси окончательно утвердились византийские термины Росийское царство, Великая Росия, Малая Росия, а также еще более книжные формы росский и росс, возникшие под греческим влиянием. Отсюда употребление прилагательного российский для определения языка. В высоком штиле слова Россия, росс господствовали (например, произведения Ломоносова «О сомнительном произношении буквы Г в российском языке», «Российская грамматика»). (Росийский и Росѣйский), прил. Русский; относящийся к России. Постигохом во времена лютейшая паче всех времен, еже не бысть... отнелиже солнце благочестиа начя сиати в Росийской земли. Иос. Вол. Поел., 175. XVI в. ~ 1493-1494 гг. Преже сего въ Росийскомъ царствии... многия училища бывали. Стоглав, 59. XVII в. ~ 1551 г. Великий Росѣйския державы Московского государства бояромъ и воеводамъ... бьютъ челомъ лихвинския помѣщики. А. подмоск., 42. 1611 г. Грамотку... российским писмом. Посольство Толочанова, 44. 1652 г. (Словарь русского языка XI-XVII вв., Российский, выпуск 22, стр. 218. Наука: Москва, 1997). Русийский, прил. Российский, русский. Се убо в Русийстей земли фад, нарицаемый Муром. Пов. П. и Февронии (Дм.), 211. XVI в. Аще же убо вѣрных царь в нынѣшнее время испытоваем, во всѣх языцех, кроме русийскаго языка, не вѣмы пра-вовѣрствующа царя. Ерм. Землемерие, 193. XVI в. Вручаетъ сынъ Божий державу царства росийскаго сыну твоему Михаилу... тебѣ же соборную русинскую церковь. (Чел. Лаз.) Суб. Мат. IV, 262. XVIII в. ~ 1668 г. (Словарь русского языка XI-XVII вв., Российский, выпуск 22, стр. 259. Наука: Москва, 1997). ПРИМЕЧАНИЕ № 5. Для лингвиста понятие слова чрезвычайно трудноопределимо. Даже в рамках одного языка очень трудно дать строгое формальное определение слова, такое, чтобы все, что интуитивно ощущается как слово, соответствовало бы этому определению, а то, что носитель языка не воспринимает как слово, противоречило бы ему. При этом задача еще усложняется, если требуется дать такое определение слова, которое было бы универсальным, т.е. приложимым ко всем языкам. Л.В. Щерба писал: «В самом деле, что такое «слово»? Мне думается, что в разных языках это будет по-разному. Из этого, собственно, следует, что понятия «слово» вообще не существует». В XVIII веке доводилось самому видеть в оригинале одного из ВЕЛИКОРОССИЙСКИЙ. указов Петра I, что язык в то время назывался российским. Существование двух прилагательных - русский и российский связано с разнобоем в наименовании страны Русь и Россия. У русского языка, помимо его современного названия, существовали ещё два других: российский и великорусский. Первый был образован от греческого название Руси — России, — и активно употреблялся лишь в XVIII веке. Второй возник от топонима Великороссия (Великая Русь, Великая Ро́ссия или Великоро́ссия (Greek: ;εγάλη Ῥωσ(σ)ία, Latin: Russia, Ruthenia magna, French: la Grande Russie, German: Großrussland) и вышел из употребления после 1917 года. Однако, такие сочетания, как великорусские диалекты, могут встречаться и в современной научной литературе. (1) Прил. к Великая Россия. Всесильнаго Бога престол святый молят [укранинцы, , участвовавшие в разгроме войска С. Разина], дабы ваше… величество на своих скипетрах великоросийских и малоросийских счастливо… государствовал и свои скифетры утвержал. РД II-2, 136, 1670 г. (Словарь обиходного русского языка Московской Руси, выпуск 2, В — Вопь, стр. 85. Наука: Цанкт-Петербург, 2006). «Великая Россия. В XVI в. — в царском титуле, со 2-ой пол. XVII в. — официальное название европейской части Московского государства, в отличие от Малой Риссии (Левобережной Украины) и Белой России (Белоруссии). По гсдрву црву и великого кнзя Алексѣя Михаиловича всеа Росии самодержца указу… сказали. Моск. письм., 306, 1657 г. Сентября в 25 день молился в дому живоначальныя Троицы великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцевъ. А. Кунг. 226, 1693 г.». (Словарь обиходного русского языка Московской Руси, выпуск 2, В—Вопь, стр. 79. Наука: Цанкт-Петербург, 2006). Форма с корнем рос- была совершенно неизвестна на Руси вплоть до XV века. Её истоки следует искать в византийских документах, возможно уже с конца VII века. Первое наиболее достоверное свидетельство - сообщение немецких «Бертинских анналов» под 838 год о прибытии из Византии людей народа Rhos ко двору императора Людовика в Ингельсгейм. Арабские же источники с IXXI вв. и позже называют страну Rusiya, её народ - Rus (всегда с долгим u). Имя Россия впервые появляется в середине X века у Константина Багрянородного, оно возникло по образцу греческих и латинских названий других стран с суффиксом ia. В средневековых западных источниках с XI века повсюду употребляются названия Russia, Ruscia, Ruzzia, реже Ruthenia, но иногда их авторы под византийским влиянием употребляют и имя Rossia. ВЕЛИКОРОССИЙСКИЙ, прил. 1. Относящийся ко всему русскому (российскому) государству. Писалъ онъ же, живописецъ Богданъ Салтановъ, въ книгу «Василиэлогионъ» персоны ассирийскихъ, перскихъ, греческихъ, римскихъ царей, и великоросийских великихъ князей, и великихъ государей царей. ДАИ VI, 197. 1674 г. Въ помраченной оной ирелести настоящаго времени всегубительнаго повѣтрия, дунувшаго изъ самыхъ адовыхъ сокровищъ на всю великоросийскую землю, яко мраковидный духъ всѣхъ разумы ихъ омрачили. Ав. Кн. бес, 320. 1675 г. 2. Относящийся к основной части русского государства (не украинский, не белорусский). Чинить по своему расмотрѣнью, смотря на настоящее дѣло, какъ бы въ дѣлѣ божий и великого государя было къ прибыли и великоросийскимъ украиннымъ и сѣвернымъ и малоросийскимъ городомъ къ охранению. Кн. зап. Моск. ст. IV, 461. Почти все русские памятники XI-XIV вв. за редчайшим исключением употребляют названия Русь, русин, Русская земля. Византийские формы Рос-/Россия остаются чуждыми русскому языку. Но с середины XI в. увлечение классицизмом привело к тому, что стали объяснять истоки русского народа связью с Z73 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 1679. г. (Словарь русского языка XI-XVII вв., Российский, выпуск 2, стр. 67. Наука: Москва, 1975). БѢЛОРУССКИЙ (Бѣло-Русский), ая, ое. Отн. к Белой России, Белоруссии, населяющий ее или владеющий ею. Бѣло-озерские Князи удѣльные, от Ростовских Константина премудраго великаго Князя Бѣло-Рускаго отродие, от которых остатки нынѣ в шляхетствѣ нѣкоторые остались. ЛТ I 143. Если из Бѣлорусских достаточных Дворян .. будут желающие служить без жалованья в толь знаменитом корпусѣ, таковым давать чины по числу конных почтовых. ПСЗ XXII 60. По замечаниям вашим о настоящих нуждах бѣлорусских крестьян и о содержании их помѣщиками. Псм П. Х. Обольянинова Држ. VI 114. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 1, стр. 195. Наука: Ленинград, 1984). Великороссия, Великоро́ссия стар. Великая Россия (в XVIXVII вв., напр. Котошихин); см. Первольф. AfslPh 8, 23. Калька греч. Μεγάλη `Ρωσσία (в грам. с 1347 г.; см. Ламанский, ЖСт., 1891, No 3, стр. 248) — обозначения, введенного константинопольским патриаршеством для отличия от Μικρὰ `Ρωσσία “Малая Россия” (см. Малоро́ссия). Великору́с, великоро́сс – новообразование от Вели́кая Россия под влиянием слов Русь, ру́сский. (Этимологический словарь русского языка. — Москва: Прогресс М. Р. Фасмер 1964—1973). БѢЛОРУСЦЫ, Малороссия Малоро́ссия старое название Украины, Малая Прусской король дает Польшѣ вспомогательного войска сорок тысяч для отобрания от нас назад Белоруссии, .. чему и здѣшние Бѣлорусцы многие с доброй души повѣрили и радовались. АВ XIV 458. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 1, стр. 195. Наука: Ленинград, 1984). Россия (Котошихин 125; Коплонский 296). Слитная форма Малоро́ссия вторична. От малоро́сс, малоросси́йский. Первонач. – калька из ср.-греч. Μικρὰ ΏΡωσσία (с 1292 г.; см. Первольф, AfslPh 8, 22 и сл.), которое сложилось в канцелярии константинопольских патриархов для различения от Μεγάλη ΏΡωσσία “Моск. государство”, ср. лат. Russiа Мinоr (1335 г.; см. Ламанский, ЖСт., 1891, вып. 3, стр. 248; Борщак, RЕS 24, 172 и сл.); ср. также Томашек, Zschr. österr. Gym., 1876, стр. 343; см. также Великоро́ссия. (Этимологический словарь русского языка. — Москва: Прогресс . М. Р. Фасмер 1964—1973). МАЛОРОССИЙСКИЙ (-ой) и МАЛОРОССКИЙ, ая, ое. Отн. к Малороссии и ее жителям. Малороссийский народ предать под иго Шведам и Поляком. ПБП VIII 266. Но и о россииском государствѣ сие такожде ненасыщенныи сеи звѣрь помышляше, сего ради .. вниде с окаянною сею дщерию своею воинскою, рекше силою, в малороссиискую, его великаго государя державу. Апофеосис 9. | В бот. назв. М. лебеда. Лебеда Малороссийская. Есть трава, по Латынѣ Блитум называемая, а от садовников неправильно Амарант. Сл. нат. ист. I 257. | В зоол. назв. М. собака. Без сомнѣния онѣ должны быть выродки борзых и Малороссийских густошерстных собак. Пут. Зуева 52. || Свойственный, принадлежащий малороссам. От разных стран приходящии своестранная речения в разговоры, и в книги привнесоша, на приклад, сербская, польская, малоро́сская. ЛП К чит. 6. Платье их так, как и у мущин, долгое, покроем на Малороссийское женское платье похожее. Пут. Леп. I 227. По-малороссийски (также раздельно), нареч. На Волгѣ мѣстами называют его <железник> Чимыжник; по Уралу степная Чилига; по Малороссийски Дереза. Паллас ОР 180. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 12, стр. 49. Наука: Ленинград, 2001). ВЕЛИКОРОССИЙСКИЙ (-ой, также дефис), ая, ое. Отн. к Великой России и ее жителям; русский. Аще бы и со аггелом тмы измѣнником Мазепою часть Малороссийскаго не отпала воинства, великоросси́йское мужество и подвиги не тако явственны бы были. Буж. Полт. 9. Ратовать, в великороссийском языкѣ, есть воевать, или ратию на кого наступать. Реш. д. 8 (2 паг.). Охранение великороссийских украинских городов. МЗК XIV 20. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 3, стр. 20. Наука: Ленинград, 1987). ВЕЛИКОРОССИЯНЕ, ян (ан), мн. В тѣх школах обучаются Малороссияне и Великороссияне и из Польши человѣк до 500 и больше. Кирил. ЦС I 133. Сколь греческое и латинское количество слогов с великим трудом познавается, столь сие наше всякому из Великороссиан лехко. Трд. СРС 4. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 3, стр. 20. Наука: Ленинград, 1987). БѢЛОРОССИЙСКИЙ, ая, ое. Белорусский. МАЛОРОССИЯНЕ (-ане, -яна), ян, МАЛОРОССИЙЦЫ, МАЛОРОССИЯНЦЫ, ев и МАЛОРО́ССЫ, ов, мн.; ед. Малороссиянин, а, Малороссиец, ийца, м., Малороссиянка, и, ж. Жители, уроженцы Малороссии. Не глаголем, бо Бг̃ наш, но глаголем Бг̃ бо наш, и прочая: малоро́ссы обаче и напреди речений полагают. ЛП 26. Письмо сие сочинял не малороссиец, но великой России человѣк. Реш. д. 8 (2 паг.). Малороссиянцы в Церковных обрядах весьма много сходства имѣют с католиками. Зап. Пор. 47. Руководствовала в сем бунтѣ и постельница Царевнина .., родом Малороссиянка. Сум. СС VI 181. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 12, стр. 49. Наука: Ленинград, 2001). Знатному шляхетству велико и бѣлороссийскому нужно и полезно нѣмецкой язык. Тат. Разг. 102. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 1, стр. 195. Наука: Ленинград, 1984). БѢЛОРОССИЙЦЫ, ев, мн. Жители Белой России; белорусы. ев, мн. (Един.) Белорусы. Варяги-русь были те же с живущими далее к югу и им смежными белороссийцами, где ныне Новгородек, воеводства Минское, Мстиславское, Вытейск и Полоцк. Лом. АСС VI 36. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 3, стр. 20. Наука: Ленинград, 1987). МАЛОРОССИЯНСТВО, а, ср. (Един.) Принадлежность к малороссам. Другия такия ж дѣла имѣются, по которым о ищущих Z74 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Малороссиянства чинены в Глуховѣ слѣдствия. ПСЗ XIII 585. (Словарь русского языка XVIII века, выпуск 12, стр. 50. Наука: Ленинград, 2001). 14) ...перевесть со францужского языка на руской язык доминикану Урбановскому [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 15) ...да домникану Урбановскому перевесть на руской язык. [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 16) ...со францужского на руской язык велел перевесть Урбановскому. [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 17) ...со францужского на руской язык перевел тотчас. [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 18) ...у той грамоты на подписи перевесть со францужского языка на руской [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 19) ...понеже вси они руской язык знают. [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 20) ...от упрямства своего, не хощут рускаго языка перенимати [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 21) ...священнодействие всякое отправляют руским языком [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 22) ...ради всесовершеннаго навыкновения рускаго языка [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 23) А ныне не без греха в сем есть, еже не разумеют рускаго языка [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 24) А буде кой отрок или отроковица до десяти лет рускаго языка совершенно не научится [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 25) ...мало-помалу и сами научатся рускому языку. [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 26) ...чтобы отнюд, ни старой, ни малой, кроме рускаго языка и между собою отнюд не говорили. [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)]; 27) Како бо им, не зная языка рускаго, разумети, что во церкви читают или поют [И. Т. Посошков. Завещание отеческое к сыну своему… (1718-1725)] и т. д. Лишь начиная с произведений Ннколая Карамзина возрождается народная форма прилагательного руской. В начале XIX века выражения росс, росский уже явно ощущались как архаические, а прилагательное русский стало постепенно вытеснять российский в роли этнического определения языка. Теперь прилагательное российский закреплено только за характеристикой государственной принадлежности (но ср. также вполне допустимое российские языки - о языках народов России). Сочетаемость русский язык встерчается только с XVI века: 1) 3 греческих книгъ на русский языкъ переведено. [Стефанит и Ихнилат (1300-1500??)]; 2) ...той нам грамоту сотворилъ и книги переложилъ съ греческаго языка на русский [языкъ] съ братом си присным Мефедомъ, иже бысть послѣди епископъ моравъский. [Из Великих Миней Четьих митрополита Макария. 26 апреля. Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшего епископа в Перми, составленное преподобным во священноиноках отцом нашим Епифанием (1530-1554)]; 3) ...еже гречески речется Тетроевангелие, нашим руским языком зовется Четвероблаговѣстие. [Епифаний Премудрый. Письмо Епифания Премудрого к Кириллу Тверскому (1413-1420)]; 4) ...преложи намъ книги от рускаго на пермъский языкъ. [Из Великих Миней Четьих митрополита Макария. 26 апреля. Слово о житии и учении святого отца нашего Стефана, бывшего епископа в Перми, составленное преподобным во священноиноках отцом нашим Епифанием (1530-1554)]; 5) И многи книгописатели собра, и прелагаше от греческих книг на руский язык [Из Степенной книги царского родословия. Из второй ступени. О благоверном и богохранимом великом князе Георгии-Ярославе Владимировиче (1560-1563)]; 6) “Василие” же по греческому языку глаголется, по рускому же языку толкуется “царь”. [Из Степенной книги царского родословия. Из первой ступени. Житие… царя и великого князя святого и праведного Владимира… (1560-1563)]; 7) ...царство срацынское Казань, по рускому же языку ― Котелъ златое дно [Казанская история (1564-1565)]; 8) ...вси простии земския люди, черемиса нижняя, по рускому языку чернь [Казанская история (1564-1565)]; 9) Князи же царевы воскричаша и рускимъ языком рекоша [Казанская история (1564-1565)]; 10) Со францужского на руской язык речь перевесть может ли? ». [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 11) ...и с францужского на руской язык речь скажет. [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 12) ...с францужского языка на руской перевесть не умеет. [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; 13) ...потому на руском языке перевотчика сыскать вскоре не мочно». [Статейный список П. И. Потемкина (Франция) (1668)]; Под влиянием классицизма и античной словесности в XVIIIXIX веках широко используется альтернативное название для русского языка — российский язык120. Впервые подобное сочетание появилось в 1597 году в письме Львовской братской школы [Львовская братская школа — учебное заведение XVII века, старейшая основанная между 1574-1586 годами церковным братством высшая школа на Украине. Школа во Львове возникла при поощрении антиохийского патриатха Иоакима V (1581-1592). Константинопольский патриарх Иеремия II (греч. Ιερεqίας Β΄ Τρανός; (1530-1595) (Его Божественное Всесвятейшество, Архиепископ Константинополя — Нового Рима и Вселенский Патриарх (греч. Η Αυτού Θειοτάτη Παναγιότης, ο Αρχιε‹ίσκο‹ος Κωνσταντινου‹όλεως, Νέας Ρώ;ης και Οικουqενικός Πατριάρχης) в особой грамоте 1590 годах предписывал, что во Львове должна быть школа братства Успения Пресвятой Богородицы, а в ней дети благочестивых и православных христиан должны учиться Священному Писанию, славянскому и греческому языкам и т. д. Решением Берестейского Собора от 24 июня 1594 г., Львовская братская школа была подчинена непосредственно Трубачев О.Н. Русский—российский. История, динамика, идеология двух атрибутов нации // В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси. — 3-е, доп. — Москва: Наука, 2005. — С. 226-237. — 286 с. 120 Z75 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA прежде всего, обозначало не литературный русский язык, а русскую диалектную речь, русский язык простого народа, населявшего центральные губернии Российской империи (то есть Великороссию [Вели́кая Русь, Вели́кая Ро́ссия или Великоро́ссия (греч. ;εγάλη Ῥωσ(σ)ία, лат. Russia, Ruthenia magna, фр. la Grande Russie, нем. Großrussland) — политико-географический термин, обозначающий прежде всего историческую область Руси — СеверноВосточную Русь. Однако территориальное и географическое содержание термина изначально не было точно определено. Впервые сочетание Великая Русь упоминается в XII веке, но тогда прилагательное Великий было лишь эпитетом, отражающим размеры и величие страны. Географическое значение оно приобрело позже, в период феодальной раздробленности и монголо - татарского нашествия, когда с разделением Киевской митрополии в XIV веке возникло церковное понятие Малая Русь (Μικρὰ Ῥωσσία), изначально включавщее в себя 6 епархий Галицко -Волынского княжества (; 1199-1392; лат. Regnum Rusiae — королевство Руси). Великой Русью стали называть оставшиеся 12 епархий, включая и Киев. С конца XVI века термин Малая Русь обозначает уже всю Юго-Западную Русь, прежде всего области вокруг Киева. В XV-XVII веках Великая Русь перемежается так же с Белой Русью (лат. Russia Alba, Ruthenia Alba, итал. Rossia Bianca, нем. Weissreussen, фр. la Russie blanche, греч. Λευκορωσ(σ)ία) — оба этих понятия обозначают Московскую Русь. С середины XVII века представление России, состоящей из Великой, Малой и Белой Руси, окончательно закрепляется в русском языке, что находит отражение не только в титуле государя, но и в официальной концепции триединого русского народа (также общерусский народ, единый русский народ, единая русская народность, великий русский народ и др.) — концепция, предполагающая представление русского народа как восточнославянский этнос единой общности великороссов, малороссов и белорусов. Являлась официальной государствообразующей концепцией Российской империи (1721-1917), а также основным этнологическим стандартом в России и зарубежом.]), в противопоставлении с малорусским и белорусским наречиями (языками). К примеру, такое название фигурирует в словаре Даля «Словарь живаго великорусскаго языка». киевском Митрополиту. Также и польский король Сигизмунд III (швед. Sigismund, польск. Zygmunt, белор. Жыгімонт III Ваза , лит. Zigmantas 1566-1632) грамотой от 13 октября 1592 г. предоставил братству право иметь высшую школу и, кроме того, исключительное право печатать и продавать славяно-русские книги и свободно управлять своими делами.] к царю Федору Иоанновичу121 в виде словенский российский язык122 . В 1627 году Павма Берында123 называет свой словарь «Лексикон славеноросский», тем самым фиксируя и новое поэтическое прилагательное росский (позже от него образовалось слово росс, россы), которое впоследствии получит популярность не в названии русского языка, а в поэтических произведениях. Однако понастоящему термин российский язык получает распространение после преобразований Петра I. Под влиянием ложноклассицизма М.В. Ломоносов (1711-1765) [Михаил Васильевич Ломоносов (1711-1765) — первый русский ученый - естествоиспытатль мирового значения, юнциклопедист, химик и физик; он вошёл в науку как первый химик, который дал физической химии определение, весьма близкое к современному, и предначертал обширную программу физикохимических исследований; его молекулярно - кинетическая теория тепла во многом предвосхитила современное представление о строении материи и многие фундаментальные законы, в числе которых одно из начал термодинамики; заложил основы науки о стекле. Астроном, приборостроитель, географ, металлург, геолог, поэт, утвердил основания современного русского литературного языка, художник, историк, поборник развития отечественного просвещения, науки и экономики. Разработал проект Московского университета (осн. в 1755 г.), впоследствии названного в его честь. Открыл наличие атмосферы у планеты Венера. Действительный член Академии наук и художеств (адъюнкт физического класса с 1742, профессор, химии с 1745 года).] пишет исключительно российская азбука, российская грамматика. У других писателей не наблюдается такой последовательности: в одном и том же тексте наряду с российским языком употребляется и старое русский язык. Выбор между российский и русский определялся стилистически: российский считался возвышенным и торжественным, русский — народным и просторечным, иногда для большей «просторечности» ему придавали форму руской. Однако уже к концу XVIII века термин российский язык (как и само прилагательное) ощущается излишне книжным и искусственным, и многие авторы возвращаются к старому названию. Российский язык ещё встречается в книгах начала XIX века, но примерно после 1830 года такое название уже практически не употребляется124. Хотя эта форма успела закрепиться в польском языке (Język rosyjski), а в XX веке была перенесена в украинский язык (Росі́йська мова, хотя ранее использовались варианты руська мова, руські чиновники и т. д.125). 3.0.20. CONCLUSION The outcome of studies on etymology on Русь, Россия, Русия, русский, российский still remains a mystery as before. There is not a single convincing argument either on the origin, originality or authenticity of the subject matter discussed. The enigmatic character and complexity of pre-historic evolution of the Russian language as an East Slavic language is ascertained in a metaphysical notion of an etymological vortex of Русь, русский. To this present day many scholars, namely representatives of autochthonous theory of Slavic studies still consider Русь and русский with all their respective derivatives and variation as authentic and veritable examples, words of В XIX веке, когда становится очень популярна этнография и диалектология, в научном обороте появляется название великороссийское наречие или великороссийский язык. Но оно, Феодор Иоаннович (I) (прозванный Блаженным; 1557-1598) — царь всея Руси и великий князь Московский с 15884 года, третий сын Ивана IV Грозного (1530-1584) и царицы Анастасии Романовны (1530-1530), последний представитель московской ветви династии Рюриковичей. 121 122 Соловьев А. В. Византийское имя России // Византийский Временник. — Москва: Издательство АН СССР, 1957. — Т. 12. — С. 134—155. 123 Памво (Памва, в миру — Павел Берында; серединаXVI века, Галиция — 13 июля 1632, Киев) — известный лексикограф, поэт, переводчик, гравёр и издатель. Один из первых типографов на Руси. 124 Греч Н.И. Пространная русская грамматика. — СПб., 1830. — Т. 1. — С. 50—52. 125 Володимир Винниченко. ВІДРОДЖЕННЯ НАЦІЇ. Z76 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA «Век живи, век учись, а умри дураком»127 *. “Live a century, learn a century, and die like a fool.” pure Slavic origin. Some of these scholars had “uncovered” their obscure findings out of Roxolani, considering them Slavic tribes, mixed with the Iranian tribes or the Scythians and Samaritians. Some scholars connected the name of Rus’/Русь to the mythical connotation of the nation ros to the Jewish prophet Ezekiel, which was later passed around to the Byzantines and later passed onto the Slavs. Other scholars have been in search of traces of this ethnonym amongst other nations who inhabited the same land or neighbouring countries before it was occupied by the Slavs of Southern Rus’. The speculative theory of the name Rus’/Русь originating from Finns, Lithuanians, Magyars, Khazars, Goths, Celts, Jews and many other unknown nations is still in existence. Amongst scholars in Norman studies the theory of connecting the ethnonym Русь to the Finnish term of Ruotsi resolutely dominates their “academic” work. The Finns called not only the Swedish Ruotsi, but also all the inhabitants of the Scandinavian coast. Some linguists of Norman studies are even ready to validate by concrete means, that the ethnonym Rus’/ Русь was introduced to the Russian language directly through the Scandinavians without Finnish transit. All these hypothetical notions must adamantly support the scholars of Norman studies on the “factual” origination of the Russian nation Россия — Русь from the Varangians. However, this idea is also very difficult to verify. It is broadly recognized that only the Creator of our Universe, the Almighty ּ‫ י‬knows the origin of the toponyms and ethnonyms for λόγος Русь, λόγος Россия, λόγος русский, λόγος российский… Therefore, the creation (γένεσης) and origin, (έτυ;ον) of everything material or immaterial, including λόγος, designated for all our five senses (and the sixth, common sense) shall never be credited to man, who simply does not know the answer and will never know. Therefore, it is convenient for us not to recognize our mistakes by attributing them all to God… All is Opus Dei. Ржавеет золото и истлевает сталь, Крошится мрамор — к смерти все готово. Всего прочнее на земле печаль И долговечней — царственное слово. Анна Ахматова (1889 — 1966) It was not that long ago that a hypothesis was proposed of the origination of ethnonyn-toponym Россия — Русь as if they were introduced from two different cultural regions: Русь from the north where it was introduced to Russia by the Varangians; and especially toponym Россия entered into the Russian culture from the south as a southern Russian root Рос-, Pc-. Academician Nicolas Marr categorically denied the necessity of extracting the ethnonym-toponym Русь from any particular tribal or national language. He found in Rus’/ Русь traces of Japhetic phase in the process of evolution of the universal language. In Русь “tribal layers of pre-historic or protohistoric epoch were developed. He firmly believed that this process would not be solely pertained to Scythian, but also to Ionian, and especially to Etruscan and adamantly Urartian.”126 3.1 THE INTRADEPARTMENTAL LEXICOGRAPHICAL STUDIO AFTER PROFESSOR BORIS LARIN (SPbSU, RUSSIA) А. С. Герд Межкафедральный словарный кабинет (МСК) имени проф. Б.А. Ларина филологического факультета Санкт-Петербургского государственного университета вместе со Словарным отделом Института лингвистических исследований РАН представляет основное ядро фундаментальной лексикографии в России. В 2010 г. МСК отметил свое пятидесятилетие. Love of wisdom or φιλοσοφία observes, that wisdom of λόγος belongs in the strict sense to Almighty God alone, and for that reason not wishing to be called a wise man, but simply a humble friend or lover of wisdom. Intellectual modesty is itself a sign of a great wisdom. For the magnificence and complexity of the highest truths of λόγος along with the weakness of human nature and the inability of reasoning like God always leads one down the road to failure. 1 сентября 1960 года по инициативе виднейшего филолога профессора Б.А. Ларина на филологическом факультете Ленинградского (теперь — Санкт-Петербургского) государственного университета был создан Кабинет — научная лаборатория по составлению экспериментальных словарей разного типа. Many generations of linguists and historians will come to this world and will leave this world unchanged and untouched by λόγος. They will try to do their best, but human intelligence is grossly limited, and life is too short to solve such cardinal problems as was discussed in the main topic above. A great Russian lexicographer Vladimir Dahl registered in his legendary, Сейчас Межкафедральный словарный кабинет (МСК) представляет собой крупный лексикографический центр, в котором ведутся словарные работы новаторского характера: «Псковский областной словарь с историческими данными», двуязычные толковые словари поэзии Николы Вапцарова и прозы М. Пуймановой, завершен «Словарь русских говоров Низовой Печоры», которые обеспечивают надежную базу для значимых выводов в области теории лексикографии, лексикологии, фразеологии и стилистики художественной речи. Уже после кончины Б.А. Ларина, основываясь Толковый словарь живаго великорусскаго языка / The Explanatory Dictionary of the Living Great Russian Language: 126 Марр Н. Я. Книжные легенды об образовании Куара и Армении и Киева на Руси // В кн.: Избранные работы, т. 5. Москва; Ленинград, 1935, с. 45. Даль В.Н. Толковый словарь живого великорусского языка. Совмещенная редакция изданий В. И. Даля и И. А. Бодуэан де Куртенэ в современном написании, том первый, «ВЕК», стр. 191. Москва: ОлмаПресс, 2004. * Даль В.Н. Толковый словарь живого великорусского языка. Второе издание в цобвеменной орфографии, том первый, «ВЕК», стр. 289. Москва: Астрель, 2004. 127 Z77 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA на его идеях, создается еще одно лексикографическое направление — фразеологическое, ведется интенсивная работа по написанию фразеологических словарей разных типов. Картотеки МСК диалектной речи. В кабинете также реализуется замысел Б.А. Ларина — создание «Словаря обиходного русского языка московской Руси XVI-XVII вв.» (Выпуск 1 «А–Бязь», 2004 г.; Выпуск 2 «В–Вопь», 2006 г.; Выпуск 3 «Вор–Вящий» 2010 г.; Выпуск 4 «Гагара–Гуща», 2011 г.; Выпуск 5 «Да–Дотянуть», 2012 г.; Выпуск 6 «Доучиваться–Заехать», 2014 г. ). фонды магнитофонных записей 3.2 ЛАРИНСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПЕТЕРБУРГСКОГО (ЛЕНИНГРАДСКОГО) УНИВЕРСИТЕТА (1960-2006)128 А. С. Герд В развитие лексикографических идей проф. Б.А. Ларина вписывается тема «Современный словарь живого русского языка», в рамках которой были изданы серия словарей «Давайте говорить правильно» и «Толковый словарь современного русского языка/ Языковые изменения конца XX столетия». Б. А. Ларин — доктор филологических наук, академик АН Литвы, член-корреспондент АН УССР, профессор и многолетний декан филологического факультета Петербургского (Ленинградского) университета, будучи одним из самых оригинальных ученых XX в., выдвинул и постарался на практике развить целый ряд новых идей, прежде всего в исторической, диалектной и писательской лексикографии. Корни Ларинской лексикографической школы уходят в 30–40-е годы XX в., когда Б. А. Ларин возглавил в Институте языка и мышления им. Н. Я. Марра АН СССР коллектив Древнерусского словаря129. В тематических сборниках, издаваемых кабинетом, в монографиях и статьях его сотрудников отражаются результаты многолетних и разноаспектных исследований словарного состава русского языка. Благодаря заложенной Б.А. Лариным традиции проведения еженедельных словарных семинаров на базе разрабатываемых словарей, МСК стал своеобразной школой подготовки лексикографических кадров. Уже в 50-х и начале 60-х годов XX в. появились диссертации и статьи первых учеников Б. А. Ларина в области исторической, региональной и сопоставительной лексикологии (С. С. Волков, Л. А. Ивашко, Л. Л. Кутина, А. И. Лебедева, О. С. Мжельская, Г. А. Лилич, Н. А. Орлова, И. Н. Шмелева, В. П. Фелицына, И. С. Хаустова). В настоящее время научным руководителем МСК является доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой математической лингвистики филологического факультета СПбГУ А.С. Герд . Исследовательская работа кабинета — одно из фундаментальных направлений в научной и научно-педагогической деятельности филологов Санкт-Петербургского государственного университета, которые являются преподавателями кафедр русского языка, славянской филологии, русского языка как иностранного, общего языкознания, математической лингвистики. В создании словарей принимают участие также и сотрудники Института лингвистических исследований РАН, преподаватели кафедр русского языка Псковского государственного педагогического института и кафедры русского и коми языков Коми государственного педагогического института. Лексикография как теория и практика разработки и создания словарей — одна из древнейших отраслей гуманитарной деятельности человека. Она насчитывает свыше четырех тысячелетий своей истории, а первые русские переводные глоссарии были созданы еще в XV в. Однако в строго теоретическом плане лексикография — наука относительно молодая. Специфика лексикографии в том, что она находится на грани собственно фундаментальной науки и прикладной, и именно в лексикографии теоретические и прикладные аспекты тесно переплетаются, и разделить их бывает нелегко. Вряд ли кто-нибудь будет отрицать научный теоретический характер разработки серьезного толкового словаря языка (диалекта) или одноязычного специального терминологического словаря, и в то же время результаты этой работы имеют большое общественное и прикладное значение. Толковый словарь нужен каждому грамотному человеку — учителю, переводчику, журналисту, преподавателю вуза, историку, краеведу, специалисту по культуре. Кабинет достойно представляет ларинскую лексикографическую школу и имеет на своем счету уже немалые заслуги: это изданные словари («Лексика и фразеология ‹Моления› Даниила Заточника», «Словарь автобиографической трилогии М. Горького в шести выпусках с приложением Словаря имен собственных»), отмеченные наградами Министерства высшего образования и Университета. В то же время крупных мировых научных центров в области теории лексикографии не так много. Помимо России это Франция, Англия, Германия, США, Польша, Чехия. Словарный кабинет является также мощной картотечной базой, где созданы, хранятся и используются для работы уникальные словарные картотеки. Условно их можно разделить на диалектные, исторические, картотеки словарей языка писателя, особняком стоит сводная картотека русских пословиц и поговорок. 128 дополняют Отечественная, прежде всего петербургская (ленинградская) лексикография начиная с XVIII в. занимала и занимает одну из Профессор А.С. Герд выражает благодарность членам Межкафедрального словарного кабинета им. Б. А. Ларина за дополнения и уточнения. 129 a) Detailed accounts could by found in «Словарь русского языка XI~XVII вв.: Справочный выпуск», Москва: Наука, 2001. С. 816. b) <https://www.academia.edu/4264813/ВОСПОМИНАНИЯ_ДРС_Древнерусского_Словаря_._._._В._П._ФЕЛИЦЫНА_MEMORIES_OF_THE_OLD_RUSSIAN_DICTIONARY..._by_V.P._FELICINA>. Z78 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Вместе с фонетической школой Л. В. Щербы Ларинская лексикографическая школа наиболее ярко и последовательно продолжает традиции Петербургской филологической школы в области языкознания. ведущих позиций именно в области теории лексикографии. Отметим здесь глубокие традиции II Отделения словесности Российской Академии наук и Словарного отдела Института лингвистических исследований Российской Академии наук. Именно здесь, в Петербурге, были созданы следующие словари: • Словарь Академии Российской (СПб., 1789–1794); • Словарь церковнославянского и русского языка II Отделения Императорской Академии наук (СПб., 1847); • Опыт областного великорусского словаря (СПб., 1852) и Дополнения к нему (СПб., 1858); Словарь Грота–Шахматова (Т. 1. СПб., 1891); • • Словарь современного русского литературного языка АН СССР в 17 томах (М.; Л., 1948–1965); • Словарь русского языка в 4 томах (М.; Л., 1957–1961) и др. В то же время место Ларинской лексикографической школы в филологии в наши дни нельзя понять вне учета тех тенденций, которые характеризуют сегодня науку в целом. Это: • взаимопроникновение • • В 30-е годы XX в. в стенах Института языка и мышления имени Н. Я. Марра АН СССР Б. А. Лариным была впервые выдвинута идея создания грандиозного Древнерусского словаря. Таким образом, с одной стороны, Ларинская лексикографическая школа своими корнями уходит в традиции академической лексикографии, а с другой— это неотъемлемая часть Петербургской филологической школы XIX–XX вв. • • • • • Для Ларинской лексикографической школы, как и для всей истории петербургского языкознания и литературоведения, всегда были характерны следующие черты: общий филологизм, историзм, семантизм, лексикографизм. 1. 2. 3. 4. методов различных наук и совершенствование методов традиционных школ и направлений; постоянное возникновение новых научных направлений; интеграция отдельных отраслей знания и дальнейшая все углубляющаяся дифференциация внутри различных наук, рост их полиаспектности; коллективный характер научного творчества, рост комплексно решаемых тем, проблем; интеграция вузовской науки и науки академической, отраслевой; появление межотраслевых, межведомственных коллективов; практическое внедрение результатов научных разработок; постоянное совершенствование системы организации и управления наукой, автоматизация всего исследовательского процесса. Сохраняя и развивая традиции русской академической лексикографии, Ларинская научная школа в то же время существенно отличается от словарных начинаний, предпринимаемых в Российской Академии наук. Ларинскую лексикографическую школу отличают: Общий филологизм. И языкознание, и литературоведение, и текстология в Петербурге всегда выступали и проявляли себя именно как филология, как наука о тексте. Почти все петербургские (ленинградские) филологи были филологами в старом классическом смысле этого слова. • типично университетский характер всей организации научной Историзм. Историзм в петербургской школе, по существу, выступает как неотъемлемая часть филологизма. Глубокий историзм пронизывает труды большинства представителей Петербургской школы. При этом историзм—не как методологическое инструктивное приложение по указке сверху, а как органическое внутреннее составное звено исследования, без которого последнее теряет свой смысл и свою целостность. • • Семантизм. Это главное, что отличает Петербургскую школу; везде и всюду, почти во всех трудах — всепроникающий семантизм. Его истоки — это Российская Академия XVIII в. и Словарь Академии Российской, труды II Отделения РАН. В основе своей петербургская семасиология — это семасиология историческая. Во многом это семасиологические исследования, опирающиеся на памятники средневековой письменности, на древние тексты. В Петербурге семантика и историзм взаимно пронизывают друг друга. работы, а именно активное и широкое вовлечение молодежи, студентов, аспирантов непосредственно в исследовательскую работу; межведомственный характер проектов и тем. В создании словарей принимают участие сотрудники институтов Российской академии наук, различных вузов России; тесная связь с учебным процессом, с практикой преподавания, с организацией полевых экспедиций. С 1960 г. научной базой Ларинской лексикографической школы стал Межкафедральный словарный кабинет, созданный на филологическом факультете Санкт-Петербургского (Ленинградского) университета по инициативе профессора Б. А. Ларина и носящий сегодня его имя. Эта научная лаборатория по составлению экспериментальных словарей нового типа свыше 40 лет является центром развития идей Ларинской лексикографической школы. Ларинская лексикографическая школа сегодня — это сохранение и поддержание традиций и самого Б. А. Ларина, и старейших его единомышленников и учеников, непосредственно работавших в МСК — Б. Л. Богородского, Е. М. Иссерлин, С. С. Волкова, Л. С. Ковтун, С. М. Глускиной, А. И. Лебедевой. Это, в частности, развитие идей Б. А. Ларина о том, что лексикографическая форма с предельной точностью позволяет вскрыть своеобразие семантической жизни языка, слова в разных социально значимых Лексикографизм. Абсолютное большинство петербургских лингвистов, занимавшихся языком, семантикой, так или иначе всегда оказывались вовлеченными в крупные лексикографические предприятия или сами порождали таковые. Z79 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA г. — доцент И. С. Лутовинова. Вышедшие 17 выпусков (1967–2006) Словаря и его картотека (около 2 млн карточек с контекстами) представляют собой базу разнообразных исследований исторического, сравнительного и теоретического характера. сферах его применения, давая таким образом огромный, объективно выверенный материал для постановки и решения ряда теоретических вопросов. И сегодня, в начале XXI в., МСК им. проф. Б. А. Ларина остается одним из центров мировой лексикографии, ведущим научноисследовательскую работу по семи направлениям: • • • • • • • Авторами словарных статей являются более 20 петербургских (ленинградских) и более 10 псковских лексикографов. В настоящее время подготовлено еще 3 выпуска словаря (до середины буквы О). Описываемая речь псковских крестьян отражает быт, культуру, мировоззрение русского населения, сложившиеся связи с соседними народами. региональная лексикография и лексикология; историческая лексикография и лексикология; словарь писателя и теория художественной речи; двуязычная писательская лексикография; фразеологические словари и проблемы фразеологии; паремиология и жаргонология; русская разговорная речь. «Словарь русских говоров Низовой Печоры» (рук. проф. Л. А. Ивашко). Тема была сформулирована Б. А. Лариным еще в 1950 г., впоследствии осуществлена совместно с Коми педагогическим институтом (г. Сыктывкар). Дифференциальный словарь русских говоров Низовой Печоры — уникальный словарь, отражающий особенности говора на крайнем севере России по реке Печоре, её притокам Пижме, Цильме и Нерице. В лексике печорских говоров много архаики, севернорусских слов, а также заимствований из соседних коми и ненецкого языков. Словарь в 2 томах опубликован в 2003–2005 гг. Именно в этих областях и достигнуты наиболее выдающиеся научные результаты. В целом за 46 лет в МСК им. проф. Б. А. Ларина были подготовлены и полностью или частично изданы такие фундаментальные труды, как начатые еще при жизни проф. Б. А. Ларина словарь «Лексика и фразеология “Моления” Даниила Заточника», «Словарь автобиографической трилогии М. Горького», «Псковский областной словарь с историческими данными», «Словарь русских говоров Низовой Печоры». Историческая Региональная лексикография. «Псковский областной словарь» (ПОС) был задуман проф. Б. А. Лариным как словарь полного типа, отражающий не только диалектную, но и общерусскую лексику и фразеологию. Таким образом, словарь раскрывает сложные взаимоотношения частного и общего в лексике и фразеологии разговорной речи русских, проживающих на территории современной Псковской области. Это интереснейшая в языковом отношении территория, так как псковские говоры расположены на границе с другими восточнославянскими языками и языками финно-угорскими и балтийскими и отчетливо обнаруживаются уже в ХIII–ХIV вв. «Псковский областной словарь» содержит уникальные, точно паспортизированные во времени и пространстве материалы для решения сложных и запутанных вопросов этнической истории древних псковичей и истории Псковской земли. Проблемы истории древнего Пскова остро интересуют ученых в разных странах мира уже на протяжении ста с лишним лет. лексикография. Лексика и фразеология «Моления» Даниила Заточника (под ред. Е. М. Иссерлин (отв. ред.), С. С. Волкова и В. П. Фелицыной. Л., 1981. 232 с.). «Моление» — один из древнейших и важнейших памятников домонгольской Руси. Словарь «Моления» — словарь одного памятника, но памятника сложного , подвергшегося переделкам , сокращениям , представленного 19 опубликованными списками позднего происхождения (XVI– XVII вв.). Работа над Словарем велась более 15 лет. Словарь «Моления» включил весь словарный состав 19 списков (2005 словарных статей). Лексика памятника подвергнута детальной семантической разработке. Учтены не только значения и оттенки значений слов, но и особенности авторского словоупотребления. Выработана такая структура словарной статьи, которая показывает, какие слова имеются во всех списках, какие встречаются в отдельных редакциях или отдельных списках, что вызвано переосмыслением текста и что является явным искажением. Словарь отразил различные стороны древнерусского литературного языка (синонимы, соотношения церковнославянских и исконно русских слов, переработку в древнерусской фразеологии материалов библейских текстов и народного фольклора). «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–ХVII вв.» (СОРЯ) (рук. доцент О. С. Мжельская). Проект этого словаря был предложен проф. Б. А. Лариным в 1961 г. для исполнения в МСК. Словарь стал дальнейшим развитием идеи Древнерусского словаря, над которым Б. А. Ларин работал вместе с созданным им коллективом в 1934–1949 гг. Б. А. Ларин считал, что в существующих исторических словарях недостаточно отражена лексика живого разговорного русского языка средних веков. Он предложил сосредоточить внимание лексикографов на тех памятниках литературно-письменного языка XVI–XVII вв., в которых достаточно широко получила свое отражение разговорно-обиходная речь народа в период окончательного сложения русского национального государства. Её изучение в эпоху позднего средневековья Большим преимуществом перед всеми имеющимися областными словарями русского языка является наличие в ПОС обширного исторического материала. Это дает возможность впервые в русской лексикографии поставить в непосредственную связь лексику современных псковских говоров с отражением народной живой речи в документах и памятниках письменности феодальной эпохи. Б. А. Ларин писал о Псковском областном словаре — «региональный словарь на широком историческом фоне — принципиально новое дело в мировом языкознании». Сегодня создание Псковского областного словаря с историческими данными (рук. доц. И. С. Лутовинова) — коллективная межвузовская тема Санкт-Петербургского государственного университета и Псковского педагогического университета. Работа над словарем была начата во второй половине 50-х годов под руководством Б. А. Ларина, с 1964 по 1990 г. руководителем была доцент А. И. Лебедева, с 1 июля 1990 Z80 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA необходимо именно потому, что в дальнейшем эта общенародная обиходно-разговорная речь станет важнейшим компонентом словарного состава литературного языка национальной эпохи. отличный от «Словаря русского языка XI–XVII веков», обогащающий своими данными о языке и культуре Московской Руси лексикографию современной России и русистику в целом. Источниками СОРЯ стали памятники XVI–XVII вв., представляющие письменный язык на народно-разговорной основе. Всего отобрано 300 источников: официально-деловые памятники, памятники частно-деловой письменности, семейная и дружеская переписка, русские повести XVI–XVII вв., записи былин и исторических песен XVI–XVII вв., сборники пословиц этого времени. Особое значение имеет для словаря массив записей русской речи иностранцами, представленных в иностранных разговорниках и словариках XVI–XVII вв. и дающих, по мнению составителей словаря, иную, чем в церковно-книжной официальной письменности, но объективную картину русской действительности этого периода, картину мира русского позднего средневековья глазами простого человека. В течение 30 лет, в 60–90-е годы XX в., в МСК шла подготовка картотеки, изучались источники, формировались модель словарного описания и метаязык словаря. Всей этой работой руководил С. С. Волков. В 1998 г. под руководством О. С. Мжельской началось составление словарных статей. В настоящее время опубликованы первые выпуски Словаря («Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII вв.» (Выпуск 1 «А–Бязь», 2004 г.; Выпуск 2 «В–Вопь», 2006 г.; Выпуск 3 «Вор–Вящий» 2010 г.; Выпуск 4 «Гагара–Гуща», 2011 г.; Выпуск 5 «Да–Дотянуть», 2012 г.; Выпуск 6 «Доучиваться–Заехать», 2014 г.). Писательская лексикография и теория художественной речи (рук. проф. Л. С. Ковтун, с 1997 г. — проф. Д. М. Поцепня). Предложенная Б. А. Лариным концепция словаря писателя была органически связана с теоретическими разысканиями и конкретными исследованиями ученого в области художественной речи. Выдвинутые Б. А. Лариным положения о семантической осложненности как категориальном свойстве языка в произведении словесного искусства определили обращение к новой — лексикографической — форме анализа авторского словоупотребления. Ларинские идеи писательской лексикографии были изложены в статье «Основные принципы Словаря автобиографической трилогии М. Горького» (опубликована в сб. «Словоупотребление и стиль М. Горького» (Л., 1962)). Творческим экспериментом в области писательской лексикографии стал Словарь к творчеству М. Горького, задуманный Б. А. Лариным как серия словарных разработок, посвященных отдельным произведениям или циклам произведений, что позволяло представить стиль писателя в жанровом преломлении и в динамике. Выбор автора объяснялся тем, что в творчестве Горького ярко проявились черты русского литературного языка новой формации; начат был Словарь с автобиографических повестей «Детство», «В людях», «Мои университеты», стиль которых, как считал основатель словаря, характеризует «кристальная ясность» и «поразительное изобилие языковых средств». Следуя принципам Ларинской лексикографии, составители Словаря решают задачу: выявить лексику и фразеологию складывающегося в эту эпоху общего обиходного разговорного русского языка, отграничивая этот пласт лексики от слов и выражений, характерных для стиля и формуляра деловых документов, традиционной этикетной фразеологии частных писем, лексических средств церковно-книжного языка, показывая вхождение некоторых из них в обиходную речь. С этой целью в словаре применяются функционально-стилистические пометы церк.-книж., дел., а также флк. В развитии идей писательской лексикографии большую роль сыграла научная и организаторская деятельность Л. С. Ковтун. Конкретную реализацию и творческое развитие ларинская концепция писательской лексикографии получила в серии публикаций по теме Словаря М. Горького: Словарь автобиографической трилогии М. Горького в шести выпусках с приложением Словаря имен собственных (отв. ред. Л. С. Ковтун. Члены редколлегии: Г. А. Лилич, Л. А. Ивашко, Г. В. Крылова, Д. М. Поцепня, О. И. Трофимкина. Л., 1974–1990); каждый выпуск содержит количественную характеристику словоупотреблений; приложение издано специальным выпуском Словаря имен собственных (составители проф. А. В. Федоров и доц. О. И. Фонякова, отв. ред. проф. Н. А. Мещерский, А. В. Федоров. Л., 1975). По завершении публикации Словаря был издан Частотный словарь автобиографической трилогии М. Горького (авт.-сост. П. М. Алексеев. СПб., 1996). Выпуск содержит частотный список имен нарицательных и таблицу распределения рангов и частот этих лексем в трилогии и алфавитно-частотный и частотный списки имен собственных, подготовленные группой под руководством доцента П. М. Алексеева. Словарь драматургии М. Горького: Авторы словаря уделяют большое внимание тщательному показу случаев особенных употреблений слов, отражающих ситуативные семантические приращения, особой сочетаемости; отмечаются синонимические связи слов. Внимательно прослеживаются устойчивые словосочетания разной степени семантической слитности. Все рубрики словарной статьи иллюстрируются примерами из источников. Весьма продуктивными были обсуждения Проекта словаря130 (2002) и 1-го выпуска (2005), в которых приняли участие не только филологи Петербурга, но и ученые из Москвы, Перми, Пскова, Вологды, Мурманска и других научных центров. Эти обсуждения и ряд рецензий на словарь, появившихся в печати (А. А. Бурыкин, Л. Я. Костючук, О. В. Никитин), оценивают «Словарь обиходного русского языка Московской Руси» как научный проект, имеющий самостоятельный объект описания, 130 • «Сомов и другие», «Егор Булычев и другие», «Достигаев и другие»; См. «Инструкция Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI– ХVII вв.» в СОРЯ, выпуск 4, стр. 5-43. СПб: Наука, 2011. Z81 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • • • • • Вып. 1: А–З (Саратов, 1984); Вып. 2: И–О (отв. ред. М. Б. Борисова. Саратов, 1994); Словарь повести М. Горького «Фома Гордеев»; Вып. 1: Имена собственные (сост. О. Л. Рублева. Владивосток, 1990); Вып. 2: А–бытие (отв. ред. доц. Н. М. Светличная. Владивосток, 1990). Новизна этого Словаря и в том, что принципы, выработанные Б. А. Лариным для словаря художественной прозы, оказалось возможным впервые применить при лексикографическом описании иноязычного поэтического текста. Язык поэзии Н. Вапцарова во многом отличен от языка поэзии его современников. Он музыкален и грубоват одновременно. Это своеобразное соединение разговорных элементов (иногда просторечия) и поэтизмов; соединение, в котором не видно «швов» между разными лексическими пластами. В итоге разработан новый тип словаря писателя — стилистический, отражающий эстетическое преломление традиций русского литературного языка и представляющий исчерпывающе полную характеристику стиля языка художника слова по четырем параметрам описания слова: словнику, разработке значений и их применений, цитации, грамматической и стилистической квалификации. Одним из значимых теоретических результатов многолетней коллективной работы над Словарем М. Горького стало обоснование особого функционального типа значения слова — художественного и разработка его типологии. Другой, не менее важный итог — введение в стилистику художественной речи понятия «семантико-стилистическая система писателя», формирование которой определяется прежде всего авторским мировосприятием и миропониманием. Выявлены ключевые слова - концепты , организующие семантико стилистическую систему М. Горького. Они были описаны в статьях и исследованиях, подготавливающих базу для идеологического словаря писателя. Создаваемый словарь рассматривается авторами как метод изучения системы художественно-изобразительных средств поэтического языка и индивидуально-авторского стиля поэта. Эта цель достигается путем детального семантического анализа каждой единицы художественного текста во всем многообразии её употреблений. Материалы 1-го и 2-го выпусков Словаря раскрыли многие ранее не отмеченные черты, характеризующие стиль поэта. Изданы: • «Частотен речник на Вапцаровата поезия» (Г. В. Крылова, А. А. Азарова, Е. А. Захаревич, Е. О. Иванова, Е. В. Цуцкарева, З. К. Шанова, М. Ю. Котова. Велико Търново, 1996 г.); • «Словарь поэзии Николы Вапцарова» (опыт лексикографического описания [писательского язык] болгарского художественного текста) / Ответственный редактор Г. В. Крылова. Вып. 1 (СПб., 1998); Вып. 2 (СПб., 2004). В наши дни ведется работа над Частотным словарем романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина» (рук. проф. Д. М. Поцепня). Двуязычная лексикография — глубоко оригинальное новое направление научно-лексикографического созданию толковых двуязычных словарей. эксперимента по Двуязычный сербско-русский объяснительный словарь к роману И. Андрича «Мост на Дрине» (рук. доц. О. И. Трофимкина). Работа началась по инициативе Б. А. Ларина. Выбор автора и произведения помогли сделать югославские коллеги (акад. М. Стеванович, акад. М. Пешикан). Хотя язык И. Андрича находится в рамках литературного канона, все же в языке писателя даже самые обычные употребления, не выходящие из русла общей традиции, часто своеобразны. Поэтому задача Словаря Андрича — подчеркнуть это своеобразие, отметить все едва заметные преобразования в рамках общепринятых значений. Работа получила высокую оценку академика Н. И. Толстого и сотрудников Института сербского языка Академии Наук в Белграде М. Пешикана и Д. Гортан-Премк. Идея двуязычных толково-переводных словарей языка писателя восходит к Л. В. Щербе, который, высказывая неудовлетворение традиционными переводными словарями, предложил создание в будущем толковых двуязычных словарей с толкованием на родном языке пользователя, где, конечно, могли бы фигурировать и переводы слов во всех тех случаях, когда это упрощает толкование и нисколько не вредит полному познанию настоящей природы иностранного слова (Л. В. Щерба. Опыт общей теории лексикографии // Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. С. 301). «Сербохорватско-русский словарь» С. М. Любиши (автор доц. О. И. Трофимкина) — это труд о языке писателя эпохи становления национального сербохорватского литературного языка. Первым из таких словарей, которые начали создаваться в МСК по инициативе Б. А. Ларина, стал «Чешско-русский толковый словарь к трилогии М. Пуймановой» («Люди на перепутье», «Игра с огнем», «Жизнь против смерти») (рук. проф. Г. А. Лилич, подготовлен к печати 1-й выпуск). По своим принципам и задачам он тесно примыкает к Словарю М. Горького. «Словарь поэзии Николы Вапцарова» (опыт лексикографического описания болгарского художественного текста) — первый двуязычный толковый словарь болгарского писателя (рук. доц. Г. В. Крылова, готовится к изданию 3-й выпуск). Таким образом, Ларинская лексикографическая школа, с одной стороны — это широкое продолжение идей Б. А. Ларина, с другой — постоянное, повседневное и неустанное развитие ларинских идей в новых условиях с применением новых подходов и методов. Паремиология и жаргонология (рук. проф. В. М. Мокиенко) оформились как новые направления в современной лексикографии, Z82 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA представленные циклом исследований и словарей. Более 15 лет при МСК под руководством профессора В.М. Мокиенко работает фразеологический семинар, развивающий идеи Б. А. Ларина в этой области лингвистики. Создан и постоянно пополняется банк информации по русской и славянской фразеологии и паремиологии (банк данных русских пословиц). Большое внимание уделяется разработке фразеологической терминологии, изданию словарей (Славянская фразеология. М., 1980; 1989). В МСК хранится картотека «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII вв.», картотека лексики псковских памятников письменности XIV–XVIII вв. Материалы этих картотек неоднократно использовались и используются при создании новых словарей, а также при написании диссертаций, книг и статей. В МСК хранятся также картотеки толковых двуязычных словарей — к болгарско-русскому словарю Н. Вапцарова, к чешско-русскому словарю трилогии М. Пуймановой, к сербохорватско-русским словарям И. Андрича и М. Любиши. В. М. Мокиенко — автор книг: • «Словарь псковских пословиц и поговорок» (СПб., 2001; в МСК ведет большую работу по изданию классических работ как самого Б. А. Ларина, так и наиболее видных представителей Ларинской лексикографической школы. Так, за последние годы опубликованы: соавторстве с Т. Г. Никитиной); • «Почему так говорят? От Авося до Ятя» (СПб., 2003); • «Большой словарь русского жаргона» (СПб., 2000); • «Словарь фразеологических синонимов русского • языка» (М., 2001; в соавторстве с А. Бирихом, Л. Степановой); «Историко-этимологический словарь русской фразеологии» (СПб., 1999; М., 2005; в соавторстве с А. К. Бирихом и А. С. Степановой) и др. • Ларин Б. А., «Три иностранных источника по разговорной • • Идеи Ларинской лексикографический школы находят регулярное отражение на страницах периодических сборников, выпускаемых под эгидой МСК им. проф. Б. А. Ларина. Это: • • «Севернорусские говоры». Вып. 1–9 (Л.; СПб., 1970–2007); • «Словоупотребление и стиль М. Горького» (Л., 1962; Л., • • • речи Московской Руси XVI–XVII веков». СПб., 2002; Ларин Б. А. «Филологическое наследие. Избранные труды». Т. 1–2. СПб., 2003; в 2006 г. вышли из печати том трудов проф. Б. Л. Богородского «Очерки по истории слов и словосочетаний русского языка»; книга С. С. Волкова «Стилевые средства деловой письменности Московской Руси XVI–XVII вв.». В 2003 г. в МСК им. Б. А. Ларина совместно с издательством СПбГУ было организовано переиздание уникального «Словаря церковнославянского и русского языка» II Отделения Императорской Академии наук (1847). Т. 1–2 (СПб., 2003), и по договору с Чешской Академией Наук Капитального словаря «Slovník staroslovenského jazyka» 52. в 4 томах (СПб., 2006; вышло 2 тома). 1968, Саратов, 1982); «Словоупотребление и стиль писателя». Вып. 1 (СПб., 1995); «Словоупотребление и стиль писателя» Вып. 2 (СПб., 2003); Вып. 3 (СПб., 2006); «Русская историческая лексикология и лексикография». Вып. 1 (Л., 1972) — Вып. 7 (СПб., 2007). В последние годы МСК совместно с кафедрой математической лингвистики филологического факультета СПбГУ активно внедряет в лексикографию методы автоматизации. Активное участие принимают ларинцы и в издании сборников «Псковские говоры» (Псков, 1962–2003); в Псковском педагогическом институте работает один из самых сильных центров Ларинской лексикографический школы. Во всех сборниках авторами являются представители Ларинской лексикографический школы в разных городах России. За последние годы творческие коллективы МСК им. проф. Б. А. Ларина были удостоены различных грантов: • Министерства МСК им. проф. Б. А. Ларина в Петербургском университете представляет собой центр хранения уникальных картотек лексики русских народных говоров, собранных за 50 лет регулярных полевых экспедиций. Это следующие картотеки: • картотека «Псковского областного словаря», охватывающая территорию от границ Белоруссии на юге до верховьев реки Луги на севере (2.000.000 карточек-цитат); • картотека «Словаря русских говоров Карелии и сопредельных областей», охватывающая ареал русских говоров от Новгорода и озера Ильмень на юге до Белого и Баренцева морей на севере и вплоть до бассейна реки Онеги и Белого озера на востоке (около 2.000.000 карточек-цитат); • картотека «Словаря русских говоров Низовой Печоры» (низовье реки Печоры в Коми республике), словарная картотека района озера Селигер; • картотека лексики по реке Пинеге в Архангельской области. • образования РФ по программе «Фундаментальные исследования в области гуманитарных наук» («Метаязык современной лексикографии») (рук. А. С. Герд); «Исследования лексического состава псковских говоров, русских говоров Карелии и сопредельных областей в историческом аспекте» (рук. доцент И. С. Лутовинова); ряд издательских грантов по программе «Русский язык»: • Ларин Б.А. «Филологическое наследие». • «Избранные работы». Т. 1–2, Словарь русских говоров • Z83 • Низовой Печоры; «Словарь церковнославянского и русского языка» II Отделения Императорской Академии наук. Т. 1–2 (переиздание); «Современный русский язык: Лексикология. Фразеология»; ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • «Лексикография: Хрестоматия и учебные задания» (сост. Л. А. Ивашко, подлинной научной школы составляет следование основным теоретическим принципам основателя школы и реализация этих принципов в крупных фундаментальных исследованиях. И. С. Лутовинова, Д. М. Поцепня и др.); ряд грантов Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ): В филологии ярким примером таких школ, помимо Ларинской лексикографической школы, являются следующие школы: • «Псковский • областной словарь с историческими данными» (рук. доц. И. С. Лутовинова; «Словарь обиходного русского языка Московской Руси ХVI– ХVII вв.» (рук. доц. О. С. Мжельская). • Московская Фортунатовская морфологическая школа, • Московская фонетическая школа, • Московская Шмелевская школа (школа последователей Н. Д. В 2003 г. Ларинская лексикографическая школа названа в числе ведущих научных школ страны, поддержана грантом Президента РФ. • • • С 2002 г. структурно МСК им. проф. Б. А. Ларина — ядро нового Института филологических исследований Учебно-научного центра филологии и искусств Санкт-Петербургского Государственного университета. И в этом своем качестве МСК им. проф. Б. А. Ларина как ведущий центр Ларинской лексикографической школы в РФ являет собой сегодня уникальный пример подлинной интеграции университетской и академической науки в филологии, своеобразный симбиоз крупнейшего классического университета и Российской Академии наук. Традиции такого сотрудничества были заложены в Ларинской лексикографической школе еще в 60-е годы XX в. в ходе создания таких словарей, как Словарь «Лексика и фразеология ‹Моления› Даниила Заточника» и «Словарь автобиографической трилогии М. Горького». Самое активное участие в них принимали крупнейшие лексикографы Ленинградского отделения Института языкознания АН СССР (Л. С. Ковтун, В. П. Фелицына, И. Л. Городецкая, Г. А. Качевская, И. Н. Шмелева и др.). И сегодня в целом ряде крупных фундаментальных тем МСК им. проф. Б. А. Ларина сотрудничает со Словарным отделом Института лингвистических исследований РАН. Это следующие проекты и темы: Шмелева), Петербургская (Ленинградская) Щербовская школа, Петербургская историко-литературоведческая школа, Петербургская школа инженерной лингвистики (проф. Р. Г. Пиотровского). При этом узкое административнотерриториальное единство не является обязательным принципом научной школы. Идеи Ларинской лексикографической школы в постоянном и непосредственном контакте с МСК в Петербургском (Ленинградском) университете развивали нижеуказанные крупные ученые: • • • • • • • • • Наталия Николаевна Амосова; Георгий Владимирович Степанов; Никита Александрович Мещерский; Александр Викторович Фёдоров; Лев Александрович Дмитриев; Герман Иванович Сафронов; В. Д. Андреев; Юрий Владимирович Откупщиков; Владимир Викторович Колесов; в ИРЛИ РАН (Пушкинский дом) — • Дмитрий Сергеевич Лихачёв; • Олег Викторович Творогов; • «Словарь русских говоров Низовой Печоры» (рук. проф. Л. А. Ивашко); в ЛОИЯ АН СССР — • «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI– XVII вв.» (рук. доц. О. С. Мжельская). • • • • • • • Всероссийское обсуждение двух последних проектов было организовано в МСК в 2001–2002 гг. «Лексический атлас русских народных говоров» — тема 60 вузов РФ, тема РАН и Министерства образования РФ (рук. темы в РАН — научный руководитель МСК проф. А. С. Герд). По этой теме МСК совместно с Институтом лингвистических исследований РАН и Российским географическим обществом ежегодно проводит полевые экспедиции, всероссийские совещания и семинары. Профессор А. С. Герд является научным координатором создаваемого ИЛИ РАН нового Большого академического словаря (в 2014 г. вышел 23-й том словаря). Людмила Степановна Ковтун; Г. А. Качевская ; И. Н. Шмелева; Вера Петровна Фелицына; И. Л. Городецкая; Ю. Ф. Денисенко; Галина Николаевна Скляревская. Б. А. Ларин и его последователи Б. Л. Богородский, О. В. Творогов сыграли огромную роль в появлении Словаря-справочника «Слова о полку Игореве» (Вып. 1–6. Л., 1965–1984) (автор В. Л. Виноградова). В Москве идеи Б. А. Ларина развивал профессор В. Я. Дерягин; академик Н. И. Толстой (Москва) не раз выступал в МСК, здесь же обсуждал и защищал докторскую диссертацию «Опыт семантического анализа славянской географической терминологии» (1972) (оппонентами по которой выступали прямые продолжатели начинаний Б. А. Ларина следующие выдающиеся профессионалы: В то же время подлинная научная школа подразумевает не только продолжение идей своего Учителя, но, главное, организационно оформленное единство последователей, занятых воплощением и развитием на практике идей основателя школы. При этом сами последователи и те, кто составляет школу сегодня, естественно, могут и не быть уже его непосредственными учениками. Основу Z84 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA [начиная с 1960 года] • Борис Леонидович Богоридский; • Людмила Степановна Ковтун; • Никита Александрович Мещерский; • И. Т. Гомонов; • С. М. Глускина; • З. В. Жуковская); в Новосибирске — • Александр Ильич Фёдоров; [позже] на Украине — крупнейшие украинские диалектологи: • • • • • • • • Л. Я. Костючук; • Н. В. Большакова; • Л. М. Попкова и др. Федот Трохшмович Жилко; Иосиф Алексеевич Дзендзелевский; Павло Павлович Плющ; Василий Семёнович Ващенко ; историк-лексиколог Л. А. Гумецкая; М. А. Брицын; М. М. Жовтобрюх; В числе вышеупомянутых специалистов есть такие лица, которые по сей день еще принимают активное участие в создании «Псковского областного словаря». В области писательской лексикографии в 60–70 годы в ряде вузов страны были созданы словарные группы, которые приступили к созданию словарей к отдельным произведениям или циклам произведений М. Горького. Словарные работы возглавили ученики или единомышленники Б. А. Ларина, координационным центром выступил МСК. Наиболее интенсивно и результативно работали над словарем М. Горького лингвисты Саратовского, Дальневосточного, Киевского, Латвийского, Нижегородского (Горьковского) университетов. Большую роль в коллективной работе над Словарем М. Горького — в осмыслении теоретических вопросов и поисках конкретных лексикографических решений — сыграли симпозиумы составителей Словаря М. Горького, которые в 60–70-х годах XX в. прошли в Ленинграде, Киеве, Риге, Саратове, Горьком. Они собирали широкий круг исследователей, занимающихся изучением авторских стилей и составлением авторских словарей, а обмен научной информацией и острые дискуссии способствовали развитию теории художественной речи и писательской лексикографии. в Белоруссии — • Михаил Гапеевич Булахо; в Литве — • Витаутас Мажюлис; • М. К. Сивицкене; в Латвии — • С. К. Рагге; • Мария Фоминична Семенова; • Л. И. Синица; в Эстонии — • К. Хейтер 131. Теоретическим обобщением конкретных наблюдений и положений составителей Словаря М. Горького стали монографии и специальные сборники: МСК им. проф. Б. А. Ларина поддерживает активные связи с кафедрами филологического факультета СПбГУ (кафедра славянской филологии, русского языка, общего языкознания, математической лингвистики). Так, на кафедре математической лингвистики ведутся фундаментальные работы по применению новых методов автоматизации и компьютеризации в лексикографии, разрабатывается словарно-текстовая база данных по русской агиографии, по прибалтийско-финской и русской топонимике. • Карпенко М. А., Сиротинина В. А. «Слово в художественной речи • • • В течение более 40 лет своего существования, начиная с первых шагов самого Б. А. Ларина, МСК им. проф. Б. А. Ларина не только активно сотрудничает с различными вузами РФ, но и бережно растит локальные центры Ларинской лексикографической школы в других городах и университетах. Так, Б. А. Ларин и сам приложил немало сил к организации словарного центра в Псковском педагогическом университете. Коллектив кафедры русского языка Псковского педагогического института: • • М. Горького», Киев, 1968; Борисова М. Б., «Слово в драматургии М. Горького», Издательство Саратовского университета, 1970; Карпенко М. А., «Горький и русский литературный язык советской эпохи», Киев, 1972; Бекова С., «Семантико-стилистический анализ слов со значением цвета у М. Горького: к проблеме идеологического словаря писателя», Прага, 1977; Язикова Ю.С., «Слово в языке М. Горького», Горький, 1985; Поцепня Д. М., «Образ мира в слове писателя», СПб., 1997. Ларинские идеи полного диалектного словаря в Педагогическом институте им. А. И. Герцена (С.-Петербург) развивал коллектив Достаточно полное представление о круге учеников и последователей Б. А. Ларина в разные годы дают сборники разных лет, посвященные Б. А. Ларину, под общим названием «Вопросы теории и истории языка» (Л., 1963, 1969, 1993). 131 Z85 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA «Словаря брянских говоров» под руководством профессора Н. П. Гринковой и профессора В. И. Чагишевой. • Walter H., Russisch-Deutsches Wörterbuch des Drogeslangs / Redaktion: В Пермском государственном университете традиции Ларинской лексикографической школы активно развиваются в области исторической лексикологии и лексикографии — профессор Е. Н. Полякова («Словарь пермских памятников ХVI — первой половины ХVIII вв.» Вып. 1–6. Пермь, 1993–2001), в области диалектологии и разговорной речи — профессор Ф. П. Скитова («Словарь говора д. Акчим, Пермь»), в изучении литературного языка и народной речи —профессор Т. И. Ерофеева (ряд книг и докторская диссертация «Социолект: стратификационные исследования» (СПб., 1995)). Ларинская лексикографической школа отнюдь не противопоставляет себя другим школам и направлениям, у неё прочные творческие связи с русистами и славистами Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, Института русского языка им. В. В. Виноградова, Института славяноведения и балканистики в Москве. V. М. Моkiеnко, Greifswald, 2002. Труды представителей Ларинской лексикографической школы давно уже снискали заслуженное признание. Словарь «Лексика и фразеология ‹Моления› Даниила Заточника» удостоен III премии Министерства образования СССР на Конкурсе лучших научных работ, выполненных в вузе (за период с 1980 по 1982 г.); «Словарь автобиографической трилогии М. Горького» с приложением «Словаря имен собственных» удостоен Университетской премии II степени (1993); 2-й выпуск «Псковского областного словаря с историческими данными» награжден премией СанктПетербургского Университета за лучшее издание 1973 г. (1974). Второй премией филологического факультета СанктПетербургского государственного университета за лучшую научную работу 2004 г. награждена О. С. Мжельская за монографию «Лексика обиходно-разговорного языка Московской Руси XVI–XVII вв.», Третьей премией Филологического факультета СПбГУ за лучшую научную работу 2006 г. награждена О. И. Трофимкина («Сербохорватско-русский фразеологический словарь»). Своеобразным продолжением и развитием идей и традиций Ларинской лексикографической школы, и в основном не в Петербурге, а преимущественно в других вузах РФ стал «Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей» (рук. проф. А. С. Герд). Словарь закончен и опубликован в 6 томах; в разработке этой темы приняли участие 10 вузов разных городов России: • • • • • • • • • • Петербург; Петрозаводск; Мурманск; Череповец; Вологда; Киров; Сыктывкар; Кострома; Тверь; Псков. Показательно, что именно в Западной Европе под влиянием идей Б. А. Ларина и при постоянном упоминании в ссылках его трудов сложилось целое научное направление по изучению иностранных источников по русской речи средневековья. Это: В настоящее время в Петрозаводском государственном университете и Карельском педагогическом университете начата работа над дополнениями к Словарю. • • • • • • • • • • Под непосредственным влиянием Ларинской лексикографической школы, а также при непосредственном контакте с МСК им. проф. Б. А. Ларина под руководством одного из старейших диалектологов России проф. В. П. Строговой в Новгородском университете был создан и опубликован «Новгородский областной словарь» (Вып. 1– 13. 2002; научный консультант проф. А. С. Герд). При непосредственной поддержке Б. Л. Богородского и А. С. Герда И. С. Меркурьевым в Мурманске был составлен словарь «Живая речь Кольских поморов» (Мурманск, 1979). Традиции Ларинской лексикографической школы в Вологодском педагогическом университете продолжает коллектив «Словаря промысловой лексики Северной Руси XVI–XVII вв.» (Вып. 1. СПб., 2003; издание продолжается) под руководством проф. Ю. И. Чайкиной. Роман Осипович Якобсон; Л. Хаммерих; Е. Эсван; Т. Шонефелд (США—Германия); А. Фаловский (Польше); Э. Гюнтер; Х. Кейперт (Германия); С. Люнден (Норвегия); Б. О. Унбегаун; Дж.Стоун (Великобритания). Примечание. Библиографию см.: Мжельская О. С., «Лексика обиходно-разговорного языка Московской Руси XVI–XVII вв.» (по данным иностранных руководств для изучения русского языка). Широкое признание в откликах и рецензиях нашли труды Ларинской лексикографической школы за рубежом, см., например, статью М. Пешикана «Руска лексикографиjа и рjечници наших писаца», опубликованную в Югославии (Споне, 1970, Никшиђ, 1970, № 4), в рецензии, в которой высоко оценивается Ленинградская лексикографическая школа, особенно МСК им. Б. А. Ларина, говорится обо всех направлениях работы МСК, особенно отмечается значимость работы над двуязычными словарями писателей. Идеи профессора В. М. Мокиенко в области жаргонологии продолжают его ученики и последователи в университете г. Грейфсвальда в Германии: • Walter H., Mokienko V. M., Wörterbuch russischer Anti-Sprichwörter, Greifswald, 2002; Болгарский профессор В. Янев посвятил специальный доклад сравнению двух словарей, созданных в МСК: Частотного словаря Z86 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA вырастают из участия в крупных коллективных темах, но для этого должны быть созданы и соответствующие условия. поэзии Н. Вапцарова («Частотен речник на Вапцаровата поезия») и «Словаря поэзии Н. Вапцарова» (Материалы XXVIII межвузовской научно-методической конференции преподавателей и аспирантов. Вып. 2. СПб., 1999). Научная школа — это школа, и в ней всегда должно быть место для обучения. В Ларинской школе в дискуссиях, на семинарах, в ходе выполнения тем учатся все: учатся наши молодые ученики, учимся мы, старшие, у них, в спорах и творческих дискуссиях мы все учимся друг у друга. Отметим также прямое участие чешских специалистов в работе над словарем к произведениям М. Пуймановой. В июне 1963 г. с работой словаря ознакомился известный чехословацкий лексикограф профессор Л. В. Копецкий, принявший участие в одном из заседаний Словаря под руководством Б. А. Ларина. В 1963 г. в течение месяца активно участвовала в составлении словарных статей чешская ученица Б. А. Ларина Н. Перглова (Карлов университет в Праге). В 1964 г. с работой Пуймановского словаря подробно ознакомился директор Института чешского языка АН ЧССР академик Б. Гавранек, оставивший письменные замечания по поводу отдельных проблем. В 1965 г., по его предложению, в «Пуймановском словаре» в течение трех недель работала сотрудница Института чешского языка Ф. Гавлова. В последующие годы в той или иной мере участвовали в работе над словарем чешские лингвисты П. Адамец, В. Блажек, С. Бекова, Й. Райнох и др. Примечание. См. также статьи-отклики произведениям М. Пуиймановой: на словарь Ларинская лексикографической школа — это 50 лет преодоления множества барьеров и трудностей, это почти полвека непрерывного динамического концептуального и практического развития лексикографических идей. До недавнего времени в МСК им. проф. Б. А. Ларина продолжали еще работать старейшие ученики и последователи Б. А. Ларина — профессора Е. М. Иссерлин, Б. Л. Богородский, Л. С. Ковтун, С. С. Волков, доценты А. И. Корнев, А. И. Лебедева. Их труды давно стали классическими в области лексикологии и лексикографии. Сегодня Ларинская лексикографической школа представлена большим научным коллективом, развивающим идеи Б. А. Ларина в области русско-славянского языкознания. Ядро лексикографовединомышленников составляют непосредственные ученики и ученики учеников Б. А. Ларина. Это: к • B. Rulikova, Příspěvky о čеsкěm jazyce ve slovníku leningradske • • • • • • • • • • • • • • • • • univerzity; Naše reč, No 1, 1964; P. Аdamec, J. Vylek, Nékolók orientačních údaju o sovetské jazykovděné bohemistice; Československo-sovětské vztahy, s. 161–164, I. Universita Karlova Praha, 1972. Картотеками МСК не раз пользовались следующие видные ученые зарубежных стран: • • • • • • • • И. Тот (Венгрия); Я. И. Бьернфлатен (Норвегия); З. Хонселаар (Нидерланды); Б. Вимер (Германия); Джефри Д. Холдман (США); Й. Гурбиш (Польша); Х. Вальтер (Германия); Айко Исикава (Япония). В МСК им. проф. Б. А. Ларина в СПбГУ сосредоточена уникальная словарная библиотека и личные библиотеки Б. А. Ларина, Л. С. Ковтун, А. И. Лебедевой, Е. М. Иссерлин, насчитывающие свыше 5000 единиц хранения, которыми ежедневно пользуются десятки студентов различных факультетов СПбГУ. профессор А. С. Герд; профессор Л. А. Ивашко; профессор Г. А . Лилич; профессор Д. М. Поцепня; профессор В. М. Мокиенко; профессор Галина Н. Скляревская; профессор В. И. Трубинский; профессор Е. И. Зиновьева; кандидат филологических наук доцент Ольга С. Мжельская; кандидат филологических наук доцент Ирина С. Лутовинова; кандидат филологических наук доцент Г .В. Крылова; кандидат филологических наук доцент О. И. Трофимкина; кандидат филологических наук доцент М. А. Тарасова; кандидат филологических наук доцент О. И. Фонякова; старший научный сотрудник ИЛИ РАН Ю. Ф. Денисенко; старший научный сотрудник ИЛИ РАН В. Вера Петровна Фелицына; наши ученики, молодые • • • • Самое страшное для любой школы — абсолютизация и фетишизация её основных принципов. Если школа идейно и на практике не эволюционирует, не развивается, она застывает, окаменевает и постепенно умирает. Постоянное и динамическое обновление принципов и идей, пополнение молодежью являются фундаментом и залогом будущих успехов и дальнейшим развитием школы. Школа не должна становиться тормозом и сковывать развитие творческой личности, а таковой она становится тогда, когда окаменевает и перестает развиваться. Не секрет, что лучшие индивидуальные темы (открытия, диссертации, книги) кандидаты наук А. С. Щёкин ; А. Д. Еськова; О. В. Васильева ; Е. В. Генералова. Итак, и сегодня Ларинскую лексикографической школу отличают те же черты, которые характерны для петербургской филологической школы в целом, а именно общий филологизм, историзм, семантизм и лексикографизм. Z87 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 3.2.1. ЛАРИНСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА И МЕЖКАФЕДРАЛЬНЫЙ СЛОВАРНЫЙ КАБИНЕТ (2007-2015)132 & 133 позиций именно в области теории лексикографии. Отметим здесь глубокие традиции II Отделения словесности Российской Академии наук и Словарного отдела Института лингвистических исследований Российской Академии наук. Elena V. Generalova Истоки Ларинской лексикографической школы относятся к 30-м годам XX в., когда Б. А. Ларин в Институте языка и мышления имени Н. Я. Марра АН СССР возглавил коллектив Древнерусского словаря, а в 1936 г. написал «Проект Древнерусского словаря». 1. Б. А. ЛАРИН. 2. ЛАРИНСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПЕТЕРБУРГСКОГО (ЛЕНИНГРАДСКОГО) УНИВЕРСИТЕТА 3. МЕЖКАФЕДРАЛЬНЫЙ СЛОВАРНЫЙ КАБИНЕТ. 3.1. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ МСК. 3.2. ОСНОВНЫЕ ЛЕКИКОГРАФИЧЕСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ. 3.2.1 РЕГИОНАЛЬНАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ. 3.2.2. ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ. 3.2.3. ПИСАТЕЛЬСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ И ТЕОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕЧИ. 3.2.4. ДВУЯЗЫЧНАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ 3.2.5. ПАРЕМИОЛОГИЯ И ЖАРГОНОЛОГИЯ 3.3. КАРТОТЕКИ МСК 3.4. ИЗДАНИЯ МСК 3.5. БИБЛИОТЕКИ МСК. С 1960 г. научной базой Ларинской лексикографической школы стал Межкафедральный словарный кабинет, созданный на филологическом факультете Санкт - Петербургского (Ленинградского) университета по инициативе профессора Б. А. Ларина и носящий сегодня его имя. В результате работы в МСК по направлениям «Историческая лексикология и лексикография», «Региональная лексикология и лексикография», «Писательская лексикография и теория языка писателя», «Двуязычная писательская лексикография » окончательно сложилась Ларинская лексикографическая школа. МСК - это научная лаборатория по составлению экспериментальных словарей нового типа, которая свыше 50 лет является центром развития идей Ларинской лексикографической школы. Для развития Ларинской лексикографической школы, как и для всей истории петербургского языкознания и литературоведения и Петербургской филологической школы, всегда были характерны следующие черты. 1. БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛАРИН Б. А. Ларин (1893-1964) — доктор филологических наук, академик Литовской АН, член-корреспондент Украинской АН, заслуженный деятель науки РСФСР, профессор и многолетний декан филологического факультета Санкт-Петербургского (Ленинградского) университета, заведующий в течение ряда лет кафедрами русского языка, общего языкознания и славянской филологии, блестящий организатор научной жизни страны. Сфера научных интересов Б. А. Ларина была необычайно широка и включала такие области, как санскритология, литуанистика, украинистика, русистика (диалектология, историческая лексикология, стилистика русской художественной речи, лексикография). Будучи одним из самых оригинальных ученых XX в., Б. А. Ларин выдвинул и на практике развивал комплекс новых идей, прежде всего в области исторической, диалектной и писательской лексикографии. Характерные черты Петербургской филологической школы и Ларинской лексикографической школы: 1. 2. 3. 4. Общий филологизм; Историзм; Семантизм; Лексикографизм. Сохраняя и развивая традиции русской академической лексикографии, Ларинская научная школа в то же время отличается собственными ярко выраженными чертами. В основе Ларинской лексикографической школы лежат идеи Б. А. Ларина о том, что лексикографическая форма с предельной точностью позволяет вскрыть своеобразие семантической жизни языка, слова в разных социально значимых сферах его применения, давая таким образом огромный, объективно выверенный материал для постановки и решения ряда теоретических вопросов. 2. ЛАРИНСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПЕТЕРБУРГСКОГО (ЛЕНИНГРАДСКОГО) УНИВЕРСИТЕТА Отличительные черты Ларинской лексикографической школы. словарей нового типа, характеризующихся 1. Создание сущностным единством. 2. Исчерпывающая семантизация словарной единицы (детальное выделение значений, оттенков значения. употреблений) в Отечественная, прежде всего петербургская (ленинградская) лексикография, начиная с XVIII в. занимала одну из ведущих Two different sites are dedicated to the Intradepartmental Lexicographical Studio: 1) General site for IDS, see <http://msk.phil.spbu.ru>; 2) Specific site for the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ of the XVI-XVII Centuries, see <http://msk-slovar16-17v.slovo-spb.ru/index.htm>. 132 133 Cf. Vid. <https://www.academia.edu/10150210/А._С._ГЕРД_ЛАРИНСКАЯ_ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ_ШКОЛА_ПЕТЕРБУРГСКОГО_ЛЕНИНГРАДСКОГО_УНИВЕРСИТЕТА>. Z88 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA единстве с её грамматическими и функциональностилистическими характеристиками. 3. Теоретическое обоснование концепции словаря и разработка метаязыка лексикографического описания, отраженные в проекте и инструкции словаря. и выработка новых приемов 4. Усовершенствование лексикографического описания языка , подготовка лексикографических кадров в процессе еженедельных словарных заседаний. 5. Университетский характер всей организации научной работы (активное и широкое вовлечение молодежи, студентов, аспирантов непосредственно в исследовательскую деятельность; тесная связь с учебным процессом, с практикой преподавания, с организацией полевых экспедиций и лексикографической практики). Словарный кабинет был задуман профессором Б. А. Лариным и открыт 1 сентября 1960 г. как научная лаборатория по составлению экспериментальных словарей различных типов. МСК становится не только координационным центром лексикографической работы, но и основой Ларинской лексикографической школы. Уже при создании Межкафедрального словарного кабинета, Б. А. Ларин наметил четыре основных направления научноисследовательской и лексикографической работы словарной лаборатории: региональная лексикология и лексикография и «Псковский диалектный словарь с историческими данными»; историческая лексикология и лексикография и словари «Лекика и фразеология «Моления Даниила Заточника», «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв.»; писательская лексикография и «Словарь автобиографической трилогии М. Горького»; двуязычная писательская лексикография. Позже формируются и другие направления работы МСК: паремиология, жаргонология. В разное время заведующими МСК были Б. А. Ларин (1960-1964), Н. А. Мещерский, C. С. Волков, О. С. Мжельская, А. С. Герд (по настоящее время). Для петербургской филологии и Ларинской лексикографической школы на современном этапе характерно также: • взаимопроникновение методов различных наук и совершенствование методов традиционных школ и направлений; • интеграция отдельных отраслей знания и дальнейшая все углубляющаяся дифференциация внутри различных наук при одновременном росте их полиаспектности; МСК им. проф. Б. А. Ларина как ведущий центр Ларинской лексикографической школы, один из центров мировой лексикографии являет собой сегодня уникальный пример подлинной интеграции университетской и академической науки. В МСК им. проф. Б. А. Ларина ведется научно-исследовательская работа по направлениям: • постоянное возникновение новых научных направлений; • коллективный характер научного творчества, увеличение числа комплексно решаемых тем, проблем, а также межотраслевых, межведомственных коллективов; • региональная лексикология и лексикография; • историческая лексикология и лексикография; • интеграция вузовской науки и науки академической, отраслевой; • писательская лексикография и теория художественной речи; • практическое внедрение результатов научных разработок; • двуязычная писательская лексикография; • постоянное совершенствование системы организации науки и управления наукой, автоматизация всего исследовательского процесса. • фразеологические словари и проблемы фразеологии; • паремиология; Таким образом, с одной стороны, Ларинская лексикографическая школа своими корнями уходит в традиции академической лексикографии, а с другой— это неотъемлемая часть Петербургской филологической школы XIX–XX вв. Ларинская лексикографическая школа сегодня — это сохранение и поддержание традиций и самого Б. А. Ларина, и старейших его единомышленников, и учеников, непосредственно работавших в МСК; это более 50 лет преодоления множества барьеров и трудностей, это непрерывное динамическое концептуальное и практическое развитие лексикографических идей. • жаргонология. 3.1.1. СОТРУДНИКИ МСК Научный руководитель МСК: • Герд Александр Сергеевич (руководитель с 1998 г.) 3. МЕЖКАФЕДРАЛЬНЫЙ СЛОВАРНЫЙ КАБИНЕТ ИМЕНИ Б. А. ЛАРИНА Заведующий МСК: • Генералова Елена Владимировна. 3.1. КРАТКАЯ ИСТОРИЯ МСК Научные сотрудники Межкафедрального словарного кабинета: Z89 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • Региональная Башмакова Анна Павловна; Васильева Ольга Вадимовна; Васильева Ольга Владимировна; Денисенко Юлия Федоровна; Еськова Анна Дмитриевна; Иванова Елена Юрьевна; Ивашко Людмила Александровна; Коваленко Яна Юрьевна; Крылова Галина Валентиновна; Кузьмина Елена Борисовна; Лутовинова Ирина Сергеевна; Мокиенко Валерий Михайлович; Поцепня Дина Михайловна; Петрова Елена Анатольевна; Петрова Зинаида Алексеевна; Пурицкая Елизавета Владиславовна; Тарасова Марина Алексеевна; Трофимкина Ольга Ивановна; Туманова Светлана Александровна; Шанова Зоя Кузьминична. «Псковского областного словаря с историческими данными» одна из первых тем МСК при его создании. «Псковский областной словарь с историческими данными» (ПОС) был задуман проф. Б. А. Лариным как словарь полного типа, отражающий не только диалектную, но и общерусскую лексику и фразеологию, причем в диахроническом аспекте. Б. А. Ларин писал о ПОС: «региональный словарь на широком историческом фоне — принципиально новое дело в мировом языкознании». Наличие исторических данных дало возможность впервые в русской лексикографии поставить в непосредственную связь лексику современных псковских говоров с отражением народной живой речи в документах и памятниках письменности феодальной эпохи. Вышедшие 25 выпусков (1967– 2014) Словаря и его обширная картотека (около 2 млн карточек с контекстами) представляют собой базу разнообразных исследований исторического, сравнительного и теоретического характера. Сайт: Научные темы МСК 1) ПСКОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ СЛОВАРЬ (ПОС) Лаборанты Межкафедрального словарного кабинета: • • • • • • • Псковский областной словарь с историческими данными — Батищева Екатерина Сергеевна; Вересиянова Вера Валерьевна; Кукушкина Ирина Сергеевна; Кузьмина Наталья Александровна; Офимкина Полина Александровна; Седова Анастасия Георгиевна; Щёкин Алексей Сергеевич. региональный словарь полного типа, широко раскрывающий лексические особенности русских народных говоров одной из интереснейших в языковедческом отношении территорий. Полнота понимается как отражение по возможности всего активного запаса слов коренных жителей Псковщины. Псковские говоры отчетливо обнаруживаются уже в XIII – XIV вв., они сохраняют свое единство и целостность на протяжении последующих веков до наших дней; псковские говоры расположены на границе с другими восточнославянскими языками и языками балтийскими и финскими. Не случайно они всегда привлекали особенное внимание русских и зарубежных языковедов — славистов и русистов (А. И. Соболевский, И. И. Срезневский, Н. М. Каринский, А. А. Шахматов и многие другие). Словарь был задуман проф. Б. А. Лариным как первый славянский областной словарь полного типа, дающий возможность изучать лексическую и семасиологическую систему псковских говоров и отражающий не только диалектную, но и общерусскую лексику и фразеологию, причем в диахроническом аспекте. Б. А. Ларин писал о ПОС: «региональный словарь на широком историческом фоне — принципиально новое дело в мировом языкознании». Первые семинары состоялись под руководством Б. А. Ларина. У истоков Словаря стояли доц. О. С Мжельская, доц. А. И. Корнев, проф. В. И. Трубинский, доц. А. И. Лебедева. Научные руководители МСК: • • • • • Ларин Борис Александрович (рук.: 1960-1964 гг.); Волков Святослав Семенович (рук.: 1964-1965 гг.; 1978-1983 гг.); Мещерский Никита Александрович (рук.: 1965-1978 гг.); Корнев Александр Иванович (рук.: 1983-1987 гг.); Мжельская Ольга Сергеевна (рук.: 1987-1997 гг.). Работали в Межкафедральном словарном кабинете: • • • • • • лексикология и лексикография и создание Арзуманова Нелли Григорьевна; Иссерлин Евгения Марковна; Ковтун Людмила Степановна; Лебедева Александра Ивановна Лилич Галина Алексеевна Трубинский Валентин Иванович. 3.2. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МСК Авторы словаря. Работа над словарем была начата во второй половине 50-х годов под руководством Б. А. Ларина, с 1964 по 1990 г. руководителем была доцент А. И. Лебедева, с 1 июля 1990 г. — доцент И. С. Лутовинова. Сегодня создание Псковского областного словаря с историческими данными — коллективная межвузовская тема 3.2.1. РЕГИОНАЛЬНАЯ ЛЕКСИКОЛОГИЯ И ЛЕКСИКОГРАФИЯ Z90 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Санкт-Петербургского государственного университета и Псковского педагогического университета. Авторами словарных статей являются более 20 петербургских (ленинградских) (А. С. Герд, Ю. Ф. Денисенко, Л. А. Ивашко, А. И. Корнев, А. И. Лебедева, И. С. Лутовинова, О. С. Мжельская, Д. М. Поцепня, М. А. Тарасова, В. И. Трубинский, О. И. Фонякова, Е. В. Пурицкая) и более 10 псковских лексикографов (С. М. Глускина, М. Т. Гомонов, Н. В. Большакова, Л. Я. Костючук). В авторском коллективе составителей ПОС есть не только лексикологи, но и специалисты в области истории языка, фонетики и грамматики. и картотеки тверских говоров, хранящиеся на филологическом факультете Тверского гос. университета. Авторы словаря. Руководитель темы: А. С. Герд. Авторы-составители: д.ф.н. Н. В. Богданова (каф. русского языка фил.фак. СПбГУ), к.ф.н. Л. Н. Новикова (каф. русского языка Тверского государственного университета), к.ф.н. З. А. Петрова (МСК им. проф. Б.А. Ларина). Библиография. Селигер: Материалы по русской диалектологии. Словарь. Вып. 1-5. А – П / Под ред. проф. А. С. Герда. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2003-2013, изд. продолжается. Библиография. Псковский областной словарь с историческими данными. СПб: изд-во СПбГУ. Вып.1-25. 1967-2015; изд. продолжается. 3.2.2. ИСТОРИЧЕСКАЯ ЛЕКСИКОЛОГИЯ И ЛЕКСИКОГРАФИЯ 2) СЛОВАРЬ РУССКИХ ГОВОРОВ НИЗОВОЙ ПЕЧОРЫ Второй научной темой этого направления является «Словарь 1) СЛОВАРЬ «МОЛЕНИЯ» ДАНИИЛА ЗАТОЧНИКА русских говоров по среднему течению реки Печоры», позже — «Словарь русских говоров Низовой Печоры» (Печорский Словарь) (рук. проф. Л. А. Ивашко). Тема была сформулирована Б. А. Лариным еще в 1950 г. По типу — это дифференциальный словарь русских (севернорусских) говоров, которые в течение нескольких столетий существовали и развивались в иноязычном окружении (коми, ненцы). Словарь опубликован: в 2003 г. (т. 1), 2005 г. (т. 2). В рамках этого направления Б. А. Лариным было предложено составление словаря к памятнику древнерусской домонгольской Руси — «Моления Даниила Заточника», памятника сложного, подвергшегося переделкам, сокращениям, представленного 19 опубликованными списками позднего происхождения (XVI—XVII вв.). Словарь «Лексика и фразеология «Моления» Даниила Заточника» был завершен и опубликован в 1981 г. Лексика памятника подвергнута детальной семантической разработке: Учтены не только значения и оттенки значений слов, но и особенности авторского словоупотребления. Выработана такая структура словарной статьи, которая показывает, какие слова имеются во всех списках, какие встречаются в отдельных редакциях или отдельных списках, что вызвано переосмыслением текста и что является явным искажением. Словарь отразил различные стороны древнерусского литературного языка (синонимы, соотношения церковнославянских и исконно русских слов, переработку в древнерусской фразеологии материалов библейских текстов и народного фольклора, включает 2005 словарных статей). Авторы словаря. Руководитель темы: проф. Л. А. Ивашко Составители словаря: сотрудники СПбГУ (Н.Г. Арзуманова, Л.А. Ивашко, И. С. Лутовинова, Д. М. Поцепня, М. А. Тарасова, О. И. Трофимкина), ЛОИЯ (Ю. Ф. Денисенко) и Коми пед. института (С. М. Докучаева, Д. Т. Лисенкова, Н. В. Немирова, Н. А. Ставшина, Г. И. Тираспольский). Библиография. Словарь русских говоров Низовой Печоры: в 2 т. Т. 1,2. Аблемай – ощупя / Науч. ред. Л. А. Ивашко. СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2003, 2005. Авторы словаря. Авторы словаря: сотрудники СПбГУ Н.Г. Арзуманова, С. С. Волков, И. С. Воронова, А. С. Герд, Л. А. Ивашко, А. И. Корнев, А. И. Лебедева, Г. А. Лилич ЛГПИ им. Герцена Б. Л. Богородский, ЛОИЯ АН СССР Ю.Ф. Денисенко, Г.А. Качевская, И. Л. Городецкая, Л. С. Ковтун, А. И. Литвиненко, В. П. Фелицыны, И. Н. Шмелева, Московского полиграфического института Е. М. Иссерлин, М. А. Момина. 3) СЛИГЕР: МАТЕРИАЛЫ ПО РУССКОЙ ДИАЛЕКТОЛОГИИ Одна из сравнительно новых тем региональной Библиография. • Лексика и фразеология "Моления" Даниила Заточника: монография / Б. Л. Богородский, А. С. Герд, Е. М. Иссерлин и др; Идея. Б. А. Ларин, Отв.ред. Е. М. Иссерлин, Ред. С. С. Волков, Ред. В. П. Фелицына ; ЛГУ. МСК. - Л. : Изд-во ЛГУ, 1981. • Лексика и фразеология "Моления" Даниила Заточника. Подготовка к переизданию: проф. А. С. Герд, доц. С.Св. Волков. СПб.: Изд-во С.Петерб. ун-та, 2007. лексикографии, осуществляемых в МСК, — словарь «Селигер: Материалы по русской диалектологии». Словарь отражает современную разговорную крестьянскую речь и воссоздаёт динамику изменений в языке и обыденной жизни коренного русского населения региона. В основе Словаря - постоянно пополняемая с 1990 года картотека комплексного обследования территории Селигера, хранящаяся в МСК им. Б. А. Ларина, СПбГУ, Z91 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI - XVII вв. Вып. 1-6. А—Заехать. СПб, 2004-2014 (издание продолжается). 2) СЛОВАРЬ ОБИХОДНОГО РУССКОГО ЯЗЫКА МОСКОВСКОЙ РУСИ Второй темой этого направления является «Словарь 3.2.3 ПИСАТЕЛЬСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ И ТЕОРИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕЧИ обиходного русского языка Московской Руси XVI–ХVII вв.», проект которого был предложен проф. Б. А. Лариным в 1961 г. для выполнения в МСК. Б. А. Ларин считал составление «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–ХVII вв.» важнейшей идеей русистики, дальнейшим развитием идеи Древнерусского словаря, над которым Б. А. Ларин работал вместе с созданным им коллективом в 1934–1949 гг. В соответствие с замыслом Б. А. Ларина, задача «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–ХVII вв.» — максимально полное и системное описание лексики и фразеологии складывающейся в эпоху Московской Руси общерусской народно-разговорной речи, которая далее становится важным компонентом словарного состава русского литературного языка. Словарь, источниками которого стали более 300 памятников, представляющие письменный язык на народноразговорной основе, отличает детальное семантическое рассмотрение лексики, её системное представление, функционально-стилистическая характеристика материала. 1) СЛОВАРЬ АВТОБИОГРАФИЧЕСКОЙ ТРИЛОГИИ МАКСИМА ГОРЬКОГО Началом экспериментальных работ в области писательской лексикографии явился предложенный Б. А. Лариным план создания «Словаря к произведениям М. Горького», выдвигавший новые принципы словарного описания художественного творчества автора. В основе ларинской концепции словаря писателя лежало положение о том, что текст произведения (цикла) представляют собой единую эстетическую систему. Вначале была начата работа над «Словарем к автобиографической трилогии М. Горького»; т.к. стиль автобиографических повестей «Детство», «В людях», «Мои университеты», как считал Б. А. Ларин, характеризует «кристальная ясность» и «поразительное изобилие языковых средств». В итоге разработан новый тип словаря писателя, представляющий исчерпывающе полную характеристику стиля языка художника слова по четырем параметрам описания слова: словнику, разработке значений и их применений, цитации, грамматической и стилистической квалификации. Отдельное направление писательской лексикографии – литературная ономастика – появилось с работой над уникальным лексикографическим изданием «Имена собственные (личные имена, географические названия и заглавия литературных произведений)». Идея этого приложения родилась в ходе работы над «Словарем к автобиографической трилогии М. Горького». В справочнике толково-энциклопедического типа получили полное описание собственные имена самых разных разрядов и групп (всего 1009 единиц). По завершении публикации «Словаря к автобиографической трилогии М. Горького» был издан «Частотный словарь автобиографической трилогии М. Горького». Выпуск содержит частотный список имен нарицательных и таблицу распределения рангов и частот этих лексем в трилогии, алфавитно-частотный и частотный списки имен собственных. Авторы словаря. • Ольга Сергеевна МЖЕЛЬСКАЯ (руководитель проекта с 1998 по 2011 гг.); • Ольга Владимировна ВАСИЛЬЕВА (руководитель проекта с • • • • • • • • • • • • • • • • • 2011 г.); Софья Николаевна ВАРИНА; Сергей Святославович ВОЛКОВ; Елена Владимировна ГЕНЕРАЛОВА (редактор рукописи); Елена Иннокентьевна ЗИНОВЬЕВА; Любовь Михайловна КАРАМЫШЕВА; Анна Юрьевна КОВАЛЕНКО (Выпуск 2); Яна Юрьевна КОВАЛЕНКО; Елена Валентиновна КОЛОСЬКО (Выпуск 1); А.В. КОНЕВА (Выпуски 2-4); Юрий Александрович КУЗНЕЦОВ; Марина Николаевна ПРИЁМЫШЕВА; Галина Юрьевна СМИРНОВА; Роза Хасановна ТУГУШЕВА (Выпуск 1); Светлана Александровна ТУМАНОВА (оператор, технический редактор); Вера Петровна ФЕЛИЦЫНА (Пробный выпуск); Максим Сергеевич ШИШКОВ; Алексей Сергеевич ЩЁКИН; Авторы словаря. Члены редколлеги «Словаря автобиографической трилогии М. Горького»: Г. А. Лилич, Л. А. Ивашко, Г. В. Крылова, Д. М. Поцепня, О. И. Трофимкина. Библиография: • Проект Словаря обиходного русского языка Московской Руси ХVIХVII вв.» СПб, 2002; Библиография. • Б. А. Ларин. Основные принципы Словаря автобиографической трилогии М. Горького // «Словоупотребление и стиль М. Горького». Л., 1962. • Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI - XVII вв. Пробный выпуск. "А—Биться" / Под ред. О.С. Мжельской. СПб., 2003; Z92 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Словарь автобиографической трилогии М. Горького. Вып. 1-6 / Идея. Б. А. Ларин, Редкол.: Л. С. Ковтун (пред.) и др. ; ЛГУ. - Л. : Изд-во ЛГУ. Вып. 1-6. Л., 1974–1990. Составители приложения - Словаря имен собственных: проф. А. В. Федоров и доц. О. И. Фонякова, отв. ред. проф. Н. А. Мещерский, А. В. Федоров Библиография. Имена собственные (личные имена, географические названия и заглавия литературных произведений) / Отв. ред. Н. А. Мещерский, Отв. ред. А. В. Федоров, Сост. А. В. Федоров, Сост. О. И. Фонякова. - Л: Изд-во ЛГУ, 1975. 2) ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ РОМАНА «ЖИЗНЬ КЛИМА САМГИНА» В настоящее время в МСК им. Б. А. Ларина ведется работа над Идеологическим словарем романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина» (рук. проф. Д. М. Поцепня). Своеобразной подготовкой к новому типу лексикографической работы стало составление «Частотного словаря романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина: Имена собственные и названия» (2011 г.). 3.2.4 ДВУЯЗЫЧНАЯ ПИСАТЕЛЬСКАЯ ЛЕКСИКОГРАФИЯ Двуязычная писательская лексикография — глубоко оригинальное новое направление научно-лексикографического эксперимента по созданию толковых двуязычных словарей, идея которого принадлежит Б. А. Ларину, а осуществление предпринято словарными коллективами МСК. Авторы словаря. Составители Частотного словаря «Жизнь Клима Самгина: Имена собственные и названия» сотрудники МСК к.ф.н. Еськова А.Д., ст. лаборант М.М. Скоморох, отв. ред. Д.М. Поцепня. Авторский коллектив Идеологического словаря романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина»: Д.М. Поцепня, Е.С. Батищева, А.Д. Еськова, М.М. Скоморох. 1) ЧЕСКО-РУССКИЙ ТОЛКОВЫЙ СЛОВАРЬ К ТРИЛОГИИ М. ПУЙМАНОВОЙ Библиография. Частотный словарь романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина»: Имена собственные и названия / Сост. А. Д. Еськова, М. М. Скоморох; Отв. ред. Д. М. Поцепня. — СПб: СПбГУ. РИО. Филологический факультет, 2011. Первым из таких словарей, которые начали создаваться в МСК по инициативе Б. А. Ларина, стал «Чешско-русский толковый словарь к трилогии М. Пуймановой» («Люди на перепутье», «Игра с огнем», «Жизнь против смерти»). По своим принципам и задачам он тесно примыкает к Словарю М. Горького. СЛОВАРЬ ИМЁН СОБСТВЕННЫХ Авторы словаря Работа над словарем велась под руководством проф. Г. А. Лилич. Имена собственные и названия — одна из стилеобразующих Библиография. Г. А. Лилич. Чешско-русский словарь к трилогии Пуймановой // Из истории слов и словарей. Л., 1962. категорий идеологического романа М. Горького «Жизнь Клима Самгина». Частотный словарь включает более 3000 онимов различных классов и их разрядов: антропонимы (имена реальных лиц, персонажей романа, литературных героев), топонимы (географиче-ские названия, в том числе урбанонимы, названия религиозно-культовых сооружений), идеонимы (названия художественных сочинений, философских и научных трактатов, газет, опер, картин и других произведений духовной культуры), соционимы (названия союзов, партий, различных учреждений), коммерционимы (названия фирм, акционерных обществ, промышленных предприятий) и др. В словаре не только содержится информация о количестве употреблений той или иной единицы, но и указывается при этом класс и разряд онима, учитывается ряд особенностей его функционирования в тексте романа. Прилагаемые таблицы содержат сведения о количественном соотношении имен собственных и названий разных классов и разрядов. Для широкого круга филологов — научных работников, преподавателей, студентов, лексикографов и тех, кто интересуется ономастикой, языком художественной литературы, творчеством М. Горького. М. 2) СЛОВАРЬ ПОЭЗИИ НИКОЛЫ ВАПЦАРОВА Важной вехой стало издание «Словаря поэзии Николы Вапцарова» (опыт лексикографического описания болгарского художественного текста) — первый двуязычный толковый словарь болгарского писателя (рук. доц. Г. В. Крылова). Новизна этого Словаря и в том, что принципы, выработанные Б. А. Лариным для словаря художественной прозы, оказалось возможным впервые применить при лексикографическом описании иноязычного поэтического текста. Авторы словаря. Авторы словаря. Z93 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • В глубь поговорки. М.: Просвещение, 1975. – 174 с. 2-е изд. К.: Радянська школа, 1989. – 221 с.; 3-е изд. – СПб.: ИД «МиМ», «Паритет», 1999. – 221 с.; 4-е изд. – СПб.: «Авалон»; «Азбукаклассика», 2005. – 256 с.; 5-е изд. – СПб.: «Авалон», «Азбукакласссика», 2008. – 256 с.; 6-е изд. // Меткое русское слово. – СПб.: «Авалонъ», «Азбука-класссика», 2008. – 170 с. 7-е изд. – СПб.: «Авалонъ», «Азбука-класссика», 2010. – 170 с.; Авторы «Словаря поэзии Николы Вапцарова»: Е.А. Захаревич, Е.О. Иванова, М.Ю. Котова, З.К. Шанова. Библиография. • Частотен речник на Вапцаровата поезия» (Г. В. Крылова, А. А. Азарова, Е. А. Захаревич, Е. О. Иванова, Е. В. Цуцкарева, З. К. Шанова, М. Ю. Котова. Велико Търново, 1996 г.). • «Словарь поэзии Николы Вапцарова» (опыт лексикографического описания болгарского художественного текста) / Ответственный редактор Г. В. Крылова. Вып. 1 (СПб., 1998); Вып. 2 (СПб., 2004), Вып. 3 (СПб, 2010). • «Словарь псковских пословиц и поговорок» (СПб., 2001; в соавторстве с Т. Г. Никитиной); • «Почему так говорят? От Авося до Ятя» (СПб., 2003); • «Большой словарь русского жаргона» (СПб., 2000); 3) СЛОВАРЬ К РОМАНУ И. АНДРИЧА «МОСТ НА ДРИНЕ» В • Большой словарь русских поговорок. Более 40 000 образных выражений. – Под общей редакцией проф. В. М. Мокиенко. – М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2008. – 784 с. (в соавторстве с Т.Г. Никитиной); МСК также осуществлена работа над Двуязычным сербско-русским объяснительным словарем к роману И. Андрича «Мост на Дрине» (рук. доц. О. И. Трофимкина). Работа началась по инициативе Б. А. Ларина. Выбор автора и произведения помогли сделать югославские коллеги (акад. М. Стеванович, акад. М. Пешикан). Хотя язык И. Андрича находится в рамках литературного канона, все же в языке писателя даже самые обычные употребления, не выходящие из русла общей традиции, часто своеобразны, поэтому задача Словаря Андрича — подчеркнуть это своеобразие, отметить все едва заметные преобразования в рамках общепринятых значений. Ведется работа над «Сербохорватско-русским словарем» С. М. Любиши (автор доц. О. И. Трофимкина). • Большой словарь русских сравнений. Более 45 000 образных выражений. – Под общей редакцией проф. В. М. Мокиенко. – М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2008. – 800 с. (в соавторстве с Т.Г. Никитиной); • Большой словарь русских пословиц. Около 70 000 пословиц. – Под общей редакцией проф. В. М. Мокиенко. – М.: «ОЛМА Медиа Групп», 2010. – 1024 с. (в соавторстве с Т.Г. Никитиной и Е.К. Николаевой); • «Словарь фразеологических синонимов русского языка» (М., 2001; в соавторстве с А. Бирихом, Л. Степановой); Руководитель: доц. О. И. Трофимкина. • «Историко-этимологический словарь русской фразеологии» (СПб., 1999; М., 2005; в соавторстве с А. К. Бирихом и Л. И. Степановой), 3.2.5 ПАРЕМИОЛОГИЯ И ЖАРГОНОЛОГИЯ В 80-х годах ХХ в. определяется новое направление работы • Вальтер Х., Мокиенко В. М. Антипословицы русского народа. СПб.: Издательский Дом «Нева», 2005. – 578 с. МСК им. проф. Б. А. Ларина — изучение и лексикографическое описание русской фразеологии, а на его базе впоследствие – исследование паремиологии и жаргонологии. Научным руководителем этого направления является проф. д.ф.н. В. М. Мокиенко134. Эти новые направления в современной лексикографии представлены циклом исследований и словарей. Более 30 лет при МСК под руководством профессора В. М. Мокиенко работает фразеологический семинар, развивающий идеи Б. А. Ларина в этой области лингвистики. Создан и постоянно пополняется банк информации по русской и славянской фразеологии и паремиологии (банк данных русских пословиц). Большое внимание уделяется разработке фразеологической терминологии, изданию словарей. • Walter, H., Mokienko V.M. (K)Ein Buch mit sieben Siegeln. Historischetymologische Skizzen zur deutschen Phraseologie. – Greifswald: ErnstMoritz-Arndt-Universität Greifswald. Philosophische Fakultät, 2011. – 460 S. и др. 3.3. КАРТОТЕКИ МСК МСК им. проф. Б. А. Ларина в Петербургском университете представляет собой центр хранения уникальных картотек лексики русских народных говоров, собранных за 50 лет регулярных полевых экспедиций. Это следующие картотеки: Библиография. В. М. Мокиенко — автор книг: 134 Refer to the site of Prof. Valerij Mokienko: <ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЙ СЕМИНАР ПРОФЕССОРА В. М. МОКИЕНКО>. Z94 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • картотека «Псковского областного словаря», охватывающая территорию от границ Белоруссии на юге до верховьев реки Луги на севере (2.000.000 карточек-цитат); • «Словоупотребление и стиль писателя». Вып. 1 (СПб., 1995); Вып. 2 (СПб., 2003); Вып. 3 (СПб., 2006); Вып. 4 (СПб., 2011); • «Русская историческая лексикология и лексикография». Вып. 1 (Л., 1972) — Вып. 8 (СПб., 2010); • картотека «Словаря русских говоров Карелии и сопредельных областей», охватывающая ареал русских говоров от Новгорода и озера Ильмень на юге до Белого и Баренцева морей на севере и вплоть до бассейна реки Онеги и Белого озера на востоке (около 2 . 0 0 0 . 0 0 0 карточек-цитат); • картотека «Словаря русских говоров реки Печоры в Коми республике), Низовой Печоры» (низовье • словарная картотека района озера Селигер; • «Вопросы теории и истории языка» (Л., 1963, 1969, 1993); • юбилейные сборники «Межкафедральный словарный кабинет имени проф. Б. А. Ларина. XL» / Отв. ред. А. С. Герд, И. С. Лутовинова. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004; «Межкафедральный словарный кабинет имени проф. Б. А. Ларина. L» / Отв. ред. А. С. Герд, Е. В. Пурицкая. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2010. МСК ведет большую работу по изданию классических работ как самого Б. А. Ларина, так и наиболее видных представителей Ларинской лексикографической школы. За последние годы опубликованы: • картотека лексики по реке Пинеге в Архангельской области. В МСК хранится исторические картотеки: • картотека «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII вв.» (бумажная часть картотеки – около 450 000 карточек); • Ларин Б. А. «Три иностранных источника по разговорной речи Московской Руси XVI–XVII веков». СПб., 2002; • Ларин Б. А. «Филологическое наследие. Избранные труды». Т. 1–2. СПб., 2003; • Шахматов А. А. Русская диалектология: лекции. СПб: изд-во СПбГУ, 2010; • картотека лексики псковских памятников письменности XIV– XVIII вв. Материалы этих картотек неоднократно использовались и используются при создании новых словарей, а также при написании диссертаций, книг и статей. • Б. Л. Богородский «Очерки по истории слов и словосочетаний русского языка». СПб, 2006; В МСК хранятся также картотеки толковых двуязычных словарей: • С. С. Волков «Стилевые средства деловой письменности Московской Руси XVI–XVII вв.» СПб, изд-во СПбГУ, 2006; • картотека к болгарско-русскому словарю Н. Вапцарова, • картотека к чешско-русскому словарю трилогии М. Пуймановой, • О. С. Мжельская «Лексика обиходно-разговорного языка Московской Руси XVI-XVII вв.» (на материале иностранных руководств для изучения русского языка)». СПб: изд. СПбГУ, 2003. • картотеки к сербохорватско-русским словарям И. Андрича и М. Любиши. В 2003 г. в МСК им. Б. А. Ларина совместно с издательством СПбГУ было организовано переиздание уникального «Словаря церковнославянского и русского языка» II Отделения Императорской Академии наук (1847). Т. 1–2 (СПб., 2003), и по договору с Чешской Академией Наук Капитального словаря «Slovník staroslovenského jazyka» 52. в 4 томах (СПб., 2006; вышло 2 тома). Переизданы «Опыт областного великорусского словаря» (1852 г.) и «Дополнение к опыту областного великорусского словаря» (1858 г.). Картотеками МСК не раз пользовались известные ученые разных стран. 3.4. ИЗДАНИЯ МСК Сотрудники МСК также создают и осуществляют издание учебников и учебных комплексов: Идеи Ларинской лексикографический школы находят регулярное отражение на страницах периодических сборников, выпускаемых под эгидой МСК им. проф. Б. А. Ларина. Это: • Лексикография русского языка : учебник для высших учебных заведений Российской Федерации / О. В. Васильева, Е. В. Генералова. А. С. Герд и др.; под. ред. Д. М. Поцепни. СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2013. 704 с.; • «Севернорусские говоры». Вып. 1–13 (Л.; СПб., 1970–2014); • «Словоупотребление и стиль М. Горького» (Л., 1962; Л., 1968, Саратов, 1982); • Лексикография русского языка : хрестоматия и учебные задания / сост. Л. А. Ивашко, И. С. Лутовинова, Д. М. Поцепня и др. СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2013; Z95 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 3.2.1.1. A GLIMPSE FROM THE HISTORY OF THE DICTIONARY OF QUOTIDIAN RUSSIAN OF MUSCOVITE RUS’135 • Русская диалектология : учебное пособие для высших учебных заведений РФ. / Сост. О. В. Васильева, И. С. Лутовинова. СПб., 2011; • Русская диалектология : хрестоматия научных текстов и учебные задания / Сост. О. В. Васильева, И. С. Лутовинова. СПб., 2011.». Olga S. Mzhelskaya Alexey S. Shchekin 3.5. БИБЛИОТЕКИ МСК В “Let’s hope that ‘the new ДРС’ mentioned by B. A . Larin in 1961 <..> will be brought to the word Ящур”. МСК им. проф. Б. А. Ларина в СПбГУ сосредоточена — Vera P. Felicina (1924-2013) уникальная словарная библиотека и личные библиотеки Б. А. Ларина, Л. С. Ковтун, А. И. Лебедевой, Е. М. Иссерлин, насчитывающие свыше 5000 единиц хранения, которыми ежедневно пользуются преподаватели и студенты различных факультетов СПбГУ. Таким образом, Ларинская лексикографическая школа, с одной стороны — это широкое продолжение идей Б. А. Ларина, с другой — постоянное, повседневное и неустанное развитие ларинских идей в новых условиях с применением новых подходов и методов. Forty Dictionary of Quotidian Language136 of Muscovite Rus’ of the XVI–XVII Centuries is being prepared and published at the Intradepartmental Lexicographical Studio after Prof. B. A. Larin of St. Petersburg State University. Under the general editorship of Olga Mzhelskaya, the Project of the Dictionary of Quotidian Language of Muscovite Rus’ was put together and published by the efforts of B. A. Larin’s devoted students, Olga Mzhelskaya137 and the Chief Scientific Executive of the Intradepartmental Lexicographical Studio, Professor Alexander Heard in the year of 2000. *** В 2010 году словарному кабинету им. Б. А. long years after the death of Professor Boris Larin the Ларина In 2003, under the editorship of Alexander Heard the series “Scientific Reports” («Научные доклады») published the work, the Dictionary of Quotidian Language of Muscovite Rus’ XVI–XVII Centuries: Theoretical Problems and Lexicographical Practice.“ The trial release of the Dictionary138 was also published by St. Petersburg University Press under the editorship of Olga Mzhelskaya in 2003. исполнилось 50 лет. Основание кабинета стало апогеем научного творчества Бориса Александровича Ларина и плеяды его учеников, таких как Б. Л. Богородский, С. С. Волков, С. М. Глускина, Л. А. Ивашко, Е. М. Иссерлин, Л. Л. Кутина, и многих других. Вместе с фонетической школой академика АН СССР Льва В. Щербы Ларинская лексикографическая школа является наиболее ярким наследником и продолжателем Петербургской филологической школы в области языкознания. Fascicles 1-5 of “the Dictionary of Quotidian Language of Muscovite Rus’“ were published under the general editorship of Olga Mzhelskaya (1925-2011). In 2012, Elena Generalova was appointed as the editor-inchief of this monumental lexicographical toil. 135 The Grand Duchy of Moscow (Russian: Великое Княжество Московское, Velikoye Knyazhestvo Moskovskoye), or Grand Principality of Moscow (also known in English simply as Muscovy), was a late medieval Rus' principality centered on Moscow and the predecessor state of the early modern Tsardom of Russia. The development of the Russian state can be traced from Vladimir-Suzdal' through Muscovy to the Russian Empire. Muscovy drew people and wealth to the northeastern periphery of Kievan Rus'; established trade links to the Baltic Sea, the White Sea, and the Caspian Sea and to Siberia; and created a highly centralized and autocratic political system. Muscovite political traditions, therefore, exerted a powerful influence on Russian society. The state originated with Daniel I, who inherited Moscow in 1283, eclipsing and eventually absorbing its parent duchy of Vladimir-Suzdal by the 1320s. It later destroyed and annexed the Novgorod Republic in 1478 and the Grand Duchy of Tver in 1485. The Grand Duchy of Moscow expanded through conquest and annexation from just 20,000 square kilometers in 1300 to 430,000 in 1462, 2.8 million in 1533, and 5.4 million by 1584. Muscovy remained a tributary to the Golden Horde (under the "Tatar Yoke") until 1480. Ivan III further consolidated the state during his 43-year reign, campaigning against his major remaining rival power, the Grand Duchy of Lithuania, and by 1503 he had tripled the territory of Muscovy, adopting the title of tsar and claiming the title of "Ruler of all Rus'". By his marriage to the niece of the last Byzantine emperor, he established Muscovy as the successor state of the Roman Empire, the "Third Rome". Ivan's successor Vasili III also enjoyed military success, gaining Smolensk from Lithuania in 1512, pushing Muscovy's borders to the Dniepr River. Vasili's son Ivan IV (later known as Ivan the Terrible) was an infant at his father's death in 1533. He was crowned in 1547, assuming the title of tsar together with the proclamation of Tsardom of Russia (Russian: Царство Русcкое, Tsarstvo Russkoe). (Wikipedia article is provided by LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA). After the disestablishment of the "Tartar yoke" (татарское иго, [tɐˈtarskәjә ˈiɡә]) in the late XIV century, both the political centre and the predominant dialect in European Russia came to be based in Moscow. A scientific consensus exists that Russian and Ruthenian (the predecessor of Belarusian and Ukrainian) had definitely become distinct by this time at the latest (according to some linguists and historians, even earlier). The official language in Russia remained a kind of Church Slavonic until the close of the XVIII century, but, despite attempts at standardization, as by Meletius Smotrytsky c. 1620, its purity was by then strongly compromised by an incipient secular literature. Vocabulary was borrowed from Polish, and, through it, from German and other Western European languages. At the same time, a number of words of native (according to a general consensus among etymologists of Russian) coinage or adaptation appeared, at times replacing or supplementing the inherited Indo-European/Common Slavonic vocabulary. (Wikipedia article is provided by LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA). 136 137 В 2003 г. Издательский дом Санкт - Петербургского государственного университета выпустил книгу О. С. Мжельской «Лексика обиходно-разговорного языка Московской Руси XVI–XVII вв. (по материалам иностранных руководств для изучения русского языка)», являющуюся прямым продолжением докторской диссертации Б.А. Ларина «Три иностранных источника по русскому языку XVI–XVII веков». Сама эта работа Ларина переиздана издательством С.-Петербургского университета в 2002 г. под заглавием «Три иностранных источника по разговорной речи Московской Руси XVI–XVII веков». Подготовлена к изданию учениками Б. А. Ларина. 138 «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII веков». Выпуск 1: А–Бязь (под редакцией О. С. Мжельской). Z96 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA The project of the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ was proposed by Prof. B. A. Larin and implemented at the Intradepartmental Lexicographical Studio of the Philological Faculty of Leningrad State University in 1959. The manuscript with notes about the future dictionary was published much later in 1993. the Middle Ages. The main provisions of the Dictionary were presented by Prof. Larin, which were aforementioned in the Quotidian Russian of Muscovite Rus’"140 and the Notes on the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus'’.141 The chronological borders of the dictionary include the period from the second half of the XVI century to the first third of the XVIII century (1550-1735). Based on this chronology, B. A. Larin determined the following thesis: “the initial stage of the formation of the Russian national language (verbal and written) we refer to the prolonged period from the second half of the XVI century until the middle of the XVIII century, <…> and indisputably that (1) the formation of the Russian national language required several centuries, (2) that in the XVII century we already had a clear manifestation of its characteristic features, (3) that this process ends only in the XIX century.”142 However, B. A Larin pointed out that “the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ will not avoid materials of the XV through the first half of the XVI century, although this time the circle of written monuments, containing the quotidian vocabulary and phraseology is still limited.”143 The Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ is the further development of the projected Dictionary of Old Russian (ДРС — Древнерусский словарь). On this project Prof. B. A. Larin along with a large group of lexicographers worked from 1934-1949 collecting dictionary slips for the card index system, designated for the Dictionary of Old Russian on historical principles. The work was carried out very enthusiastically based on an excellent methodology of 1936, planed by Prof. Larin until one tragic day in 1949 when the work was interrupted by the decision of the leadership of the Institute of Russian Language of the USSR Academy of Sciences, and later, the dictionary slips — the card index system — without notification was moved to Moscow in September 1952 by the order of Academician Victor Vinogradov and the Corresponding Members of the USSR Academy of Sciences, Stepan Barkhudarov and Fedot Filin, although the materials for the letters А, Б and В had already been prepared and partially published. This was the beginning of a great loss not only for Prof. Larin and some 500 people, who struggled to put the card index system together, but this was also an enormous loss for the Philological Faculty of Leningrad State University, world lexicography and history likewise.139 The Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ initially was planned as a differential dictionary as it should have not included the church-bookish vocabulary: “We select all that we believe are not purely bookish, or words not intended for extremely narrow ecclesiastical use, not invented words by ‘bogus’ writers, not calques of occasional foreign expressions, introduced by unprofessional translators, but only what can be considered national, Russian and quotidian…” Furthermore, the author makes a clarification: “Although we differentiate the living spoken language from bookish, from known and usable words only amongst the circle of scholars of Muscovite Rus’, <…> we will not avoid <…> slavonicisms widely known and used in different genres of written documents of Muscovite Rus’”.144 The Dictionary of Old Russian (ДРС) in the form which it was planned by B. A. Larin in 1936, was not realized by the Institute of Russian Language in Moscow. Prof. Larin’s plan for the Dictionary of Old Russian was defaced and finally brought to an unfit state as a historical dictionary, facing harsh criticism from all over the world. In the 1950’s, B. A. Larin conceived a number of historical dictionaries: 1. Reference Dictionary for “the Tale of Igor’s Campaign”/ «Словарь справочник ‘Слова о полку Игореве’»; 2. the Dictionary of the “Praying of Daniel the Immured” / «Словарь ‘Моления’ Даниила Заточника»; the Dictionary of “the Tale of Bygone Years” / «Словарь ‘Повести временных лет’»; 3. 4. According to B. A. Larin, the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ shall reflect the occurrence of the process at that time of the formation of all-state quotidian language, which later becomes an essential component of the vocabulary of the literary language of the national epoch: “The conversational language of Muscovite Rus’ in its complex diversity and development from the XV to the end of the XVII century shall be studied as a prerequisite and as a profound foundation of the national language…”145 Referring to the definition of “quotidian language,” B. A. Larin wrote in his Notes on the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus': “The quotidian language… is the language of oral communication and private business documents, deprived of political character or extreme national gravity. It is quite difficult to distinguish the quotidian language from the regional or provincial dialects. We have in mind that the superdialectal system of conversational speech, which gradually Pskov Regional Dictionary on Historical Principles / «Псковский областной словарь с историческими данными». The Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ of the XVI—XVII Centuries in its concept is adjacent and analogous to a group of the above mentioned dictionaries. It continued the plan of the unrealized Dictionary of Old Russian to create a dictionary of the Russian language of 139 Астахина Л.Ю. Борис Александрович Ларин (по материалам архива картотеки ДРС). // Вопросы теории и истории языка. СПб, 1993, с. 30-45. Астахина Л.Ю. О картотеке ДРС и её создателях. // Вопросы исторической лексикологии и лексикографии русского языка. Смоленск, 1996, с. 4-21. 140 Ларин Б.А. Разговорный язык Московской Руси. // Начальный этап формирования русского национального языка. Л., 1961, с. 22-34. 141 Ларин Б. А. Заметки о «Словаре обиходного языка Московской Руси». Публикация и примечания С.С. Волкова.// Вопросы теории и истории языка. СПб, 1993, с. 5-9. 142 Ларин Б.А. Разговорный язык Московской Руси. // Начальный этап формирования русского национального языка. Л., 1961. с. 25. 143 Ларин Б. А. Заметки о «Словаре обиходного языка Московской Руси». Публикация и примечания С. С. Волкова.// Вопросы теории и истории языка. СПб, 1993, с. 9. 144 Ларин Б. А. Заметки о «Словаре обиходного языка Московской Руси». Публикация и примечания С. С. Волкова.// Вопросы теории и истории языка. СПб, 1993. с. 8-9. 145 Ларин Б.А. Разговорный язык Московской Руси. // Начальный этап формирования русского национального языка. Л., 1961, с. 26. Z97 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Рецензенты: д-р филол. наук Т. В. Рождественская (СПБГУ), д-р филол. наук Р. П. Рогожникова (ИЛИ РАН). took its shape from the XV to XVII centuries, was known as ‘low parlance’ in this period”. Next, B. A. Larin reveals his understanding about general superdialectal speech-language: “Significantly, under the quotidian language of Muscovite Rus’ we understand some generic, namely common spoken language, and not narrow local or social type… Generalization in this case is permissible and valid because it corresponds clearly, manifested in this epoch as the trend towards the elimination of specific local and specific caste conversational language. Generalization is justified by the fact, that the reflection of spoken or conversational language in written documents of the XV—XVII centuries is always generalized, impoverished, deprived of specific details and summed up under the rules of the written language.” 146 Научный координатор проекта С. Св. Волков. Издание подготовлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 01-04-00279а и гранта Президента Российской Федерации «Ведущие научные школы: НШ-281.2003. - 6». [ISBN: 5-02-027112-8, 5-02-027017-2];. • 2006 — Second fascicle: Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII веков. Выпуск 2. «В — Вопь». Редактор: О. С.Мжельская (СПБГУ) Авторы: С. Н. Варина (СПБГУ), О. В. Васильева (СПБГУ), Е. В. Генералова (СПБГУ), Е. И. Зиновьева (СПБГУ), Л. М.Карамышева (СПБГУ), А. Ю. Коваленко (СПБГУ), Я. Ю. Коваленко (СПБГУ), А. В. Конева (СПБГУ), О. С.Мжельская (СПБГУ), М. Н. Приемышева (ИЛИ РАН), А. С. Щёкин (СПБГУ) During the 60-90’s of the XX century, in the Intradepartmental Lexicographical Studio a new card index system was being prepared for the future dictionary, the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’. Multiple studies in Russian lexicology and phraseology of the XVI— XVII centuries were conducted, which served as subjects for articles and dissertations for many students and post-doctoral degrees. After the death of B. A. Larin this work was led by Sviatoslav S. Volkov between the years of 1964 and 1996. Рецензенты: д-р филол. наук А. А. Бурыкин (ИЛИ РАН), д-р филол. наук Л. Я. Костючук (Псковский пед. ин-т), д-р филол. наук М. Б. Попов (СПБГУ). Научный координатор проекта С. Св. Волков. The compilation of the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ began in 1998 under the direction of Olga Mzhelskaya. The group of authors prepared “the Project the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ of the XVI-XVII Centuries.” The project contained a theoretical introduction and dictionary entry samples. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв.», проект № 04-04-00-222а. [ISBN: 5-02-027017-2, 5-02-026369-9]; The work was and has been kept vital by Prof. Boris Larin’s students. It is worth mentioning the Distinguished Professor of SPbSU, Chief Scientific Executive of the Intradepartmental Lexicographical Studio after B. A. Larin, Alexander S. Heard who promoted, supported, strengthened, advocated and endorsed the Studio for a lifetime. • 2010 — Third fascicle: Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII веков. Выпуск 3. «Вор — Вящий». Редактор: О. С.Мжельская (СПБГУ). In 2003, the trial release of the dictionary was published: the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ of the XVI-XVII Centuries, «А — Биться» under the editorship of Olga Mzhelskaya. St. Petersburg State University Press, 2003. Авторы: С. Н. Варина (СПБГУ); О. В. Васильева (СПБГУ); С. Св. Волков (ИЛИ РАН); Е. В. Генералова (СПБГУ); Е. И. Зиновьева (СПБГУ); Л. М.Карамышева (СПБГУ); Я. Ю. Коваленко (СПБГУ); А. В. Конева (СПБГУ); О. С.Мжельская (СПБГУ); Г. Ю. Смирнова (Сев.-Зап. академия государственной службы); А. С. Щёкин (СПБГУ). Altogether five fascicles of the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’ of the XVI-XVII Centuries had been published from 2004-2012 under the editorship of Olga Mzhelskaya. Fascicle six was published in 2014 under the editorship of Elena Generalova и Olga Vasileva: Рецензенты: д-р филол. наук проф. А. А. Алексеев (СПБГУ); д-р филол. наук проф. В. В. Колесов (СПБГУ);, д-р филол. наук А. А. Бурыкин (ИЛИ РАН). • 2004 — First fascicle: Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII веков. Выпуск 1: А - Бязь. - СПб.: «Наука», 2004. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв.», проект № 07-04-00173а. [ISBN: 978-5-02-026456-4, 5-02-027017-2];. Редактор: О. С.Мжельская (СПБГУ). Авторы: С. Н. Варина (СПБГУ), О. В. Васильева (СПБГУ), С. Св. Волков (ИЛИ РАН), Е. В. Генералова (СПБГУ), Е. И. Зиновьева (СПБГУ), Л. М.Карамышева (СПБГУ), Я. Ю. Коваленко (СПБГУ), Е. В. Колосько (ИЛИ РАН), О. С. Мжельская (СПБГУ), М. Н. Приемышева (ИЛИ РАН), Р. X. Тугушева (СПБГУ), А. С. Щёкин (СПБГУ) • 2011 — Forth fascicle: Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII веков. Выпуск 4. «Гагара — Гуща» . Редактор: О. С.Мжельская (СПБГУ). 146 Ларин Б. А. Заметки о «Словаре обиходного языка Московской Руси» Публикация и примечания С. С. Волкова.// Вопросы теории и истории языка. СПб, 1993, с. 5-6. Z98 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Авторы: С. Н. Варина (СПБГУ); О. В. Васильева (СПБГУ); С. Св. Волков (ИЛИ РАН); Е. В. Генералова (СПБГУ); Е. И. Зиновьева (СПБГУ); Л. М.Карамышева (СПБГУ); Я. Ю. Коваленко (СПБГУ); А. В. Конева (СПБГУ); О. С.Мжельская (СПБГУ); Г. Ю. Смирнова (Сев.-Зап. академия государственной службы); А. С. Щёкин (СПБГУ). Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в рамках научноисследовательского проекта РГНФ М 11-04 00423а «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI—XVII вв.». Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 14-04-16007. [ISBN: 978-5-02-038222-0]. Рецензенты: д-р филол. наук проф. О. А. Черепанова (СПБГУ); д-р филол. наук И. А. Малышева (ИЛИ РАН). The main principles, proposed by B. A. Larin as the theoretical basis of the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’, have remained for the writing team as immutable. However, more than half a century later, in the last few decades, they need to be clarified, taking into account the experience of already prepared dictionaries and significant successes in historical lexicology. Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв.», проект № 07-04-00173а. Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 11-04-16209д. [ISBN: 978-5-02-025534-0; 5-02-0270017-2]; The main principles, proposed by B. A. Larin as the theoretical basis of the Dictionary of Quotidian Russian of Muscovite Rus’, have remained for the writing team as immutable. However, more than half a century later, in the last few decades, they need to be clarified, taking into account the experience of already prepared dictionaries and significant successes in historical lexicology. • 2012 — Fifth fascicle: Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII веков. Выпуск 5. «Да — Дотянуть». Редактор: О. С.Мжельская (СПБГУ). Авторы: С. Н. Варина (СПБГУ); О. В. Васильева (СПБГУ); Е. В. Генералова (СПБГУ); Е. И. Зиновьева (СПБГУ); Л. М.Карамышева (СПБГУ); Я. Ю. Коваленко (СПБГУ); О. С.Мжельская (СПБГУ); А. В. Романова; Е. А. Сабанцева; Г. Ю. Смирнова (Сев.-Зап. академия государственной службы); А. С. Щёкин (СПБГУ); М. С. Шишков (СПБГУ). • [Рецензия] Словарь обиходного русского языка Московской Руси Рецензенты: канд. филол. наук С. А. Аверина (СПБГУ), д-р филол. наук С. А. Мызников (ИЛИ РАН). • Ларин Б. А. Три иностранных источника по разговорной речи ЛИТЕРАТУРА XVI–XVII веков. Выпуск 1: А–Бязь. Санкт-Петербург, 2004 // Русский язык. в научном освещении. 2006. № 2 (12). С. 271–288 (соавторы: Г. Я. Романова, М. И. Чернышева). Московской Руси XVI—XVII веков / Отв. ред. д-р филол. наук, проф. А. С. Герд; Рецензенты: В. В. Колесов, Л. Я. Костючук; Санкт-Петербургский государственный университет. — СанктПетербург: Издательство СПбГУ, 2002. — 688 с. — 1000 экз. — ISBN 5-288-01583-X. (в пер.). Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI-XVII вв.», проект № 11-04-00423а. • Ларин Б. А. Разговорный язык Московской Руси // Начальный этап формирования русского национального языка. Ленинград, 1961, с. 22-34. Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 12-04-16024. [ISBN: 978-5-02-038305-0, 5-02-027017-2]; • Ларин Б. А. Заметки о «Словаре обиходного языка Московской • 2014 — Sixth fascicle: Словарь обиходного русского языка Руси». Публикация и примечания С. С. Волкова // Вопросы теории и истории языка. Санкт-Петербург, 1993, с. 5-9. Московской Руси XVI-XVII веков. Выпуск 6. «Доучиваться — Заехать». • Русские повести XV–XVI веков / Составитель М. О. Скрипиль; Редактор текстов, статей и примечаний Б. А. Ларин; Оформление художника Л. С. Хижинского. — Москва — Ленинград: Госудатственное издательствово Художественной литературы, 1958. – 488 с. (в пер.). Редакторы: Е. В. Генералова (СПБГУ); О. В. Васильева (СПБГУ). Авторы: И. Ю. Васильев; О. В. Васильева (СПБГУ); Е. В. Генералова (СПБГУ); Е. И. Зиновьева (СПБГУ), Л. М.Карамышева (СПБГУ); Я. Ю. Коваленко (СПБГУ); Ю. А. Кузнецов (ЛИЛ РАН), Я. М.Михайлова; Г. Ю. Смирнова (Сев.-Зап. академия государственной службы); А. С. Щёкин (СПБГУ); М. С. Шишков (СПБГУ). • Астахина Л. Ю. Борис Александрович Ларин (по материалам архива картотеки ДРС) // Вопросы теории и истории языка. Санкт-Петербург., 1993, с. 30-45. Рецензенты: д-р филол. наук Г. X. Гилазетдинова (Казан. федер. унт); канд. филол. наук И. С. Лутовинова (СПБГУ). Z99 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Астахина Л. Ю. О картотеке ДРС и её создателях // Вопросы • Никитин О. В. «Словарь обиходного русского языка Московской исторической лексикологии и лексикографии русского языка. Смоленск, 1996, с. 4-21. Руси XVI-XVII веков» (в рубрике «Критика и библиография»)// Русский язык в школе. № 5, 2005. С. 100-103. • Благова Н. Г. Рецензия на 1 вып. «Словаря обиходного русского • Судаков Г. В. «Словарь обиходного русского языка Московской языка Московской Руси XVI–XVII веков». // Русское слово в историческом развитии (XIV-XIX века). Материалы секции «Историческая лексикология и лексикография» XXXIV Международной филологической конференции. СанктПетербург, 2005.- С. 202-206; Руси XVI–XVII веков»: концепция и практика.// Современные проблемы лексикографии: Мат-лы конференции/ отв. ред. О.Н. Крылова; Институт лингвистических исследований РАН. СанктПетербург: Нестор-История, 2015. – 212 с. – с. 50-51. • Гилазетдинова Г. Х. «Словари останутся навсегда насущною • Бурыкин А. А. Рецензия на 1 вып. «Словаря обиходного русского потребностью нашей науки…» (Бодуэн де Куртенэ). Рецензия на книгу: Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII веков. Вып. 6: Доучиваться – заехать. // Ученые записки Казанского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. 2014. Том 156. Книга 5. языка Московской Руси XVI–XVII веков». // Русское слово в историческом развитии (XIV–XIX века). Материалы секции «Историческая лексикология и лексикография» XXXIV Международной филологической конференции. СанктПетербург, 2005. - С. 207-213; • Судаков Г. В. А. А. Шахматов об историческом словаре русского • • Дзендзелівський Й. О. Ларін Борис Олександрович // Українська мова: Енциклопедія. — К., 2000. – С. 268-269. Костючук Л. Я. Заметки заинтересованного читателя при знакомстве с 1-м выпуском «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII веков». // Русское слово в историческом развитии (XIV–XIX века). Материалы секции «Историческая лексикология и лексикография» XXXIV Международной филологической конференции. СанктПетербург, 2005. – С. 214-219; языка и современная лексикографическая практика // Ярославский педагогический вестник, 2014, № 4, т. I (Гуманитарные науки). – С 171-174. • Енциклопедія українознавства. Словникова частина. — Т. 4. – С. 1257. 3.2.1.2. ЗАМЕТКИ О СЛОВАРЕ ОБИХОДНОГО ЯЗЫКА 147 & 148 & * • Никитин О. В. Рецензия на 1 вып. «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII веков». // Русское слово в историческом развитии (XIV–XIX века). Материалы секции «Историческая лексикология и лексикография» XXXIV Международной филологической конференции. СанктПетербург, 2005. – С. 220-225; МОСКОВСКОЙ РУСИ Б. А. Ларин (8 марта 1961 года). Хронологические рамки ясны из термина Московская Русь. Это период середины XV — конца XVII в. • Петрова З. М. Рецензия на 1 вып. «Словаря обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII веков». // Русское слово в историческом развитии (XIV–XIX века). Материалы секции «Историческая лексикология и лексикография» XXXIV Международной филологической конференции. СанктПетербург, 2005. – С. 226-232. Обиходный язык достаточно четко отличается от церковнославянского. Это язык устного общения и частных деловых документов, лишенных политического, общегосударственного значения. Труднее отграничить обиходный язык от областных крестьянских диалектов. Мы имеем в виду ту наддиалектную систему разговорной речи, какая постепенно складывалась с XV по XVIII в. и именовалась в эту эпоху «просторечием». Тогда этот термин означал не сниженную, а общую разговорную речь, в противоположность книжному письменному языку. • Судаков Г. В. Иллюстрации в историческом словаре. // Актуальные вопросы исторической лексикографии лексикологии. Санкт-Петербург, 2005. – С. 129-136; и С начала 30-х годов Б. А. Ларин увлеченно и продуктивно работает над Словарем древнерусского языка, который должен был продолжить «Материалы для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского. Много сил и таланта он вложил в определение принципов словаря и круга источников, пополнение картотеки, формирование авторского коллектива. Был опубликован проект словаря, подготовлены и отредактированы несколько его томов, напечатаны пробные наборы. Однако, в 1949 г. тема «Древнерусский словарь» руководством Института языка и мышления АН СССР была закрыта. Б. А. Ларин покинул институт, авторский коллектив был расформирован, а в 1951 г. картотека словаря была перевезена из Ленинграда в Москву. *В конце 50-х годов Б. А. Ларин, работая в Ленинградском университете, возвращается к идее создания Ыловаря древнерусского языка Московской Руси. Публикуемые заметки раскрывают этот замысел. Все выделения в текстах заметок сделаны их автором. Публикация подготовлена С. С. Волковым в 1993 г. [* by Σίγ;α]. 147 148 Ларин Б. А. Филологическое наследие: Сб. статей - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. С. 656-659. Z100 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Существенно то, что под обиходным языком Московской Руси мы понимаем несколько обобщенный, именно общий разговорный язык, а не узколокальный тип и не узкосоциальный (например, крестьянский или посадский). Большие сомнения смущают меня, из-за них я все медлил с началом этого повторного дела. Тридцать лет назад я мог без колебаний приступать к поискам материалов, к подготовке кадров, к инструкции ДРС — в уверенности, что впереди достаточно жизни, чтобы довести дело до конца. Но для второго ДРС у меня осталось слишком мало времени, успею ли я? Обобщение тут законно потому, что соответствует ясно проявляющейся в эту эпоху тенденции к устранению специфически местных и специфически сословных отстоев в языке, тенденции к выработке общего, общепонятного разговорного языка. Я отбрасываю сомнения главным образом потому, что мне дороже всех других замыслов именно этот замысел — создать словарь русского средневековья, чтобы он послужил основным фондом и русской исторической лексикологии, и всяких исследований по истории русской культуры, воззрений и обычаев, нравов и верований, и общего исторического словаря русского языка, и для разработки ряда теоретических проблем: изменения значений, исторической синонимики, отмирания слов и обогащения словарного фонда разными путями, наконец взаимодействия и судеб разговорного и литературного языков от средневековья до наших дней. Обобщение это оправдано еще и тем, что отражение разговорного языка в письменности XV—XVII вв. всегда обобщено, обеднено, лишено конкретных деталей, подведено под нормы письменного языка, в большинстве случаев лишено той животрепещущей подлинности, какую мы находим в записях разговорной речи, относящихся к новому времени, в записях XVIII—XIX вв. Лишь в сборниках пословиц, в сатирической литературе и крупицами в частно-деловой письменности XVII в. мы находим прямое отражение разговорной речи, но и то с очевидным для исследователя упрощением и обобщением. Нет более увлекательной задачи, чем создание такого богатого источника для множества исследований, наблюдений и размышлений, а вместе и богатого собрания фразеологии, этих сгустков и самородков народной мысли, опыта мудрейших, самоцветов слова безвестных и тем не менее чудоумельцев, гениев русского языка! И мой жизненный путь и долголетняя школа моих учеников могут обеспечить успех такого начинания. Мы созданы для этого, мы способны это сделать, едва ли кто другой сделал бы, сделает это лучше нас! Ориентировочно 1959 г. *** Второй раз, как после попадания бомбы, на том же месте мы хотим возвести новый большой дом. Не «шалаш-времянку» или «палатку» хищника золотоискателя в пустынных краях (Львов — Бархударов) 2, а большой и самый культурный дом — в заселенной местности, — словарь самого высокого уровня. Наш второй ДРС будет создан уцелевшими кадрами первого. В этом огромная сила. Гвардия ДРС за те «смутные годы», что отделяют нас от дня разгрома первого ДРС, осуществленного В. В. Виноградовым, Ф. П. Филиным и С. Г. Бархударовым, не торговала ширпотребом, а крепла и мужала в лексикографических подвигах и в испытаниях этой смутной поры. Она может сделать новый ДРС149 и лучше, и скорее, и самостоятельнее, чем раньше. Эта гвардия быстро подучит и обучит новую смену младших составителей, следующее поколение работников русской исторической лексикографии. Есть кадры! Собралось достаточно народу для начала этого большого дела, но ведь это ещё не всё, хотя это — самое главное! Следовательно,мы должны это сделать — во что бы то ни стало! И все сопутствующие малые работы МСК будут работать в нашу пользу. Какие драгоценные пояснения, пополнения наших материалов дадут Печорский и Псковский областные словари! Как необходимы будут нам во многих случаях и Словарь к «Слову о полку Игореве» и Словарь «Повести временных лет»! Но ограниченность времени, ресурсов, кадров, объема печатного словаря — заставляют задуматься над наиболее рационализированным, экономным методом выборки, составления и редактирования,окончательной подготовки к печати нашего словаря. Нет картотеки! Её отняли у нас, перевезли в Москву и разворовывают, растеривают, приводят постепенно в негодность. Отсюда все особенности предлагаемого сейчас мною плана работ. Надо заново создавать картотеку. Из разбомбленного дома вышел, был выведен почти невредимым весь народ, его населяющий, но для новой стройки не осталось ничего. Надо весь строительный материал завозить на стройку заново. Второй ДРС будет по замыслу гораздо меньше первого. Тогда я добивался издания 18-томного словаря, теперь я предлагаю составить словарь в 4-5 томах. Путь к этому: ряд ограничений.. 1. Мы сузим хронологические рамки. Второй ДРС будет охватывать материал от середины XVI в. до начала 2-й трети XVIII в. Создавать картотеку мы будем не по старому плану. 149 Речь идет о проекте подготовки Малого древнерусского словаря XI— XVII вв. (двухтомника) на базе картотеки ДРС. Z101 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 2. Мы не будем ставить задачей составление полного словаря русского средневековья, как хотели сделать раньше. Это сделает рано или поздно Академия наук СССР. А нам будет по силам дифференциальный словарь. Даже имеющиеся словари старославянского и древнерусского языка (Миклошича, Востокова, Срезневского, Дювернуа, Амфилохия, Алексеева, Старчевского, К. Меуеr'а и т. д. ) совершенно достаточно для лексикологов и историков описывают лексику церковной письменности. И два словаря Академии Российской и Словарь церковнославянского и русского языка АН 1847 г. очень полно охватывают лексику, унаследованную русским литературным языком. Но вот лексику русского живого языка средних веков (от XV в. до Даля) не отражают сколько - нибудь удовлетворительно никакие, ни один из существующих словарей. А в ней, в хорошей документации, в широкой иллюстрации обычного разговорного обихода русских народных масс ощущается острая нужда. Это наиболее вопиющая лакуна русской лексикографии и самое зыбкое место, трясина, в которой гибнет всякая попытка построения русской исторической лексикологии. широко известных и употребительных в разных жанрах письменности Московской Руси. Поэтому можно бы было в конце концов определять наш словарь как Словарь обиходного языка Московской Руси с XV до XVIII вв., СОЯМР. 3. Ограничение в иллюстративном материале — половина в цитатах, половина — словоуказательные (цыфирь) при каждом значении. Иначе говоря: сделав возможно полную и богатую картотеку обиходного языка Московской Руси, мы будем с большим отбором, скупо отражать её в печатном словаре. Широко — как только возможно — будет представлена идиоматика и фразеологические сочетания разного рода. 3.2.1.3. РАЗГОВОРНЫЙ ЯЗЫК МОСКОВСКОЙ 150 РУСИ Профессор Б.А. Ларин Следовательно, если отбирать — то именно все отражения живой обиходной русской речи в памятниках XVI—XVIII вв. Почему не с XV в.? Потому что за эти полтора века (XV и первую половину XVI в. ) мы могли собрать (по имеющемуся опыту первого ДРС) гораздо меньше, во много раз меньше материала, чем за одну лишь вторую половину XVI в. Раз у нас мало сил и времени, легче пожертвовать именно этим! Разговорный язык Московской Руси — тема необъятная не только для статьи, но и для большой книги. Она не завещана нам предками и ставится только в советском языкознании. Мое поколение ставит её перед молодыми исследователями, зная, какой широкий круг общих и частных вопросов с нею связан, в надежде, что молодые увидят и завершение первого этапа разработки этой темы. Почему не до Даля? Потому что понадобится ещё один словарь примерно такого же объема (4-5 томов) для разработки материала от Кантемира до Даля или хотя бы до Бурнашова. Это предоставляем будущему. Этой темой можно пожертвовать сегодня, когда так остра нужда в основном материале средневековья XVI — начала XVIII в. Для первого подступа необходимо уяснить объект этого цикла исследований, наметить круг источников, порядок, методику их разработки, определить ближайшие задачи. Итак, отбираем все, что считаем не чисто книжным, не словами узкоцерковного применения или назначения, не выдуманными, «кованными» писательскими словами, не окказиональными кальками с иностранных речений, вводимыми неискусными переводчиками, а лишь то, что можно считать народным русским и обиходным, а не случайным и исключительным.Такие слова, такое словоупотребление Аврам Палицын и Аввакум называли просторечием, но мы не можем принять этот термин, так как академический словарь XVIII в. передвинул их в разряд осуждаемых. Поэтому второй ДРС будет носить новое имя, декларирующее его ограниченность — «Словарь обиходного русского языка середины XVI — начала XVIII в. От Домостроя до Посошкова», «СОРЯЗ (XVI-XVIII)». Однако по поводу этих ограничений мы сразу же оговоримся: *** Можно ли считать самостоятельной проблемой исследование разговорного языка Московской Руси и что входит в это понятие? Филологи чуть ли не всех специальностей (историки, литературоведы, лингвисты) походя затрагивают вопрос о разговорном языке, не придавая ему самодовлеющего значения. В это общее понятие входят и областные диалекты Московской Руси (крестьянские по социальной принадлежности носителей), и городские диалекты средних и "подлых" сословий, и, наконец, разговорная речь высших классов. Употребляя это наименование в разных частных применениях, филологи высказывают пестрые суждения о разговорном языке, и создается впечатление, что по этому вопросу мы не имеем никакого устоявшегося, проясненного понимания, все зыбко, все неясно, все произвольно. 1. Хотя мы и не беремся за источники XV в. и первой половины XVI в. со всей ответственностью за полноту использования их словарных богатств, но мы не будем избегать материалов этих 1 l/2 (полутора. — прим. ред. ) веков. Если видеть эту обобщенную проблему как самостоятельную, если расчленить её на ряд более частных, исторически конкретных вопросов, то мы достигнем большего успеха. 2. Хотя мы дифференцируем живую разговорную лексику от книжной, известной и употребляемой только в кругу ученых людей Московской Руси, но ввиду зыбкости границ мы не будем избегать слов «среднего стиля», по терминологии Ломоносова, т. е. славянизмов, 150 Нам могут указать, что совсем неразработанной проблемой остается до сих пор и разговорный язык советской эпохи, как столь Ларин Б.А. История русского языка и общее языкознание (Избранные работы). - М., 1977. - С. 163-175 Z102 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA же сложная совокупность диалектов современных языков - русского, украинского, белорусского и т. д. Ведь все усилия и академических институтов, и вузовских языковедов в сфере современного языка направлены на нормализацию и повышение культуры языка - в области орфографии, грамматики и словоупотребления. Изучаются крестьянские диалекты, но в диалектологии господствует историческая целеустремленность, а устная речь городского населения, варьирующая и по областям, и по культурным слоям, остается вне поля исследований. Декларируются, но не изучаются и более широкие, наддиалектные типы устной речи. обычных вещей, употребляемых в повседневной жизни, не встречаются в тех книгах, по каким научаются славянскому языку. Так у них и говорится, что разговаривать надо по-русски, а писать по-славянскому»151. Прибавим к этому еще одно замечание: «Поэтому, чем более ученым кто-нибудь хочет казаться, тем больше примешивает он славянских выражений к своей речи или в своих писаниях, хотя некоторые и посмеиваются над теми, кто злоупотребляет славянским языком в обычной речи» 152. Г. В. Лудольф говорит о вариации того разговорного языка, какой он наблюдал в высших и средних кругах московского общества, предвосхитив слова Тредиаковского о славянском языке («Очюнь темен зрится»). Вне его поля зрения остались диалекты крестьян и отдаленных от Москвы городов. Эта ситуация имеет и теоретическое обоснование: игнорируя социальные диалекты, кроме крестьянских, те, кому бы следовало ставить проблему разговорного языка во всю ширь, предпочитают рассуждать о тысяче и одном стиле литературного языка, как своего рода сублимации социальных диалектов, чтобы не поколебать догмата об одинстве и общенародности национальных языков. Я считаю этот догмат схоластической абстракцией, тормозящей нашу работу и в области современных языков, и в историческом языкознании. О резком противостоянии языка книжного, церковного и разговорного, если не доверять свидетельству Лудольфа, можно заключить из показаний различных жанров письменности XVI— XVII вв. Приведу косвенное, но достаточно ясное свидетельство из сатирической повести XVII в. «Сказание о крестьянском сыне». Бросив учение, крестьянский сын пошел «у богатого мужика воровать». «И нашел на блюде калач да рыбу и учал ести, а сам рече: ‘Чашу спасения прииму, имя господне призову, алилуия’». И увидел на крестьянине новую шубу, и он снял да и на себя оболокался, а сам рече: «Одеялся светом, яко ризою, а я одеваюся крестьянскою новою шубою». И та крестьянская жена послышала и мужа своего разбудила, а сама рече мужу своему: «Встань, муж, тать у нас ходит в клети!» И муж рече жене своей: «Не тать ходит, но ангел господень, а говорит он все божественные слова». Итак, по убеждению крестьянина XVII в., церковнославянским языком в домашнем обиходе могут говорить только ангелы. Юмористический эффект этой повести основан на пародийном противопоставлении трафаретов церковнокнижного языка и чередующихся с ними пассажей на разговорном просторечии. На два языковых ряда распадается первый же абзац этой повести: «Бысть неки крестьянской сын у отца своего и матери. И отдан бысть родителми своимиграмоте учитися а не ленитися. И он, крестьянской сын, в то ся дал, а учение не возприял... и учал себе размышлять: ‘Стати мне лутче богатых мужиков красть: ночью покраду, а вдень продам. И да будет у меня денешка скорая и горячая, и почну себе товарищав прибирати, таких же воров, каков я сам’» 153. Как же будем изучать такой сложный комплекс, как «разговорный язык Московской Руси», если не сумели до сих пор ни поставить, ни разрешить этот вопрос на материале современных языков? Быть может, и в этом случае следует предоставить часть проблемы исторической диалектологии, а остальное — исторической стилистике, которая существует пока только в декларациях и планах на следующее двадцатипятилетие? Нам представляется, что надо ставить эту проблему безраздельно и независимо от того, когда и как она будет разработана в рамках современного языка, раз нельзя иначе, хотя не может быть спора, что было бы легче идти вслед за специалистами по современному языку или работать бок о бок с ними. Можно и нужно безотлагательно ставить эту историческую проблему и для украинского, белорусского и других языков. Большинство историков русского языка принимает без предубеждения свидетельство Г. В. Лудольфа о противоположении и существенном различии в XVII в. учено-книжного и обиходноразговорного языка. В предисловии к «Русской грамматике» (Оксфорд, 1696) он писал: «Для русских знание славянского языка необходимо, потому что не только Св. Библия и остальные книги, по которым совершается богослужение, существуют только на славянском языке, но невозможно ни писать, ни рассуждать по каким-нибудь вопросам науки и образования, не пользуясь славянским языком...» И ниже: «Но точно так же, как никто из русских не может писать или рассуждать по научным вопросам, не пользуясь славянским языком, так и наоборот — в домашних и интимных беседах нельзя никому обойтись средствами одного славянского языка, потому что названия большинства На этом примере мы видим, что письменный и разговорный язык — как две обособленные системы — не только противостоят, но и вступают в контаминацию в новых повествовательных жанрах письменности XVII в. Можно было бы умножать примеры, но нет в этом надобности, так как это соотношение установлено не только для XVII в., но и для второй половины XVI в. Мы обратились к этим иллюстрациям для наглядного ответа на вопрос, существует ли реальный (не абстрактно-умозрительный) объект проблемы 151 Лудольф Г.В. Русская грамматика. Переиздание, перевод, вступит. статья и примеч. Б.А. Ларина. Л., 1937, с. 47 и 113. 152 Там же, с. 113. 153 Адрианова-Перетц В.П. Русская демократическая сатира XVII в. М.- Л., 1954, с. 110. Z103 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA и глубокая основа национального языка — более существенная и определяющая, чем традиции книжнославянского языка, тоже сохранившиеся в нем поныне, однако в убывающей, а не возрастающей прогрессии. разговорного языка Московской Руси, так как иначе мы могли бы услышатьь сверхскептические замечания: дескать, еще неизвестно, существует ли такой реальный объект. *** Не всегда необходимый нам материал по разговорной речи Обратимся же к источникам XV в. Где и как в них искать «отражение» разговорной речи? Ясно, что не в литургических, ритуальных, и не в богословских текстах, а в светской повествовательной литературе, а также и в некоторых житиях. лежит на поверхности, и чем дальше в прошлое, тем труднее его разыскивать, извлекать, анализировать. Начальный этап образования национального русского языка (устного и письменного) мы относим к длительному промежутку со второй половины XVI в. до середины XVIII в. Не все так именно думают, но никакого значения не имеют расхождения на полстолетия, даже на столетие, ибо неоспоримо: 1) что формирование русского национального языка требовало ряда столетий, 2) что в XVII в. мы уже имеет явные проявления его характерных признаков, 3) что заканчивается этот процесс только в XIX в. Возьмем пробу из жития Михаила Клопского, составленного в первой редацкии в конце XV в. (1478-1479). Оно недавно превосходно издано по всем разысканным (68) спискам и исследовано Л. А. Дмитриевым. Михаил Клопский был пришельцем из Москвы — по тексту жития, свояком московского князя Константина Дмитриевича (сына Дмитрия Донского), поборником московских князей в Новгородском уделе (Клопский Троицкий монастырь близ Новгорода). В его житии и судесах есть несколько кратких диалогов. Реплики самого Михаила Клопского, как и игуменов, и епископов - почти всегда на книжном языке, но три-четыре реплики явно отражают разговорные формулы. От первой редакции до последней (Тучкова) они все более и более переделываются, удаляясь от первичной формы, и переходят в высокую книжную фразеологию. Вот два-три примера 154: 1) I редакция: "Чему, сынько, имени своего нам не скажешь?" (с. 91). II редакция: «Сыное, о чем нам имени своего не кажешь, колико с нами во обители живуще?» (с. 118). Переработка Тучкова: "По что, чадо, имени своего не повеси?" (с. 147). 2) I редакция: «И посадник [Григорий Кириллович Посахной] рече игумену: ‘Не пускайте вы коней да и коров на жар, то земля моя. Да и по реки Веряжи, ни по болоту да и под двором моим не ловите рыбы. А почнете ловить, и аз велю ловцем вашим рукы и ногы перебить’» (с. 93-94). II редакция: "Игумен, не пускай коней да и коров на жары — то земля моя! Ни по реци по Веряже, ни по болотом, ни под двором моим не лови! А почнеши ловити, и я велю ловцем руки и ноги перебити" (с. 105). Тучков пересказывает косвенной речью: «да не повелит паствити близ села его стад монастырских» (с. 153). 3) I редакция: Говорит князь Дмитрий Юрьевич Шемяка: «Михайлушко! Бегаю своей отчине, збили меня с великого княжения» (с. 96). Важным характерным признаком образования национального языка надо считать органическое, проникающее сближение ранее противопоставленных и обособленных систем письменного и разговорного языка. Контаминация, все более глубокое взаимное влияние их только начинает давать первые нестойкие плоды в XVII в., но это подготовляется всем предшествующим развитием языка и общества. Сперва функционально разграниченное чередование, потом переплетение, чередование в пределах одного выражения, когда экспрессивную функцию выполняет именно сочетание или чередование элементов этих двух систем, и еще позже — создание нового типа литературного языка, развитие новых типов разговорного языка. Тысячекратные усилия писателей и вся массовая и напряженная работа всего народа над культурой разговорного языка обусловлены и развитием государства, и выходом торговли за рамки феодальных границ, складыванием единого всероссийского рынка, и консолидацией нравов и воззрений. Нация образуется во всех своих гранях исподволь и совокупно — в накале всенародного государственного, культурного, социального совершенствования, созидания, роста. И неправильно считать решающим одно условие, отдавать все внимание одной категории сплочения, отодвигая остальные. Ни одно из условий, определяющих национальность, не было созревшим в эпоху народности. Не было ни того единства языка, ни того единства территории и экономической жизни, ни того единства воззрений, верований, психологии, они были не в той стадии, не в том качестве и объеме, какие созданы были в эпоху нации. У Тучкова: «Отче, моли бога о мне, яко да паки восприиму царствия скыфьтры: согнан бо есмь от своея отчины, великого княжения Московьского!» (с. 156). Поэтому не может быть речи о каких-то коротких промежутках, узких рубежах между этими формациями. Как и во множестве других памятников литературы, каждая следующая переработка все более стирает следы непосредственного воспроизведения живой речи. Историк языка поэтому должен проследить всю литературную историю того памятника, из которого он берет свои факты, тщательно изучить все варианты, Поэтому и изучение образования национальности по всем линиям должно уходить глубоко в предшествующий период. Разговорная речь Московской Руси в её сложном многообразии и развитии с XV по конец XVII в. должна изучаться как предпосылка 154 См.: Повести о житии Михаила Клопского. Подготовка текстов и статья Л. А. Дмитриева. М.- Л., 1958. Z104 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA С. 319-320: «И князь великы велел с ними [владыкой, посадниками, житьими и черными людьми] бояром говорити о дани... велел их въспросити, что их сох, и они сказали: ‘Три обжи соха, а обжа — один человекъ на однои лошади ореть; а хто на трех лошадех и сам-третей оретьино то соха’». критику текста, и только тогда он может выделить наиболее ценный в плане изучения разговорной речи средневековый материал. Но в первоначальных редакциях отражается речь не простого народа, не смердов, а знати. верхушки феодального общества: князей, бояр, иерархов. И отражение не вполне точное и полное: можно предположить, что новгородский посадник и московский князь имели свои акценты в живой речи, а в памятниках письменности все это нивелируется; обобщение разговорного типа языка осуществляется писателями, но это не значит, что в такой же степени обнообразной и однородной была и подлинная речь даже феодалов в разных землях, уделах русского средневековья. Едва ли такими бессоюзно - гипотактическими или сложноподчиненными предложениями с паратактическими союзами мог говорить архиепископ и посадник, это речь житьих или черных людей, да к ним и обращен был вопрос для решения спора о податном обложении. Как старатели намывают щепотку черного золотого песка из куч пустой породы, так из обильной, из века в век разрастающейся русской средневековой письменности всех почти жанров можно по крупицам собрать фрагментарные данные о различных (территориально и социально) разговорных диалектах в Киевской и Московской Руси. Эту работу пора уже проделать. Пока проанализирована лишь незначительная часть источников, в них выделены местные разговорные элементы, но все это не синтезировано. Почти не сделано попыток реконструировать древние диалекты по их рассеянным отражениям в текстах. Такую задаче ставил себе в последние годы жизни А. А. Шахматов, но не успел её выполнить. Ни из имеющихся источников, ни из соображений исторического порядка никак не вытекает предположение о близости обиходноразговорной речи феодалов и крестьян, "черного люда". Близость вероятна в речи средних и низших слоев, посадских, работных людей и крестьян, а боярство и церковная знать, как известно из прямых высказываний, отмежевывались от смердов во всех сферах культуры и быта. Языковая ситуация конца XIV—XV вв., известная более под именем «2-го югославянского влияния», ярко показывает осознанное стремление феодалов противопоставить себя "худым людишкам" в языке. Только с конца XV в. слабо намечается у некоторых писателей, например у Иосифа Волоцкого, интерес к простой речи и большая терпимость к разговорным вкраплениям в книжный язык. Однако и тут надо говорить не о сближении с народными говорами, а только о незначительном влиянии городских посадских диалектов на язык некоторых писателей. Нельзя совсем пренебрегать церковной письменностью. Как сказано, некоторые жития, а также и некоторые проповеди XV— XVII вв. содержат единичные выражения разговорной речи. Богаче их повествовательная литература, к XVII в. уже освобождающаяся от религиозной пропаганды и церковной дидактики. Новые жанры — стихотворство, драматургия — почти до конца XVIII в. оберегаются от воздействия «живого языка», как указал И. П. Еремин 156. Есть или был такой взгляд, что с самого начала письменности и до нового времени диалекты, разговорная речь шире всего отражались в деловой письменности, т.е. в актах юридических и политических. Однако этот взгляд не точен, как и утверждение, что деловая письменность «старшей поры», по языку чисто русская, не содержит никаких старославянских элементов. Эта концепция упускает из виду и большую общеславянскую культурную роль старославянского языка, проникшего во все жанры письменности с X в., и древние традиции правового и дипломатического жанров, отличающие состав их языка от обиходной разговорной речи. Единого и общенародного разговорного языка в Киевской Руси X—XII вв. не было, как не было и единого письменного языка, да и не могло быть. Об этом прямо свидетельствуют те отражения разговорной речи, какие извлекаются из памятников письменности разных уделов и разных жанров (летописей, грамот, переводов, дипломатических актов и т. д.). Неоспоримо было лишь единство церковнокнижного старославянского языка на Руси. Единство языка деловой литературы лишь постепенно создавалось усилиями княжеских дьяков, стремившихся освободиться от заметных диалектизмов и Если мы попробуем извлечь некоторые данные о московской разговорной речи из памятника другого важного жанра — из московского летописного свода конца XV в., то окажется, что на 400 (без малого) страницах его текста мы найдем не более 10 реплик, ясно отражающих разговорную формулу. преобладают риторические диалоги и писанные речи, не бросающие никакого света на состав разговорного языка той эпохи. Под роковым для вольного Новгорода 1478 г. находим, например, такие реплики новгородских и московских антагонистов155: с. 319: «И князь велики велел бояром молвити им: ‘Взяти ми половину всех волостей владычних, да и манастырских, да Новоторжьские, чии ни буди’. И они отвечали: "Скажем то, господине, Новугороду!»; с. 314: «А говорил посадник Якоб Коробъ так: ‘Что бы государь наш великы свою вотчину Великы Новгород — волных людей пожаловал, нелюбья отдал, а мечь бы твой унял!’». Эти контрасты фразеологии, вне всякого сомнения, отражают различия речи новгородского посадника и московского великого князя. 155 См.: Московский летописный свод конца XV в. - Полн. собр. русских летописей. Т. 25. М.- Л., 1949. Еремин И.П. Русская литература и её язык на рубеже XVII - XVIII веков. - В сб.: Начальный этап формирования русского национального языка. Л., 1961, с. 12-21. 156 Z105 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA выработать формуляр актов, наиболее понятный для народов Киевской Руси. Особенно интересны расхождения свидетельских показаний о фразах, содержащих оскорбление величества. Они дают ряд подобозначных или только созвучных, но весьма равнозначных разговорных формул. Этот материал необходимо исследовать в нашем плане особо внимательно. В Московских приказах тоже постепенно, лишь с XV—XVI вв., по мере усиления централизации административной системы, создается единство административной терминологии и фразеологии, единство основных норм языка деловой письменности. Но и здесь единообразие языковой формы деловой письменности соответствует только единому языку приказного сословия, а не единству общенародного языка, хотя в нем и наличествуют отобранные общенародные элементы языка. То, что исследователи называют теперь областными элементами в деловом языке, как нельзя яснее показывает различие между нормализованным языком Московских приказов и речью дьяков и подъячих из местных жителей в «земских избах» на периферии государства. Вопреки централизации здесь ненароком прорывались диалектизмы в делопроизводство. Разработка Воронежских157 и Холмогорских актов158 или Донских дел широко иллюстрирует противоборство централизующих и центробежных тенденций в языке деловой письменности, которое очень ограничивает возможность прямого отражения в ней местной речи. Одну и ту же фразу обвиняемого три свидетеля передают так: 1) «Что-де нынешние цари?!» 2) «Нам-де те цари ноне не подобны!». 3) «Дмитрей, пей-де пиво, а про царя-де нам теперь говорить не надобно!». В последней записи подъячий заменил, вероятно, своим словом «теперь» слово «ноне», а в первой записи «нынешние» вместо «нонешние». *** О больших трудностях приурочения, узнавания диалектной принадлежности речей можно судить по такому случаю. В одном свитке, опубликованном в издании «Слово и дело государевы», обвинение изложено так, что невозможно предположить никакого искажения, сокращения, амплификации: "И тюремный сиделец Стенька Форафонов в разспросе сказал: в нынешнем де во 141 [1633] г. ...говорила де черная старица Марфа Жилина в торгу: «глупые де мужики, которы быков припущают к коровам об молоду, и те де коровы рожают быки; а как де бы припущали об исходе, ино б рожали все телицы. Государь де царь женился об исходе и государыня де царица рожает царевны; а как де бы государь царь женился об молоду, и государыня де бы царица рожала все царевичи. И государь де царь хотел царицу постричь в черницы, а что де государь царевич Алексей Михайлович, и тот де царевич подменный» (Слово и дело, т. I, с. 74). Один из памятников московской деловой письменности XVII в. — после восторженных отзывов писателей А. Н. Толстого и А. Чапыгина — получил широкую известность как драгоценный клад живого русского слова: это «пыточные речи» в свитках Разряда, именуемых «Слово и дело государевы»159 . Но восторги писателей объясняются главным образом свежестью их восприятия этого рода памятников средневековой письменности и самим содержанием свитков. Почти все записи в этом подборе дел Разряда не протокольные в нашем понимании, а довольно подробная и относительно точная только по смыслу передача ответов допрошенных под пыткой и без пытки. Подъячие излагали ответы допрашиваемых в нормах приказного языка. Показательно, что в этих свитках преобладает передача показаний косвенной речью, например, с. 2: «А он Сенька в те поры был пьян и того не упомнит, что про царя Дмитрия бредил с хмелю». Но и прямая речь лишь в очень редких случаях может быть сочтена за точную запись, тем более что никаких отступлений от выученной орфографии и грамматики дьяки при этой записи не допускали. Примеры: Свидетельство кажется достоверным: речь «бойкой на язык» и всюду «вхожей» (как сказано в этом же показании) монашки словно выписана писателем-классиком. Однако приведенные свидетели отвергли обвинение. Марфа Жилина избегла кары, а за «слово государево» был «бит кнутом нещадно» и опять «вкинут в тюрьму» доводчик Стенька Фарафонов как сочинивший сам эту хулу на царский дом. С. 83: На обороте известной грамоты надпись: «Кто писал тот и доводи, а я переписать не смею, боюсь кнута». Писал это какой-то новгородский площадной дьяк, достаточно грамотный, чтобы не отразить местные черты своей речи. С 93: «И Павел-де Волынский ему архимариту сказал: ‘Плут де дьякон, вор, выбей его из монастыря вон’». Пример показывает, на какой зыбкой почве мы стоим, отыскивая скудные данные по разговорной речи даже в таком благоприятном случае, когда указано и место (г. Курск), и общественное положение говорившего (черная старица), и к кому обращена речь (к торгу). Последний пример из «Слова и дела государевых» показывает с полной бесспорностью, что, оберегая смысл и содержание показания, подъячие освобождали запись от малейших признаков диалекта. Вот длинный рассказ 13 крестьян Карачунского Речь боярина, должно быть, была свободна от диалектной окраски, и такую запись нет оснований считать неточной. Собинникова В.И. Общенародные и диалектные черты в языке областной письменности XVII - начала XVIII века (по материалам воронежских грамот). - В сб.: Начальный этап формирования русского национального языка. Л., 1961, с. 207 сл. 157 Елизаровский И.А. Язык беломорских актов XVI - XVII вв. Грамматика. Архангельск, 1958; Его же. Лексика беломорских актов XVI - XVII вв. Архангельск, 1958. 158 159 См.: Слово и дело государевы, изд. Н.Я. Новомбергским. Т. I. М., 1911. Z106 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA А может быть, наше недоверие к полноте и верности «отражения» разговорной речи в деловых документах преувеличено? Не следует ли допустить, что разговорная речь в Московской Руси во всех сословиях и слоях общества уже в первой половине XVII в. стала единообразной и такой именно нормализованной, какой её передают челобитные, явки и прочие юридические акты? монастыря под Воронежем, попробуйте уловить в нем характерные диалектные черты: «А монастырских крестьян 13 человек в разспросе сказали: что в нынешнем во 133 [1625] г. за неделю до Филиппова поста игумен Варсонофий старца Исаия бил, и в железа ковал, и в яму сажал, и доскою покрывал, а что по доске скачучи, говорил, что "Радуйся, царь Иудейский, твое царство пришло» — про то они слышали от старца Исаия. А за что игумен старца Исаия бил и в железа и под пол сажал, того не ведают. А как де в прошлом во 129 [1621] г. велено ему, Варсанофью, быть в Карачунском монастыре и в монастыре де заехал он монастырского хлеба 400 копен ржи, 400 копен овса, а умолоту из копны было по 3 чети ржи, овса то ж, да молоченого всякого хлеба четвертей со 100 в московскую меру. И тот хлеб стоячий и молоченый игумен Варсонофий переварил в вине и в пиве, а на всыкий год пив и вин варил по 10 и больше. И то де вино и пиво пил с детеныши, и с монастырскими бобылями, и со крестьяны, которые ходили в десятских. А иное де вино продавал в Воронежский уезд и к Москве важивал, а кому именем вин продавал и кому к Москве важивал, про то не ведают. а ныне де в монастыре монастырского хлеба осталось нынешнего 133 [1625] г. 30 копен ржи, 20 копен гречихи; да было 10 лошадей да 10 коров, и на тех де он лошадях ездил к Москве для тяжбы, а где те лошади подевал, того не ведают; а коровы распродал, а где денги дел, того не ведают же. Да игумен Варсонофий заехал в монастырской вотчине крестьян 60 ч., 10 бобылей да 10 чел. детенышов, а ныне де в той монастырской вотчине осталось крестьян только 15 человек да 4 бобыля, а те де крестьяне и бобыли разошлись от его, Варсонофиевой изгони, а не от государевых податей, потому что их бивал и мучил и на правеже ставливал... А бил игумен монастырских крестьян из денег, старосту Сеньку, на Миките Худяке доправил 7 руб., ...на Тимошке Болдаре 5 руб. денег да 20 ульев пчел, у Ивашка Шемая взял мерин да 2 пуда меда, да у него ж, Ивашка, жену позорил и прижил 2 робят... Да в прошлом во 132 [1624] г. являла им, крестьянам, того ж монастыря проскурница Ульянка, что тот игумен Варсонофий ее изсильничал и ребенка с нею прижил». Если бы мы совсем не располагали явными свидетельствами о существовании диалектов в городах и селах разных областей Московского государства, то такое допущение было бы возможно. Но осуществленные уже исследования актов и других памятников письма — псковских, новгородских, двинских, холмогорских, пермских и вятских, донских и воронежских, курских и орловских и т. д. — обнаружили в ряде случаев куда более верное и полное отражение местных и социальных диалектов, чем приведенные выше данные, например из «Слова и дела государевых». И уже это опровергает допущение о достоверности обобщенных и нормализованных записей; эти же исследования и материалы опровергают и предположение о едином и общенародном разговорном языке Московской Руси. *** Но есть еще более точные и разнообразные по содержанию, отходящие от «юридического быта» (судебных процедур) источники по разговорной речи. Это записи иностранцев. В предисловии к «Русской грамматике» Г. В. Лудольф писал: «Большинство русских, чтобы не казаться неучами, пишут слова не так, как произносят, а так, как они должны писаться по правилам славянской грамматики, например пишут сегодня, а произносят соводни. Тем не менее я решил в этой моей грамматике и в диалогах передавать слова такими буквами, какие слышатся в произношении, чтобы книга послужила на пользу тем, кто хочет научиться разговорному русскому языку»160. Примеры: « — Давно ли ты с Москвы?». « — Изволишь чарку вотки?». «[Слуга:] за етую цену не зделают бушмаки». «Опотчивай здоров!»161 . Я привел более половины записей крестьянских показаний, чтобы убедить слушателей (читателя), что этот обильный материал, несомненно воспроизводящий крестьянское повествование, не содержит полного отражения их живой речи из-за боязни подъячего получить взыскание за малограмотность от царских дьяков, которые будут читать царю его свиток. Лудольф владел русским алфавитом, другие иностранцы — латиницей со всякими диакритиками или готическим шрифтом. Уже эта транслитерация или транскрипция повышала точность передачи русского произношения во всех случаях, когда оно было правильно усвоено, когда слово или фраза были полностью услышаны и правильно расчленены. Многочисленные недослышки, неверное членение потока связной речи, неполное понимание некоторых речений существенно снижает ценность записей иностранцев. Но они выгоднейшим образом дополняют и Итак, деловая письменность изредка дает ценные факты для изучения местных диалектов и разговорной речи горожан, посадских и крестьян, но их историко-диалектологическое приурочивание крайне затруднительно прежде всего из-за фонетической и грамматической нормализации языка, а иногда и вследствие недостатка прямых и подробных указаний о месте, лице, аудитории или собеседнике допрашиваемого. 160 Лудольф Г.В. Русская грамматика, с. 48 и 114. 161 Там же, с. 43-50. Z107 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA корреспондент (1956–1961), В.А. Аврорин, член-корреспондент А. К. Боровков (1961–1962), член-корреспондент РАН А.В. Десницкая (1963–1976), член-корреспондент РАН А.И. Домашнев (1976–2001). С 2001 года до настоящего дня директором Институт лингвистических исследований является академик РАН Н.Н. Казанский. обогащают все указанное раньше отражения в нашей письменности разговорной речи. Наиболее точные записи, относящиеся к XVII в., находим у Ричарда Джемса и в «Парижском словере московитов 1586 г.», ценнейших источниках по XVI и XVII вв.162. Оба словаря сделаны в Холмогорах. В соотнесении и сопоставлении с холмогорскими актами XVI—XVII вв. и данными современных архангельских говоров эти записи иностранцев позволяют предпринять историческую реконструкцию холмогорского диалекта XVI—XVII вв. Это одна из ближайших задач нашей исторической диалектологии. Многие десятилетия институт является центром описания и изучения русского языка, языков малочисленных народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока России. Это единственный в стране институт, в задачу которого входит изучение палеоазиатских, самодийских, тунгусо-маньчжурских, монгольских и тюркских языков. В более выгодном положении, чем другие, находятся также говоры псковские и новгородские как по обилию исторических документов, так и по сведениям иностранцев, чаще, чем в других городах, торговавших в Новгороде и Пскове и сохранивших больше сведений о своих усилиях овладеть речью псковских и новгородских купцов, ремесленников и властей. Не следует откладывать синтезирующие работы по истории этих диалектов. ИЛИ — признанный центр русской академической лексикографии. Здесь ведется работа по составлению и изданию толковых, диалектных и исторических словарей русского языка. В течение 115 лет в ИЛИ создается уникальная словарная картотека, насчитывающая более 8 млн карточек-цитат. Нет возможности остановиться здесь еще и на вопросе об отражении борьбы местного диалекта с московским влиянием в Холмогорах XVI—XVII вв., который имеет существенное значение для раскрытия процесса униформации городских диалектов и более или менее однотипное российское просторечие. Особо следует заняться и вопросом о путях проникновения просторечия в литературный язык и преобразования литературного языка под сложным скрещением влияний а) просторечия, б) иностранных языков через переводную литературу, в) специальных и профессиональных лексических систем — через обширную ремесленно-промысловую письменность XVII в., а также в связи с ростом городов и возрастающим влиянием ремесленников и рабочих. Исследования в области теории и типологии языков мира составляют еще одну важную задачу института. В настоящее время институт включает семь научных подразделений. В Отделе теории грамматики разрабатывается оригинальная концепция теории функциональной грамматики (петербургская школа функциональной грамматики), оказавшая существенное влияние на развитие грамматической теории не только в России, но и за её пределами. В последние годы Отдел стал одним из признанных центров изучения детской речи. В Лаборатории типологического изучения языков исследуются грамматические категории глагола, связанные с синтаксисом, семантикой и прагматикой предложения. Начиная с 1969 г. было издано более десятка коллективных монографий, посвященных типологическому описанию глагольных конструкций в разноструктурных языках. Все это остается задачей дальнейших исследований. 3.3 THE INSTITUTE FOR LINGUISTIC STUDIES OF THE RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES ESTABLISHED IN 1783 Отдел сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований является единственным в стране научным коллективом, осуществляющим комплексное изучение индоевропейских языков. С 1995 г. отдел работает над проектом Индоевропейского компьютерного тезауруса, предполагающим создание компьютерной базы этимологических данных, учитывающей максимальное число индоевропейских языков, и над созданием «Малого диалектологического атласа балканских языков». Институт лингвистических исследований является старейшим в России научно-исследовательским учреждением гуманитарного профиля. Под названиями Российская академия (1783–1841), II Отделение русского языка и словесности Петербургской академии наук (1841–1917), Институт языка и мышления АН СССР (1921– 1950), Ленинградское отделение институт языкознания АН СССР (1952–1991), и с менявшимся организационно-правовым статусом он существует с 1783 года. Свой современный статус и название ИЛИ РАН обрел в 1991 году. Два отдела занимаются языками народов Российской Федерации — Отдел палеоазиатских и самодийских языков и Отдел алтайских языков. На протяжении XX века институт возглавляли академик Н.Я. Марр (1921–934), академик И.И. Мещанинов (1934–1955), член- В 2001 г. была открыта информационных технологий. Лаборатория лингвистических См.: Ларин Б.А. Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618 - 1619 гг.). Изд-во ЛГУ, 1959; Его же. Парижский словарь московитов 1586 г. Рига, 1948. 162 Z108 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 328-16-12 по рабочим дням с 12:00 до 16:00 может получить консультацию квалифицированного специалиста. При ИЛИ действует специализированная библиотека (Отдел БАН — более 120 тыс. единиц хранения), фондами которой пользуются сотрудники института и специалисты из других научных учреждений. • Международное сотрудничество. В Институте проходят ежегодные конференции (Чтения памяти проф. И. М. Тронского, Совещание по Лексическому атласу русских народных говоров), а также почти ежегодно проводятся международные конференции по проблемам функциональной грамматики и типологии языков. Наиболее крупные публикации последних лет: • «Словарь современного русского литературного языка» (в 17• Научные журналы. С 1972 г. институт выпускал серию ти т.); «Лингвистические исследования». С 2003 г. выходит новое издание — «Труды Института лингвистических исследований. Acta Linguistica Petropolitana». • «Словарь русского языка» (в 4-х т., ред. А. П. Евгеньева); • «Словарь русских народных говоров» (1–46 вып., ред. Ф. П. Институт лингвистических исследований РАН, существующий Сороколетов; С. А. Мызников); • серия «Новое в русской лексике» и «Словарь новых слов в системе Российской Академии наук с 1783 года. Эта дата знаменательна не только для истории культурной жизни СанктПетербурга, но и для истории советского русского языкознания в целом. Первый лингвистический институт, в Ленинграде в 1931 году, на протяжении многих лет сосредоточивал в себе основную работу в области теории языкознания. В нем работали крупнейшие советские языковеды — академики Н. Я. Марр, И. И. Мещанинов, Л. В. Щерба, В. М. Жирмунский, В. Ф. Шишмарев, С. П. Обнорский, И. И. Толстой, Н.Н. Казанский, члены-корреспонденты АН Д. В. Бубрих, С. Е. Малов, Н. В. Юшманов, А. К. Боровков, профессора Б. А. Ларин, Л. П. Якубинский, К. Д. Дондуа и ряд других. русского языка» (ред. Н. З. Котелова и Е. А. Левашов); • «Словарь русского языка XVIII в.» (20 вып.); • «Словарь русского языка XIX в.» (в 2003 г. опубликован проект); • «Теория функциональной грамматики» (т. 1–6, под ред. А. В. • Бондарко); серия коллективных монографий по типологии глагольных конструкций (опубликованы 7 книг под ред. А. А. Холодовича, В. П. Недялкова, В. С. Храковского; почти все переведены на английский язык); Из аспирантуры и докторантуры Институт лингвистических исследований вышли многие видные языковеды, работающие в тогда в Академиях наук СССР, и союзных республик и в различных университетах страны, а в настоящее время в РФ. В их числе: академик Г. В. Церетели, члены-корреспонденты АН СССР Ф. П. Филин, В. Н. Ярцева, Р. А. Будагов, профессора В. И. Абаев, С. Д. Кацнельсон, В. С. Расторгуева и многие-многие другие. Своим рождением исследовательский коллектив, впервые собравший в себе языковедов - специалистов по разным языкам СССР, РФ и зарубежных стран, был обязан Великой Октябрьской социалистической революции. Сама возможность объединения для коллективной творческой работы ученых различных поколений, различного типа научной подготовки, различного круга исследовательских интересов — явилась одним из важных шагов в организации молодой советской науки. Это было подлинно творческое объединение, главной целью которого была разработка лингвистической теории на широком и новом языковом материале, со стремлением усвоить и применить в конкретных лингвистических исследованиях. • А. В. Бондарко, «Теория значения в системе функциональной грамматики» (М., 2002); В. С. Храковский, • «Теория языкознания. Русистика. Арабистика»; В. С. Храковский, А. П. Володин, • «Семантика и типология императив» (2-е изд. М., 2002); императива. Русский • «История лингвистических учений» (в 4-х т., Л. (СПб.), 1980– 1991, коллективный труд, отв. ред. А. В. Десницкая и С. Д. Кацнельсон); • «Основы балканского языкознания» (в 2-х т., СПб., 1988— 1995); М. В. Домосилецкая, «Албанско-восточнороманский сопоставительный понятийный словарь. Скотоводческая лексика» (СПб., 2002); В. И. Цинциус (отв. ред.), • «Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков» (Л., Первый лингвистический Институт в системе Академии наук, получивший сперва название Института яфетидологическях изысканий, был организован академиком Н. Я. Марром в 1921 г. В 1931 г. он был переименован в Институт Языка и мышления. После смерти акад. Марра руководителем Института почти 20 лет был академик И. И. Мещанинов, ориентировавший лингвистические исследования на разнообразие и теоретически актуальную тематику. Работа Института постепенно расширялась, охватывая 1975–1977); А. М. Щербак, «Ранние тюркско-монгольские языковые связи» (СПб., 1997); Н. Б. Вахтин, • «Языки народов Севера в XX в.» (СПб., 2001). • С 2003 г. в институте возобновлена Служба русского языка, благодаря которой любой позвонивший по телефону Z109 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA В 30-ые годы в состав Института влились коллективы Словарной комиссии Академии наук, а также Института Речевой культуры, существовавшие в Ленинграде с середины 20-х годов (бывший Институт литературы и языков Запада и Востока). Это в свою очередь содействовало расширению научной проблематики Института Языка и мышления. «Словарь русского языка» (МАС) под редакцией А.П. Евгеньевой и семнадцатитомный «Словарь современного русского литературного языка» (БАС) под редакцией И.И. Чернышева и С.Г. Бархударва, двухтомный «Словарь синонимов русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой, рад выпусков «Словаря русских народных говоров», «Большой толковый словарь русского языка» (БТС) под редакцией С.А. Кузнецова, «Современный толковый словарь русского языка» под редакцией С.А. Кузнецова, новый «Большой академический словарь русского языка» под редакцией А.С. Герда и т. д.). В 30-ые годы теоретический профиль Института в значительной мере определялся развернувшимися под руководством академика Мещанинова типологическими исследованиями грамматических структур многочисленных языков Советского Союза и зарубежных стран. В особенности большое внимание посвящалось исследованию грамматического строя бесписьменных и младописьменных языков Северо-востока Сибири, а также Северного Кавказа, которые впервые стали объектом глубокого теоретического изучения. Значительно продвинулось вперед изучение истории германских и романских языков, для которой сравнительно-типологический подход открывал новые, теоретически очень важные аспекты. Большая и плодотворная работа проводилась в области изучения русского языка. В Институте были развернуты подготовительные работы по созданию «Словаря современного русского литературного языка» (БАС) под редакцией И.И. Чернышева и С.Г. Бархударва, академической грамматики, «Атласа русских народных говоров», а также интересные исследования по исторической лексикологии, имевшие целью создание словаря древнерусского языка по плану профессора Б.А. Ларина. Высококвалифицированный коллектив мастеров словарного дела готовит ряд новых трудов большого теоретического и практического значения. Сектор индоевропейских языков объединяет в своем составе свыше 40 специалистов по различным живым и древним языкам. В секторе изучаются: французский, испанский, итальянский, румынский, немецкий, английский, скандинавские языки, латинский, древне- и новогреческий, албанский, литовский, древние и новые иранские языки, индийские, кельтские. Сектор разрабатывает вопросы теории и истории индоевропейских языков. Сектор палеоазиатских и самодийских языков занят изучением языков Севера и Северовостока Сибири. Сотрудники сектора, постоянно совершающие длительные экспедиции в сибирское Заполярье, сочетают теоретические исследования с большой практической работой культурного характера. Сектор алтайских языков, включающий специалистов в области тюркских, тунгусо-маньчжурских и монгольских языков, исследует лингвистическую проблему алтайской общности, имеющую огромное значение для истории народов Советского Союза, в частности для истории народов Сибири и Дальнего Востока. Все эти линии исследований были продолжены и в первые послевоенные годы. Однако в конце 40-х годов нормальный ход творческой работы оказался нарушенным попыткой некоторых последователей академика Марра догматизировать и внедрить административным путем марровскую лингвистическую концепцию, ошибочные положения которой были в основном преодолены и отвергнуты ещё в предшествующие годы. Разрешением кризиса явилась лингвистическая дискуссия 1950 года и последующая перестройка всей лингвистической работы. В результате проведенной реорганизации был создан Институт языкознания Академии наук, с центром в Москве. Ленинградский лингвистический коллектив сохранился и развивается как Отделение Института языкознания, включая в себя также и Словарный сектор Института русского языка Академии наук. Группа структурной лингвистики, включающая специалистов по самым различным языкам, занята разработкой проблем общей грамматической типологии. Интересную работу проводят также проблемные группы: группа «Язык и общество», группа статистики речи. Регулярно работает постоянный методологический семинар, на заседаниях которого обсуждаются вопросы общей лингвистической теории. все большее число лингвистических специальностей. Институт усиливал работу по подготовке научных кадров, в том числе для национальных республик. Большое количество опубликованных за последние годы монографий свидетельствует о творческой активности сотрудников Ленинградского отделения Института языкознания (ныне Институт лингвистических исследований РАН) Об этом говорит и большое количество проведенных в Ленинграде научных конференций, в которых охотно участвуют также лингвисты Москвы и других городов нашей страны. Сотрудники ленинградского (ныне петербургского) научного центра со своей стороны постоянно участвуют в лингвистических конференциях и съездах, проводимых в Советском Союзе, Российской Федерации и в зарубежных странах. Развивая свои исследования в творческом и организационном контакте с научными коллективами Москвы, Ленинградское отделение Института языкознания (ныне Институт лингвистических исследований РАН) продолжает традиции старейшего лингвистического центра страны. Количество сотрудников составляет в настоящее время свыше 150 человек сотрудников и аспирантов. Целый ряд ученых академического коллектива тесно связан с вузами Санкт-Петербурга, с СПбГУ и РПГУ им. Герцена. Это также является давней традицией, как и регулярная связь с вузами прежних национальных республик, куда многие из сотрудников часто выезжают для чтения лекций и консультаций. В составе отделения работают: сектор словарей русского языка (ныне Словарный отдел), издавший за последние годы ряд больших коллективных работ (в их числе четырехтомный академический Z110 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Одна среди миллионов слов... Хранительницей картотеки, Таковы очень кратко изложенные основные моменты истории и нынешнего состояния Ленинградского лингвистического центра, отмечающего в этом году 50 лет своего существования. человеком, который знает все об этом сокровище, называют Розу Павловну Рогожникову. Она пришла в картотеку в начале 50-х годов, когда принимала участие в работе над малым академическим словарем. Да так и осталась здесь, среди шкафов, карточек и миллионов слов, написанных перьями, чернилами и шариковыми ручками. « — Была я в разных картотеках, в разных странах, — говорит Роза Павловна, — и должна признаться, что они мало чем отличаются друг от друга. Везде все так же и устроено — шкафы, ящики, карточки. Вот только, кажется, в Праге шкафы железные. Из соображений пожарной безопасности. Но я думаю, что это огню не помешает, бумага есть бумага. Карточки — это действительно всего лишь бумага — прямоугольной формы, из картона. На них разными почерками выборщиков (тех, кто занимался пополнением картотеки) выписаны цитаты из всевозможных текстов, от рассказов и пьес до газетных заметок, в которых подчеркнуто одно, нужное, слово. Например, в ящичке, где хранится все многообразие слова «сеть», спрятан 181 пример его употребления. В разных контекстах, значениях, сочетаниях. Выборщик только фиксирует употребление слова в каждом конкретном случае и указывает источник, а вот объяснить значение слова, его форму — это уже задача составителя словаря». 3.3.1 КАРТОТЕКИ СЛОВАРНОГО ОТДЕЛА ИЛИ РАН Алиса Селезнева В каждой стране помимо золотого запаса, залежей угля, месторождений нефти, лесных ресурсов и прочих богатств, от которых зависит процветание живущих в ней людей, есть место, где спрятано самое главное сокровище. Его нельзя потрогать руками, нельзя взвесить, измерить, продать или купить. Его невозможно оценить, потому что оно не зависит от курса доллара и евро. Место, где оно спрятано, доступно лишь избранным. И если честно, скажи любому человеку, о чем речь, он не испытает священного трепета, а в лучшем случае засмеется. Потому что самое главное сокровище любого народа — это его язык, а место, где хранятся доказательства этого, называется Большой словарной картотекой. Здесь начинаются словари... Большая словарная картотека Вышел на пенсию, и стало интересно... Работу выборщика России находится в Санкт-Петербурге, в Институте лингвистических исследований РАН. Это единственное в мире место, где собрано наибольшее количество карточек с русскими словами. На входе вас не встретит вооруженный охранник, лишь бабушкивахтерши вежливо поздороваются и подскажут, что нужно подняться на пятый этаж. Здесь, в достаточно просторном и светлом помещении, нет ничего, кроме трех десятков шкафов с выдвижными ящиками, в каждом из которых находится несколько сотен карточек. Хранить слова именно в таких шкафах Якову Гротту, одному из создателей первого светского Словаря русского языка, посоветовал его знакомый, тоже ученый. Было это в конце XIX века, и с тех пор размеры шкафов не меняются — их по заказу института делают в столярной мастерской Академии наук. Правда, старое дерево все-таки отличается, поэтому шкафы-старожилы нетрудно отыскать. Общий объем 28 шкафов равен 71 кубическому метру. Именно такой объем занимают собранные за 125 лет слова русского языка. Вообще картотека насчитывает около 8.000.000 слов, но, для того чтобы понять, много это или мало, достаточно сравнить этот объем с объемом семнадцатитомный «Словарь современного русского литературного языка» (БАС). В нем содержится всего 170 тысяч слов. Конечно, картотека — заведение специфичное, сюда не придешь как в музей или библиотеку. Но посетители здесь бывают. Как правило, аспиранты, кандидаты, ученые. Все они приходят сюда за ценнейшими сведениями, ведь картотека — это первоисточник, база, благодаря которой на свет появились все академические словари. Здесь зафиксированы слова, которые произносили и употребляли на письме с середины девятнадцатого столетия до девяностых годов двадцатого. К сожалению, вливаний в картотеку сейчас не ведется, но это не значит, что развитие языка не фиксируется. Этим занимается особое подразделение Института лингвистических исследований — группа словаря новых слов. сложно назвать захватывающей, творческой или интересной. Она скорее техническая, требует от человека усидчивости, внимательности и, если хотите, самоотдачи. В разное время труда выборщика не чурались известные ученые-лингвисты, филологи, среди которых были светила и рядовые доктора наук, кандидаты. Роза Павловна вспоминает, что в свое время картотека пополнялась и за счет внештатных выборщиков. В основном это люди, которые были связаны с русским языком по долгу своей службы, а после выхода на пенсию вдруг понимали, что им интересно отслеживать какие-то тенденции. В первую очередь это бывшие школьные учителя и институтские преподаватели, журналисты, но среди них встречались, например, инженеры. Специально для них были разработаны инструкции и списки литературы, из которой следовало делать выборку слов. Работа выборщика не требовала присутствия в офисе с 9 утра до 5 вечера, люди занимались этим в библиотеке или на дому. Труд их, кстати, оплачивался. В 80-е годы одна карточка стоила 5 копеек, а потом, в связи с инфляцией, её стоимость поднималась до 20 и 25 копеек. Мелочь, конечно, но состояний на составлении картотеки никто не заработал. Это и не было главным. Например, Роза Павловна до сих пор вспоминает учительницу из Свердловска, которая сотрудничала с картотекой с 70-х по 90-е годы. Их отношения были настолько теплыми, что она несколько раз приезжала в Ленинград и останавливалась у сотрудников института. Историю страны писали в ящик... О литературе, которая служила источником выборки, стоит сказать отдельно. Каждый год картотечный совет, который состоял из редакторов словарей, составлял такой список литературы. Особое значение при выборе тех или иных книг имела тематика, её редкость, ведь задача состояла в том, чтобы выловить как можно больше разных слов. Z111 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA она умерла. Пережив несколько переездов, сотрудники Института лингвистических исследований с гордостью констатируют: не пропало ни одной карточки! Сюда по-прежнему приезжают люди науки, хотя уже не так часто, как раньше. Платить выборщикам нечем, все реже приходят письма от энтузиастов, но главная задача — сохранить это богатство. Я спрашиваю Розу Павловну о том, почему бы не перевести все эти 70 кубометров бумаги в электронную базу, сэкономив тем самым на пространстве и максимально обезопасив национальное достояние. Она улыбается: « — Да вы что, кто же всем этим заниматься будет? Восемь миллионов карточек набрать нужно, потом написать программу для обслуживания базы… И потом, как ни крутите, а это по-прежнему самый удобный способ хранения слов и работы с ними». Художественная ценность имела второстепенное значение. Поскольку картотека должна была отражать развитие языка, появление в нем новых слов, то этому критерию соответствовал и выбор литературы. Первые составители словарей и первые выборщики картотеки работали с трудами Ломоносова, Державина, Карамзина, церковно-славянской лексикой. Известно, что в сверке музыкальных терминов ученым помогал Чайковский. Позже в картотеку стала входить, помимо литературной, и речь народная — так называемые говоры или диалектные материалы. Они очень долго хранились в ящиках, пока спустя почти 50 лет не был издан отдельный Словарь русских говоров.Вообще же картотека полностью отражает историческое развитие страны. Сразу после революции здесь появилось много карточек с сельскохозяйственной и промышленной терминологией. Выборка велась из специальных источников, большинство из которых представляло собой брошюрки, такие как «Спутник ленточницы», «Справочник по саперному и маскировочному делу», «Промысловый лов зайцев», «Колбасное производство», «Технология мяса», «Спутник водника». Во время войны активно разрабатывалась военная тематика, создавались специальные разговорники, в первую очередь, конечно же, русско-немецкие словарики специальных терминов по отдельным родам оружия. Но, учитывая кадровый голод в армии того времени, который был следствием нескольких волн репрессий, молодым командирам необходимо было просто понимать военные термины. Для этих целей создавались своеобразные словники.Послевоенное время, ознаменованное подъемом страны из руин, добавило слов, которые привезли с западных фронтов русские солдаты, новых политических терминов. Освоение космоса сделало популярными и понятными всему населению страны слова «космонавт», «ракета», «космодром». Потом были, например, хунвейбины, о которых сегодня уже не знают люди моложе 30 лет. Слова становились популярными и предавались забвению, а тем временем незаметный труд выборщиков делал их бессмертными. Фиксируя на бумаге и складывая их в аккуратные стопочки, а потом в ящики, бывшие учителя, научные сотрудники, доктора наук, академики выполняли кропотливую и важную работу — писали историю языка, историю своей страны и своего народа. Не 3.3.1.1 БОЛЬШАЯ СЛОВАРНАЯ КАРТОТЕКА (1886) Большая картотека словарного отдела — самое крупное собрание лексических материалов по русскому языку. Картотека является одним из подразделений Института лингвистических исследований в Санкт-Петербурге. Она содержит более 8.000.000 карточек. Каждое слово зафиксировано на карточке в контексте предложения. Картотека содержит два типа карточек: карточкицитаты из литературных произведений, главным образом. XIX и XX вв., и карточки, содержащие извлечения из словарей XIX и XX вв., энциклопедий, пособий, разного рода справочников, учебников и т. п. В карточках первого типа даётся небольшой контекст (1-2 предложения), который раскрывает значение слова, показывает форму его употребления, стилистическую окраску. В карточках второго типа представлены сведения, на основе которых можно дать толкования терминов, установить принадлежность слова к тому или иному речевому жанру и т. п. Картотека ведёт своё начало с 1886, когда Я. К. Грот в Отделении рус. языка и словесности Императорской Академии наук начал работу над «Словарём русского языка» (в. 1–3, 1891–95). На подготовительном этапе работы закладывались научные и организационные основы ведения картотеки. После смерти Грота А. А. Шахматов, возглавивший работу над Словарём, внёс ряд существенных изменений в Словарь и принципы отбора материалов: расширился круг лит. источников (от А. С. Пушкина до произведений современников), было привлечено значительное количество слов народного языка из записей устной народной речи. Пополнение картотеки в этом направлении продолжалось до 1927-28. Затем, когда под руководством В. И. Чернышёва (с 1937 по 1949) началась работа над «Словарём современного русского литературного языка» в 17 томах, принципы пополнения картотеки изменились: были поставлены задачи, связанные с отражением языка совр. эпохи, с нормализацией языка. В соответствии с этими принципами пополнение картотеки продолжалось при последующем составлении «Словаря современного русского литературного языка» (т. 1–17, 1948–65) и «Словаря русского языка» (т. 1–4, 1961–65), а также и после их выхода в свет. любили коммунисты Достоевского... Были в этой истории и скорбные страницы. Роза Павловна рассказывает, как в 1952 году в институт прислали список авторов, которые были признаны врагами народа, вместе с приказом: изъять из картотеки все карточки с цитатами из их произведений. Для этих карточек был создан специальный фонд, к которому никто не имел доступа. Позже, конечно, фонд рассекретили, и карточки снова влились в картотеку, вернулись в свои ящички и шкафчики. « — Я потом специально их смотрела, — говорит Роза Павловна, — ну ничего крамольного в них не было. Слова как слова. Идеология, кстати, отражалась и в пожеланиях, сопровождавших ежегодный список литературы для выборки». Роза Павловна рассказывает, что коммунисты почему-то не особо жаловали произведения Федора Михайловича Достоевского. И не особо рекомендовали Солженицына, но, несмотря на это, выборка из его книг всё-таки делалась. В пределах разумного, конечно. Филологи доверием власти старались не злоупотреблять. В настоящее время Большая картотека не пополняется новыми словами, но это не значит, что С 1966, когда по инициативе А. М. Бабкина началась работа по подготовке «Нового словаря русского языка», материалы, Z112 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA периодам: конец XVII – конец 30-х гг. XVIII веков; 40–70-е гг. XVIII века; 80-е годы XVIII – начала XIX веков. извлечённые из произведений современных авторов, стали храниться отдельно. Новая картотека насчитывает ок. 2.000.000 карточек. Ведётся работа по вводу словника картотеки в ЭВМ, использованию ЭВМ при обработке текстов. Источниками для выборки служат все тексты, относящиеся к XVIII веку, а также некоторые памятники конца XVII и начала XIX веков. Источниками являются художественная, научная, научнопопулярная литература, публицистика, эпистолярная и мемуарная, деловая литература, а также документы, журналы, газеты и др. Для выборок привлекаются также оригинальные и переводные, обработанные и черновые тексты, произведения авторов, принадлежащих к различным стилистико-языковым направлениям и школам. В картотеке представлены главным образом печатные источники. Рукописные тексты привлекаются крайне редко. Материалы картотеки были использованы при работе над «Словарём синонимов русского языка» под ред. А. П. Евгеньевой (т. 1–2, 1970–71), над «Словарём новых слов и значений» под ред. Н. 3. Котеловой (1970, 1984, 1995), над словарём «Трудности словоупотребления и варианты норм русского литературного языка» под редакцией К. С. Горбачевича (1973), используются при работе над многотомным «Словарём русских народных говоров» (выпуска 1-43, 1965-2014; издание продолжается), над «Новым фразеологическим словарём русского языка», который уже вышел в свет. Картотека активно используется во 2-м издании «Словаря современного русского литературного языка» в 20 томах (т. 1-6, 1991–94) и новом издании «Большого академического словаря русского языка» (тт. 1–23, 2006– …; издание продолжается) и при работе над многочисленными словарями русского языка. Поскольку к выборкам для картотеки привлекаются издания XVIII века, хранящиеся в Отделе редкой книги Библиотеки РАН и в РНБ (Санкт-Петербург), их микрофильмируют и изготовляют фотокопии. Таким образом собраны фильмотека и собрание фотокопий с источников — изданий XVIII века. Полный список источников с их шифрами, используемыми в Словаре, опубликован в «Словаре русского языка XVIII века. Правила пользования Словарём. Указатель источников» (1984). По мере пополнения картотеки дополнительные списки источников публикуются в соответствующих выпусках Словаря. Составляется электронный словник картотеки. Учёт материалов картотеки ведётся в книге поступлений словарных материалов, в которой фиксируются также шифры источников. Картотека хранится в Институте лингвистических исследований РАН (Санкт-Петербург). Картотекой пользуются исследователи по лексикологии, грамматике, стилистике, а также литературоведы, преподаватели вузов из Санкт-Петербурга, Москвы, из других городов России, зарубежные учёные. «Сводный словарь современной русской лексики» (1991), а также сборники, посвященные практическим вопросам лексикографии, подготовленные составителями картотеки, облегчают работу по выборке материалов, подготовке разных типов словарей русского языка. В 1986 была проведена конференция, посвященная 100летию Большой картотеки Словарного отдела Института лингвистических исследований. На основе картотеки созданы индивидуальные и коллективные монографии (Кутина Л. Л., «Формирование языка русской науки», 1964; «Формирование терминологии физики в России», 1966; Биржакова Е. Э., Воинова Л. А., Кутина Л. Л., «Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века. Языковые контакты и заимствования», 1972; Киязькова Г. П., «Русское просторечие второй половины XVIII века», 1974; Замкова В. В., «Славянизм как стилистическая категория в русском литературном языке XVIII века», 1975; Мальцева И. М., Молотков А. И., Петрова 3. М., «Лексические новообразования в русском языке XVIII века». 1975, и др.). 3.3.1.2 КАРТОТЕКА «СЛОВАРЯ РУССКОГО ЯЗЫКА XVIII ВЕКА» Картотека «Словаря русского языка XVIII века» содержит более 2.000.000 карточек-цитат из письменных источников XVIII века. и является самым крупным собранием лексических материалов по русскому языку XVIII века — периода его формирования на национальной основе. По первоначальному замыслу картотека создавалась как лексическая база «Словаря русского языка XVIII века» (выпуска 1–20, 1984–2014; издание продолжается). Её составление началось в 1960 по инициативе Г. П. Блока в Словарном секторе Ленинградского отделения Института языкознания АН СССР (ныне Института лингвистических исследований РАН). Основатели «Словаря русского языка XVIII века» являются ныне покойные Ю. С. Сорокин и Л. Л. Кутина. 3.3.1.3 КАРТОТЕКА «СЛОВАРЯ ДРЕВНЕРУССКОГО ЯЗЫКА XI-XIV ВЕКОВ» «Материалы для словаря древнерусского языка» Измаила Ивановича Срезневского представляет собой уникальное собрание лексического материала по письменным источникам — древнейшим русским памятникам письменности (почти все известные до XIV века включительно, а также и более поздние по состоянию на середину XIX века). Приводимое слово сопровождается не только ссылкой на его упоминание в письменном источнике, но и переводом на латынь и русский язык Основная масса карточек картотеки представляет собой выписки (обычно в виде законченного предложения или нескольких предложений), показывающие слово в его лексико-стилистических и грамматических связях с другими словами, достаточных для выяснения значения слова. Слова в Картотеке расположены в алфавитном порядке. Материалы на каждое слово даны по Z113 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA середины XIX века, а так же указывается древнегреческое словоисточник для переводных слов. картотеки составлены «Словарь древнерусского языка (XI–XIV вв.)», а также «Историческая грамматика русского языка. Глагол», 1982, и «Древнерусская грамматика XII–XIII вв.», 1995. В Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН ведётся работа по теме «Историческое словообразование русского языка», основным материалом для которой (по раннему периоду) является эта же картотека. Картотека словаря древнерусского языка XI-XIV вв. (КСДР) содержит 2.000.000 карточек-цитат (объёмом 30-60 слов), выписанных из древнерусских памятников письменности; свыше 1.500.000 составляют апеллятивы и служебные слова, ок. 400.000 — производные от них. 3.3.1.4 КАРТОТЕКА «СЛОВАРЯ РУССКИХ НАРОДНЫХ ГОВОРОВ» Картотека была задумана как база для «Словаря древнерусского языка (XI-XIV вв.)» (тома 1-10, 1988-2013; изд. продолжается), идея создания которого принадлежит члену-корреспонденту Рубену И. Аванесову. Работа началась в 1957 в Институте языкознания АН СССР и продолжена с 1958 в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН. Картотека словаря русских народных говоров-самое большое хранилище русской диалектной лексики. В ней собрано более 2.000.000 карточек, иллюстрирующих свыше 300.000 диалектных слов и значений. В картотеке представлена лексика, обозначающая животный и растительный мир, рельеф, водоёмы, метеорологические явления, человека с его особенностями, орудия труда, промыслы и ремёсла, обычаи, обряды, игры, жилище, одежду, обувь и многое др. Это своеобразная энциклопедия жизни рус. народа, его материальной и духовной культуры, отражённой в языке. Источниками картотеки являются древнерусские письменные памятники различных жанров XI-XIV вв., которые создавались или переводились на Руси, или, будучи переведены не на Руси, имели на древнерусском почве длительную литературную историю: переписывались, редактировались, перерабатывались. Значительная часть источников расписана непосредственно по рукописям или фотокопиям. Выписка материалов по изданиям проводилась лишь в тех случаях, когда эти издания признавались удовлетворительными в лингвистическом отношении. Среди источников большое место занимают неизданные памятники, в связи с чем в научный обиход вводится много нового, ранее неизвестного материала. В картотеке впервые фиксируется большое количество слов (их семантика, фразеология) раннего периода истории языка (из ранних памятников), сведения о которых или отсутствуют в словарях (напр., в «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского), или представлены недостаточно полно. Картотека начала создаваться в 1958 по инициативе Ф. П. Филина, разработавшего теоретические принципы составления сводного «Словаря русских народных говоров» и наметившего круг источников, из которых должна выбираться диалектная лексика. В картотеке представлена диалектная лексика и фразеология по записям XIX-XX вв. на всей территории распространения русского языка. Собраны только диалектные слова, неизвестные в литературном языке, или слова, известные и в литературном языке, но обладающие диалектными значениями (т. н. семантические диалектизмы). Источники картотеки — грамоты государственного и частного характера, в том числе грамоты на берёсте, приписки и записи на полях рукописей, надписи на предметах материальной культуры, тексты юридической литературы, историческая, повествовательная, агиографическая, церковно-проповедническая и церковноюридическая литература. Источники относятся ко всей территории Древней Руси от Галича (Южный) до Суздаля. Многие из них характеризуются выраженной территориальной приуроченностью: Новгород, Псков, Полоцк, Витебск, Смоленск, Москва, Тверь. Картотека включает все встретившиеся в источниках слова. Она создана на основе сплошной расписки: каждое слово зафиксировано в каждом его употреблении. Материалы, лёгшие в основу картотеки, делятся на четыре основные группы: • материалы, которым придана та или иная словарная • • Составление картотеки было завершено в 1963. Сделан словоуказатель всех слов, зафиксированных в картотеке. Она существует в виде рукописных карточек. Все слова расположены в алфавитном порядке. Хранится картотека в Отделе истории русского языка Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН. Состав лексики, отражённые в письменных источниках до сих пор неизвестные грамматические формы, относящиеся к раннему периоду истории языка, привлекают внимание исследователей всех уровней системы языка. Картотека широко используется при написании докторских и кандидатских диссертаций. На базе • (лексикографическая) форма (словари и словарики, толкования слов в текстах статей, в примечаниях и т. п.); записи живой диалектной речи, лексикографически не обработанные (часто не содержащие толкований значений слов); статьи, монографии, в которых диалектная лексика содержится в тексте, никак не выделяясь особо (иногда с толкованиями, иногда без толкований); фольклорные материалы. Выявлено более 3.500 источников, большинство из которых обработано. Это областные словари, как старые, так и вышедшие в конце XX в., «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (т. 1–4, 1863–1866; третье издание под редакцией профессора Бодуэна де Куренэ, т. 1–4, 1903-1909 гг.), специальные терминологические словари, издававшиеся в XIX-XX вв. [«Опыт терминологического словаря сельского хозяйства, фабричности, Z114 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA промыслов и быта народного» В. Бурнашёва (т. 1–2, 1843–1844), «Словарь волжских судовых терминов» С. П. Неустроева (1914), «Словарь Орехово-Зуевских текстильщиков» под ред. М. Н. Шабалина (в кн. «Орехово-Зуевский педагогический институт. Труды кафедры русского языка», 1960) и др.], материалы диалектологических исследований, в которых диалектная лексика является предметом специального рассмотрения, статьи и заметки об особенностях местной речи в губернских и епархиальных ведомостях, местных «памятных книжках», календарях, в «Трудах Общества российской словесности», в статистико-экономических и этнографических отчётах по краям, губерниям и уездам России. Это и этнографические исследования, публиковавшиеся в ж. «Живая старина» (2-я половина XIX века), и фольклорные материалы: «Великорусские сказки Пермской губернии» Д. К. Зеленина (1914), «Песни Дмитровского уезда Орловской губернии» В. Н. Добровольского (1905), «Песни, собранные П. Н. Рыбниковым» (1861) и др., сборники былин А. Ф. Гильфердинга, В. В. Григорьева, Н. Е. Ончукова, А. В. Маркова, сказки А. Н. Афанасьева, А. М. Смирнова и др. продолжается) явились источниками многих лексикологических исследований (монографии О. Д. Кузнецовой, Ф. П. Сороколетова, Л. А. Ивашко, О. В. Загоровской; диссертации И. А. Попова, О. Г. Пороховой, Н. В. Поповой, Н. И. Андреевой-Васиной; коллективные монографии «Диалектная лексика», в. 1–11, 1965–91, и др.). В картотеке работало более 600 отечественных и зарубежных исследователей. Картотека — результат деятельности широкого круга лиц, в т. ч. многих диалектологов, любителей рус. народного слова, присылавших в разное время свои материалы. Возникнув как база создания «Словаря русских народных говоров», картотека расширила сферу своего применения и сохраняется как самостоятельный источник изучения истории русского языка, как источник «Словаря русских народных говоров», работа над которым продолжается. Картотека постоянно пополняется. Она хранится в виде карточекцитат, расположенных в алфавитном порядке, в Институте лингвистических исследований РАН в Санкт-Петербурге. Особую ценность представляют рукописные материалы, хранящиеся в картотеке. В них зафиксировано много слов или значений слов, не отмеченных в других источниках. Эти сведения существуют только в записях собирателей диалектной лексики, хранящихся в картотеке. В зависимости от характера источников применялись различные способы выборки диалектной лексики из них. Словари и материалы, представляющие собой собрания слов в определённом (словарном) порядке, фотографировались или ксерокопировались, а затем разрезались и наклеивались на карточки. В ряде случаев разрезались и наклеивались на карточки печатные экземпляры словарей и словариков, что устраняло возможность ошибок и неточностей. Материалы, присылаемые собирателями в карточках, включаются в картотеку в том виде, в каком составлены собирателем. 3.3.1.5 100-ЛЕТИЕ АКАДЕМИЧЕСКОЙ СЛОВАРНОЙ КАРТОТЕКИ163 Ф. П. Сороколетов. Одним из основных принципов современной лексикографии является постоянное внимание к фактическому материалу. Положение о том, что «основой для всех типов словарей должна являться богатая, разносторонняя картотека», что «только хорошо продуманная картотека, учитывающая всех безусловно значительных по своему общественному влиянию авторов, может служить прочной базой для отбора слов в разные типы словарей» 164, справедливо, хотя и не исчерпывает всех аспектов словарной работы, зависящих от состояния картотеки. Картотека содержит информацию об исходной форме слова; фонетических и морфологических вариантах слова; значении или значениях слова; синонимических соответствиях; территориальном распространении слова (значения); ударении; времени фиксации слова; источнике выборки. Внимание русской академической лексикографии к фактическому материалу ярко проявилось в деятельности академика Я. К. Грота при составлении и редактировании Словаря русского языка (т. 1, А– Д, СПб., 1891–1895). Основу в этом издании составили выписки из произведений крупных писателей середины XVIII — конца XIX в. Начало собирания этих материалов относится к 1886 г. Этот год и считается началом академической словарной картотеки 165 . Материалы картотеки, как правило, содержат контексты (иллюстрации), показывающие, как употребляется слово в живой народной речи, какова его сочетаемость, формы словоизменения. Большой интерес для исследователей диалектной лексики представляют разного рода примечания, суждения об особенностях функционирования слов в говорах, их истории и другие сведения, почерпнутые из многочисленных статей, монографий, диссертаций. Собранные в картотеке материалы (как и опубликованные выпуски «Словаря русских народных говоров», в. 1–42, 1965–2008; издание Ранее, отмечал Я. К. Грот, «выписки из книг делались очень редко, и притом большей частью из памятников старинной письменности; при словах современного языка они являлись совершенно случайно и заимствовались из весьма немногих писателей» 166. От 50-х годов 163 Ф. П. Сороколетов, Доктор филологических наук, 100-Летие Академической Словарной Картотеки // Вестник РАН, Памятные даты,Журнал №3, 1986-го года. Москва & Ленинград, С. 118. 164 Ожегов С. И. О трех типах толковых словарей современного русского языка.— В кн.: Лексикология, лексикография, культура речи. М., 1974. с. 170. 165 Историю основания и развития академической словарной картотеки см. в статьях: Семериков А. В. Из истории академической словарной картотеки.— В кн.: Лингвистические источники (фонды Института русского языка). М., 1967; Котелова Н. 3., Семериков А. В., Далъгрен Т. А. Словарная картотека современного русского литературного языка.— Там же. 166 Словарь русского языка, составленный Вторым отделением ИАН. Т. 1. А—Д. Спб., 1895, с. XI. Z115 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA XIX в. сохранилось лишь около 3000 карточек, выписанных из сочинений И. И. Дмитриева, В. И. Даля, М. Н. Муравьева, А. А. Марлинского, К. Н. Батюшкова, В. Ф. Одоевского, В. А. Жуковского, Д. В. Давыдова. языка XVIII—XIX веков. Этими задачами определялись круг источников и характер материалов, извлеченных из них. Само возникновение картотеки было вызвано нуждами практической работы над словарем. Её дальнейшая история теснейшим образом связана с расширением и углублением лексикографической работы в России за последние 100 лет. В отборе источников, в методах их разработки, в принципах формирования и организации картотечных фондов отражались требования лексикографической теории и практики, филологической науки в целом. Источниками для словаря под редакцией Я. К. Грота послужили произведения художественной литературы, мемуары, фольклорные произведения, сочинения видных ученых и общественных деятелей. Главное место среди них занимают лучшие произведения художественной литературы — М. В. Ломоносова, Н. М. Карамзина, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, А. Н. Островского, Ф. М. Достоевского, Н. В. Гоголя, С. Т. Аксакова и других. Широкое использование лексических богатств русской классической литературы и других источников дало возможность Я. К. Гроту достаточно объективно отразить в словаре состояние словарного состава русского языка XIX века, представить семантическую структуру слов, их стилистическую и грамматическую характеристику. В качестве пособий при отборе слов и их разработке служили также предшествующие словари и справочники: Словарь Академии наук 1847 г., Толковый словарь В. И. Даля, Ботанический словарь П. И. Анненкова и многие другие. Все это не могло не сказаться на полноте и внутреннем содержании словаря Грота: он отличается богатством словника, точностью семантического анализа слов, ясностью и достаточностью толкования значений, их четким разграничением и убедительным распределением в пределах словарной статьи. Академик А. А. Шахматов, возглавивший после смерти Я. К. Грота работу над академическим словарем, значительно расширил круг источников картотеки. Материалы теперь извлекались из современных художественных произведений, этнографических описаний, научно-популярной литературы, учебников для средней и высшей школы, произведений устного народного творчества. Картотеку пополнили также слова и сочетания из народных говоров. Список источников вырос со 149 наименований до 573. На расширении круга источников картотеки сказались прежде всего теоретические представления А. А. Шахматова о природе и структуре русского языка и в связи с этим изменение принципиальных основ академического словаря русского языка168 . Известно, что при А. А. Шахматове это издание из словаря нормативного типа превращается в словарь thesaurus, сокровищницу русского языка, без разграничения понятий «литературное» — «областное», «современное» — «устарелое», «общеупотребительное» — «специальное». Нормативность отвергается А. А. Шахматовым принципиально169. Словарь Я. К. Грота отразил процесс и результаты лексического и семантического обогащения русского литературного языка XIX века. В него включены переносные значения, присущие словам русского литературного языка того времени, а также слова и значения из областных говоров просторечных и профессиональных сфер словоупотребления, получившие отражение в языке классической литературы. Значительно более точной и выдержанной, чем в предшествующих словарях, представлена в словаре Я. К. Грота грамматическая характеристика слов. С основным назначением словаря, который, по словам Я. К. Грота, должен быть «истолкователем живого языка»167, связаны его нормативные предписания, выразившиеся в системе стилистических помет, принятых в словаре (выделяются просторечные, простонародные, народные, народно-поэтические, иронические, народно-иронические, шуточные, презрительные, областные, устарелые, дипломатические, деловые, заводские, канцелярские, школьные, охотничьи слова и т. п.). Крупнейший ученый и блестящий организатор науки А. А. Шахматов сумел привлечь к работе над выборками материалов для картотеки многих видных ученых и энтузиастов — любителей и ценителей родного языка. Среди них были П. К. Симони, И. Ф. Наумов, Н. А. Иваницкнй, П. В. Шейн, С. И. Пономарев, В. А. Водарский, Е. А. Иванов, В. И. Чернышев, П. А. Дилакторский, Н. Е. Васильев. Все они оставили заметный след в истории русской науки и культуры. Тысячи выписок сделаны самим А. А. Шахматовым, особенно на буквы Е, Ж, 3. К 1913 г. в фондах картотеки насчитывалось 675 тыс. карточек, а к 1917 г. их число достигло 800 тыс. единиц. Совершенствуется и методика выборки, определяются правила разметки, оформления карточек и т. п. Только опора на факты, извлеченные из указанных выше источников и положившие начало словарной картотеке, позволила Я. К. Гроту подготовить словарь, явившийся первой удачной попыткой создания толкового словаря русского языка нормативного типа. Таким образом, начальный этап формирования словарной академической картотеки был связан с задачами создания толкового словаря русского литературного 167 Расширение круга источников и обогащение фондов академической картотеки не только придают ей значение базы для составления словаря, но и делают её источником для самого широкого круга исследований по русскому языку. Картотека приобретает большую научную и общественно-культурную значимость. Недаром в разгар первой мировой войны, в ноябре 1915 г., обсуждается вопрос об Там же, с. VI. 168 См. об этом: Истрина Е. С. А. А. Шахматов как редактор словаря современного русского языка.— Изв. АН СССР. ОЛЯ, 1946, вып. 5; Ковтун Л. С. Основная идея шахматовской лексикографии.— Вопр. языкознания, 1971, № 2. 169 См.: Шахматов А. А. Несколько слов по поводу Записки Пахмана.— В кн.: План нового академического словаря с точки зрения иноязычного. Записка И. X. Пахмана. Спб., 1899, с. 32. Z116 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA сочетаемостную характеристику слова — все это выдвигало перед картотекой новые требования. Словарные материалы теперь уже не рассматривались только как источник иллюстраций, но прежде всего понимались как база для исследования и объективного описания языковых фактов. Соответственно с расширением задач словаря расширяется круг источников для выборок (и в хронологическом и функционально-стилистическом отношении), усложняются требования к выборкам, чтобы материалы картотеки представляли максимум информации о структурных, семантических и функциональных особенностях слова. эвакуации на случай опасности из Петрограда вместе с другими ценными материалами и академической словарной картотеки. Эта эвакуация была осуществлена в октябре 1917 г.: картотека была переведена в Саратов и хранилась в местном университете до 1920 г. Всю тяжесть работы по эвакуации картотеки взял на себя А. А. Шахматов. Большую работу провел также сын академика И. И. Срезневского — В. И. Срезневский, который перевозил словарные материалы в Саратов и возвращал их из Саратова в Петроград. История возвращения картотеки и других академических ценностей в Петроград связана с именем В. И. Ленина, принимавшего в этом деле самое непосредственное и горячее участие170. В. И. Ленин дважды принимал А. А. Шахматова по вопросам реэвакуации картотеки из Саратова, разговаривал с секретарем Саратовского губкома, следил за прохождением поезда из Саратова в Петроград. Деятельное участие и заботу о картотеке проявили Ф. Э. Дзержинский и В. Д. Бонч-Бруевич171 . Заметно оживляются темпы пополнения картотеки. К концу 1937 г. её фонды насчитывают уже около 3 млн. карточек — внушительное для того времени собрание словарных материалов, на основе которого решено было составлять новый словарь — Словарь современного русского литературного языка — Большой академический словарь. С началом работы над этим словарем вопросу о его источниках, материальной базе придается особенно важное значение. «Основной принцип построения нашего словаря, — писал один из инициаторов словаря В. И. Чернышёв,— создавать его на основе фактического материала, представляемого наиболее важными литературными и научными источниками, в сущности, нашей картотекою. Важно,— подчеркивал он,— чтобы эта картотека была достаточно полной во всех частях» 173. Возвращение академической словарной картотеки в Петроград позволило возобновить прерванную работу по составлению словаря русского языка. В 20-е годы продолжается приведение в порядок и систематизация фондов картотеки, значительно расширяется круг источников для выборок. Новые материалы извлекаются из произведений А. С. Серафимовича, B. В. Маяковского, Д. Бедного, C. А. Есенина, К. А. Федина, Л. М. Леонова, А. Н. Толстого, В. В. Иванова, А. С. Неверова и других советских писателей, а также из трудов ученых, деятелей культуры и искусства. Для пополнения картотеки расписываются газеты, журналы, специальные словари и справочники. Встал вопрос о пополнении картотеки новыми материалами. Были разработаны теоретические и практические рекомендации по выборкам. В 1938 г. вышел в свет (подготовленный в основном Е. С. Истриной и И. А. Фалёвым) «Проект Словаря современного русского литературного языка», включавший инструкцию по выборкам для картотеки, который сыграл значительную роль в оживлении и упорядочении работы по обогащению словарной картотеки. Был составлен список источников для выборки. Особое внимание обращалось на пополнение картотеки словами и значениями, появившимися в последнее время, номенклатурными названиями реалий общественной и производственной жизни, специальной терминологией. Была продолжена работа по систематизации картотечных фондов. Итоги этого оживления не замедлили сказаться на обогащении фондов картотеки — к началу Великой Отечественной войны число карточек достигло 3 632 000. В список источников, из которых выбираются словарные материалы, включаются произведения В.И. Ленина. Это приводит к обогащению картотеки новыми материалами, особенно в области общественно-политической и философской терминологии. Заметный вклад в пополнение картотеки внесли прежде всего работники словаря, особенно С. П. Обнорский, И. А. Фалёв и другие. С. П. Обнорский в течение почти полувека занимался этой работой и выписал десятки тысяч карточек из произведений классической и советской литературы. 50-е годы нашего века стали временем наиболее быстрого роста фондов словарной картотеки. Возобновившиеся работы по составлению Большого академического словаря и начало подготовки 4-томного Словаря русского языка требовали пополнения картотеки фактами, отражающими изменения, произошедшие в русском языке в довоенные годы и в особенности в годы войны. Для этих целей были выделены большие ассигнования, которые позволили привлечь к картотечной работе значительное число квалифицированных выборщиков. В результате общее количество карточек в картотеке в 1960 году было доведено до 6 млн. единиц. На основе этих материалов были созданы В 1929 г. была начата работа над новым словарем русского языка. Широкие задачи словаря, «взятого в историческом развитии», «наиполнейшим образом охватить современный русский язык, живой и письменный, литературный, научный, технический, и областную речь, заходя между тем в прошлое до половины XVIII столетия», стремление «не ограничиваться показом семантической стороны слова» 172, а показать жизнь слова во фразе, привести примеры употребления слова классиками литературы XVIII—XX вв., вскрыть современное «живое» употребление, дать стилистическую, грамматическую, орфографическую и 170 См. об этом подробнее:Семериков Л. В. Указ. соч. 171 См.: Бонч-Бруевич В. Д. В. И. Ленин в Петрограде и в Москве (1917—1920 гг.). М.: Политиздат, 1956, с. 31—32. 172 Отчет Академии наук СССР за 1934 год (раздел о работе Института языка и мышления). М.—Л.: Изд-во АН СССР, 1935, с. 375—379. 173 Чернышев В. И. Принципы построения академического словаря современного русского литературного языка.— В кн.: Чернышев В. И. Избранные труды. Т. 1. М., 1970, с. 344. Z117 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA (многочисленные социальные и профессиональные языки, специальная терминология и др.). В основе структуры большого толкового словаря современного литературного языка должны лежать факты, извлеченные из произведений всех жанров, стилей и функциональных типов речи. Широко представлена в материалах картотеки научная и научнопопулярная литература разных периодов. Это и труды по истории (Т. Н. Грановский, И. Д. Беляев, И.Е . Забелин, В. О. Ключевский, Н. И. Костомаров, В. П. Потемкин, А. М. Панкратова, Б. Д. Греков), труды историков, в частности военных историков — участников Отечественной войны 1812 г., гражданской войны и Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., военные мемуары крупнейших военачальников (Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский и другие), сочинения декабристов, работы по истории материальной культуры (А. В. Арциховский, Б. Б. Пиотровский), воспоминания участников партизанской борьбы и др. Это и труды по географии (П. П. Семенов-Тян-Шанский, Н. М. Пржевальский, П. К. Козлов, В. А. Обручев, В. К. Арсеньев), философии, политэкономии, политике, труды В. И. Ленина, переводы работ К. Маркса, Ф. Энгельса, П. Лафарга. Здесь же и труды по естественным наукам (Н. А. Холодковский, Л. П. Сабанеев, М. А. Мензбир, В. Л. Комаров, К. А. Тимирязев, Д. И. Менделеев), медицинские сочинения (И. М. Сеченов, Н. Ф. Гамалея, И. П. Павлов, В. М. Бехтерев и другие), мемуарная и эпистолярная литература (С. В. Ковалевская, Ц. А. Кюи, А. Ф. Кони, П. И. Чайковский, И. Е. Репин, М. Н. Ермолова, Н. К. Черкасов и другие), газетные и журнальные материалы. разнообразные по составу и характеру описания лексики словари: толковые, синонимические, фразеологические, словари трудностей и вариантов, словарь эпитетов. В настоящее время с использованием материалов картотеки создается сводный словарь русских народных говоров. Картотека представляет достоверные материалы для всестороннего лексикографического описания каждого слова. Она была основным источником при отборе слов в 17-томный и 4-томный словари русского языка, при грамматической характеристике слов (показе основной формы и вариантов), при показе их сочетаемости, определении корпуса фразеологизмов, вычленении значений слов, оттенков и особенностей их употребления. Наконец, картотека содержит образцы употребления слова в русском литературном языке и служит источником цитат в словаре. Известно, что одним из достоинств Большого академического словаря является богатый набор цитат, так же как и впервые в русской лексикографии широко показанная сочетаемость слов. Однако словарными работами лингвистическая информативность картотеки далеко не исчерпывается. По содержанию хранящихся в ней материалов она давно переросла рамки собрания, предназначенного для того или иного словаря. Материалы картотеки дают Сергей Петрович Обнорский возможность углубленно изучать весь массив лексики русского языка в его историческом развитии от XVIII до XX веков, устанавливать закономерности развития словарного состава, выявлять процессы взаимодействия между общенародным языком и территориальными диалектами, социальными жаргонами, разновидностями профессиональной речи, исследовать проблемы стилистической дифференциации, нормы, синонимии, антонимии и др. Недаром в картотеку постоянно обращаются научные работники, преподаватели, аспиранты из многих городов нашей страны и из зарубежных стран. С использованием материалов картотеки написаны тысячи работ по проблемам лексикологии, лексикографии, грамматики, стилистики, культуры речи, социолингвистики. Многие работы без обращения к картотеке было бы просто невозможно выполнить. В особый подотдел в материалах на каждое слово выделены источники XVIII в. — сочинения М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, А. О. Аблесимова, Н. М. Карамзина, В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова, Д. И. Фонвизина и других. Кроме этих источников, составляющих основной фонд словарной картотеки, необходимо указать на широкий круг различного рода справочно-лексикографических пособий, также занимающих видное место,— словари, энциклопедии, лексиконы. Одни из них расписаны и влиты в общий алфавит (Словарь В. И. Даля, БСЭ, МСЭ, Словарь Академии Российской 1789—1794 гг.), другие (Лексикон Ф. Поликарпова, Лексикон 1762) расписаны, но выписки из них хранятся особо, отдельно от основных материалов. Картотека относится к типу источников с заданными свойствами, формулируемыми «исследователями в соответствии с характером и задачами исследования» 174. При отборе источников для формирования картотеки большое значение имеет их лингвистическая информативность . Высокая степень лингвистической содержательности и информативности академической картотеки обеспечивается широким и многообразным кругом источников, из которых производились выборки. Значительное место в фондах академической словарной картотеки занимают материалы, отражающие лексику русских народных говоров: расписаны многие диалектные словари и собрания слов — «Опыт областного великорусского словаря» (1852), «Дополнения» к нему (1858), «Словарь областного Архангельского наречия в его бытовом и этнографическом отношении» А. О. Подвысоцкого (1885) и многие другие. Диалектные слова и выражения выбирались и из других источников или поступали в карточках от собирателей диалектной лексики. Основное место среди них занимают произведения художественной литературы, поскольку ни один из прочих видов источников не может сравниться с ней по богатству и разнообразию лексического материала. Были расписаны многие произведения русской литературы XVIII–XX вв. — проза, поэзия, драматургия, критика и публицистика. Однако художественная литература не отражает полностью языковую систему,, её важные подсистемы 174 Известное место в картотеке отведено материалам, извлеченным из произведений устного народного творчества — «Великорусских народных песен» А. И. Соболевского, «Пословиц русского народа» Котков С. И. Лингвистическое источниковедение и история русского языка. М.: Наука, 1980, с. 10. Z118 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA В. И. Даля, «Русских сказок» А. А. Афанасьева, из онежских былин Н. Ф. Гильфердинга, П. Н. Рыбникова, А. Д. Григорьева, сборника сказок И. В. Киреевского, Е. В. Барсова, Д. К. Зеленина, Н. Е. Ончукова и других. употребления не представляется возможным. До сих пор в практике лексикографии отдается предпочтение литературнохудожественным текстам (которые прошли проверку временем); языку газет, журналов, деловых документов уделялось меньше внимания. Это приводило к тому, что создаваемая в словаре (и картотеке) модель употребления не всегда соответствовала действительной модели употребления. В последнее время все более важное место среди источников занимают материалы из газет, журналов, деловых и официальных документов. В наши дни понятие «современный русский литературный язык» должно быть несколько расширено, так как необычайно расширились и усложнились функции литературного языка, изменилась роль различных функциональных стилей в формировании языковых норм. Так, в отличие от XIX в., когда русский литературный язык и язык русской художественной литературы во многом совпадали, когда язык художественной литературы играл решающую роль в формировании норм литературного языка, русский литературный язык наших дней, его нормы формируются в значительной мере под воздействием языка прессы, радио, телевидения, научно-деловой и разговорнолитературной речи. Наука в наши дни стала решающей силой, и поэтому естественно, что та система выражения, которой она пользуется, все шире, свободнее и прочнее входит в жизнь. Перечень источников насчитывает тысячи наименований и не может быть здесь приведен даже в самом общем виде. Списки источников были опубликованы в первом, втором и седьмом томах Словаря современного русского литературного языка. Эти списки заключают в себе только те произведения, которые использованы в первом издании словаря. Общее же количество источников значительно больше, и оно постоянно увеличивается. За 100 лет своего существования академическая словарная картотека стала уникальным собранием ценнейших лексических богатств русского языка. Её фонды в настоящее время составляют более 8 млн. карточек, содержащих богатую лингвистическую информацию почти о 500.000 отдельных слов. Вместе с тем все заметнее становится «возмущающее» влияние внелитературного просторечия и даже жаргонов. Понятно, что картотека должна отражать все изменения в системе и структуре языка. Состояние литературного языка нашего времени, тенденции его развития выдвигают иной, чем раньше, подход к выбору источников. Определение типов источников для выборок приобретает в этом случае первостепенное значение. В последние два десятилетия в связи с расширением лексикографической проблематики, с работой над словарями новых типов были созданы новые картотечные собрания: картотека «Словаря русского языка XVIII века» (более 2.000.000 карточек), картотека словаря русских народных говоров (около 2.000.000 карточек), картотека новых слов и значений и др. Вместе с картотекой «Словаря русского языка XI–XVII вв.», картотекой древнерусского словаря XI–XIV вв. и другими собраниями слов175 эти картотеки служат надежной основой для изучения национального русского языка в самых разнообразных аспектах. Дальнейшее накопление лексических материалов мыслится как создание программируемых картотек данных о русском языке, записываемых с помощью современных ЭВМ. Опыт формирования, развития и обогащения словарной картотеки убеждает в том, что накопление материалов является основной предпосылкой всякой лексикографической работы, определяющей не только её качество, но и саму возможность её осуществления. Картотека современного литературного языка сохранит свое назначение лишь при условии пополнения её новыми материалами, усовершенствования приемов и способов их накопления и обработки. Академическая словарная картотека продолжает оставаться наиболее-полным собранием слов русского языка, как по общему объему хранящихся в ней материалов, так и по количеству представленных в ней отдельных слов — около 500.000 лексем. Её достоинства — полнота отражения лексического состава определенного периода развития языка, обеспеченность достоверными материалами каждого слова, значения, употребления — ещё далеко не полностью использованы в лексикографических описаниях и лексикологических исследованиях. Картотека хранит в себе еще много различной информации о русском слове. Особую остроту вопрос о новых лексико-фразеологических материалах для картотеки приобретает в связи с планируемой работой по созданию словаря русского литературного языка XX в. Новый словарь должен зафиксировать состояние русского языка советской эпохи, в котором отразились социально-экономические и культурные достижения народа в советский период. Корпус текстов, необходимый для создания такого словаря, должен быть широким, а выборки должны представлять все типы допустимых высказываний. Отмечая 100-летний юбилей академической словарной картотеки, мы с благодарностью вспоминаем тех, кто своими трудами способствовал её формированию и обогащению — это и крупнейшие филологи Я. К. Грот, А. А. Шахматов, С. П. Обнорский, Л. В. Щерба, В. И. Чернышев, и скромные труженики лексикографии А. В. Семериков, Т. А. Дальгрен и многие другие, без бескорыстного труда которых создание картотеки было бы немыслимо. Необходимо разработать типологию текстов, которая учитывала бы модели употребления слов, так как учесть все варианты 175 Описание собраний лингвистических источников Института русского языка АН СССР см. в кн.: Лингвистические источники. Z119 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA синтаксической сочетаемости для конкретных слов, подкрепленных цитатами. Конечно, РНК очень полезен при поиске цитат на новые слова типа кайтер, пирсинг, сноуборд, скутер, эмо. Корпус помогает освежить иллюстрации на известное уже значение цитатами из новейшей литературы. Авторам толковых словарей не хватает цитат как раз не на основные, а на периферийные значения того или иного слова. Однако не только в толковый словарь, но и в тот лексический фонд, который является его основой, будь то бумажная картотека или электронная, включению подлежат далеко не все цитаты. 3.3.1.6 НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОРПУС РУССКОГО ЯЗЫКА – СЛОВАРНАЯ КАРТОТЕКА – АКАДЕМИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ А. С. Герд И в былые времена активного пополнения БСК, в 50-80-е годы XX века всегда был некоторый контроль за характером поступающих цитат, и, главное, за работой выборщиков, которым заранее выставлялись некоторые требования. Наиболее эффективно эта работа была поставлена в ИЛИ РАН (Ленинградском отделении Института языкознания АН) под руководством Р.П. Рогожниковой177. Разработчики корпусов, как правило, пишут о том, что может делать их корпус, исходя из своих внутренних авторских идей, и совсем забывают о потребностях разных внешних пользователей. В последнее время, к сожалению, всегда актуальная проблема изучения информационной потребности лексикографов почти совсем исчезла со страниц печати. Отбор цитат в БСК шел по представленности авторов, по хронологии, по жанрам, по типам текстов, по сочетаемости слов. Каковы основные типы запросов автора толкового академического словаря? Таким образом, один из первых вопросов, которые подлежат обсуждению в перспективе – это корпус (РНК) и лексический фонд – источник конкретного словаря. Очевидно, что это не одно и то же. На сегодняшний день при работе над новым Большим академическим словарем русского языка РАН пока БСК ИЛИ РАН в принципе дает по-прежнему больше материалов, чем РНК. Найти: • • • • • • • • • слово, найти новое слово по времени его появления, исходную форму слова; цитаты к уже известным значениям; цитаты к тем значениям, на которые в словаре нет цитат (чаще всего это грамматически обусловленные значения, например, страдательные формы русских глаголов или речевые употребления), дополнительные новые цитаты к тому или иному значению; новые типы лексической и синтаксической сочетаемости; новые фразеологизмы; новые современные научные толкования специальных терминов. Основная антиномия в творческой работе словарника – это слово в его значениях, оттенках и употреблениях (многие из которых уже известны), с одной стороны, и море цитат в РНК, распределенных только по словоформам, – с другой. Второй главный и сегодня неясный вопрос: в каком виде должно задаваться слово при поиске – словоформы или леммы. Серьезным преимуществом БСК является и то, что сами цитаты в ней отобраны по необходимому размеру, смысловой достаточности и, как правило, хорошо документированы. Может ли ответить РНК сегодня на эти запросы? Как и в любой информационной работе и здесь, прежде всего, весьма важным остается вопрос об изучении информационной потребности пользователя, заказчика. Как показывает опыт, каждая новая словарная тема, проект каждого нового словаря порождает свою картотеку, свой фонд исходных данных. В настоящее время в ИЛИРАН активно идет работа над новым Большим академическим словарем русского языка (БАС–3; см. предисловие и общие сведения о словаре. Т. 1, СПб., 2004)176. Долгие годы основным стимулом и регулятором пополнения БСК был БАС–1. Уже в 60-е годы XX века в ИЛИ РАН на базе БСК возникли специализированные картотеки Словаря русских народных говоров, Фразеологического словаря, Словаря русского языка XVIII века, наконец, недавно – Словаря русского языка XIX века, Словаря М.В. Ломоносова. Каковы принятые изменения в работе над новым БАС–3? Начиная с третьего, четвертого томов в последние годы наряду с пополнением словника основным является, прежде всего, увеличение числа цитат на значение, обновление цитат, поиск новой лексической и 176 Большой академический словарь русского языка. Т. 1–9, М.–СПб., 2004–2008. 177 Практическая лексикография: 100 лет словарной картотеке / Отв. ред. Р.П Рогожникова. М, 1989. См. также: Захаров В.П. Словарная картотека Института лингвистических исследований РАН как объект автоматизации // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: Труды международной конференции «Диалог–2007». М., 2007 Z120 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Когда в конце 80-х годов XX века в ИЛИ РАН начал активно обсуждать проект Нового академического словаря русского языка сразу возник вопрос о пополнении БСК и новыми источниками178 . Возникновение картотек, ориентированных на отдельные новые академические словари не случайно, таким образом, практически каждая большая новая словарная тема порождает свою специализированную картотеку. Так было, например, и в Межкафедральном словарном кабинете имени Б.А. Ларина в Петербургском университете. Из картотеки печорских говоров – родился Словарь говоров Низовой Печоры, Псковский областной словарь – потребовал создания своей грандиозной картотеки, под Словарь русских говоров Карелии – была организована новая картотека179 . Опыт такого фильтра есть. Как сейчас организована работа над БАС–3 в ИЛИ РАН? У каждой буквы – есть опытный ответственный редактор. У редактора – есть помощник. Редактор, работая над отрезком, определяет, какие новые слова включить, где, к какому значению не хватает цитат, какие намечаются новые значения и насколько они подкреплены иллюстрациями Помощ- ник ищет новые цитаты на отдельные значения конкретного слова как в БСК, в РНК, так и в других сетевых электронных фондах Редактор отбирает, корректирует и решает, какие из цитат включать в словарь180. Главная задача такого звена – фильтр цитат для словарной статьи. Сегодня, эта работа автоматизирована лишь до некоторой степени181. Сегодня отношения между РНК и автором оригинального толкового словаря подобны поведению естествоиспытателя в природе. Один из самых сложных вопросов здесь – где и как должно быть организовано такое звено? Вот естествоиспытатель вошел в определенный лес, состоящий из разных пород деревьев и ищет какие-то формы насекомых, растений. Словарник вошел в лес разных текстов в РНК и ищет определенную словоформу (РНК – лес; тексты – виды деревьев). Естествоиспытатель нашел некую форму растения, словарник нашел словоформу. И насекомое в лесу, и словоформа в текстах представлены множеством своих форм и вариаций. Естествоиспытатель узнал и предварительно определил род насекомого, растения, словарник – словоформу (слово). Если учесть, что в будущем все новые толковые словари будут создаваться преимущественно на базе корпусов, то роль такой службы многократно возрастает. Не за горами в ИЛИ РАН в Академии наук обсуждение принципов Словаря русского языка первой половины XX века. Как известно, именно язык источников этого периода недостаточно представлен в существующих толковых словарях. Параллельно нуждается в обсуждениях актуальная идея электронного тезауруса как сокровищницы русской лексики, родных языках. Но и у естествоиспытателя, и у словарника все впереди. Самое трудное естествоиспытателю – точно определить вид, подвид и поместить его на свое место в систематику; словарнику – определить значение (оттенок, употребление) и поместить его в систему значения слова в словаре. Насколько готов РНК к фундаментальным запросам современной академической лексикографии? Все сказанное свидетельствует о том, что между РНК и практической академической лексикографией должно быть еще одно звено, которое перерабатывает материалы РНК в данные пертинентные для автора словарной статьи. 3.3.1 THE GAD AS AN ACTIVE ACADEMIC MANUAL AND AS A PASSIVE COGNITIVE REFERENCE BOOK182 178 Вопрос был поставлен гораздо раньше А.М. Бабкиным, Ф.П. Филиным и Ф.П. Сороколетовым, см. также: Скляревская Г.Н. Новый академический словарь. Проспект. СПб., 1994. 179 Из более редких публикаций см.: Беликов В.И. Оцифрованные тексты как материал для словаря русских регионализмов // Труды международной конференции «Корпусная лингвистика – 2006». СПб., 2006. 180 Герд А.С. Новый академический словарь – исходные позиции и ориентиры // Актуальные проблемы разработки нового академического словаря русского языка (тезисы). Л., 1990. 181 См. постановку этого вопроса также: Савчук С.О., Пискунова С.В. Опыт создания корпуса текстов первой половины XX века // Труды Международной конференции «Корпусная лингвистика – 2006». СПб., 2006. 182 a) Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Great Academic Dictionary of the Russian Language. La Filológica Por La Causa. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγSα, 2012. b) Карамян, М. Ф., Головань С. А., История большого академического словаря русского языка. La Filológica Por La Causa. Лондон, Сан-Франциско, Акапулько: Издательство ΣίγSα, 2012. 512 с. [ISBN-13: 978-1622094233, в кожаной переплёте Leather Edition de Luxe]. <https://www.academia.edu/10101263/ИСТОРИЯ_БОЛЬШОГО_АКАДЕМИЧЕСКОГО_СЛОВАРЯ_РУССКОГО_ЯЗЫКА_THE_HISTORY_OF_THE_GREAT_ACADEMIC_DICTIONARY_OF_THE_RUSSIAN_LANGUAGE>. Z121 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA „Das wörterbuch ist kein sittenbuch, sondern ein wissenschaftliches, allen zwecken gerechtes unternehmen. selbst in der bibel gebricht es nicht an wörtern, die bei der feinen gesellschaft verpönt sind. wer an nackten bildseulen ein ärgernis nimmt oder an den nichts auslassenden wachspraeparaten der anatomie, gehe auch in diesem sal den misfälligen wörtern vorüber und betrachte die weit überwiegende mehrzahl der andern“183. dictionaries which are multipurpose references on semantics, stylistics, grammar, phraseology, orthography, and in some cases, also pronunciation.”184 As a result, “definitive explanatory dictionaries are intended for satisfying every educated person.”185 Normative dictionaries usually register lexical items which have been recognized by the vast majority of the enlightened and academically cultivated layer of the society as more or less established language facts rather than occasional colloquial or irregular literary usages. The stability and immortality of a word in the language is one of the basic criterion of its inclusion in a dictionary. – Jacob Grimm (1785–1863). «Активный словарь, лексика и фразеология языка, употребительная в данный период в той или иной речевой сфере. Следует различать Активный словарь языка и активный запас слов отдельных его носителей. Последние могут не использовать определённые пласты научной и профессиональной терминологии, книжной или экспрессивно-окрашенной лексики и фразеологии, входящие тем не менее в общий Активный словарь языка. Активный словарь постоянно изменяется. Часть его постепенно выходит из употребления, но, оставаясь понятной, сохраняется в пассивном словаре. С другой стороны, вновь появляющиеся слова и выражения не всегда сразу поступают в Активный словарь (например, «лунник», «прилуниться»). Нередко слово или выражение, ушедшее из Активного словаря, вновь возвращается в него (например, «указ», «министр», «сержант», [«чиновник»])». Lexicon is a momentary snapshot of the language and its ever-changing state. The compilation of a normative dictionary of an active type with passive elements and vice versa compels a responsible undertaking which requires strenuous effort. The Great Academic Dictionary of the Russian Language (hereafter, the GAD or simply the Dictionary) is not only an informative lexicographical source but also a highly educational authority on Russian language. The entire lexicographical material, which is recorded in the GAD, is bound to have a standardizing influence, especially on grammar and proper usage. Historically the origin and purpose of Russian academic dictionaries, starting from САР (Словарь академии российской) and going all the way to БАС (Большой академический словарь), were intended to serve as reference books. Initially, dictionaries were devised as reference books for unknown and difficult words. Eventually, the idea of a dictionary had shifted towards another conception, to include every possible word into its corpus. In that respect, the dictionaries have followed the traditionally created manuals of grammar of the Russian language (e.g. Россйлская грамматика (1755); Учение о трёх «штилях» М. В. Ломоносова (1711–1765), «АГ-60», «АГ-70» and «АГ-80» 186). Moreover, the grammar manuals were considered as guides, assisting not only to create texts, but also to understand them. To begin with, the guidelines of composing texts were closely associated with rhetorics. – Виктор Петрович Григорьев (1925–2007). 3.3.1.1 ACTIVE VS. PASSIVE? Like all other intellectual properties of the human mind, the Great Academic Dictionary of the Russian Language, compiled on precisely normative and purely philological principles, is primarily based on the observation of comprehensive methodology of learning versus understanding facts, and the generalization of socially collective experience in time and space. The words reflect man’s notions of actual objects and phenomena, of qualities, processes, and relationships between them. According to the XX century giants in Russian lexicography, Leo Shcherba (1880–1944), Victor Vinogradov (1895–1969), Cyrill Gorbachevich (1925–2005), Yuri D. Apresyan, Natalia Yu. Shvedova (1916–2009), Alexander Gerd [Heard] et al., “<...> grammar was divided into active and passive fields.”187 In traditionally passive grammar the It is an irrefutable fact, that “the nucleus of Russian lexicography and its fundamentals have always been Russian [academic] definitive explanatory Jacob Grimm. Deutsches Wörterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm. Vorwort zu Band 1. 9. Anstöszige wörter. Seite XXXIV, Leipzig: Verlag Von S. Hirzel, 1854. Немецкий словарь братьев Гримм. Издание первое. Предисловие, том 1, страница XXXIV. Лейпциг, 1854.// Якоб Гримм. Предисловие. <http://woerterbuchnetz.de/cgi-bin/WBNetz/wbgui_py?sigle=DWB&mainmode=Vorworte&file=vor01_html#abs2> © 2011 by Trier Center for Digital Humanities / Kompetenzzentrum für elektronische Erschließungs- und Publikationsverfahren in den Geisteswissenschaften an der Universität Trier. 183 184 Людмила Евгеньевна Кругликова. «Для Марка»: Kruglikova, Lyudmila/The Archive of Letters and Correspondence for J. Rosenthal & M. Karamian. File: БАС 173-01/EM, page 73, April 15, 2011, Acapulco, Mexico & Savannah, USA. 2011. 185 Alexander Heard**.Larin’s Lexicographical School of St. Petersburg (Leningrad) University // Russian Historical Lexicology and lexicography (in Russian), № 7, p. 3–24. St. Petersburg, 2007. Александр Сергеевич Герд. Ларинская лексикографическая школа Петербургского (Ленинградского) Университета // I. Русская историческая лексикология. Санкт-Петербург, 2004. С. 2. ** Some sources indicate a different spelling of Professor Heard’s name as a result of direct transliteration from the Russian language: Alexander Gerd, <http://de.wikipedia.org/wiki/Benutzer:Capitali/ Alexandr_Gerd> 186 АГ (аббревиатура): Академигеская Грамматика. 1) Грамматика 1960 — Грамматика русского языка, В 2 томах (комплект из 3 книг)./под ред. В. В. Виноградова и др. Москва: АН СССР «Наука», 1960. 2) Грамматика 1970 — Грамматика современного русского литературного языка. Томы I–II./отв. ред. Н. Ю. Шведовой Москва: «Наука», 1970. 3) Грамматика 1980 —Русская грамматика. Томы I–II. /отв. ред. Н. Ю. Шведовой. Москва: «Наука», 1980. 187 См. Л.В. Щерба. Опыт общей теории лексикографии // Языковая система и речевая деятельность. Москва: «Наука», 1974. С. 265–304. Z122 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA facts have been stated in the direction from grammatical forms to explicit substance. Hence, in active grammar, lately recognized as functional grammar, the same state of discipline and its previously formatted configuration was reversed to the opposite direction, from meaning to substance, soon to be reflected throughout the pragmatically and accurately designed textual structure of the GAD which indicates both manifestations of the above mentioned aspects of grammar and lexicography, as well. Therefore, throughout the entire text of the dictionary active and passive properties of the GAD are intermittently interwoven into the lexical canvas of the Russian language in the Dictionary with no secondary or unimportant matters registered. For this reason, other dictionaries of a lesser or specific importance are in abundant existence. The analytical treatment of words denotes a special quality of the Dictionary: relationship between words and lexical combinations. In this case, the illustrative materials and quotations used in the GAD will demonstrate maximally all possible cases of declensions and conjugations grossly superseding any other previously published well known active dictionaries, i.e. Учебный словарь сочетаемости слов русского языка (См. Список литературы). “A correctly and [proficiently] compiled dictionary and grammar shall exhaust the [mastery of] understanding of a given language.”188 This irrevocably postulated axiom of the determining and confirming role, the significance and purpose of a definitive explanatory dictionary, pioneered by Academician Shcherba, have become the fundamental principle of not only Russian, but also world lexicography of the XX and XXI centuries. It was evident that this particular discovery and its status turned out to be undoubtedly unquestionable in world lexicographical science. Concurrently, Leonard Bloomfield (1887–1949) established and proved an essentially different but complementing consequence, that “the lexicon is really an appendix of the grammar, a list of basic irregularities.”189 It is a well established fact that the GAD has a special place and treatment strategy designed for nouns, adjectives, numerals and specifically for verbs. The grammatical aspect of the GAD leaves no vacuum for its user. Words of high frequency are thoroughly defined within the Dictionary’s articles where quotations and authors’ expressions come to make the lexical picture of the the GAD well complete, balanced and proportionally focused. As an active dictionary, the inquisitive learner is offered a cornucopia of examples of various lexical combinations indicating all possible declensions and conjugations of grammatical categories; splendid syntagmatic and paradigmatic changes, and phraseology. The GAD in its newly enlarged and fundamentally re-edited third version of the Dictionary of Contemporary Russian Literary Language (Словарь современного русского литературного языка) is being prepared accurately and carefully to represent a type of a normativestylistic dictionary which would resemble “the character of the future dictionary essentially determining the reinforcement of its feature of being a dictionary of an active aspect. This stipulation has been established more and more not by only Soviet, but also global lexicography.”190 The passive aspect of the GAD is intended to provide information about lexemes for understanding purposes. For this reason, only simple information about forms and meanings of words is needed (rarely without providing usage examples or illustrative material). For instance, the word ГЛАДИЛЬНЯ (БАС, 4:135), ГЛОССЕМАТИКА (БАС, 4:157), ГРАФОЛОГИЯ (БАС, 4:388), ГРАФОМАНКА (БАС, 4:389) etc. are presented from the passive angle of grammar. However, this passive aspect of the GAD is capable of being reversed for words of high frequency by providing as much lexical coverage as possible. Not one word of an active definition and treatment in the GAD is ever overexhausted. As a norm, passive lexical coverage is characteristically reserved for derivative, complex words, and words of terminological origin, bookish, archaic, regional, predominantly homonymic, often borrowed words provided with deficiently or no lexical combinations at all. This has its valid reasons: peripheral or low frequency words need no thorough treatment. There are specific dictionaries for this reason. The GAD is centrally focused lexicographical postulation on the core of contemporary Russian literary language with boundaries reaching “from Pushkin to the present day.” On the contrary, based on a diligent and methodical examination of volumes 4 and 5, more than 75% of entries are situated in the Dictionary’s active domain. Active grammar demonstrates and establishes guidelines to conversational and written productivity skills, promoting proper rules of speech and writing, whereas passive grammar indoctrinates rules of cognitive skills, promoting the comprehension of advancement to learn understanding skills. Therefore, yet another contrasting characteristic between active and passive grammar lies in the fact that the former shall register and record language facts with a considerable degree of detailed information and precision than the latter. Active and passive methods of lexical description is the cardinal criterium of the Great Academic Dictionary. In practice, a dictionary of such calibre like the GAD describes actively only key words representing the following lexical categories: nouns, adjectives, numerals, pronouns, verbs, adverbs, prepositions, conjunctions, particles and interjections. The active aspect is not applied to incorporate all words in the GAD simply for the reason that the space in the dictionary is utilized scrupulously and logically by “a combinatory attempt of illustrations that make the dictionary article more compact, and the linguistic information about word – more concise and visually delightful.”191 188 The active domain of the GAD is provided with unmatched lexical information with its scope of comprehensiveness and is intended for specific inclinations of learner’s abilities to justify his speaking skills and to promote composing texts. This problem in the GAD is solved by Л.В. Щерба. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании (1931) // Языковая система и речевая деятельность. Ленинград: «Наука» 1974. С. 24-39. 189 Bloomfield, Leonard. Form-Classes And Lexicon // “Language”, New York: Holt, Rinehart And Winston, 1933. P. 274. 190 Ф.П. Сороколетов. О Словаре Современного Русского Литературного Языка // Советская Лексикография, Сборник статей, Москва: «Русский Язык», 1988. С. 33-45. Кирилл С. Горбачевич. Словарь и цитата. O рационализации иллюстрирования слов и значений во втором издании Семнадцатитомного словаря // Вопросы языкознания, АН СССР, Институт языкознания, 5 сентябрь–октябрь. Москва: «Наука», 1978. С. 14-24. 191 Z123 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA providing more lexical information generally related to the following spheres by forming a lexical universe: Dictionary seventh edition contains around 25 thousand entries (although its jacket claims 185 thousand words, phrases and meanings!), and the Dictionary of Contemporary Russian Literary Language, Словарь современного русского литературного языка (БАС1), more than 120 thousand words. 1) to [almost all] nouns for correct usage; 2) to word forms and their significations; 3) to stylistic, syntactic and combinational properties in different meanings; 4) to pragmatic conditions of usage implementations; 5) to mostly high-priority adjectives and their essentially projected major antonyms (белый противоположное: чёрный [БАС, 1:530]; большой противоположное: малый, маленький [БАС 2:125]; вверх противоположное: вниз [БАС 2:351]; вдоль противоположное: поперёк [БАС 2:376]; верх противоположное: низ [БАС 2:437]; высо́кий противоположное: ни́зкий [БАС 3:567]; дли́нный противоположное: коро́ткий [БАС 5:137]; добрый противоположное: злой [БАС 5:161]; дорогой противоположное: дешёвый [БАС 5:298]; живой противоположное: мёртвый [БАС 5:631]; нача́ло противоположное: коне́ц [БАС 11:469]; о́чный противоположное: зао́чный [БАС 15:223]; перёд противоположное: зад [БАС 16:76]; etc.); 6) to conversions into other paradigmatic alterations and modifications; 7) to derivatives (in separate head words with cross-references: ГОЛОВНОЙ); 8) to diminutive (i.e. ГЛОЛВЁНКА, ГОЛОВКА, ГОЛОВОНЬКА, ГОЛОВОЧКА, ГОЛОВУШКА) and augmentative forms (i.e. ГОЛОВИЩА); related words to them: 9) to analogues and thematically polysemantism. Amidst active words in the GAD there are many lemmas, root and indigenous words which mostly are stylistically neutral; have very well developed polysemantic character, rich in cross-references and lexicocombinational properties and represent well devised lexical universe. Specifically, such words must become the nucleus to the vocabulary of an active dictionary without possessing exhaustive definitive properties, lexical combinational or vocabulary properties. Yet another specificity of the vocabulary of the GAD is in the fact that it is not inhibited to be lavishly illustrated. As it is shown in the case of the below mentioned words within their limited lexical universe, ГОЛОВА, ГОВОРИТЬ, ГОЛУБОЙ and ДВА, every possible definition, lexical combination, phraseological units, idioms and illustrative quotations192 provide the brilliantly elucidated grammatical function and notion of every single word which simply strikes the lexical articles as being quite complete. All other “participant-words” are included in the main vocabulary of the GAD as independent entries with all possible exemplifications of lexical trimmings, as well. Thus, the basic formula of a passive dictionary is in the inclusion of a great number of words (massive vocabulary), minimal information about every word just adequate for understanding them in arbitrary contexts. On the contrary, the fundamentals for an active dictionary is in its considerably compact vocabulary (number of words). However, complete information about every word in the GAD is provided within the limits of the possible permissions necessary for the correct understanding and proper usage in the speaker’s or learner’s mind, speech and text. Apparently, such a massive volume on lexical information, (the fact and the evidently large volume, physically permissible bulk for this dictionary), addressed for а wide range of the popular user, is considered incompatible and conflicting matter for having an immensely large vocabulary (number of words). In this respect, the GAD is a marginally acceptable dictionary of a national and monumental significance for its status of being the Great as permissible. In fact, a large vocabulary (the number of words) is not the main criterium at all for the compilation of the GAD. Currently, after publishing almost 23 volumes out of the projected 30, one may have several conclusions concerning the forthcoming lexicographical opus, the GAD which summarizes the maximal values for its normativity, and for being exclusively of an active and passive dictionary under a single lexicographical domain of a generous title: Большой академический словарь русского языка, Great Academic Dictionary of the Russian Language! Based on Doctor Stanislav Golovan’s approximate calculations the vocabulary of the GAD will grow to closely 200 thousand words, even though the Preface of the GAD indicates more than 150 thousand words [БАС 1:3]. It seems that the average active vocabulary of an educated native or non-native speaker of Russian is evidently around 10-12 thousand words. It is appropriate to prompt the fact that just the Dictionary of Pushkin’s Language (Словарь языка Пушкина) contains more than 21 thousand words; Le Grand Robert in 6 volumes, 85 thousand words; the Petit Academic Dictionary of the Russian Language (the PAD), Малый академический словарь, 95 thousand words; the Émile Littré’s legendary Le dictionnaire de la langue française, almost 80 thousand entries; the Oxford Advanced Learner’s Evaluating the GAD in comparison to other active dictionaries produced globally, in the central focus of observations the following aspects of lexeme properties have been found as the prominent elements of the lexical universe193 of the GAD. 3.3.1.2 THE GAD AND ITS “LEXICAL UNIVERSE” 194 192 For illustrative quotations refer to the Great Academic Dictionary of the Russian Language. 193 Quite elaborate and different than Albrecht Reum’s version. 194 All what is classified under the lexical universe minimally resembles the version introduced by Albrecht Reum (1860–1933). Z124 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA "Although, a dictionary is like the entire Universe set in alphabetical order! If one would like to reason well, a dictionary is the book of books. It incorporates all the other books within itself. One just needs to extract them from it...” 195 Nevertheless, if not even so, the GAD is seriously well-thought out by its theoretical conception for its determining facts, regarding which information and in what capacity, in what order and what forms are included there to provide an auspicious and favourable medium for its user to effectively embrace the methods of mastering the Dictionary and the Russian language without any reservation. –Anatole France (1844–1924) • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • Lexical Stress* 196 Orthography and Orthoepy** 197 Grammatical Conjugation and Declension Paradigms* Grammatical Government* Lexical Definition** Classification of Significations** Morphology** Morphological Government** Syntax** Syntactic Government* Semantics** Semantic and Polysemantic Government** Paradigmatic Semantic Bonds* (often synonymy, rarely antonymy, conversants, derivatives [under separate headwords referred to the initial lexical unit] etc.) Antonymy* (e.g. high-frequency major adjectives only) Word Formation** Lexico-semantic Combinations* Lexical Combinations with Nouns* Lexical Combinations with Adjectives* (e.g. пустая, толстая и т. п. голова) Lexical Combinations with Verbs* (e.g. голова́ [не] работает, трещит и т. д.) Illustrative Quotations** Sprachgefühl through the world of phraseology** Historic Excursion** (e.g. парово́з [БАС, 15:409], ма́сленица [БАС 9:557], КГБ [БАС 8:27] и т. д.) Lexical Derivations* (adjectival and adverbial formations from nouns (e.g. головно́й [от слова голова́], золото́й [от слова зо́лото] и т. д.) Diminutive Formations* (e.g. голо́вка [от слова голова́], двойка [от слова два] и т. д.) Augmentative Formations (e.g. голови́ща) Lexicographical Reference Zone** Etymological Information** By analyzing four lexical examples of thoroughly and methodically illustrated one of many nouns, adjectives, numerals and verbs shall justify the usefulness of the GAD by identifying the subcategories of simplex* and complex** lexical universe with some limitations. Hereafter, just simple lexical universe is evaluated. The aforementioned words have been randomly chosen for further evaluation of the Dictionary’s active aspect without referring to the illustrative quotations and definitions, or changing the original order of sequence in word combinational and phraseological row as shown in the text of the GAD: ГОЛОВА [БАС 4:228], ГЛАЗ [БАС 4:138] и ДЕЛО [БАС 4:642], ГОВОРИТЬ [БАС 4:208] и ДВИГАТЬ [БАС 4:541], ГОРЬКИЙ [БАС 4:329] и ДАЛКЁИЙ [БАС 4:506], ДВА [БАС 4:532] и ДВАДЦАТЬ [БАС 4:535] 198. A) ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВ «ГОЛОВА»; «ГОЛУБОЙ»; «ГОВОРИТЬ»; «ДВА» I. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ГОЛОВА» 1. Имя существительное как часть речи. 2. Лексико-грамматические разряды имён существительных: a. собственные / нарицательные; b. одушевлённые / неодушевлённые; c. конкретные (собственно конкретные, вещественные, собирательные) и абстрактные. 3. Категория рода. 4. Категория числа. 5. Категория падежа. 6. Склонение имён существительных. 7. Ударение в именах существительных. 8. Словообразование имён существительных. The descriptive language of lexemes in the GAD is undoubtedly understood and remains within the intellectual reach of the general user of a broad range, including those who are not instructed philologically or linguistically as professionals. The descriptive zone within the Dictionary’s corpus is abundantly illustrated with normative material of current word usage taken from contemporary Russian literary language and Russian literature. 195 Anatole France, Lexicon, from P. Galpin’s Private Library, Manhattan, New York, 1954. 196 * Single asterisk denotes fields related to the question discussed and observed here. a. ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО (Более 8–и примеров) • Голова́ : существительное женского и мужского родов, • единственного числа в именительном падеже. ́ : в родительном падеже. Головы 197 ** Double asterisk denotes additional fields to the question not discussed and observed here. See details in forthcoming monograph by M. Karamian, S. Golovan, J. Rosenthal et al., The Great Academic Dictionary: History. 198 A full analysis of given words is provided in its complete scale within the main text of the forthcoming monograph The Great Academic Dictionary: History prepared by Mark Karamian, Stanislav Golovan, Joseph Rosenthal et al. Z125 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ~ Взбредать/взбрести, ударять/ударить в го́лову, в башку кому– либо. ~ Вино бросается, бросилось, кидается, кинулось, хмель бросается, бросился, кидается, кинулся кому–либо в го́лову. ~ Винтика, винтиков не хватает в голове́ у кого–либо. ~ Висеть над голово́й чьей–либо, у кого–либо. ~ В мою го́лову (делайте что–либо). ~ В первую го́лову. ~ В (своей) голове́ уложить. ~ В свою го́лову (делать что–либо). ~ Все шишки валятся, падают и т. п. на (чью–либо) го́лову. ~ Вскружить, кружить, закружить го́лову кому–либо и (устар.) чью–либо. ~ Вскружилась, вскружится голова́ (чью–либо, у кого–либо). ~ Входить/войти, всходить/взойти в голову кого–либо, кому–либо. ~ Выбивать/выбить, выбрасывать/выбросить, выкидывать/ ́ что–либо. выкинуть из головы ~ Выбивать/выбить, выбрасывать/выбросить, выколачивать/ ́ (кого–либо, выколотить выкидывать/выкинуть из головы чьей– либо, у кого–либо) блажь, дурь. ~ Выдавать/выдать с голово́й (кого–либо, что–либо) ~ Выдавать/выдать себя с голово́й. ~ Выдавать/выдать с голово́й и (устар.) голово́й (кого–либо) ́ . ~ Вылетать/вылететь из головы ́ . ~ Выпадать из головы ~ Высоко держать, носить го́лову. ́ не прыгаешь, не прыгнуть ~ Выше головы ~ Гвоздем сидеть, засесть и т. п. (у кого–либо) в (чьей–либо) голове́ и (устар.) гвоздь (у кого–либо) в (чьей–либо) голове́ (сидит). ~ Гладить (кого–либо) по голове́. ~ Голова́ варит (у кого–либо). ~ Голова́ (чья–либо, у кого–либо) идет, пошла кругом. ~ Голова́ кружится, закружилась (у кого–либо). ~ Голова́ (не) болит (у кого–либо, о чем–либо). ~ Голова́ опилками набита (у кого–либо). ~ Голова́ пухнет (у кого–либо). ~ Голова́ распухла (у кого–либо). ~ Голова́ смолой набита (у кого–либо). ~ Го́лову ставить, поставить (в заклад). ~ Головы́ не приложить. ~ Давать/дать го́лову на отсечение. ́ . ~ Дел, забот и т. п. выше головы ~ Держать в голове́. ~ Дыра в голове́ (у кого–либо). ~ Дырявая голова́ (у кого–либо). ~ (Есть) голова́ на плечах (у кого–либо). ~ Забивать/забить го́лову (чем–либо). ~ Забивать/забить го́лову (чем–либо). ~ Забирать/забрать севе в го́лову. ~ Задирать/задрать го́лову. ~ Заплатить голово́й. ~ Зашумело, зашумит в голове́ (у кого–либо). ~ И в голове́ не держать (что–либо). ́ взять, выдумать и т. п. ~ Из головы ́ вон (вылетело, выскочило и т. п.) ~ Из головы ~ Как обухом по голове́ (вить, ударять и т. п.) ~ Как снег на́ голову (упасть, явиться, свалиться и т.п.). ~ Каша в голове́ (чьей–либо, у кого–либо). • Го́лову: в винительном падеже. • Го́ловы: существительное множественного числа в • • • именительном падеже. Голо́в: в родительном падеже. Голова́м: в дательном падеже. Го́ловы и голо́в: в винительном падеже. б. ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 30–и примеров) ◊ С голово́й укрыться, окунуться и т. п. ◊ На́ голову выше, ниже (кто–либо, кого–либо). ◊ Вбирать, вжимать го́лову в плечи. ◊ Кивать, качать и т. п. голово́й. ◊ В голова́х, в го́лову и (устар.) в го́ловы. ◊ На го́лову (кого–либо, чью–либо [посыплется, падет и т. п. что– либо], на кого–либо). ́ (с каждого). ◊ С головы ◊ Над голова́ми. ◊ Голова́ трещит, раскалывается и т. п. ◊ Иметь свежую го́лову. ◊ Со свежей голово́й. ◊ На свежую го́лову (делать что–либо). ◊ Тяжелая голова́ (у кого–либо). ◊ Седая, курчавая, лысая и т. п. голова́. ◊ Хорошая, светлая, ясная и т. п. голова́. ◊ Голова́ (чего–либо). ◊ Голова́ (у кого–либо) (не) работает [БАС НС]. ◊ Голова́ (кому–либо, чему–либо). ◊ Городской, казачий, станичный и т. п. голова́. ◊ Голова́ (какая–либо, чего–либо) [сыра, бандитов и т. п.]. ◊ Шарообразная, свежая и т. п. голова́. ◊ Больная голова́. ◊ Открывать го́лову. ◊ Поднять го́лову. ◊ Опустить го́лову. ◊ Повернуть го́лову. ◊ Утонуть с голово́й... в. ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 140 прямых и 80–и косвенных примеров) ~ Биться голово́й о, об стену, стенку. ́ и (устар.) голово́й выше ~ (Быть) на́ голову, на две, на три головы (кого–либо). ́ на здоровую. ~ Валить, свалить и т. п. с больной головы ~ Вбивать/вбить, вколачивать/вколотить, втемяшивать/ втемяшить что–либо, кому–либо, в чью–либо (какую–либо) го́лову, башку. ~ Вбивать/вбить, вколачивать/вколотить, втемяшивать/ втемяшить что–либо себе в го́лову, башку. ~ Вбиваться/вбиться кому–либо, в чью–либо (какую–либо) го́лову. ~ В голове́ не укладывается что–либо. ~ Вертится в голове́. ~ Ветер в голове́ у кого–либо (бродит, гуляет, свистит и т. п.). ~ Вешать/повесить го́лову. Z126 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ~ Клонить го́лову перед (кем–либо, чем–либо). ~ Кровь бросилась/бросается, кинулась/кидается, ударила/ ударяет (кому–либо) в го́лову. ~ Крутить го́лову (кому–либо). ~ Куда, где приклонить (свою) го́лову. ~ Куда, где склонить (свою) го́лову. ~ Ломать, поломать го́лову (над чем–либо). ~ Морочить, дурить задурить и т. п. го́лову (кому–либо). ~ Моча в го́лову ударила. ~ Мылить, намылить, помылить и (устар.) мыть, вымыть го́лову (кому–либо). ~ Набивать/набить го́лову (чем–либо). ~ На свою го́лову (сделать что–либо). ́ приклонить. ~ Негде, некуда го́лову, головы ́ . ~ Не жалеть, не щадить и т.п. головы ́ (у кого–либо). ~ (Кто–либо, что–либо) не идет из головы ~ (Кто–либо, что–либо) не идет в го́лову (кому–либо). ~ Не сносить головы́ (кому–либо). ~ О двух голова́х (кто–либо). ~ Окунаться, погружаться, уходить с голово́й (во что–либо). ~ Отвечать/ответить, ручаться, поручиться голово́й. ~ Очертя го́лову. ~ Поднимать/поднять го́лову. ~ Позор на (чью–либо) го́лову. ~ Поправить го́лову. ~ Поставить, перевернуть и т. п. (что–либо) с ног на́ голову. ́ пать го́лову пеплом. ~ Посыпа́ть/посы ~ Прикладывать/приложить го́лову (к чему–либо). ~ Приносить/принести повинную го́лову. ~ Приходить/прийти в го́лову (кому–либо). ~ Пропала моя, твоя и т. п. голова́. ~ Прятать го́лову под крыло, под крылышко. ~ Садиться/сесть на́ голову (кому–либо). ~ Сам себе голова́. ~ (Сам) черт го́лову сломит. ~ Свернуть го́лову (кому–либо). ~ Свернуть го́лову себе. ~ Свой царь в голове́ (у кого–либо). ~ С высоко, гордо поднятой голово́й. ~ С голово́й (кто–либо). ́ . ~ С, от головы́ до ног, до пят; с, от ног до головы ~ Склонять/склонить го́лову (перед кем–либо, чем–либо). ~ Склонять/склонить го́лову под иго (кого–либо, чего–либо). ~ Сложить, положить го́лову (за кого–либо, чего–либо или в борьбе за что–либо). ~ Сломать (себе) го́лову (на чем–либо). ~ Сломя го́лову (бежать, мчаться и т. п.). ~ Снять го́лову (с кого–либо, кому–либо). ~ Совать/сунуть го́лову в петлю. ~ Солома в голове́ (у кого–либо). ~ Сорвать го́лову (с кого–либо). ~ Срезать (чью–либо, с кого–либо) го́лову. ~ С повинной голово́й приходить, являться и т. п. ~ С царем в голове́ (кто–либо). ~ Терять, потерять го́лову. ~ Хвататься, схватиться за́ голову. ́ (у кого–либо). ~ Хмель вылетел из головы ~ Ходить на голове. ~ Хоть голово́й о, об стену, стенку бейся. ~ Хоть кол на голове́ теши. ~ Хрен в го́лову (кому–либо). ~ Через го́лову (кого–либо, чью–либо). ́ . ~ (Что–либо) не выходит, не выходило из головы ~ Шумит, шумело в голове́ (кого–либо, у кого–либо). ́ (совсем) (кто–либо). ~ Без головы ́ ~ Голова (ты, твоя) баранья, дубовая, дурья, еловая, куриная, мякинная, пустая и т. п. ~ Голова́ садовая. ~ Золотая голова́. • Diminutive and augmentative forms of nouns: ГЛОЛВЁНКА, • ГОЛОВКА, ГОЛОВОНЬКА, ГОЛОВОЧКА, ГОЛОВУШКА; ГОЛОВИЩА Derivatives: ГОЛОНОЙ. II. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ГОЛУБОЙ» а) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО (Более 6–и примеров) • • • • • • • • Голубо́й, прилагательное мужского рода, единственного числа. Голуба́я, прилагательное женского рода, единственного числа. Голубо́е, прилагательное среднего рода, единственного числа. Голубо́го, в родительном падеже, единственного числа. Голубы́м, в творительном падеже, единственного числа. О голубо́м, в предложном падеже, единственного числа. Голубо́й, в именительном падеже, среднего рода, в значении существительного. Голубо́го, в родительном падеже, среднего рода, в значении существительного. б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 40 примеров) ́ е глаза. ◊ Голубы ́ ◊ Голубые обои. ◊ Голубо́е платье. ◊ Голубо́й конверт. ◊ Голубо́е небо. ◊ Голуба́я река. ◊ Голубо́й цвет. ◊ Что–то голубо́го цвета. ◊ Голубо́е золото. ◊ Голубо́е топливо. ◊ Голубо́й патруль. ◊ Голубо́й экран. ́ е дороги. ◊ Голубы ́ е звезды. ◊ Голубы ́ е каски. ◊ Голубы ́ е береты. ◊ Голубы ◊ Голуба́я лошадь. ◊ Голуба́я акула. ◊ Голубо́й песец. ́ е ели. ◊ Голубы Z127 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ́ е киты. ◊ Голубы ◊ Голубо́й хвост. ◊ Голуба́я сорока. ◊ Голубо́й день. ◊ Голубо́й полдень. ◊ Голубо́е утро. ◊ Голубо́й ветер. ◊ Голубо́й воздух. ́ м. ◊ Стать голубы ́ е комплименты. ◊ Голубы ◊ Голуба́я неправда. ◊ Голуба́я мечта. ́ е роли. ◊ Голубы ◊ Голубо́й докер. ◊ Честный голубо́й. ◊ Чистый голубо́й. ◊ Голубо́ наречие. ◊ Под голубо́ небом. ◊ Сияя голубо́ глазами. ́ е тусовки. ◊ Голубы ◊ Голубо́й Дуэт. ◊ Голубо́ в значении предикатива. ◊ В небе голубо́. ◊ Голубо́й газ [БАС НС]. ◊ Голубо́й гигант [БАС НС]. ◊ Голубо́й уголь [БАС НС]. ◊ Голубо́й шум [БАС НС]. ◊ Голубо́е пятно [БАС НС]. 12) Категория лица, рода и числа спрягаемых глаголов. 13) Ударение в спрягаемых глагольных формах. а) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ (Более 14–ти примеров) • Говорю́, глагол настоящего времени первого лица. • Говори́шь, глагол настоящего времени второго лица. • Говорённый, причастие страдательное, прошедшего времени • • • • • • • • • • • • мужского рода. Говорённая, прич. страд. прош., женского рода. Говорённое, прич. страд. прош., среднего рода. Говорён, прич. страд. прош. м.рода краткой формы. Говорена́, страд. прош. ж. рода краткой формы. Говорено́, страд. прош. с. рода краткой формы. Глагол несовершенного вида, переходной и непереходной. Говоря́щий, говоривший, мужского рода; говорившего, м. р. род. падежа. в значении существительного. Говоря́щая, женского рода, говорящей, ж. р. род. падежа, в занчении существительного. Говоря́щий, мужского рода; говорившего, м. р. род. падежа, причинительный в значении прилагательного. Говоря́щая, женского рода, говорящей, род. падежа, причинительный в значении прилагательного. Говоря́, деепричастие положительной формы. Не говоря́, деепричастие отрицательной формы в значении предлога. б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 100 примеров) в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 9–ти примеров) ◊ Учить (кого–либо) говори́ть. ◊ Разучиться говори́ть. ◊ Рыба говори́ла. ◊ Говори́ть свободно (на каком–то языке). ◊ Говори́ть по–русски, по–английски, по–французски и т. п. ◊ Говори́ть правду. ◊ Говори́ть комплементы. ◊ Говори́ть быстро (как). ◊ Говори́ть некрасиво. ◊ Говори́ть с заиканьем. ◊ Говори́ть с жестикуляцией. ◊ Говори́ть с силой. ◊ Было говорено́. ◊ Говори́ть (о ком–либо, о чем–либо) о прошлом, будущем, любви и т. д. ◊ Говори́ть разг. (про кого–либо, чего–либо). ◊ Говори́ть про любовь, чувства. ◊ Говори́вший (о ком–либо, о чем–либо). ◊ Говоря́, что... с придаточным изъяснительного. ◊ Говори́ть стихами, афоризмами, лозунгами и т. п. ◊ Говори́ть литературным языком и т. п. ◊ Говори́ть московским говором. ◊ Говори́ть на «а». ◊ (Не) говори́ть (ничего) лишнее (лишнего). ◊ Ни слово не говори́ть. ◊ Радио, телевизор и т. п. говори́т.. ~ Голуба́я кровь (у кого–либо, кого–либо, чья–либо). ~ В жилах (у кого–либо) течет голуба́я кровь. ~ Кто–либо голубо́й крови. ́ м пламенем. ~ Гореть голубы ́ м огнем. ~ Гореть голубы ~ Поднести, преподнести и т. п. на блюдочке, тарелочке с голубо́й каемочкой. III. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ГОВОРИТЬ» 1) Понятие о глаголе. Вопрос об объёме и границах глагольной лексики. 2) Неопределённая форма глагола (инфинитив): семантика и грамматические особенности. 3) Основы глаголов. 4) Классы глаголов. 5) Спряжение глаголов. 6) Категория вида. 7) Способы глагольного действия. 8) Переходные и непереходные глаголы. 9) Залоговость и залог. 10) Категория наклонения спрягаемых глаголов. 11) Категория времени спрягаемых глаголов. Z128 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ◊ Говори́т Москва! [БАС НС]. ◊ Говори́ть без бумажки. ◊ Говори́ть в нос. ◊ Говори́ть с носовым призвуком. ◊ Стараться говори́ть. ◊ Говори́ть загадками. ◊ Говори́ть по бумажке. ◊ Говори́ть речь. ◊ Говори́ть себе под нос. ◊ Говори́ть тихо. ◊ Говори́ть толком. ◊ Дело говори́ть. ◊ Говори́ть сказку. ́ вам. ◊ Говоря́т, говорю ́ , говоря́т! ◊ Кому говорю ◊ Что вы говори́те? ◊ Что ты говори́шь. ◊ Как говорят, как говори́ли. ◊ В глазах говоря́щего. ◊ Лес говори́т. ◊ Говори́ть обрезы. ◊ Говори́ть высоким, низким и т. п. голосом. ◊ Говори́ть в предисловии. ◊ Говори́ть обо всем, мне и т. п. ◊ Говори́ть за кого–либо. ◊ Говори́ть (чем–либо) танцем, никакими словами и т. п. ◊ Говори́л целый год, весь уезд и т. п. ◊ Заставить говори́ть о себе (что–либо). ◊ Заставляет говори́ть о (ком–либо). ◊ Говоря́т, (как) говори́ли. ◊ Говори́ть (с кем–либо) с детьми, юношеством, публикой. ◊ Говори́ть ничистоту, откровенно, ничего не скрывая. ◊ Говори́ть с кем–либо на равных. ◊ Говори́ть на равных правах, основаниях и т. п. ◊ Говори́ть по душам. ◊ Говори́ть с глазу на глаз. ◊ Говорено́–переговорено́, говорено́ и переговорено́. ◊ Говори́ть между собой. ◊ Летопись, книга и т. п. говори́т. ◊ Предание, легенда и т. п. говори́т. ◊ Музыка, смех и т. п. говори́т. ◊ Говоря́щий взгляд. ◊ Говоря́щие глаза. ◊ Прозвище говори́т о ком–либо. ◊ Говоря́щее имя, фамилия и т. п. ◊ Говори́ть уму, сердцу. ◊ Чье–либо имя, фамилия кому–либо ничего не говори́т. ◊ Чье–либо имя, фамилия кому–либо что–то говори́т? ◊ Женский инстинкт, сердцш матетри говори́т. ◊ Говори́ть чем–либо, за что–либо. ◊ Говори́ть о многом, ни о чем не говори́ть. ◊ Говори́ть в пользу (кого–либо, чего–либо). ◊ Говори́ть в ком–либо. ◊ Откровенно, честно и т. п. говоря́. ◊ По правде, по совести и т. п. говоря́. ◊ (Много) без преувеличения говоря́. ◊ Вернее, правильнее, точнее говоря́. ◊ В сущности говоря, по сути говоря́. ◊ Говоря каким–либо языком, говоря́ как. ◊ Иначе говоря́. ◊ Мягко говоря́. ◊ Образно говоря́. ◊ Проще, попросту говоря́. ◊ Вообще говоря́. ◊ Грубо говоря́. ◊ Короче, коротко говоря́. ◊ Кстати говоря́. ◊ Между нами говоря́. ◊ Собственно говоря́. ◊ Строго говоря́. ◊ Не говоря́ (уже) о ком, о чем. в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 30–ти примеров) ~ В глаза говори́ть (что–либо). ~ В один голос и (устар.) в голос говори́ть. ~ Говори́ть с чужих слов. ~ И говори́ть нечего, не приходится. ~(И) не говори́, не говори́те! ~ Не вам, не тебе, не ему и т. д. говори́ть (о чем–либо, (что–либо). ~ Не говоря́ худого, дурного слова. ~ Русским языком (вам, тебе) говоря́т, говорю. ~ Что (и, тут, там) говори́т. ~ Что, как ни говори́, говори́те. ~ Говори́ть на разных языках ~ Что–либо говори́т само за себя. ~ Кровь говори́т. IV. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ДВА» а) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ (Более 14–ти примеров) • Два, в именительним падеже, числительное мужского и среднего • • • • • • • родов, единственного числа. Две, в именительним падеже, числительное женского рода, единственного числа. Двух, в родительном падеже, женского, мужского и среднего родов. Двум, в дательнем падеже, женского, мужского и среднего родов. Два, Двух, в винительном падеже , мужского и среднего родов. Две, двух в винительном падеже, женского рода. Двумя́, в творительном падеже, женского, мужского и среднего родов. О двух, в предложном падеже, женского, мужского и среднего родов. Также количественное числительное. б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 30–ти примеров) ◊ Два и четыре. ◊ Два́жды два. ◊ Два больше и лучше одного. Z129 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ◊ Два рубля, в именительном и винительном падежах употребляется с существительным в родительном падеже единственного числа. В остальных падежах согласуется с существительным во множственном числе: ◊ Двух рублей. ◊ К двум рублям. ◊ Два месяца. ◊ Два товарища. ◊ Два письма. ◊ Две (старшие, младшие) сестры. ◊ Две (толстые, тонкие) книги. ◊ Две (соломенные, глубокие) корзины. ◊ Две страсти. ◊ С двумя́ небоскребами. ◊ Два–три, две–три. ◊ Два или три, две или три (кого–либо, чего–либо). ◊ Двумя́–тремя́ словами. ◊ Два–три десятка (кого–либо, чего–либо). ◊ В два глотка (выпивать, проглатывать и т. п.). ◊ Кричать, петь и т. п. в две глотки. ◊ Пробило два, с существительным «час» и без него при указании времени Часа два, с прдшествующим существительным обозначает количество, приблизительно равное двум. ◊ Два. Получить, поставить двойку... (см. слово Двойка в БАС). «Словарный состав языка, все слова (лексика) какого-либо языка, в том числе неологизмы, диалектная лексика, жаргонизмы, терминология и т. д. Объём и словарный состав языка зависят от характера и развитости хозяйственной, общественной, культурной жизни носителей языка. Словарный состав языка представляет собой определенным образом организованную систему, где слова объединяются или противопоставляются в том или ином содержательном отношении (синонимы, омонимы, антонимы лексические поля). По частоте и общеупотребительности в словарном составе языка выделяются часто употребляемые слова - активный запас слов (активный словарь) и слова, употребляемые редко или в специальных целях (архаизмы, неологизмы, терминология и т. д.) пассивный запас слов (пассивный словарь). Границы между активным и пассивным словарём подвижны, в историческом развитии языка происходит перемещение слов из одной группы в другую (ср., например, русские «прошение», «прислуга», «гувернёр», «городовой», перешедшие из активного в пассивный словарь). Слова, находящиеся в активном употреблении у всех носителей языка на протяжении длительной истории его развития (например, названия частей тела, явлений природы, термины родства, обозначения основных действий, свойств, качеств), называются основным лексическим (словарным) фондом языка, который подвержен изменениям в наименьшей степени. Выявлению соотношения активного и пассивного запаса словарного состава языка на определённом этапе его развития (обычно в рамках нескольких стилей, жанров, видов речи) служат частотные словари. в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 40 примеров) Словарный состав языка непрерывно пополняется с развитием общества по словообразовательным законам языка, а также за счёт заимствований. В словарный состав рус. языка, в основе которого слова общеславянского и исконно русского происхождения, вошли на разных этапах развития слова из скандинавских, финских, тюркских, старославянских, греческих, позднее - из латинских, романских, германских языков. В словарный состав немецкого языка вошли слова из латинского, французского, итальянского, английского и некоторых других языков. Эти слои заимствованной лексики в словарном составе языка отражают культурноисторические связи народов, являясь одним из доказательств (иногда единственным) контактов древних народов. Словарный состав языка фиксируются (не полностью) в толковых словарях». ~ (Быть) на две головы выше (кого–либо). ~ В два горла (есть, жрать и т. п.). ~ В два счета. ~ В двух словах; в два слова. ~ В двух шагах. ~ Гоняться, гнаться, погнаться за двумя́ зайцами. ~ Два сапога–пара. ~ Два́жды два (четыре). ~ Как два́жды два (четыре). ~ Как две капли воды (похожи). ~ Между, меж двух огней. ~ На два слова. ~ На два фронта. ~ Не мочь, не смочь, не уметь, не суметь связать двух слов. ~ Ни два, ни полтора. ~ О двух головах (кто–либо, что–либо, устар. О ком–либо). ~ От горшка два вершка (кто–либо). ~ Палка о двух концах. ~ Сидеть между двумя́ стульями. ~ Служить двум господам. ~ Убить (сразу) двух зайцев. ~ Чёрта (с) два. ~ Ясно, понятно и т. п. как два́жды два (четыре)... – Виктор Петрович Григорьев (1925–2007). 3.3.1.3 THE GREAT ACADEMIC DICTIONARY: ACTIVE VS. PASSIVE ASPECTS "Tous les siècles font entrer dans la désuétude et dans l’oubli un certain nombre de mots. Tous les siècles font entrer un certain nombre de mots dans l’habitude et l’usage. Entre ces acquisitions et ces déperditions, un fond reste qui n’a pas changé tandis que des parties vont et viennent, les Z130 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA unes périssant, les autres naissant. C’est cette conjugaison entre la permanence et la variation qui constitue l’histoire de la langue.”199 and seldom historical elements, phenomena and orthographic or orthoepic metamorphosis within the referential/etymological zone. The GAD is a valuable lexicographical source intended primarily for learners of the Russian language. As Doctor Samuel Johnson (1709–1784) stated, “the value of the work must be estimated by its use: It is not enough that a dictionary delights the critic, unless at the same time it instructs the learner...”201 – Paul-Émile Littré (1801–1881) For many of us, using a dictionary is just a brief visit to this reference book to look for words from the explicit or implicit, descriptive or prescriptive angle of interest. It is not always possible to find the majority of lexical characteristics of a word in a single source unless the words are analyzed through a mindset of an active approach to the subject. The Great Academic Dictionary is prepared on the principles of an active type dictionary. From the first sight the reader of the GAD definitely can notice the Cyrillic alphabet. Hence, it all starts from there... The alphabet is utilized for word formation. Orthographic norms are employed to unify a clear set of grammatical rules and values when writing texts. Every written text is considered as a document. The documented events, whether historical, scientific or fictional, are related to the time period, when Academic Lexicography was founded, and to the people, realized. Every documented written material, including this review itself represents this or that literary style. So to speak, the language of the GAD is stylistically prepared for a specific purpose of correct and error-free reading skills, and for the purpose of developing perfect and clear cognitive abilities; one for correct letter-perfect writing, artistry and expertise, and the other for precisely word-perfect speaking, mastery and virtuosity. Instructing the learner is the true essence of the GAD. Its value and usefulness for learning, as with any active dictionary, must be estimated by its use and functionality. If the value of the GAD is to be estimated by its use and benefits, than the exclusive facts of its usefulness is predominantly considered to the learner’s purpose. The importance of words and meanings for the learner of the Russian language cannot simply be measured by their frequency in contemporary Russian literary language used by native or non-native speakers. Infrequent words are more likely to make an unexpected appearance in the Dictionary, and to pose problems of receptive understanding. There are words which may not be present in the GAD as being of very common occurrence overall, but which are prominent in certain domains of use, that learners will need to engage with, or have become current within other social layers (e.g. vulgarism, vernacular language etc.). It is necessary to bear in mind that a corpus of contemporary written Russian texts will only tell us about what has been currently written, not what is currently read. The learner of the Russian language will often need to read texts which are not recent, where they will encounter words of literary or anachronic use. The learners will, reasonably enough, expect to find infrequent words of this kind in the GAD, which is designed to meet the reader’s need. The Russian language used in the GAD is nothing but a well systemic account of a “linguistic portrayal”, called 1) Russian Literary Language or 2) Contemporary Russian Literary Language (current Russian). Contemporary Russian Literary Language has its own history and chronological boarders. Alexander Pushkin (1799–1837) is considered to be the founder of literary Russian. Therefore, the chronology of this particular epoch definitely coincides with the date of birth of Alexander Pushkin, the year of 1799. This very factor indicates the strictly defined chronological boarders for the GAD. Since the dictionary is dealing with literary language, then some major and decisive questions regarding Russian literary language “from Pushkin to the present day” and contemporary literary language norms shall become a justification for one of the central matters in question for discussion. Descriptive facts registered in the GAD are related to specific pedagogic and autodidactic factors. This applies not only to what information about words and meanings it is appropriate to include, but also how it is to be presented in the GAD. The GAD deals with lexical meanings in two ways: by definition (explanation) and by exemplification. In an active dictionary especially, it is obviously necessary to explain the meaning of a word by defining it in detail according to traditionally established methods of an academic dictionary of a normative type compiled on philological principles. This substantially is related to words of high-frequency that occur across a wide range of usage. However, the GAD does not take this factor of frequency to be the only criterion. It includes words which would fall outside such a list, but which are useful for learning as well as relevant for defining purposes in its passive domain. The GAD is the dictionary of the state language of the Russian Federation. The GAD is a scientific publication, and its strict normativity on philological principles are the raison d'être of “this unparalleled monumental lexicographical opus unmatched in the world”200. The GAD is a normative dictionary of several combined norms under one title: orthographic, orthoepic, grammatical, syntactic, semantic, lexical combinational, idiomatic, phraseological, lexicographic origins, etymological, stylistic, illustrative, functional etc. The dictionary also indicates antonyms, cross-referential information within lexical units Definitions (explanations) make use of words of high frequency in a naturally occurring literary usage, they themselves bear little 199 Paul-Émile Littré, Préface du dictionnaire de la langue française d'Émile Littré, deuxième édition. Paris, 1872-1877. Vol. I, P. XXII. 200 Mark Karamian et al. Anglolysis, Preface. Pages xxxix-xxxi. San Francisco & London: ΣίγSα, 2006. 201 а) Arthur Murphy. The Works of Samuel Johnson, LL.D. Vol. II, P. 440, New York, 1843. b) Samuel Johnson, THE PLAN OF A DICTIONARY OF THE ENGLISH LANGUAGE; Addressed to the Right Honourable PHILIP DORMER, Earl of CHESTERFIELD; One of His MAJESTY’S Principal Secretaries of State. LONDON: Printed for J. and P. KNAPTON, T. LONGMAN and T. SHEWELL, C. HITCH, A. MILLAR, and R. DODSLEY. MDCCXLVII. London. 1747. Z131 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA resemblance to what naturally occurs, and there is no reason why they should. With exemplification, however, it is precisely such usage that has to be exemplified. The convention presently has been to site authentic examples of written language, especially that produced by the best writers of Russian literature recognized by the vast majority of the educated elite and the existing Intelligentsia202. In the GAD authenticity remains a prime consideration and is linked with the authority of prestigious written texts. The boundless Great Dictionary Card Index (Большая словарная картотека) and analytic verifications from the Russian National Corpus make it possible to draw authentic examples from a vast range of attested contemporary usages to illustrate the GAD actively. A form of cross-reference between different parts of a sentence or phrase, a brilliant concordance employed by the editorial group of the GAD displays an abundance of quotations to choose from to serve for a specific and definite purpose of an active usage, where it would be possible to demonstrate grammatical, syntagmatic and paradigmatic changes of words. Therefore, random usage of quotations is never meant to be the way to illustrate the lexical material of the GAD. The context in which the sample of usage originally occurs usually makes it unnecessary to spell the meaning out. Samples of illustrative matter in the Russian language, isolated from their natural context of use, do not normally exemplify lexical meanings, but simply demonstrate a single instance, amongst innumerable others, of the word’s actual occurrence, which is of little if any help in the case of an active dictionary and to the learner. However, it serves just as perfectly for the passive domain of the GAD. As a matter of a fact, the massive bulk of the GAD is nothing to do with its status of being the Great Dictionary. A normative dictionary in distinctive and excellent proficiency, like the GAD, does not make the general space intended for its use to be restricted. Almost 98% of the lexical units in the dictionary have at least one or more quotations for illustrative reasons of proper usage of words utilized in the Russian language. The other feature of the GAD for not economizing on space is in the concealed state of informative lexicalized prosody, which is “underlined” in illustrative quotations. This particular characteristic is under the main spotlight in the GAD to demonstrate the strenuous effort of even an extremely well prepared lexicographer, “the humble drudge,”203 who could be easily trapped, failed and defaulted within this vortex... Therefore, “ <...> it is the fate of those who toil at the lower employments of life, to be rather driven by the fear of evil, than attracted by the prospect of good; to be exposed to censure, without hope of praise; to be disgraced by miscarriage, or punished for neglect, where success would have been without applause, and diligence without reward”204. Solving the problem of the GAD existing as an active dictionary does not, at all, limit the entire work to be considered as a passive reference book. In the absence of this characteristic feature a serious lexicographical conflict could have been raised against the GAD, since this new edition is all about its normativity and nothing else! The GAD as a passive reference book is responsible for many essential questions related to old words, archaisms, dialectisms, special terminology, jargonisms and other peripheral layers of the language. However, in the capacity of an active academic manual for scholarly mastering the language, the GAD encompasses rich information related to combinational and syntactic properties of words described within its massive corpus. If more information was to be provided than what is already offered presently, the GAD would have turned into a lexicographical monster just like the OED as Doctor Murray had described: “If there is any truth in the old Greek maxim that a large book is a great evil, English dictionaries have been steadily growing worse ever since their inception nearly four centuries ago.” 205 The semantic structure of the word in the GAD is exactly the centre of interest to be exemplified. It is an important factor to justify the meaning of words by means of lexical combinations, collocational tendencies and its complex characteristics by co-occurring with other words or meanings. The active aspect of the GAD is presented with a range of samples displayed within lexical units, a zone where possibilities inherent to infer what these tendencies are, just by effectively converting samples to examples. The dictionary gives at least one or three and more usages for a single meaning or micro-lexical units, often a couple of dozen or even hundreds of them for macro-lexical units. Accordingly, in this particular case, the GAD does that active job to perfection for the learner. This conflict naturally is solved on the basis of already known phenomenon which is one of the centrally active features for the GAD: the principle of proportional focusing. The fact is, that requirements originating from the state of the GAD existing as a passive reference book or an active academic manual are related to different parts of different proportionality of the dictionary. In the light of such obvious perplexities, rather than insisting on the use of only authentic samples of literary illustrative quotations, it is more sensible for an active dictionary to follow the quite different principle of autodidactic and pedagogic appropriateness by providing examples of authors’ expressions (aвторские речения), that are designed for the express purpose of exemplification: “ostensive definition” that conveys the meaning of a word by pointing out examples of lexical combinations. Mastering the literary language in a manner of principles established at Dr. Rosenthal's School of Fluency, also known as LA ACADEMIA DE LA FLUIDEZ Y ELOCUENCIA, offers comprehensively all-inclusive and overall knowledge only within the Dictionary’s core. To express one’s thoughts adequately, it is not necessary to be familiar thoroughly with peripheral lexicon. On the other hand, for understanding any word in 202 «Люди, профессионально занимающиеся интеллектуальными видами деятельности (учителя, артисты, врачи и т.д.), существовали уже в античности и в средневековье. Но крупной социальной группой они стали только в эпоху нового времени, когда резко возросло количество людей, занятых умственном трудом. Только с этого времени можно говорить о социокультурной общности, представители которой своей профессиональной интеллектуальной деятельностью (наука, образование, искусство, право и т.д.) генерируют, воспроизводят и развивают культурные ценности, способствуя просвещению и прогрессу общества.» (Наталия Валерьевна Латова). 203 204 Arthur Murphy. The Works of Samuel Johnson, LL.D. Vol. II, P. 446, New York, 1843// Samuel Johnson, Preface to the English Dictionary. London, 1747. Samuel Johnson. A Dictionary of English Language, Preface to the English Dictionary London, 1755. Volume I, Page 7. 205 The Oxford English Dictionary, volumes I-XX. Oxford: Oxford University Press, 1989. Volume I.. Page XXXV. // The OED, “Historical Introduction” by James Murray et al. Oxford, 1933. Z132 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA the context, it is sufficient to receive just minimal information about its signification, and not about its combinatory capabilities and conditions of usage. „Das wörterbuch ist kein sittenbuch, sondern ein wissenschaftliches, allen zwecken gerechtes unternehmen. selbst in der bibel gebricht es nicht an wörtern, die bei der feinen gesellschaft verpönt sind. wer an nackten bildseulen ein ärgernis nimmt oder an den nichts auslassenden wachspraeparaten der anatomie, gehe auch in diesem sal den misfälligen wörtern vorüber und betrachte die weit überwiegende mehrzahl der andern.“206 As a result, to satisfy both, understanding/passive and learning/active outcomes in the best fashion of modus operandi requisitely, it is necessary to describe sufficiently only the core of the lexicon by limiting the peripheral descriptions to their minimal renditions, the spotlight effect. This is just that type of lexicographical description which is surmised by the principles of proportional focusing, the floodlight effect. As it is clear from the context, the solution of antonymy “from centre to periphery” provides, at the same, time also the solution of antonymy “the GAD as an active academic manual” versus “the GAD as a passive cognitive reference book.” – Jacob Grimm (1785–1863). «Активный словарь, лексика и фразеология языка, употребительная в данный период в той или иной речевой сфере. Следует различать Активный словарь языка и активный запас слов отдельных его носителей. Последние могут не использовать определённые пласты научной и профессиональной терминологии, книжной или экспрессивноокрашенной лексики и фразеологии, входящие тем не менее в общий Активный словарь языка. Активный словарь постоянно изменяется. Часть его постепенно выходит из употребления, но, оставаясь понятной, сохраняется в пассивном словаре. С другой стороны, вновь появляющиеся слова и выражения не всегда сразу поступают в Активный словарь (например, «лунник», «прилуниться»). Нередко слово или выражение, ушедшее из Активного словаря, вновь возвращается в него (например, «указ», «министр», «сержант», [«чиновник»])». — Виктор Петрович Григорьев (1925–2007). Despite the fact that many other dictionaries have been made since the Russian Academy launched its first dictionary, the Dictionary of the Russian Academy (Словарь Академии Российской), between the years of 1789 and 1794, the GAD has maintained its superiorly excellent status of a normative dictionary by combining its active and passive aspects under a single title. The GAD is considered as the culmination of Russian lexicography compiled with superlatively the uttermost professionalism and profound scholastic expertise. The GAD is not just another lexicographical means to register contemporary Russian literary language, but essentially it is the book of books, a learner’s active and reader’s passive dictionary, which makes all the difference. And finally, the title of a scientific publication itself bears it all: Большой академический словарь русского языка or simply the Great Academic Dictionary of the Russian Language! Как и всякое выдающееся произведение человеческой мысли, Большой Академический Словарь русского языка является хранителем культурной языковой традиции и призван отразить накопленный обществом опыт по осмыслению окружающей действительности – предметов, действий, свойств, отношений и т. д. Будучи нормативным словарем, Большой Академический Словарь воплощает в себе обе стратегии обращения с языковым материалом, а именно: обучение и понимание. “The Russian academic normative language dictionary, a lexicographical artwork which will be erected higher upon, enlarged, supplemented, elaborated, justified, finished, ended but never complete. Lexicography is a purely scientific project, where miracles simply do not happen in either theoretical or practical aspects. It is a result of a laboriously collective effort of devotees in philological studies.” Не вызывает сомнений тот факт, что «Сердцевину академический лексикографии, её основу составляют толковые словари того или иного языка, которые являются универсальными справочниками по семантике, стилистике, грамматике, фразеологии, орфографии, в ряде случаев орфоэпии»207. Вследствие этого, «Любой словарник при определении значения слова опирается прежде всего на корпус цитат из письменных источников, в которых представлено это слово, и затем уже, опираясь на свое профессиональное знание, на характер сочетаемости, на данные других словарей, традицию, интуицию, разграничивает разные значения и употребления слова. При этом сама процедура определения значения большинства слов в словаре требует больших навыков, врожденного дарования, большого вкуса, стилистического мастерства и во многом, действительно, представляет собой особое искусство толкования текста, которое исключая определение терминов и топонимов, не может пока быть заменено никаким компьютером» 208. — Joseph Rosenthal (1923–2012). 3.3.2. БОЛЬШОЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА КАК УНИКАЛЬНОЕ СОЧЕТАНИЕ СЛОВАРЯ АКТИВНОГО ТИПА И ПАССИВНООРИЕНТИРОВАННОГО СПРАВОЧНОГО ПОСОБИЯ Tatiana G. Screbtsova Марк Ф. Карамян 206 Нормативные словари описывают лексические единицы, составляющие словарный запас образованных слоев общества. При Jacob Grimm. Vorwort 1. Band, S. XXXIV, Leipzig, 1854. 207 Людмила Евгеньевна Кругликова. «Для Марка»: Kruglikova, Lyudmila/The Archive of Letters and Correspondence for J. Rosenthal & M. Karamian. File: БАС 173-01/EM, page 73, April 15, 2011, Acapulco, Mexico & Savannah, USA, 2011. 208 Герд А. С., Словарное значение слова и смысл // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лексикографии:Межвузовский сб. научных трудов. Иваново, 1997. С.195. Z133 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA (разбор данных языковых средств с целью вычленения их смысла). Первое он предложил называть «активной», а второе — «пассивной» грамматиками языка. этом узкоспециальные термины отдельных областей науки и техники, индивидуально-авторские неологизмы, диалектные слова и ненормативная лексика (вульгаризмы, грубые и бранные слова и выражения) сознательно исключаются из словника. Закреплённость слова в лексическом фонде языка является главным основанием для его вхождения в словарь. Активная грамматика очень удобна для изучения языка, но на практике составление такой грамматики очень сложно, так как исторически языки, изучаемые в первую очередь их носителями, описываются с точки зрения пассивной грамматики. В традиционной, пассивной, грамматике факты языка излагаются в направлении от наличной формы к экспликации содержания. Активная грамматика (впоследствии получившая название функциональной грамматики) устроена ровно наоборот: от содержания к форме. Оба эти подхода нашли свое воплощение в тщательно продуманной, прагматически ориентированной структуре словарных статей БАС, фиксирующих семантику и грамматику лексических единиц. Словарный состав языка подвижен и изменчив. Составление нормативного словаря активного типа с элементами пассивноориентированного справочного пособия (и наоборот) представляет собой масштабную задачу, требующую больших затрат сил и времени. Большой Академический Словарь (далее БАС или просто Словарь — это не только авторитетный лексикографический источник, но и практически полезный справочник по русскому языку. Собранный в нём материал обладает высоким потенциалом в области закрепления норм русской грамматики и словоупотребления. «Правильно составленные словарь и грамматика должны исчерпывать знание данного языка»211. Это чеканное суждение академика Щербы о роли, смысле и назначении толкового словаря стало основополагающим принципом не только русской, но и мировой лексикографии в XX в XXI вв. Его справедливость не вызывает сомнений. Приблизительно в те же годы Леонард Блумфилд (1887-1949) выдвинул идею о том, что «на самом деле, лексикон — это приложение к грамматике, список основных нерегулярных языковых форм» 212, которая дополняет мысль Щербы и логически из неё вытекает. В лексикографии «термин “активный словарь” предполагает, что существуют “пассивные” словари. Эта терминология достаточно условна, так как активных и пассивных словарей в чистом виде, за очень редкими исключениями, не существует. Тем не менее мы будем ею пользоваться, потому что на контрастном фоне “пассивных” словарей читателю легче будет составить представление о специфике [исконно] Активного словаря. Идеальный пассивный словарь должен содержать такую БАС продолжает и развивает богатые академические традиции словарного дела в России. Академические словари русского языка, начиная со Словаря Академии Российской (1789-1794) и вплоть до БАС, всегда предназначались до справочных целей. В этом смысле словари следовали примеру пособий по русской грамматике: «Российской грамматик» и «Учению о трёх штилях» М. В. Ломоносова (1711-1765), а также АГ-60, АГ-70 и АГ-80209. Назначение грамматик русского языка состояло в том, чтобы помогать как создавать тексты, так и их понимать. Общие принципы построения текстов были неразрывно связаны с риторикой. Классики русской лексикографии Лев Владимирович Щерба (1880-1944), Виктор Владимирович Виноградов (1895-1969), Кирилл Сергеевич Горбачевич (1925-2005) исходили из того, что грамматика разделена на две части — активную и пассивную210. По мнению Щербы, один и тот же язык можно описать как с точки зрения говорящего (подбор языковых средств в зависимости от смысла, который нужно выразить), так и с точки зрения слушающего 209 АГ (аббревиатура): Академическая Грамматика. 1) Г р а м м а т и к а 1960 — Грамматика русского языка (под ред. В. В. Виноградова и др.) Москва: Издательствo «Наука», 1960. 2) Г р а м м а т и к а 1970 — Грамматика современного русского литературного языка (отв. ред. Н. Ю. Шведова) . Москва: Издательствo «Наука», 1970. 3) Г р а м м а т и к а 1980 — Русская грамматика. Томы I—II. (отв. ред. Н. Ю. Шведова. Москва: Издательствo «Наука», 1980. 210 См. Щерба Л.В., Опыт общей теории лексикографии // Языковая система и речевая деятельность. Москва: Издательствo «Наука», 1974. С. 265–304. 211 Щерба Л.В., О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании (1931) // Языковая система и речевая деятельность. Ленинград, 1974. С. 24-39. 212 Bloomfield, Leonard. Form-Classes And Lexicon // Language. New York: Holt, Rinehart And Winston,1933. P. 274. (“the lexicon is really an appendix of the grammar, a list of basic irregularities.”) Z134 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA информацию о словах, которая необходима для понимания любого слова в произвольно взятом тексте»213. использовать пространство Словаря с максимальной пользой и эффективностью. Это достигается благодаря того, что «Комбинированный приём иллюстрирования сделает словарную статью более компактной, а лингвистическую информацию о слове более концентрированной и обозримой»216. БАС является новым, кардинально переработанным, 3-м изданием Словаря современного русского литературного языка и в качестве такового стремится на деле реализовать тот тип нормативностилистического словаря, который послужит прообразом словаря активного типа. В своё время проф. Ф. П. Сороколетов отмечал214 , что «характер будущего словаря должно определять усиление его активного аспекта. Это требование всё более утверждается в практике не только советской, но и мировой лексикографии. Наши толковые словари при всех их различиях отличает одно общее качество — они показывали, что то или иное слово значит, но не указывали, как это слово употреблять. Это обстоятельство было отмечено ещё в начале XIX в. и до сих пор не потеряло своей актуальности: “Все эти толковые словари кажутся мне похожими на арсеналы, в которых тьма древних и новых оружий, развешанных по стенам в систематическом порядке. Войди в них, и с первого взгляда покажется тебе сокровище необъятное. Но как дело дойдет до вооружения, так и не знаешь, за что и как приняться, потому что оружие знакомо тебе только по одной надписи, которая весит над ним, а не по ручному употреблению”*»215. Таким образом, активный и пассивный принципы описания пронизывают ткань Словаря, оставляя в стороне малосущественные аспекты, которые компенсируются за счёт широкого круга специализированных словарей. Несомненным достоинством БАС является такое описание слова, которое позволяет максимально полно отразить его грамматическую и лексико-семантическую сочетаемость. Используемый в БАС иллюстративный материал существенно превосходит любой предшествующий словарь активного типа, а именно: 1. Активный словарь русского языка; 2. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка; 3. Учебный словарь сочетаемости слов русского языка. Как известно, в БАС разработаны специальные форматы описания существительных, прилагательных, числительных и глаголов. Пользователь не испытывает недостатка в грамматической информации. Высокочастотные слова получают подробное и всестороннее освещение в словарных статьях, в том числе благодаря обширному корпусу речений и цитат из произведений классической русской литературы, наглядно показывающих, как слово «живёт» в речи. Пользователя, заинтересованного в активном типе словаря, БАС снабжает множеством словосочетаний, призванных продемонстрировать парадигматические и синтагматические возможности слова, включая устойчивые сочетания и фразеологизмы. Активная грамматика направлена на формирование навыков порождения устной и письменной речи и усвоение соответствующих норм, в то время как пассивная грамматика преследует цель развивать когнитивные способности человека, обучать его умению понимать текст. Отсюда вытекает ещё одно важное различие между ними, а именно: активная грамматика должна фиксировать факты языка гораздо более точно и подробно, чем пассивная. Сочетание активного и пассивного подходов к описанию лексики русского языка является важной отличительной чертой БАС. Учитывая колоссальный объём словника, активное описание в нём получают лишь ключевые слова следующих частей речи: существительные, прилагательные, числительные, местоимения, глаголы, наречия, предлоги, союзы, частицы, междометия. Активный принцип описания не применяется по отношению ко всем заголовочным словам из-за стремления составителей Пассивный аспект описания лексики в БАС должен обеспечить читателя сведениями, необходимыми ему для понимания текста. Для этого, как правило, достаточно информации о значении слова (вместе с тем толкование почти всегда сопровождается иллюстративным материалом). Пассивное описание получают, Ю. Д. Апресян. Активный словарь русского языка, том 1 (А–Б)/ В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. А. Лапухина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: Языки славянской культуры, 2014. С. 5. 213 Ф. П. Сороколетов: «Новый словарь должен быть словарем активного типа. Это принципиально определяет все аспекты и стороны словаря. Создание такого словаря связано с большими трудностями теоретического и практического характера. Дело в том, что тип такого словаря является новым для нашей и мировой лексикографии, ибо последовательно, до конца активного словаря не знает ещё ни одна лексикография (так же как нет «чистого» пассивного словаря. Впрочем, вероятно, последовательно ни принцип и не может быть проведён — здесь важна основная направленность. Все наши толковые словари являются пассивными, хотя они содержат в себе и элементы активного словаря. Если же говорить о приоритете, то вопрос об активном и пассивном описании языка, задолго до западной филологии, был поставлен у нас академиком Л. В. Щербой, который показал на материале синтаксиса, что если мы идём от форм к значениям, то это пассивное описание синтаксиса, а если мы идём от содержания, от мысли к формам, то это активный синтаксис. Активный словарь призван облегчить читателю непосредственно воспроизведение речи, выбор нужного слова и правильное его употребление. Поэтому такой словарь должен содержать сведения о формально-грамматических, словообразовательных, семантических, стилистических, сочетаемостных свойствах слова, об особенностях его употребления в речи. Именно такой словарь ждёт и русский читатель, и наши республики, где русская речь употребляется в условиях двуязычия и многоязычия. Такого словаря ждёт и практика распространения русского языка во всем мире». 214 Сороколетов Ф. П. О Словаре современного русского литературного языка // Советская Лексикография, Сборник cтатей. Москва: Москва: Издателствo «Наука» 1988. С. 38-39. (* И. М. Муравьев-Апостол, Письма из Москвы в Нижний Новгород (1813-1814): Письмо 1 // Сын отечества, 1814. № 7. С. 19-30. СССР, 1940. № 3. С. 89-118.). Сороколетов Ф. П. О Словаре современного русского литературного языка // Советская Лексикография, Сборник cтатей. Москва: Москва: Издателствo «Наука» 1988. С. 33-45. 215 Кирилл Горбачевич, Словарь и цитата. O рационализации иллюстрирования слов и значений во втором издании Семнадцатитомного словаря // Вопросы языкознания, АН СССР, Институт языкознания, 5 сентябрь-октябрь. Москва: Издательствo «Наука», 1978. С. 14-24. 216 Z135 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA например, такие слова, как ГЛАДИЛЬНЯ (БАС, 4:135), ГЛОССЕМАТИКА (БАС, 4:157), ГРАФОЛОГИЯ (БАС, 4:388), ГРАФОМАНКА (БАС, 4:389) и др. Но когда речь идёт о высокочастотных словах, на смену пассивному подходу приходит активный: ведь применительно к ним ни одно наблюдение, ни одно замечание не может оказаться излишним, ненужным. Что касается пассивного подхода, он обычно применяется по отношению к производным, сложным и сложносоставным словам, книжной, архаичной, диалектной и специальной лексики, а также недавним заимствованиям, ещё не получившим в русском языке четко закрепленного значения и сочетаемостных ограничений. Это закономерно: периферийные, низкочастотные слова не нуждаются в подробном описании — для этого существуют специализированные словари. Основное назначение БАС — подробно охарактеризовать прежде всего ядро русского литературного языка «от Пушкина до наших дней». Выполненные на материале 4-го и 5-го томов Словаря скрупулёзные подсчёты показывают, что активным описанием охвачены 92% высокочастотной лексики. Очевидно, что Словарь, содержащий столь огромный объём лексической информации, в бумажной версии неизбежно будет достаточно громоздким (много крупных и увесистых томов), а это вступает в противоречие с концепцией широкого читателя, которому данное издание адресовано. Составители стремились достигнуть оптимального баланса, позволяющего Словарю одновременно быть «большим», но не исчерпывающим и при этом сохранять свою историческую функцию общенационального словаря. Задача создания Большого академического словаря достигалась отнюдь не за счёт максимального увеличения словника. По приблизительным подсчётам д-ра Станислава Голованя, словник БАС в итоге составит около 215 тыс. слов, хотя в предисловии к словарю упоминается другая цифра: более 150 тыс. слов. Принято считать, что активный словарный запас современного образованного носителя русского языка включает около 10-12 тыс. слов. Для сравнения заметим, что Словарь языка Пушкина содержит более 21 тыс. слов, словарь французского языка Le Grand Robert в 6 томах — 85 тыс. слов, Словарь русского языка в 4 томах — 95 тыс. слов, легендарный словарь Эмиля Литтре Le dictionnaire de la langue française — почти 80 тыс. слов, 7-е издание словаря английского языка The Oxford Advanced Learner’s Dictionary — 25 тыс. слов (хотя в рекламном анонсе на обложке упоминается такая цифра, как 185 тыс. слов, словосочетаний и значений), а Словарь современного русского литературного языка в 17 томах (БАС-1) — более 120 тыс. слов. Активная зона БАС содержит беспрецедентный объём информации , обеспечивающей всеобъемлющее лексикографическое описание слова и позволяющей пользователю обогащать свою языковую и коммуникативную компетенцию, расширять интеллектуальный кругозор, совершенствовать навыки построения текста, повышать речевую культуру. Достигается это за счёт того, что слово погружается в лексический мир, включающий: Многие слова, описываемые в БАС с точки зрения активного подхода, — это морфологически простая, исторические исконная, стилистически нейтральная лексика, имеющая разветвленную сеть значений и богатую сочетаемость, что обеспечивает плотную сеть перекрестных ссылок. Именно такие слова составляют ядро словника и образуют лексический мир. 1. для (почти всех) существительных — типовые модели употребления; 2. лексикализованные формы и их значение; стилистические и сочетаемостные 3. грамматические, характеристики отдельных значений; 4. прагматические условия употребления; 5. для наиболее частотных прилагательных – их антонимы: Лексический мир отдельного слова включает обширный, если не исчерпывающий, перечень устойчивых сочетаний, фразеологизмов и идиом, в которые оно входит. Это насыщает словарную статью множеством дополнительных смыслов и оттенков (см. ниже примеры для слов ГОЛОВА, ГОВОРИТЬ, ГОЛУБОЙ и ДВА). Остальные члены несвободных сочетаний включаются в БАС в качестве заголовков соответствующих словарных статей. • белый противоположное: чёрный [БАС, 1:530]; • большой противоположное: малый, маленький [БАС 2:125]; • вверх противоположное: вниз [БАС 2:351]; • вдоль противоположное: поперёк [БАС 2:376]; • верх противоположное: низ [БАС 2:437]; • высо́кий противоположное: ни́зкий [БАС 3:567]; • дли́нный противоположное: коро́ткий [БАС 5:137]; • добрый противоположное: злой [БАС 5:161]; • дорогой противоположное: дешёвый [БАС 5:298]; • живой противоположное: мёртвый [БАС 5:631]; • нача́ло противоположное: коне́ц [БАС 11:469]; • о́чный противоположное: зао́чный [БАС 15:223]; • перёд противоположное: зад [БАС 16:76]; etc.); Итак, пассивный словарь характеризуется охватом максимального числа лексических единиц и по возможности кратким толкованием, достаточным для их понимания в произвольном контексте. Напротив, суть активного словаря заключена в относительно компактном словнике. Составители БАС стремились к полному описанию каждого слова, чтобы пользователь мог не только правильно понимать, но и корректно употреблять слова в речи и на письме. 6. для преобразования в другие парадигматические изменения и модификации; 7. отсылки к производным словам других частей речи; 8. производные слова с уменьшительными и увеличительными суффиксами (например, ГЛОЛВЁНКА, ГОЛОВКА, ГОЛОВОНЬКА, ГОЛОВОЧКА, ГОЛОВУШКА) и аугментативы (например, ГОЛОВИЩА); 9. семантические близкие слова. В настоящее время, когда уже вышли в свет 23 из 30 запланированных томов Словаря, можно осмелиться подвести некоторые итоги, а именно: этот грандиозный лексикографический проект одновременно воплощает в себе концепцию нормативного словаря и реализует уникальный сплав словарей активного и Z136 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA пассивного типа. И все это в одном словаре - Большом Академическом Словаре русского языка! •словесное ударение220*; •орфографическая и орфоэпическая информация; •элементы словоизменительной парадигмы, указывающие на тип Оценить достоинства БАС по сравнению с другими словарями активного типа помогут примеры лексического мира217 отдельных слов, содержащиеся в следующей главе. склонения или спряжения; •синтаксическое управление; •словарное определение (толкование); •парадигматические семантические связи слова (синонимы, реже – антонимы, конверсивы, производные слова (представлены в самостоятельных словарных статьях со ссылкой на производящее слово); •словообразовательный раздел, включающий в частности дериваты с уменьшительными и увеличительными суффиксами; сочетаемость: устойчивые сочетания с •лексическая существительными, прилагательными, глаголами; •иллюстративный материал (авторские речения и цитаты); •фразеологизмы, дающие почувствовать «вкус» слова; •экскурс в историю слова221** (напр., парово́з [БАС, 15:409], ма́сленица [БАС 9:557], КГБ [БАС 8:27] и т. д.); •этимологическая информация; •справочный лексикографический раздел. II. БАС И ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР "Although, a dictionary is like the entire Universe set in alphabetical order! If one would like to reason well, a dictionary is the book of books. It incorporates all the other books within itself. One just needs to extract them from it...” 218 –Anatole France (1844–1924). В период между 2008 и 2011 гг. членами научного общества LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA проводилось внимательное изучение лексического мира отдельных слов (на материале тт. 1-23 БАС) с позиций человека, изучающего русский язык и культуру и стремящегося к её более глубокому постижению. Лексический мир представляет собой обширный список устойчивых сочетаний и фразеологизмов, в которые входит заголовочное слово. Толкования лексем в БАС понятен каждому носителю русского языка, вне зависимости от уровня его образования, и не требует специальной филологической подготовки. Словарные дефиниции подкрепляются обширным иллюстративным материалом, включающим авторские речения и цитаты из произведений русской литературы. В своё время Ю. Д. Апресян, И. А. Мельчук и А. К. Жолковский при описании лексического мира слова C0 столкнулись с трудностями, когда пытались разделить собственно - языковую и энциклопедическую информацию. Основные разделы лексического мира были следующие: Теоретическая концепция БАС глубоко и серьёзно проработана. Это прежде всего касается характера включаемых сведений и способа их подачи: какая информация, в каком виде и в какой последовательности находит своё отражение в словарной статье. Выбор формата продиктован стремлением создать пользователю максимально удобную и благоприятную среду для изучения Словаря, а значит — и русского языка. 1.типы C0 2.основная часть или фазы C0 3.типовые ситуации, предшествующие C0 или следующие за ним, и т.д. Приведённые ниже примеры (существительного, прилагательного, числительного и глагола) призваны наглядно показать, с какой тщательностью и скрупулёзностью прорабатывается лексический мир отдельных слов. Лексический мир бывает простым и сложным; наши примеры иллюстрируют только первый случай. Эти произвольно выбранные слова демонстрируют потенциал активного аспекта Словаря. Для простоты изложения словарные определения и иллюстрации опущены; порядок следования устойчивых сочетаний и фразеологизмов сохранён. Так, лексический мир для слова лыжи содержит перечень типов лыж (беговые, горные, охотничьи, для прыжков с трамплина), их составные части (собственно лыжи и крепления к ним), предметы и действия, необходимые для правильного использования лыж (лыжные палки, мазь для лыж, смазывать и пр.), виды деятельности, связанные с лыжами (лыжная гонка, поход на лыжах и т. д.). Упомянутые выше разделы включают лишь те слова, которые требуются для обсуждения данной темы, и ничего более 219. Лексический мир заголовочного слова в БАС содержит следующие виды информации: A) ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВ «ГОЛОВА»; «ГОЛУБОЙ»; «ГОВОРИТЬ»; «ДВА». Выражение лексический мир понимается здесь и далее в значении, существенно отличном от того, как оно было сформулировано Албертом Роймом (1860-1933). 217 218 Anatole France, Lexicon, from P. Galpin’s Private Library, Manhattan, New York, 1954. 219 Yu. Apresyan, I. A. Mel'čuk and A. Zholkovsky, "Semantics and Lexicography: To- wards a New Type of Unilingual Dictionary". In F. Kiefer, ed. Studies in Syntax and Semantics. Reidel, Dordrecht, Holland, 1970, pp. 1-33. 220 * Звёздочка обозначает поля, связанные с обсуждаемым вопросом в тексте. 221 ** Double asterisk denotes additional fields to the question not discussed and observed here. См. мониграфию M. Karamian, S. Golovan, J. Rosenthal et al. The History of the Great Academic Dictionary of the Russian Language. Z137 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ◊ Поднять го́лову. ◊ Опустить го́лову. ◊ Повернуть го́лову. ◊ Утонуть с головой... I. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ГОЛОВА» 1.Имя существительное как часть речи. 2.Лексико-грамматические разряды имён существительных: a.собственные / нарицательные; b.одушевлённые / неодушевлённые; c.конкретные (собственно конкретные, вещественные, собирательные) и абстрактные. 3.Категория рода. 4.Категория числа. 5.Категория падежа. 6.Склонение имён существительных. 7.Ударение в именах существительных. 8.Словообразование имён существительных. в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 140 прямых и 80–ти косвенных примеров) ~ Биться голово́й о, об стену, стенку. ́ и (устар.) голово́й выше ~ (Быть) на́ голову, на две, на три головы (кого–либо). ́ на здоровую. ~ Валить, свалить и т. п. с больной головы ~ Вбивать/вбить, вколачивать/вколотить, втемяшивать/ втемяшить что–либо, кому–либо, в чью–либо (какую–либо) го́лову, башку. ~ Вбивать/вбить, вколачивать/вколотить, втемяшивать/ втемяшить что–либо себе в го́лову, башку. ~ Вбиваться/вбиться кому–либо, в чью–либо (какую–либо) го́лову. ~ В голове́ не укладывается что–либо. ~ Вертится в голове́. ~ Ветер в голове́ у кого–либо (бродит, гуляет, свистит и т. п.). ~ Вешать/повесить го́лову. ~ Взбредать/взбрести, ударять/ударить в го́лову, в башку кому– либо. ~ Вино бросается, бросилось, кидается, кинулось, хмель бросается, бросился, кидается, кинулся кому–либо в го́лову. ~ Винтика, винтиков не хватает в голове́ у кого–либо. ~ Висеть над голово́й чьей–либо, у кого–либо. ~ В мою го́лову (делайте что–либо). ~ В первую го́лову. ~ В (своей) голове́ уложить. ~ В свою го́лову (делать что–либо). ~ Все шишки валятся, падают и т. п. на (чью–либо) го́лову. ~ Вскружить, кружить, закружить го́лову кому–либо и (устар.) чью–либо. ~ Вскружилась, вскружится голова́ (чью–либо, у кого–либо). ~ Входить/войти, всходить/взойти в голову кого–либо, кому–либо. ~ Выбивать/выбить, выбрасывать/выбросить, выкидывать/ ́ что–либо. выкинуть из головы ~ Выбивать/выбить, выбрасывать/выбросить, выколачивать/ ́ (кого–либо, выколотить выкидывать/выкинуть из головы чьей–либо, у кого–либо) блажь, дурь. ~ Выдавать/выдать с голово́й (кого–либо, что–либо) ~ Выдавать/выдать себя с голово́й. ~ Выдавать/выдать с голово́й и (устар.) голово́й (кого–либо) ́ . ~ Вылетать/вылететь из головы ́ ~ Выпадать из головы. ~ Высоко держать, носить го́лову. ́ не прыгаешь, не прыгнуть ~ Выше головы ~ Гвоздем сидеть, засесть и т. п. (у кого–либо) в (чьей–либо) голове́ и (устар.) гвоздь (у кого–либо) в (чьей–либо) голове́ (сидит). ~ Гладить (кого–либо) по голове́. ~ Голова́ варит (у кого–либо). ~ Голова́ (чья–либо, у кого–либо) идет, пошла кругом. ~ Голова́ кружится, закружилась (у кого–либо). ~ Голова́ (не) болит (у кого–либо, о чем–либо). ~ Голова́ опилками набита (у кого–либо). a) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОГО (Более 8–и примеров) ■ Голова́ : существительное женского и мужского родов, единственного числа в иминительном падеже. ́ : в родительном падеже. ■ Головы ́ ■ Голову: в винительном падеже. ■ Го́ловы: существительное множественного числа в именительном падеже. ■ Голо́в: в родительном падеже. ■ Голова́м: в дательном падеже. ■ Го́ловы и голо́в: в винительном падеже. б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 30–и примеров) ◊ С голово́й укрыться, окунуться и т. п. ◊ На́ голову выше, ниже (кто–либо, кого–либо). ◊ Вбирать, вжимать го́лову в плечи. ◊ Кивать, качать и т. п. голово́й. ◊ В голова́х, в го́лову и (устар.) в го́ловы. ◊ На го́лову (кого–либо, чью–либо [посыплется, падет и т. п. что– либо], на кого–либо). ́ (с каждого). ◊ С головы ◊ Над голова́ми. ◊ Голова́ трещит, раскалывается и т. п. ◊ Иметь свежую го́лову. ◊ Со свежей голово́й. ◊ На свежую го́лову (делать что–либо). ◊ Тяжелая голова́ (у кого–либо). ◊ Седая, курчавая, лысая и т. п. голова́. ◊ Хорошая, светлая, ясная и т. п. голова́. ◊ Голова́ (чего–либо). ◊ Голова́ (у кого–либо) (не) работает [БАС НС]. ◊ Голова́ (кому–либо, чему–либо). ◊ Городской, казачий, станичный и т. п. голова́. ◊ Голова́ (какая–либо, чего–либо) [сыра, бандитов и т. п.]. ◊ Шарообразная, свежая и т. п. голова́. ◊ Больная голова́. ◊ Открывать го́лову. Z138 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ~ Свернуть го́лову (кому–либо). ~ Свернуть го́лову себе. ~ Свой царь в голове́ (у кого–либо). ~ С высоко, гордо поднятой голово́й. ~ С голово́й (кто–либо). ́ . ~ С, от головы́ до ног, до пят; с, от ног до головы ~ Склонять/склонить го́лову (перед кем–либо, чем–либо). ~ Склонять/склонить го́лову под иго (кого–либо, чего–либо). ~ Сложить, положить го́лову (за кого–либо, чего–либо или в борьбе за что–либо). ~ Сломать (себе) го́лову (на чем–либо). ~ Сломя го́лову (бежать, мчаться и т. п.). ~ Снять го́лову (с кого–либо, кому–либо). ~ Совать/сунуть го́лову в петлю. ~ Солома в голове́ (у кого–либо). ~ Сорвать го́лову (с кого–либо). ~ Спасать (чью–либо, с кого–либо) го́лову. ~ С повинной голово́й приходить, являться и т. п. ~ С царем в голове́ (кто–либо). ~ Терять, потерять го́лову. ~ Хвататься, схватиться за́ голову. ́ (у кого–либо). ~ Хмель вылетел из головы ~ Ходить на голове. ~ Хоть голово́й о, об стену, стенку бейся. ~ Хоть кол на голове́ теши. ~ Хрен в го́лову (кому–либо). ~ Через го́лову (кого–либо, чью–либо). ́ . ~ (Что–либо) не выходит, не выходило из головы ~ Шумит, шумело в голове́ (кого–либо, у кого–либо). ́ (совсем) (кто–либо). ~ Без головы ~ Голова́ (ты, твоя) баранья, дубовая, дурья, еловая, куриная, мякинная, пустая и т. п. ~ Голова́ садовая. ~ Золотая голова́. ~ Голова́ пухнет (у кого–либо). ~ Голова́ распухла (у кого–либо). ~ Голова́ смолой набита (у кого–либо). ~ Го́лову ставить, поставить (в заклад). ~ Головы́ не приложить. ~ Давать/дать го́лову на отсечение. ́ . ~ Дел, забот и т. п. выше головы ́ ~ Держать в голове. ~ Дыра в голове́ (у кого–либо). ~ Дырявая голова́ (у кого–либо). ~ (Есть) голова́ на плечах (у кого–либо). ~ Забивать/забить го́лову (чем–либо). ~ Забивать/забить го́лову (чем–либо). ~ Забирать/забрать севе в го́лову. ~ Задирать/задрать го́лову. ~ Заплатить голово́й. ~ Зашумело, зашумит в голове́ (у кого–либо). ~ И в голове́ не держать (что–либо). ́ взять, выдумать и т. п. ~ Из головы ́ вон (вылетело, выскочило и т. п.) ~ Из головы ~ Как обухом по голове́ (вить, ударять и т. п.) ~ Как снег на́ голову (упасть, явиться, свалиться и т.п.). ~ Каша в голове́ (чьей–либо, у кого–либо). ~ Клонить го́лову перед (кем–либо, чем–либо). ~ Кровь бросилась/бросается, кинулась/кидается, ударила/ ударяет (кому–либо) в го́лову. ~ Крутить го́лову (кому–либо). ~ Куда, где приклонить (свою) го́лову. ~ Куда, где склонить (свою) го́лову. ~ Ломать, поломать го́лову (над чем–либо). ~ Морочить, дурить задурить и т. п. го́лову (кому–либо). ~ Моча в го́лову ударила. ~ Мылить, намылить, помылить и (устар.) мыть, вымыть го́лову (кому–либо). ~ Набивать/набить го́лову (чем–либо). ~ На свою го́лову (сделать что–либо). ́ приклонить. ~ Негде, некуда го́лову, головы ́ . ~ Не жалеть, не щадить и т.п. головы ́ (у кого–либо). ~ (Кто–либо, что–либо) не идет из головы ́ ~ (Кто–либо, что–либо) не идет в голову (кому–либо). ~ Не сносить головы́ (кому–либо). ~ О двух голова́х (кто–либо). ~ Окунаться, погружаться, уходить с голово́й (во что–либо). ~ Отвечать/ответить, ручаться, поручиться голово́й. ~ Очертя го́лову. ~ Поднимать/поднять го́лову. ~ Позор на (чью–либо) го́лову. ~ Поправить го́лову. ~ Поставить, перевернуть и т. п. (что–либо) с ног на́ голову. ́ пать го́лову пеплом. ~ Посыпа́ть/посы ~ Прикладывать/приложить го́лову (к чему–либо). ~ Приносить/принести повинную го́лову. ~ Приходить/прийти в го́лову (кому–либо). ~ Пропала моя, твоя и т. п. голова́. ~ Прятать го́лову под крыло, под крылышко. ~ Садиться/сесть на́ голову (кому–либо). ~ Сам себе голова́. ~ (Сам) черт го́лову сломит. ■ Уменьшительные и и усиливающие формы существительных: ГЛОЛВЁНКА, ГОЛОВКА, ГОЛОВОНЬКА, ГОЛОВОЧКА, ГОЛОВУШКА; ГОЛОВИЩА ■ Производные: ГОЛОНОЙ. II. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ГОЛУБОЙ» а) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ ПРИЛАГАТЕЛЬНОГО (Более 6–и примеров) ■ Голубо́й, прилагательное мужского рода, единственного числа. ■ Голуба́я, прилагательное женского рода, единственного числа. ■ Голубо́е, прилагательное среднего рода, единственного числа. ■ Голубо́го, в родительном падеже, единственного числа. ■ Голубы́м, в творительном падеже, единственного числа. ■ О голубо́м, в предложном падеже, единственного числа. ■ Голубо́й, в именительном падеже, среднего рода, в значении существительного. ■ Голубо́го, в родительном падеже, среднего рода, в значении существительного. Z139 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ~ Кто–либо голубо́й крови. ́ м пламенем. ~ Гореть голубы ́ м огнем. ~ Гореть голубы ~ Поднести, преподнести и т. п. на блюдочке, тарелочке с голубо́й каемочкой. б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 40 примеров) ́ е глаза. ◊ Голубы ́ е обои. ◊ Голубы ◊ Голубо́е платье. ◊ Голубо́й конверт. ◊ Голубо́е небо. ◊ Голуба́я река. ◊ Голубо́й цвет. ◊ Что–то голубо́го цвета. ◊ Голубо́е золото. ◊ Голубо́е топливо. ◊ Голубо́й патруль. ◊ Голубо́й экран. ́ е дороги. ◊ Голубы ́ е звезды. ◊ Голубы ́ е каски. ◊ Голубы ́ е береты. ◊ Голубы ́ ◊ Голубая лошадь. ◊ Голуба́я акула. ◊ Голубо́й песец. ́ е ели. ◊ Голубы ́ ◊ Голубые киты. ◊ Голубо́й хвост. ◊ Голуба́я сорока. ◊ Голубо́й день. ◊ Голубо́й полдень. ◊ Голубо́е утро. ◊ Голубо́й ветер. ◊ Голубо́й воздух. ́ м. ◊ Стать голубы ́ е комплименты. ◊ Голубы ◊ Голуба́я неправда. ◊ Голуба́я мечта. ́ е роли. ◊ Голубы ◊ Голубо́й докер. ◊ Честный голубо́й. ◊ Чистый голубо́й. ◊ Голубо́ наречие. ◊ Под голубо́ небом. ◊ Сияя голубо́ глазами. ́ е тусовки. ◊ Голубы ́ ◊ Голубой Дуэт. ◊ Голубо́ в значении предикатива. ◊ В небе голубо́. ◊ Голубо́й газ [БАС НС]. ◊ Голубо́й гигант [БАС НС]. ◊ Голубо́й уголь [БАС НС]. ◊ Голубо́й шум [БАС НС]. ◊ Голубо́е пятно [БАС НС]. III. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ГОВОРИТЬ» 5.Понятие о глаголе. Вопрос об объёме и границах глагольной лексики. 6.Неопределённая форма глагола (инфинитив): семантика и грамматические особенности. 7.Основы глаголов. 8.Классы глаголов. 9.Спряжение глаголов. 10.Категория вида. 11.Способы глагольного действия. 12.Переходные и непереходные глаголы. 13.Залоговость и залог. 14.Категория наклонения спрягаемых глаголов. 15.Категория времени спрягаемых глаголов. 16.Категория лица, рода и числа спрягаемых глаголов. 17.Ударение в спрягаемых глагольных формах. а) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ (Более 14–ти примеров) ́ , глагол настоящего времени первого лица. ■ Говорю ■ Говори́шь, глагол настоящего времени второго лица. ■ Говорённый, причастие страдательное, прошедшего времени мужского рода. ■ Говорённая, прич. страд. прош., женского рода. ■ Говорённое, прич. страд. прош., среднего рода. ■ Говорён, прич. страд. прош. м.рода краткой формы. ■ Говорена́, страд. прош. ж. рода краткой формы. ■ Говорено́, страд. прош. с. рода краткой формы. Глагол несовершенного вида, переходной и непереходной. ■ Говоря́щий, говоривший, мужского рода; говорившего, м. р. род. падежа. в значении существительного. ■ Говоря́щая, женского рода, говорящей, ж. р. род. падежа, в значении существительного. ■ Говоря́щий, мужского рода; говорившего, м. р. род. падежа, причинительный в значении прилагательного. ■ Говоря́щая, женского рода, говорящей, род. падежа, причинительный в значении прилагательного. ■ Говоря́, деепричастие положительной формы. ■ Не говоря́, деепричастие отрицательной формы в значении предлога. в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 9–ти примеров) б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 100 примеров) ◊ Учить (кого–либо) говори́ть. ◊ Разучиться говори́ть. ~ Голуба́я кровь (у кого–либо, кого–либо, чья–либо). ~ В жилах (у кого–либо) течет голуба́я кровь. Z140 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ◊ Рыба говори́ла. ◊ Говори́ть свободно (на каком–то языке). ◊ Говори́ть по–русски, по–английски, по–французски и т. п. ◊ Говори́ть правду. ◊ Говори́ть комплементы. ◊ Говори́ть быстро (как). ◊ Говори́ть некрасиво. ◊ Говори́ть с заиканьем. ◊ Говори́ть с жестикуляцией. ◊ Говори́ть с силой. ◊ Было говорено́. ◊ Говори́ть (о ком–либо, о чем–либо) о прошлом, будущем, любви и т. д. ◊ Говори́ть разг. (про кого–либо, чего–либо). ◊ Говори́ть про любовь, чувства. ◊ Говори́вший (о ком–либо, о чем–либо). ◊ Говоря́, что... с придаточным изъяснительного. ◊ Говори́ть стихами, афоризмами, лозунгами и т. п. ◊ Говори́ть литературным языком и т. п. ◊ Говори́ть московским говором. ◊ Говори́ть на «а». ◊ (Не) говори́ть (ничего) лишнее (лишнего). ◊ Ни слово не говори́ть. ◊ Радио, телевизор и т. п. говори́т.. ◊ Говори́т Москва! [БАС НС]. ◊ Говори́ть без бумажки. ◊ Говори́ть в нос. ◊ Говори́ть с носовым призвуком. ◊ Стараться говори́ть. ◊ Говори́ть загадками. ◊ Говори́ть по бумажке. ◊ Говори́ть речь. ◊ Говори́ть себе под нос. ◊ Говори́ть тихо. ◊ Говори́ть толком. ◊ Дело говори́ть. ◊ Говори́ть сказку. ́ вам. ◊ Говоря́т, говорю ́ , говоря́т! ◊ Кому говорю ◊ Что вы говори́те? ◊ Что ты говори́шь. ◊ Как говорят, как говори́ли. ◊ В глазах говоря́щего. ◊ Лес говори́т. ◊ Говори́ть обрезы. ◊ Говори́ть высоким, низким и т. п. голосом. ◊ Говори́ть в предисловии. ◊ Говори́ть обо всем, мне и т. п. ◊ Говори́ть за кого–либо. ◊ Говори́ть (чем–либо) танцем, никакими словами и т. п. ◊ Говори́л целык год, весь уезд и т. п. ◊ Заставить говори́ть о себе (что–либо). ◊ Заставляет говори́ть о (ком–либо). ◊ Говоря́т, (как) говори́ли. ◊ Говори́ть (с кем–либо) с детьми, юношеством, публикой. ◊ Говори́ть ничистоту, откровенно, ничего не скрывая. ◊ Говори́ть с кем–либо на равных. ◊ Говори́ть на равных правах, основаниях и т. п. ◊ Говори́ть по душам. ◊ Говори́ть с глазу на глаз. ◊ Говорено́–переговорено́, говорено́ и переговорено́. ◊ Говори́ть между собой. ◊ Летопись, книга и т. п. говори́т. ◊ Предание, легенда и т. п. говори́т. ◊ Музыка, смех и т. п. говори́т. ◊ Говоря́щий взгляд. ◊ Говоря́щие глаза. ◊ Прозвище говори́т о ком–либо. ◊ Говоря́щее имя, фамилия и т. п. ◊ Говори́ть уму, сердцу. ◊ Чье–либо имя, фамилия кому–либо ничего не говори́т. ◊ Чье–либо имя, фамилия кому–либо что–то говори́т? ◊ Женский инстинкт, сердце матери говори́т. ◊ Говори́ть чем–либо, за что–либо. ◊ Говори́ть о многом, ни о чем не говори́ть. ◊ Говори́ть в пользу (кого–либо, чего–либо). ◊ Говори́ть в ком–либо. ◊ Откровенно, честно и т. п. говоря́. ◊ По правде, по совести и т. п. говоря́. ◊ (Много) без преувеличения говоря́. ◊ Вернее, правильнее, точнее говоря́. ◊ В сущности говоря, по сути говоря́. ◊ Говоря каким–либо языком, говоря́ как. ◊ Иначе говоря́. ◊ Мягко говоря́. ◊ Образно говоря́. ◊ Проще, попросту говоря́. ◊ Вообще говоря́. ◊ Грубо говоря́. ◊ Короче, коротко говоря́. ◊ Кстати говоря́. ◊ Между нами говоря́. ◊ Собственно говоря́. ◊ Строго говоря́. ◊ Не говоря́ (уже) о ком, о чем. в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 30–ти примеров) ~ В глаза говори́ть (что–либо). ~ В один голос и (устар.) в голос говори́ть. ~ Говори́ть с чужих слов. ~ И говори́ть нечего, не проходится. ~(И) не говори́, не говори́те! ~ Не вам, не тебе, не ему и т. д. говори́ть (о чем–либо, (что–либо). ~ Не говоря́ худого, дурного слова. ~ Русским языком (вам, тебе) говоря́т, говорю. ~ Что (и, тут, там) говори́т. ~ Что, как ни говори́, говори́те. ~ Говори́ть на разных языках ~ Что–либо говори́т само за себя. ~ Кровь говори́т. IV. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР СЛОВА «ДВА» Z141 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ~ В двух шагах. ~ Гоняться, гнаться, погнаться за двумя́ зайцами. ~ Два сапога–пара. ~ Два́жды два (четыре). ~ Как два́жды два (четыре). ~ Как две капли воды (похожи). ~ Между, меж двух огней. ~ На два слова. ~ На два фронта. ~ Не мочь, не смочь, не уметь, не суметь связать двух слов. ~ Ни два, ни полтора. ~ О двух головах (кто–либо, что–либо, устар. О ком–либо). ~ От горшка два вершка (кто–либо). ~ Палка о двух концах. ~ Сидеть между двумя́ стульями. ~ Служить двум господам. ~ Убить (сразу) двух зайцев. ~ Чертс (с) два. ~ Ясно, понятно и т. п. как два́жды два (четыре)... а) ГРАММАТИЧЕСКАЯ ФУНКЦИЯ (Более 14–ти примеров) ■ Два, в именительним падеже, числительное мужского и среднего родов, единственного числа. ■ Две, в именительним падеже, числительное женского рода, единственного числа. ■ Двух, в родительном падеже, женского, мужского и среднего родов. ■ Двум, в дательном падеже, женского, мужского и среднего родов. ■ Два, Двух, в винительном падеже , мужского и среднего родов. ■ Две, двух в винительном падеже, женского рода. ■ Двумя́, в творительном падеже, женского, мужского и среднего родов. ■ О двух, в предложном падеже, женского, мужского и среднего родов. Также количественное числительное. б) ЛЕКСИЧЕСКАЯ КОМБИНАТОРИКА/СОЧЕТАЕМОСТЬ (Более 30–ти примеров) ◊ Два и четыре. ◊ Два́жды два. ◊ Два больше и лучше одного. ◊ Два рубля, в иминительном и винительном падежах употребляется с существительным в подительном падеже единственного числа. В остальных падежах согласуется с существительным во множественном числе: «Словарный состав языка, все слова (лексика) какого-либо языка, в том числе неологизмы, диалектная лексика, жаргонизмы, терминология и т. д. Объём и словарный состав языка зависят от характера и развитости хозяйственной, общественной, культурной жизни носителей языка. Словарный состав языка представляет собой определенным образом организованную систему, где слова объединяются или противопоставляются в том или ином содержательном отношении (синонимы, омонимы, антонимы лексические поля). ◊ Двух рублей. ◊ К двум рублям. ◊ Два месяца. ◊ Два товарища. ◊ Два пицьма. ◊ Две (старшие, младшие) сестры. ◊ Две (толстые, тонкие) книги. ◊ Две (соломенные, глубокие) корзины. ◊ Две страсти. ◊ С двумя́ небоскребами. ◊ Два–три, две–три. ◊ Два или три, две или три (кого–либо, чего–либо). ◊ Двумя́–тремя́ словами. ◊ Два–три десятка (кого–либо, чего–либо). ◊ В два глотка (выпивать, проглатывать и т. п.). ◊ Кричать, петь и т. п. в две глотки. ◊ Пробило два, с существительным «час» и без него при указании времени ◊ Часа два, с предшествующим существительным обозначает количество, приблизительно равное двум. ◊ Два. Получить, поставить двойку... (см. слово Двойка в БАС). По частоте и общеупотребительности в словарном составе языка выделяются часто употребляемые слова - активный запас слов (активный словарь) и слова, употребляемые редко или в специальных целях (архаизмы, неологизмы, терминология и т. д.) — пассивный запас слов (пассивный словарь). Границы между активным и пассивным словарём подвижны, в историческом развитии языка происходит перемещение слов из одной группы в другую (ср., например, русские «прошение», «прислуга», «гувернёр», «городовой», перешедшие из активного в пассивный словарь). Слова, находящиеся в активном употреблении у всех носителей языка на протяжении длительной истории его развития (например, названия частей тела, явлений природы, термины родства, обозначения основных действий, свойств, качеств), называются основным лексическим (словарным) фондом языка, который подвержен изменениям в наименьшей степени. Выявлению соотношения активного и пассивного запаса словарного состава языка на определённом этапе его развития (обычно в рамках нескольких стилей, жанров, видов речи) служат частотные словари. Словарный состав языка непрерывно пополняется с развитием общества по словообразовательным законам языка, а также за счёт заимствований. В словарный состав рус. языка, в основе которого слова общеславянского и исконно русского происхождения, вошли на разных этапах развития слова из скандинавских, финских, тюркских, старославянских, греческих, позднее — из латинских, романских, германских языков. В словарный состав немецкого языка вошли слова из латинского, французского, итальянского, в) ФРАЗЕОЛОГИЯ (Более 40 примеров) ~ (Быть) на две головы выше (кого–либо). ~ В два горла (есть, жрать и т. п.). ~ В два счета. ~ В двух словах; в два слова. Z142 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA английского и некоторых других языков. Эти слои заимствованной лексики в словарном составе языка отражают культурноисторические связи народов, являясь одним из доказательств (иногда единственным) контактов древних народов. Словарный состав языка фиксируются (не полностью) в толковых словарях». творчеством А. С. Пушкина (1799-1837). Поэтому в качестве даты отсчета принят год рождения классика: формулировка «от Пушкина до наших дней» подчеркивает преемственность языковых норм, что, разумеется, не отменяет изменений, которые претерпел русский язык за два с лишним века. – Виктор Петрович Григорьев (1925–2007). БАС — это словарь государственного языка Российской Федерации. БАС является научным изданием, и его твердая приверженность нормативному принципу обеспечивает этому монументальному произведению уникальное место в мировой лексикографии. Нормативный характер БАС определяется сочетанием широкого спектра норм в рамках одного словаря: орфографических, орфоэпических, морфологических, синтаксических, семантических, стилистических, сочетаемостных, функциональных и т. д. Помимо этого словарь содержит антонимы, перекрестные ссылки между словарными статьями, исторические и этимологические сведения, богатый иллюстративный материал и многое другое. III. БОЛЬШОЙ АКАДЕМИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ: АКТИВНЫЙ И ПАССИВНЫЙ АСПЕКТЫ "Tous les siècles font entrer dans la désuétude et dans l’oubli un certain nombre de mots. Tous les siècles font entrer un certain nombre de mots dans l’habitude et l’usage. Entre ces acquisitions et ces déperditions, un fond reste qui n’a pas changé tandis que des parties vont et viennent, les unes périssant, les autres naissant. C’est cette conjugaison entre la permanence et la variation qui constitue l’histoire de la langue.”222 БАС – это ценнейший лексикографический источник, адресованный прежде всего тем, кто изучает русский язык. Как писал д-р Самюэль Джонсон (1709-1784), «о ценности того или иного научного труда следует судить по тому, как он используется. Важно, чтобы словарь не только нравился критику, но и помогал обучающемуся»223. Помочь тем, кто интересуется русским языком, литературой и культурой – вот истинное предназначение БАС. Его ценность с точки зрения эффективности обучения (как и вообще любого словаря активного типа) зависит от того, насколько он функционален и удобен для пользователя. Именно этот аспект был поставлен во главу угла при разработке концепции БАС. – Paul-Émile Littré (1801–1881). Для многих из нас обращение к словарю – не более чем краткий эпизод, обусловленный стремлением получить информацию о слове (эксплицитную или имплицитную, дескриптивную или прескриптивную). Не всегда удаётся найти всестороннее описание слова в одном-единственном источнике. Приятным исключением является тот случай, когда слова описываются с точки зрения активного подхода. Большой Академический Словарь как раз и принадлежит к словарям активного типа. Для изучающего русский язык важность учёта тех или иных слов и значений не измеряется напрямую их частотностью. В Словаре могут встретиться редкие слова, которые затрудняют понимание текстов. С другой стороны, можно не найти там некоторых слов, имеющих весьма широкое хождение в определенных социальных группах (вульгаризмы, просторечие и пр.). Нельзя забывать о том, что корпус современных русских текстов говорит нам только о том, что сейчас пишут, но не о том, что сейчас читают. Первое, что обращает внимание читателя, — это русский алфавит. Все начинается с кириллицы… Из букв алфавита строятся слова. Орфографические нормы систематизируют набор грамматических правил, используемых при составлении текстов. Всякий письменный текст — это документ. Отраженные в нём события (будь то социальные, научные или даже вымышленные) связаны с эпохой зарождения академической лексикографии и людьми, которые этому способствовали. Каждый опубликованный письменный документ, даже настоящий обзор, воплощает собой тот или иной функциональный стиль. Что касается языка, то он, напротив, предназначен для развития у человека навыков чтения и умственных способностей, необходимых для грамотного письма и искусной речи. Тому, кто изучает русский язык, может понадобиться прочитать текст, написанный в прошлом или позапрошлом веке, и он встретит там много незнакомой книжной, устаревшей и архаичной лексики. Вполне вероятно, что он обратится за помощью к БАС — словарю, ориентированному на пользователя и его потребности. Описание языковых фактов в БАС подчинено целям образования и самообразования. Это относится не только к характеру сообщаемых сведений о словах и их значениях, но и к способу их подачи. Используемый в БАС русский язык — это «лингвистический портрет» того, что называется: 1) русским литературным языком или 2) современным русским литературным языком. Современный русский литературный язык имеет свою историю и хронологические границы. Его возникновение связывают с 222 Лексические значения описываются в БАС посредством словарных определений (дефиниций, толкований) и иллюстраций. В словаре Paul-Émile Littré, Préface du dictionnaire de la langue française d'Émile Littré, deuxième édition. Paris, 1872-1877. P. XXII. 223 “the value of the work must be estimated by its use: It is not enough that a dictionary delights the critic, unless at the same time it instructs the learner…” а) Arthur Murphy. The Works of Samuel Johnson, LL.D. Vol. II, P. 440, New York, 1843. b) Samuel Johnson, THE PLAN OF A DICTIONARY OF THE ENGLISH LANGUAGE; Addressed to the Right Honourable PHILIP DORMER, Earl of CHESTERFIELD; One of His MAJESTY’S Principal Secretaries of State. LONDON: Printed for J. and P. KNAPTON, T. LONGMAN and T. SHEWELL, C. HITCH, A. MILLAR, and R. DODSLEY. MDCCXLVII. London. 1747. Z143 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA активного типа очень важно объяснять значения слов посредством тщательно выверенных толкований, опираясь на опыт, накопленный русской академической лексикографией на протяжении более чем 200 лет. Это относится прежде всего к высокочастотным словам, имеющим широкий спектр употреблений. Однако для БАС означенный фактор не является решающим. Словарь включает в себя и такие лексические единицы, которые редко встречаются в современном узусе, но могут потребоваться в процессе изучения русского языка или требуются для построения определений в пассивной зоне Словаря. оцениваться в несколько десятков, а то и сотен. БАС активно идёт навстречу пользователю в его стремлении совершенствовать языковые навыки. Ввиду связанных с этим сложностей словарю активного типа может быть разумнее отказаться от использования исключительно литературных цитат и вместо этого воспользоваться так называемыми авторскими речениями, которые специально предназначены для целей (само)образования. Они представляют собой нечто наподобие «остенсивных определений» — в том смысле, что передают значение слова через указание на расхожие словосочетания, в которых это значение реализуется. В словарных определениях (толкованиях) используются высокочастотные слова, которые сами по себе не имеют, да и не должны иметь, непосредственного отношения к тому, что происходит. Конкретизация достигается за счет иллюстраций. В академических словарях в качестве иллюстративного материала принято использовать цитаты из произведений тех, кого интеллигенция и образованная элита считает лучшими русскими писателями224 . Подлинность цитаты чрезвычайно важна для академического словаря и в частности для БАС, что тесно связано с престижностью письменных текстов. Гигантская картотека Словарного отдела, дополненная материалами Национального корпуса русского языка, позволяет в большом количестве извлекать подлинные примеры словоупотреблений, что и делает БАС словарём активного типа. Однако цитаты никогда не выбираются случайным образом. Механизмы перекрестных ссылок и конкорданса позволяют отобрать именно те примеры, которые наилучшим образом показывают семантические и грамматические особенности слова, что является непременным условием обучения активному использованию языка. Примеры употребления, как правило, не требуют дополнительных пояснений, касающихся значений отдельных слов. Когда пример «вырван» из естественного контекста, он показывает всего лишь отдельный случай употребления слова (среди бесчисленного множества других), но не иллюстрирует лексическое значение как таковое. Это мало что дает для того, кто хочет изучать язык активно, но вполне пригодится в пассивной зоне БАС. По сути дела, большой объём БАС не обусловлен его статусом «Большого словаря». Тщательно разработанный, систематический нормативный словарь, коим является БАС, не должен ограничивать свой объём теми или иными рамками. Почти 36% заголовочных слов снабжены по крайней мере одной цитатой, которая служит иллюстрацией их правильного употребления. В качестве ещё одного довода против экономии места можно упомянуть просодию, которая выявляется только в полной подлинной цитате. При составлении словарной статьи этот фактор также должен учитываться лексикографом — этой «рабочей лошадкой»225 , которая легко может запутаться, споткнуться и потерять равновесие в этом водовороте… Следовательно, «Печально положение того, кто стоит на нижних ступеньках социальной иерархии: его удел – бояться зла, вместо того чтобы стремиться к добру, становиться объектом упреков, не смея надеяться на похвалу, быть пригвожденным к позорному столбу за ошибку или наказанным за небрежение; любой успех его остается незамеченным, а трудолюбие не получает награды»226. Решение сложных задач, связанных с построением БАС как словаря активного типа, ни в коей мере не снимает с повестки дня работы над его пассивным, справочным, аспектом. Игнорирование последнего могло бы спровоцировать серьёзные претензии, поскольку нормативность провозглашается его ведущим принципом! В качестве справочного издания БАС способен ответить на многие вопросы, касающиеся устаревшей, архаичной, диалектной, специальной лексики, жаргонизмов и прочих периферийных языковых явлений. В качестве активного словаря — академического пособия для изучения языка — БАС охватывает широчайший спектр сведений, связанных с грамматическими и сочетаемостными свойствами лексических единиц. Если включить в него больше информации, чем он сейчас содержит, БАС превратится в лексикографического монстра наподобие словаря Иллюстрации призваны выявлять семантическую структуру слова. Обоснованность выделения у слова того или иного значения определяется лексической сочетаемостью, в том числе и несвободной (коллокациями). Активный аспект БАС подчеркивается присутствием широкого диапазона словосочетаний: на каждое значение слова приходится как минимум одно, а чаще — три и более примера его употребления. Общее число примеров для многозначного слова может 224 «Люди, профессионально занимающиеся интеллектуальными видами деятельности (учителя, артисты, врачи и т.д.), существовали уже в античности и в средневековье. Но крупной социальной группой они стали только в эпоху нового времени, когда резко возросло количество людей, занятых умственном трудом. Только с этого времени можно говорить о социокультурной общности, представители которой своей профессиональной интеллектуальной деятельностью (наука, образование, искусство, право и т.д.) генерируют, воспроизводят и развивают культурные ценности, способствуя просвещению и прогрессу общества.» (Наталия Валерьевна Латова). 225 Arthur Murphy. The Works of Samuel Johnson, LL.D. Vol. II, P. 446, New York, 1843// Samuel Johnson, Preface to the English Dictionary. London, 1747. 226 Samuel Johnson. A Dictionary of English Language, Preface to the English Dictionary, volume I, London, 1755. P. 7. “<...> it is the fate of those who toil at the lower employments of life, to be rather driven by the fear of evil, than attracted by the prospect of good; to be exposed to censure, without hope of praise; to be disgraced by miscarriage, or punished for neglect, where success would have been without applause, and diligence without reward.” Z144 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA английского языка Oxford English Dictionary, о котором д-р Мюррей писал: «Если справедлива старая греческая максима, что большая книга - это великое зло, то английские словари неуклонно становятся все хуже и хуже с того времени (около четырехсот лет назад), когда их начали создавать» 227. Это противоречие благополучно разрешается на основе хорошо известного принципа пропорционального фокусирования. Сочетание активной и пассивной зон определяется соотношением соответствующих задач. Усвоение литературного русского языка с целью развития навыков беглой речи обеспечивается детальными описаниями ядра словарного состава. Для того чтобы адекватно выражать свои мысли, необязательно знать многочисленные периферийные лексические единицы. С другой стороны, для того чтобы понять какое бы то ни было слово в заданном контексте, достаточно располагать всего лишь информацией о его значении — сведения о сочетаемостных возможностях и прагматических условиях употребления здесь ни к чему. 1. Большой академический словарь русского языка/Институт лингвистических исследований/ Гл. ред.: К. С. Горбачевич (тт. 1–9)/А. С. Герд (тт. 10–...). ИЛИ РАН. Санкт-Петербург: Издательство РАН «Наука», 2004–2014. Тома 1–23 (A– Розниться). Санкт-Петербург: «Наука» (издание продолжается). 2. Инструкция для составления «Словаря современного русского литературного языка». Академия Наук СССР, Институт Языкознания, Словарный сектор. Ленинград: Издательство Академии Наук СССР, 1958. — 88 с. 3. Апресян Ю. Д., Мельчук И. А. et al. Толково–комбинаторный словарь современного русского языка: Опыты семантикосинтаксического описания русской лексики. Wien: Wiener Slavistischer Almanach, 1984. 4. Апресян Ю. Д. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второе издание, исправленное и дополненное / В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: «Языки славянской культуры», 2010. — 1418 с. Получается, что наилучший способ удовлетворить обе потребности — пассивное стремление понять и активное желание усвоить — состоит в том, чтобы исчерпывающим образом описать ядро словарного состава, а периферийные лексические единицы охарактеризовать по возможности кратко. Пропорциональное фокусирование — это эффект прожектора, выхватывающего из темноты отдельный фрагмент сцены и ярко его освещающий. Из сказанного ясно, что антиномия «активный — пассивный словарь» коррелирует с антиномией «центр — периферия», и именно это позволяет найти оптимальное решение. 5. Апресян Ю. Д., Проспект Активного словаря русского языка / В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, С. А. Григорьева, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва; Вена: «Языки славянской культуры»: Венский славистический альманах, 2004. — 780 с. Несмотря на то что со времён Словаря Академии Российской (1789-1794) было издано немало словарей русского языка, БАС сохраняет свой высокий статус нормативного словаря благодаря сочетанию активного и пассивного аспектов. БАС является кульминацией усилий российских лексикографов, направленных на подлинно научное высокопрофессиональное описание словарного состава русского языка. БАС — это не просто ещё один словарь, это словарь словарей, словарь для активного усвоения языка и словарь для пассивного чтения. Разница именно в этом. 6. Апресян Ю. Д., Активный словарь русского языка, том 1 (А–Б)/ В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. А. Лапухина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: «Языки славянской культуры», 2014. — 410 с. (издание продолжается). «Академический словарь русского языка – это произведение лексикографического искусства. Он будет и дальше пополняться, расширяться, редактироваться, перерабатываться, завершаться, но окончательная точка никогда не будет поставлена. Лексикография – это сугубо научная деятельность, где не стоит ждать чудес ни в теории, ни на практике. Это результат кропотливого филологического труда коллектива преданных своему делу лексикографов»228 . 7. Апресян Ю. Д., Активный словарь русского языка, том 2 (В–Г)/ В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. А. Лапухина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: «Языки славянской культуры», 2014. — 736 с. (издание продолжается). БИБЛИОГРАФИЯ И РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА 227 Samuel Johnson. A Dictionary of English Language, Preface to the English Dictionary, volume I, London, 1755. P. 7. “If there is any truth in the old Greek maxim that a large book is a great evil [Μέγα Βιβλίον, Μέγα Κακόν], English dictionaries have been steadily growing worse ever since their inception nearly four centuries ago”. 228 J. N. Rosenthal — “The Russian academic normative language dictionary, a lexicographical artwork which will be erected higher upon, enlarged, supplemented, elaborated, justified, finished, ended but never complete. Lexicography is a purely scientific project where miracles simply do not happen in either theoretical or practical aspects. It is a result of a laboriously collective effort of devotees in philological studies.” Z145 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 8. Апресян Ю. Д., Языковая картина мира и системная лексикография В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: «Языки славянской культуры», 2006. — 912 с. 20. Mel’čuk, Igor. Dictionnaire explicatif et combinatoire du français contemporain: recherches lexico-sémantiques. Tomes I—IV. Montréal: Presses Universitaires de Montréal, 1984—1999. 21. Oxford Collocations Dictionary Oxford: Oxford University Press, 2009. 9. Герд А. С. К концепции нового академического словаря. Отбор слов в словарь // Очередные задачи русской лексикографии. – Санкт-Петербург, Изд-во ИЛИ РАН, 1995. С. 24-30. 22. The Oxford English Dictionary, Volumes I-XX. Second edition (OED2). Oxford: Oxford University Press, 1989. 10. Щерба Л. В. Большой русско-французский словарь/Под ред. Л. В Щербы, М. И Матусевича, Т. П. Воронцовой и др. Москва: «Русский язык–Медина», 2004. 23. Reum, Albrecht. Petit Dictionnaire de Style а l'usage des Allemands. Leipzig, 1953. 24. Reum, Albrecht. A Dictionary of English Style. Leverkusen, 1955. 11. Французско-русский словарь активного типа/Под ред. В.Г. Гака и Ж. Триомфа. Москва: «Русский язык», 1991. 25. Robert, Paul. Le Grand Robert de la langue fraçaise édition augmentée en 6 volumes. Paris: Dictionnaires Le Robert, 2006. 12. Словарь языка Пушкина: в 4 т. / Отв. ред. акад. АН СССР В. В. Виноградов. – 2-е изд., доп. / РАН ИРЯ. им. В. В. Виноградова. Москва: «Азбуковник», 2000. 26. Robert, Paul. Le Nouveau Petit Robert de la langue française, Paris: Dictionnaires Le Robert, 2009. 13. Денисов П. Н. Морковкин В. В., Новиков Л. А. Проспект учебного словаря сочетаемости слов русского языка. Москва: «Русский язык», 1971. 27. Roget, Peter Mark, Thesaurus of English Words and Phrases, Classified and Arranged As to Facilitate the Expression of Ideas and Assist in Literary Composition. Revised and edited by Barnas Sears, D.D., LL.D. Philadelphia: J.B. Lippincott & Co., 1883. 14. Денисов П. Н. Морковкин В. В. Учебный словарь сочетаемости слов русского языка/Под. ред. П.Н Денисова, В.В Морковкина и др. Москва: «Русский язык», 1978. — 688 с. 28. Roget, Peter Mark, Roget’s International Thesaurus, Seventh edition prepared by Barbara Ann Kipfer, Ph.D. and Robert L. Chapman, Ph.D., Norwalk, Connecticut: Easton Press, 2006. — 1254 pp. 15. Шведова Н. Ю. Русский идеографический словарь: Мир человека и человек в окружающем его мире (80 концептов, относящихся к духовной, ментальной и материальной сферам жизни человека) // Отв. ред. акад. РАН Н. Ю. Шведова; РАН, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. — М., 2011. — 1032 с. 29. Voltaire, Philosophical Dictionary, Volumes I-VI, First English Edition, Covent Garden, London, 1824. 16. Шведова Н. Ю. Человек о языке — язык о человеке: Сборник статей памяти акад. Н. Ю. Шведовой / Отв. ред. М. В. Ляпон. — М.: Издательский центр «Азбуковник», 2012. — 438 с. 3.4. MOSCOW SEMANTIC SCHOOL 17. The BBС Combinatory Dictionary of English: A Guide to Word Combinations. Compiled by Morton Benson, Evelyn Benson and Robert Ilson. Third ed. John Benjamins Publishing Company/ Munksgaards Ordbøger, Amsterdam/Philadelphia, 2010. Ю. Д. Апресян На 18. Kempcke, G. et al. Longman: Dictionary of Contemporary English 5th ed. London, 2009. рубеже 50–60-х годов XX века в Москве зародилось лингвистическое движение, которое в 70–90 годы привело к формированию так называемой Московской семантической школы, сокращенно — МСШ229. МСШ ведёт свою родословную от пионерских работ по семантике, выполненных в начале 60-х годов в Лаборатории машинного перевода МГПИИЯ им. М. Тореза (см. 19. Littré, Émile. Le dictionnaire de la langue française de Paul Émile Littré. Nouvelle édition bibliophile en 7 volumes (le Nouveau Supplément en 1 volume, 2007), Paris, 2008. Первые работы начались в конце 50-х годов. Основные имена: Игорь А. Мельчук, Александр К. Жолковский, Юрий Д. Апресян. Ключевые слова: Модель «Смысл⇔Текст», Толково-комбинаторный словарь (ТКС), лексические функции. Книга Ю.Д. Апресяна «Лексическая семантика» (закончена в 1970, первое издание 1974, второе – 1995). В 77 году И.А. Мельчук эмигрировал в Канаду и продолжает работу в OBSERVATOIRE DE LINGUISTIQUE SENS⇔TEXTE (OLST) при Монреальском университете. А.К. Жолковский уехал в США и занимается сейчас литературоведением в Лингвистической школе DORNSIFE COLLAGE OF LETTERS, ARTS AND SCIENCE при Университете Южной Калифорнии. Ю.Д. Апресян и его группа продолжают работать в Москве, в Институте русского язык имени В.В. Виноградова РАН и МГУ. Результаты подробно описаны в многочисленных публикациях. 229 Z146 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA [Жолковский и др. 1961, МППЛ 1964]), и, в особенности, от модели «Смысл⇔Текст» И. А. Мельчука; см. [Мельчук 1974, 1995, Мельчук, Жолковский 1984; Mel’čuk 1997, 2004; Mel’čuk et al. 1984, 1988, 1992, 1999; Iordanskaja, Paperno 1996] и другие работы И. А. Мельчука и его ближайших соавторов. С 1977 года, после вынужденной эмиграции И. А. Мельчука в Канаду, началось не слишком существенное, но тем не менее заметное «диалектное» дробление МСШ. В частности, российская ветвь МСШ в своем нынешнем виде сформировалась под влиянием ещё двух факторов. синтаксисом и словарем и об идеальном согласовании этих трёх компонентов лингвистического описания — при их несогласованности она просто не сможет работать. Не случайно именно разработка ЭТАП’а стала той школой, в рамках которой окончательно оформилась идея единого, или интегрального описания языка [Апресян 1980: 3, 96; 1995а]. Второй фактор — работа над Новым объяснительным словарём синонимов русского языка230 (НОСС’ом) и исследования в области теоретической семантики, языковой картины мира и системной лексикографии; см., например, [Апресян 1974, 1995а, 19956; Apresjan 2000; Апресян и др. 1979; Богуславский 1985, 1996; Гловинская 1982, 1993, 2001, НОСС 1997, 2000, 2003, 2004; Проспект 1995; Санников 1989; Урысон 2003], а также публикации по семантике В. Ю. Апресян, О. Ю. Богуславской, Л. Л. Иомдина, И. Б. Левонтиной и некоторых других 231. Особую роль в становлении этого направления сыграла работа авторов монографии над НОСС’ом232. Она позволила распространить принцип интегрального описания языка, первоначально ограниченный областью морфологии, синтаксиса и словаря, на лексическую и грамматическую семантику, лингвистическую прагматику и на коммуникативные и просодические аспекты лексем 233. С другой стороны, лексикографическая разработка целых классов слов с похожими или совпадающими свойствами, сложным образом пересекающихся друг с другом, позволила сформулировать понятие лексикографического типа и описывать всю лексику языка как хорошо организованную систему. Первый из них — компьютерная реализация модели «Смысл⇔Текст» (МСТ) в виде полифункционального лингвистического процессора ЭТАП. В его состав входят система двунаправленного англо-русского и русско-английского машинного перевода, конверторы и деконверторы для универсального сетевого языка UNL, компьютерная система перифразирования высказываний и ряд других; см. [Апресян и др. 1989, 1992; Иомдин 1990; Апресян, Цинман 2002; Apresjan et al. 2002; Apresian et al. 2003; Boguslavsky et al. 2003; Boguslavsky et al. 2004; Iomdin 2003]. ЭТАП отличается от своего прототипа тремя важными свойствами — ориентацией на анализ текстов (а не на их синтез по готовым семантическим представлениям, как в классической версии МСТ), полнотой и формальностью. Эти свойства взаимосвязаны: компьютерный анализ произвольных текстов невозможен без больших комбинаторных словарей (английский и русский комбинаторные словари в составе ЭТАП’а насчитывают по 90 000 входов каждый), формальных правил морфологического анализа в объёме этих словарей и синтаксических анализаторов, рассчитанных на охват не только всех базовых, но и очень многих периферийных синтаксических конструкций данного языка. Полная картина таких конструкций, намного превосходящая синтаксический материал даже академических грамматик, открывается только в текстах. PRÆMBULA 3. НОВЫЙ ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ СИНОНИМОВ РУССКОГО ЯЗЫКА. Новый объяснительный словарь синонимов — это словарь активного типа, согласованный с определенным грамматическим описанием русского языка , реализующий принципы системной лексикографии и ориентированный на отражение языковой, или «наивной», картины мира. Во втором, исправленном и дополненном издании Словаря публикуются 354 синонимических ряда, представляющих основные разряды антропоцентрической лексики русского языка и — эпизодически — некоторые другие пласты лексики. Установка на детальное лингвистическое портретирование сочетается в нем с установкой на единообразное описание лексем, относящихся к одному лексикографическому типу. В Словаре последовательно отражаются семантические, референциальные, прагматические, коннотативные, коммуникативные, синтаксические, сочетаемостные, морфологические и просодические сходства и различия между синонимами, а также условия Реально действующая на компьютере полная лингвистическая модель обладает ценными эвристическими свойствами. Для лингвиста она становится уникальным экспериментальным полигоном, на котором он может оттачивать не только детали своего описания, скажем, текст конкретного правила или словарной статьи, но и совершенствовать самое теорию. В частности, именно такая модель ставит перед лингвистом теоретический вопрос об оптимальном распределении информации между морфологией, Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второе издание, исправленное и дополненное / Авторы словарных статей: В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, С. А. Григорьева, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва; Вена: Языки славянской культуры: Венский славистический альманах, 2004 г. – 1488 с. (Studia philologica). ISSN 1726—153X, ISBN 5-94457—159-4 230 231 К ним в ряде отношений близки исследования [Булыгина, Шмелев 1997; Падучева 1996, 2004; Зализняк Анна 1992; Кустова 1999; Рахилина 2000; Шмелев 2002а, 20026; Розина 2004; Ляшевская 2004; Зализняк Анна и др. 2005] и другие работы этого круга. Нельзя не упомянуть и о близости между МСШ и работами Анны Вежбицкой и её школы. 232 Ориентацией на способы представления лексического материала в НОСС’е объясняются и некоторые технические особенности монографии, в частности, цифровой индекс в составе имени лексемы; ср. выбирать 1.1, выбирать 1.2, планировать1 3.2 и т. п. Именно в таком виде большинство лексем фигурирует в НОСС’е, и в тех случаях, когда это важно для существа дела, приходится сохранять этот малоудобный для читателей способ их представления: он непосредственно обеспечивает связь монографии со словарем. Впрочем, везде, где и без индекса понятно, о какой лексеме слова идет речь, он опускается. 233 Основные принимаемые принципы (в нашем субъективном изложении, очень грубо). Слова разбиваются на лексемы (разные лексемы имеют разные значения). Значения языковых единиц (лексем) описываются с помощью их толкований. Толкования – это тексты на специальном формальном метаязыке, определяющие, грубо говоря, эти значения через более простые. Существуют семантические примитивы, элементарные значения, атомы смысла. Все остальные значения строятся из элементарных (и уже построенных промежуточных) с помощью некоторого синтаксиса, некоторых операций. «Толкование не должно содержать ‘порочных кругов’ (нетавтологичность) и должно быть семантически эквивалентным толкуемой единице (необходимость и достаточность)» (Апресян 1994). Z147 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA нейтрализации различий. Все словарные статьи содержат обширные справочные зоны, в которых перечисляются фразеологические синонимы, аналоги, точные и неточные конверсивы, конверсивы к аналогам, точные и неточные антонимы и дериваты (включая семантические) к элементам данного синонимического ряда. В некоторых случаях указываются специальные лингвистические работы, посвященные одной или нескольким лексемам, входящим в данный ряд. Книга обращена к широкому кругу филологов, интересующихся лексикологией, лексикографией и теоретической семантикой, к преподавателям русского языка как родного, неродного или иностранного, а также к писателям, журналистам, редакторам и представителям других профессий, имеющих дело с русским языком как объектом изучения или орудием их работы. В результате сложился вариант МСШ, который справедливо было бы назвать Московской семантической школой интегрального описания языка и системной лексикографии. Многочисленные публикации, монографии и словари находятся целиком в рамках этого лингвистического направления, причем аббревиатура МСШ в Предисловии монографии «Языковая картина мира и системная лексикография» понимается только в указанном узком смысле. вполне решало эту задачу. Это — пассивная ориентация. Однако с середины XIX века в той же традиции была осознана необходимость в активных словарях, содержащих такой объём сведений о лексических единицах языка, который достаточен не только для понимания, но и для производства правильных текстов. Исследование этой проблемы в последние десятилетия привело к обнаружению следующего факта: требования к объёму лексикографической информации о слове, вытекающие из принципа активности, хорошо согласуются, а иногда даже совпадают с требованиями, вытекающими из принципов интегральности и системности лингвистических описаний. Все три принципа определяют границы феномена, который принято называть «языковой компетенцией говорящих». Иными словами, оказывается, что хорошо организованный интегральный системный словарь не только поставляет эмпирический материал для теоретической семантики, но и служит практическим пособием для каждого, кто заинтересован в овладении навыками правильной и гибкой речи на своем родном или иностранном языке. Все наши исследования, включая, естественно, и нынешнее, имеют двоякую цель: 3.4 THE MEANING⇔TEXT THEORY а) построить общую теорию семантики, в основе которой лежат не отдельные, хотя, может быть, репрезентативные примеры, а массовый материал естественного языка, в нашем случае — русского 234; Moscow Semantic School and its ventures in lexical semantics; “integral linguistic description and systemic lexicography: the idea of reconstructing the unmitigated language picture of the world, the principle of integrality and grammar in a dictionary, the notion of a lexeme and its integral lexicographic portrayal, the notion of lexicographical type” (Academician Yuri D. Apresyan) through a half a century old developed theoretical model of the “Meaning⇔Text” by Yuri Apresyan, Igor Mel’čuk and Alexander Zholkovsky. б) реализовать эту теорию в виде практически полезных, т. е. обращенных к широкому читателю лексикографических продуктов. Теоретическая семантика и системная лексикография — две области лингвистики, находящиеся в неразрывных обратных связях друг с другом: первая образует естественный фундамент системной лексикографии, а последняя, в свою очередь, является упорядоченной эмпирической базой первой. Невозможно составить словарь, представляющий лексику данного языка как систему и связывающий лексикографическое описание с грамматическим, если не опираться на ключевые принципы и понятия современной семантики. С другой стороны, не могут быть эффективными теоретические изыскания, если их материалом являются отдельные примеры, пусть сколь угодно интересные. Теоретик и лексикограф, раньше работавшие независимо друг от друга, теперь становятся двумя ипостасями одного исследователя. Это обеспечивает продвижение обеих областей на более высокие уровни знания на каждом новом витке их развития. The Meaning⇔Text Theory (MTT) is a linguistic framework based on the idea, that language is a means to express meaning by texts. MTT, which grew out of work on machine translation in the USSR almost 60 years ago, is characterized by: Хотелось бы обратить внимание на ещё одно обстоятельство. В практической лексикографии относительно давно возникло противопоставление пассивных и активных словарей. В европейской традиции словари исторически возникали как справочники «трудных слов», которые предназначались почти исключительно для облегчения понимания текстов. Пояснение значения «трудного слова» с помощью непритязательного толкования или даже ссылки на более употребительный синоним 1. the Modeling of language as a correspondence between meaning and texts/sounds; 2. the central position of the lexicon; 3. the privileged position of semantics over syntax; 4. the use of a dependency representation in syntax. The language is presented as a multi-stage mechanism in which each module ensures the correspondence between two adjacent levels of utterance representation. A linguistic module is a set of formal rules, where input is a representation closer to meaning and the output a representation closer to text. 234 В ходе нашего исследования использовались самые разнообразные типы источников, включая и текстовые данные. Отдельного упоминания заслуживают созданный в Секторе теоретической семантики Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН электронный корпус текстов объемом свыше 34 000 000 словоупотреблений, оснащенный программой поиска, которую разработал А. В. Санников, и «Национальный корпус русского языка». Z148 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA The complete set of these rules establishes the correspondence between a semantic representation (the representation of a meaning) and the phonetic representation — the representation of the corresponding speech sounds called text. The classical Meaning⇔Text representations: • • • • • • • Theory assumes the Semantic representations (SemR) in meaning–text theory consist primarily of a web-like semantic structure (SemS), which combines with other semantic-level structures (most notably the SemanticCommunicative Structure [SemCommS],238 representing what is commonly referred to as “Information Structure” in other frameworks). The SemS itself consists of a network of predications, represented as nodes with arrows running from predicate nodes to argument node(s). Arguments can be shared by multiple predicates, and predicates can themselves be arguments of other predicates. Nodes generally correspond to lexical and grammatical meanings as these are directly expressed by items in the lexicon or by inflectional means, but the theory allows the option of decomposing meanings into more fine-grained representation via processes of semantic paraphrasing,239 which are also key to dealing with synonymy and translation-equivalencies between languages. SemRs are mapped onto the next level of representation, the Deep-Syntactic Representation, by the rules of the Semantic Component, which allow for a one to many relationship between levels (that is, one SemR can potentially be expressed by a variety of syntactic structures, depending on lexical choice, the complexity of the SemR, etc.). following Semantic representation Deep syntactic representation Surface syntactic representation Deep morphological representation Surface morphological representation Deep phonological representation Surface phonological representation, currently referred to as phonetic representation. Each representation consists of several structures. One important structure on the semantic and both syntactic levels is the communicative structure known also as “information structure.” Syntactic representations in MTT are implemented using dependency trees, which constitute the Syntactic Structure (SyntS). SyntS is accompanied by various other types of structure, most notably the syntactic communicative structure and the anaphoric structure. There are two levels of syntax in MTT, the deep syntactic representation (DSyntR) and the surface syntactic representation (SSyntR). A good overview of MTT syntax, including its descriptive application, can be found in Mel’čuk (1988).240 A comprehensive model of English surface syntax is presented in Mel’čuk & Pertsov (1987).241 Meaning⇔Text Theory (MTT) is a theoretical linguistic framework, first put forward in Moscow by Aleksandr Žolkovskij and Igor Mel’čuk, 235 to construct models of natural language. The theory provides a large and elaborate basis for linguistic description and, due to its formal character, lends itself particularly well to computer applications, including machine translation, phraseology, and lexicography. General overviews of the theory can be found in Mel’čuk (1981) 236 and (1988).237 The deep syntactic representation (DSyntR) is related directly to SemS and seeks to capture the "universal" aspects of the syntactic structure. Trees at this level represent dependency relations between lexemes (or between lexemes and a limited inventory of abstract entities such as lexical functions). Deep syntactic relations between lexemes at DSyntR are restricted to a universal inventory of a dozen or syntactic relations including seven ranked actantial (argument) relations, the modificative relation, and the coordinative relation. Lexemes with purely grammatical function such as lexically-governed prepositions are not included at this level of representation; values of inflectional categories that are derived from SemR, but implemented by the morphology are represented as subscripts on the relevant lexical nodes that they bear on. DSyntR is mapped onto the next level of representation by rules of the deep-syntactic component. Linguistic models in MTT operate on the principle, that language consists in a mapping from the content or meaning (semantics) of an utterance to its form or text (phonetics). The intermediate between these poles are additional levels of representation at the syntactic and morphological levels. Representations at the different levels are mapped, in sequence, from the unordered network of the semantic representation (SemR) through the dependency tree-structures of the Syntactic Representation (SyntR) to a linearized chain of morphemes of the Morphological Representation (MorphR) and, ultimately, the temporally-ordered string of phones of the Phonetic Representation (PhonR) (not generally addressed in work in this theory). The relationships between representations on the different levels are considered to be translations or mappings, rather than transformations, and are mediated by sets of rules, called “components,” which ensure the appropriate, language-specific transitions between levels. The surface-syntactic representation (SSyntR) represents the languagespecific syntactic structure of an utterance and includes nodes for all the lexical items (including those with a purely grammatical function) in the 235 Žolkovskij, Aleksandr K.; Igor A. Mel’čuk (1965). "O vozmožnom metode i instrumentax semantičeskogo sinteza (On a possible method and instruments for semantic synthesis)". Naučno-texničeskaja informacija 5: 23–28. 236 Mel’čuk, Igor A. (1981). "Meaning-Text Models: A recent trend in Soviet linguistics". Annual Review of Anthropology 10: 27–62. 237 Mel’čuk, Igor A. (1988). Dependency syntax: Theory and practice. Albany, NY: SUNY Press. 238 Mel’čuk, Igor A. (2001). Communicative organization in natural language: The semantic-communicative structure of sentences. Amsterdam: John Benjamins. 239 Milićević, Jasmina (2007). La paraphrase. Modélisation de la paraphrase langagière. Bern: Peter Lang. 240 Mel’čuk, Igor A. (1988). Dependency syntax: Theory and practice. Albany, NY: SUNY Press. 241 Mel’čuk, Igor A.; Nikolai V. Pertsov (1987). Surface syntax of English: A formal model within the Meaning-Text framework. Amsterdam: John Benjamins. Z149 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Explanatory Combinatorial Dictionary (ECD) 244 & 245 which includes entries for all of the LUs of a language along with information speakers must know regarding their syntactics (the LU-specific rules and conditions on their combinatorics). An ECD for Russian was produced by Mel’čuk et al. (1984),246 and ECDs for French were published as Mel’čuk et al. (1999) 247 and Mel’čuk & Polguère (2007).248 sentence. Syntactic relations between lexical items at this level are not restricted and are considered to be completely language-specific, although many are believed to be similar (or at least isomorphic) across languages. SSyntR is mapped onto the next level of representation by rules of the surface-syntactic component. The surface-syntactic representation (SSyntR) represents the languagespecific syntactic structure of an utterance and includes nodes for all the lexical items (including those with a purely grammatical function) in the sentence. Syntactic relations between lexical items at this level are not restricted and are considered to be completely language-specific, although many are believed to be similar (or at least isomorphic) across languages. SSyntR is mapped onto the next level of representation by rules of the surface-syntactic component. One important discovery of meaning–text linguistics was the recognition that LUs in a language can be related to one another in an abstract semantic sense and that this same relation also holds across many lexically-unrelated pairs or sets of LUs. These relations are represented in MTT as lexical functions (LF). 249 An example of a simple LF is Magn (L), which represents collocations used in intensification such as heavy rain, strong wind, or intense bombardment. A speaker of English knows that for a given lexeme L such as RAIN the value of Magn (RAIN) = HEAVY, whereas Magn (WIND) = STRONG, and so on. MTT currently recognizes several dozen standard LFs that are known to recur across languages. Morphological Representations in MTT are implemented as strings of morphemes arranged in a fixed linear order reflecting the ordering of elements in the actual utterance. It should be noted that this is the first representational level at which linear precedence is considered to be linguistically significant, effectively grouping word-order together with morphological processes and prosody, as one of the three non-lexical means with which languages can encode syntactic structure. As with Syntactic Representation, there are two levels of Morphological Representation — Deep and Surface Morphological Representation. Detailed descriptions of MTT Morphological Representations are found in Mel’čuk (1993–2000)242 and Mel’čuk (2006).243 3.6 SYSTEMIC LEXICOGRAPHY250 Ю. Д .Апресян. Задача данной части состоит в том, чтобы представить в сжатой форме основные принципы и понятия системной лексикографии и показать, какие конкретные результаты можно получать с их помощью. Для демонстрации предлагаемых здесь тезисов будут использоваться не только новые, но и уже введенные в оборот материалы — с уточнениями и дополнениями, отражающими современное понимание фактов, и с той степенью подробности, которая позволяет получить о них реальное представление. Deep Morphological Representation (DMorphR) consists of strings of lexemes and morphemes — e.g., THE SHOE+{PL} ON BILL+{POSS} FOOT+{PL}. The deep morphological component of rules maps this string onto the Surface Morphological Representation (SMorphR), converting morphemes into the appropriate morphs and performing morphological operations implementing non-concatenative morphological processes — in the case of our example above, giving us /the shoe+s on Bill+s feet. Rules of the surface morphological component, a subset of which include morphophonemic rules, map the SMorphR onto a phonetic representation [ðә ʃuz an bɪlz fit]. Изложение в целом, как уже было сказано в Предисловии «Языковая картина мира и системная лексикография» (см. выше 3.3), построено как переход от общих тем (основные принципы и понятия системной лексикографии , фундаментальная классификация предикатов, правила взаимодействия значений) ко все более специальным — лексикографическим типам и интегральным лексикографическим представлениям («портретам» лексем). Тема лексикографических типов представлена в четвертой A crucial aspect of MTT is the lexicon, considered to be a comprehensive catalogue of the lexical units (LUs) of a language, these units being the lexemes, collocations and other phrasemes, constructions, and other configurations of linguistic elements, that are learned and implemented in speech by users of language. The lexicon in MTT is represented by the 242 Mel'čuk, Igor A. (1993–2000). Cours de morphologie générale. Montréal: Les Presses de l’Université de Montréal. 243 Mel’čuk, Igor A. (2006). Aspects of the Theory of Morphology. Berlin: Mouton de Gruyter. 244 Mel’čuk, Igor A.; Andre Clas; Alain Polguère (1995). Introduction à la lexicologie explicative et combinatoire. Paris: Duculot. 245 Mel’čuk, Igor A. (2006). Sica, G, ed. "Explanatory combinatorial dictionary". Open Problems in Linguistics and Lexicography (Monza:: Polimetrica): 222–355. 246 Mel’čuk, Igor A.; Aleksandr K. Žolkovsky; Juri Apresjan (1984). Толково-комбинаторный словарь современного русского языка: Опыты семантико-синтаксического описания русской лексики. [Explanatory Combinatorial Dictionary of Modern Russian: Semantico-Syntactic Studies of Russian Vocabulary]. Wiener Slawistischer Almanach: Vienna. 247 Mel’čuk, Igor A.; N. Arbatchewsky-Jumarie, Lida Iordanskaja, S. Mantha & Alain Polguère (1999). Dictionnaire explicatif et combinatoire du français contemporain. Recherches lexicosémantiques IV. Montréal: Les Presses de l’Université de Montréal. 248 Mel’čuk, Igor A.; Alain Polguère (2007). Lexique actif du français : L'apprentissage du vocabulaire fondé sur 20000 dérivations sémantiques et collocations du français. Paris: Duculot. 249 Mel’čuk, Igor A. (1996). Wanner, Leo, ed. "Lexical functions: a tool for the description of lexical relations in a lexicon". Lexical Functions in Lexicography and Natural Language Processing: 37– 102. 250 Select material is presented in 3.5 SYSTEMIC LEXICOGRAPHY with minor technical editing by TDK Editorial Collegium from Апресян Ю.Д. и др. Языковая картина мира и системная лексикография. Глава 1, стр. 34–55. Языки славянских культур: Москва, 2006. Z150 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Идея языковой (другое название— «наивной») картины мира, главе анализом интерпретационных глаголов, а тема лексикографических портретов — зарисовками лексем, даваемыми по ходу изложения материала во всех четырех главах. В результате должна получиться относительно полная картина теоретических проблем, практических задач и способов их решения, с которыми имеет дело системная лексикография. развиваемая нами с конца 60-х годов (см., например, [Апресян 1969: 53 и сл., 1974: 56 и сл.]), может быть представлена следующими основными тезисами: а) Материалом для реконструкции языковой картины мира служат только факты языка ([Апресян 1995: 349, 354], ср. похожую формулировку в [Зализняк Анна 2003. 85]); под ними мы понимаем лексемы, грамматические формы, словообразовательные средства, просодии, синтаксические конструкции, фраземы, правила лексико-семантической сочетаемости и т. п. Этим наш подход отличается от установок ряда других направлений, для которых главным предметом исследования являются так называемые культурные концепты. Основанием для реконструкции последних служат не только факты языка, но и любые тексты культуры в самом широком смысле этого слова; см., например, [Арутюнова 1988, 1998] и другие работы по «логическому анализу языка» как он понимается Н. Д. Арутюновой. «Культурные концепты» в каких-то аспектах отличаются от языковых, хотя в других отношениях могут сходствовать с ними; ср. описание совести в [Апресян 1995а: 352— 354]253 и в [Арутюнова 2000а]. 3.6.1 ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И ПОНЯТИЯ СИСТЕМНОЙ ЛЕКСИКОГРАФИИ К их числу относятся: а) установка на реконструкцию языковой картины мира (ответ на вопрос, как устроен язык); б) принцип интегральности лингвистических описаний (ответ на вопрос, как должно быть устроено лингвистическое описание); в) понятие системообразующего смысла; г) представление о семантическом метаязыке как упрощенном и стандартизованном подъязыке описываемого языка, на котором выполняются толкования значений всех языковых единиц; б) Картина мира, отражаемая в языке, во многих отношениях отличается от научной картины мира; ср. наивную физику пространства и времени [Апресян 19866], образ человека по данным языка [Апресян 1995а: 348—388; Апресян, Апресян В. 1993], наивную картину эмоций [Apresjan V. 1997], наивные представления о при чинно-следственных отношениях [Богуславская, Левонтина 2004], наивную анатомию [Урысон 2003а], наивную этику и этикет [Крылова 2000б; Санников А. 2004], идею иррационального понимания [Иомдин Б. 2004] и т. п. д) понятие лексемы 251 и её интегрального лексикографического представления; е) понятие лексикографического типа; ж) представление о лексике как классификационной и операционной системе. в) Языковая картина мира лингво-, или этноспецифична, т. е. отражает особый способ мировидения, присущий данному языку, культурно значимый для него и отличающий его от каких-то других языков. Реально «особый способ мировидения» проявляет себя в национально специфичном наборе ключевых идей — своего рода семантических лейтмотивов, каждый из которых выражается 3.6.2 УСТАНОВКА НА РЕКОНСТРУКЦИЮ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА 252 251 Напомним, что в МСШ лексемой называется слово, взятое в одном из имеющихся у него значений. Лексема, таким образом, является многосторонней единицей языка: у неё есть свое означающее, означаемое (лексическое значение), синтактика и прагматика. Подробнее см. раздел 1.5 в книге «Языковая картина мира и системная лексикография», глава 1, раздел 1.5 «Лексема и её интегральное лексикографическое представление», стр. 55–65. Языки славянских культур: Москва, 2006. 252 Понятие, закрепленное позже в терминах «наивная картина мира» и «языковая картина мира», возникло в лингвистике еще в XIX веке и с тех пор обросло огромной литературой. Достаточно назвать такие имена и школы, как В. Гумбольдт и А. А. Потебня, Э. Сэпири В. Уорф (гипотеза «лингвистической относительности), неогумбольдтианцы (понятие Zwischenwelt’a), Л. В. Щерба (противопоставление «обывательских» и научных понятий), Р. Халлиг и В. Вартбург (идея «наивного реализма»), Г Хойер (американская школа этно лингвистики), этнолингвистические школы Н. И. и С. М. Толстых в России (см. в особенности их многотомный словарь [Славянские древности]) и Е. Бартминьского в Польше (см., например, [Językowy obraz świata 1990]). Совершенно исключительное место в этой литературе занимают все семантические исследования Анны Вежбицкой, из которых особого упоминания заслуживает книга [Wierzbicka 1992]. Из недавних собственно лингвистических работ по русской языковой картине мира назовем [Сукаленко 1992; Яковлева 1994; Зализняк Анна, Левонтина 1996; Булыгина, Шмелев 1997; Шмелев 2002а, 2002б, 2004а, 2004б; Зализняк Анна 2003; Зализняк Анна и др. 2005]; интересный фон к некоторым деталям русской картины мира см. в [Плунгян 1991] и [Тань Аошуан 2004]. 253 Должен отметить, что в работе [Урысон 2000а] мой анализ слова совесть представлен в искаженном виде, при том, что её собственное описание в основных деталях совпадает с моим. Не понимаю, каким образом мою реконструкцию совести как нравственного абсолюта русской языковой картины мира можно было сблизить с тем образцом бездумного и аморального деструктивизма, который Е. В. Урысон нашла в очень советских стихах забытой поэтессы 30-х годов. Z151 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA многими языковыми средствами самой разной природы — морфологическими, словообразовательными, синтаксическими, лексическими и даже просодическими 254. Определенная ключевая идея имеет тем больше оснований на лингво-, или этноспецифичный статус, чем больше арсенал средств ее выражения в данном языке по сравнению с другими языками, чем разнообразнее их природа (особенно показательны в этом отношении грамматикализованные значения) и чем больше число языков, в которых она не может быть выражена столь же простыми средствами255. Часто язык заставляет говорящего выражать эти идеи, даже если они несущественны для его высказывания. данного языка. Мы, конечно, далеки от этого идеала; но я полагаю, что достоинство словаря и грамматики должно измеряться возможностью при их посредстве составлять любые правильные фразы во всех случаях жизни и вполне понимать говоримое на данном языке» [Щерба 1974: 25—26]257. Однако это замечательное прозрение не получило терминологического оформления258 и не было подкреплено никаким примером интегрального описания хотя бы небольшого фрагмента языка. По обеим Причинам оно не оказало серьезного влияния ни на развитие лингвистической мысли, ни на практику лингвистических описаний, и может быть оценено по достоинству только задним числом. Из-за недостатка места мы обсудим более подробно только тезис в). Первый реальный опыт интегрального описания языка в нашей науке появился только девять лет спустя. Мы имеем в виду «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова ([СУш]). Правда, в нем «интеграцией» (по-прежнему не закрепленной в термине) были затронуты только морфология и лексика. Для каждого изменяемого слова в этом словаре приводятся ключевые формы, предположительно достаточные для автоматического восстановления его полной парадигмы с помощью специальных указаний о типах склонения или спряжения и «таблиц окончаний», помещенных непосредственно в словаре. В [Зализняк 2003], первое издание которого вышло в 1977 г., этот подход был доведен до совершенства: помещаемых в нем сведений достаточно не только для построения «письменной» парадигмы любого изменяемого слова, но и для воссоздания его акцентуации во всех формах. Об этноспецифичности картины мира в языке L относительно какого-то другого языка или языков можно говорить в двух случаях: а) когда в L есть простые по своей структуре языковые единицы с таким значением, которое в других языках может быть выражено только описательно, т. е. сложными единицами типа словосочетаний или предложений (этноспецифичность в сильном смысле); б) когда какое-то значение, в принципе выразимое простыми средствами и в других языках, имеет в L некий особый — грамматикализованный или полуграмматикализованный — статус (этноспецифичность в слабом смысле). Рассмотрим по примеру на каждый из этих случаев. В 70-е годы в работах И. А. Мельчука и его учеников по модели «Смысл⇔Текст» эта идея, все еще без терминологического закрепления, была распространена на синтаксис. В толковокомбинаторный словарь, взаимодействующий с формальной моделью синтаксиса, было предложено включать информацию об управляющих свойствах слов (гораздо более развитую, чем в обычных толковых словарях) и об их синтаксических признаках, т. е. свойствах типа одушевленности-неодушевленности для существительных, предикативности для прилагательных и наречий, способности менять ИМ на РОД в контексте отрицания для глаголов, первообразности для предлогов и т. п. Предполагалось, 3.6.3 ПРИНЦИП ИНТЕГРАЛЬНОСТИ ЛИНГВИСТИЧЕСНИХ ОПИСАНИЙ 256 Можно считать, что первая в нашей литературе формулировка принципа интегральности принадлежит Л. В. Щербе. В знаменитой статье 1931 г. «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» он писал: «Правильно составленные словарь и грамматика должны исчерпывать знание 254 Ср. более раннюю формулировку этого принципа: «Реконструкция каждого фрагмента картины считалась мотивированной только тогда, когда реконструированный фрагмент подтверждался не разрозненными данными, а большой совокупностью фактов, позволявших построить цельный и непротиворечивый образ какого-то объекта» [Апресян 1995: 349]. Новая, более детальная формулировка принципа (с акцентом на том, что семантические лейтмотивы выражаются многими средствами разной природы) представляется нам предпочтительной по той причине, что она позволяет ясно увидеть аналогию между семантическими лейтмотивами и системообразующими смыслами (см. ниже). 255 Непереводимость всегда считалась свидетельством этноспецифичности; см., например, [Wierzbicka 1992: 69, 433; Шмелев 2004а: 351, Шмелев 20046: 19] и многие другие работы. Наше определение уточняет эту общую идею. Во-первых, критерием этноспецифичности предлагается считать непереводимость единицы X1 языка L1, столь же простыми единицами языков L2, L3, ..., Ln. Во-вторых, вводится мера этого свойства— она тем больше, чем большее число единиц языка L1 выражает данную ключевую идею, чем более разнообразна их природа и чем больше число языков, для которых такой простой перевод невозможен. Введение меры этноспецифичности представляется тем более необходимым, что в последнее время идея языковой картины мира была очень широко растиражирована и, к сожалению, измельчена. Некоторые авторы делают далеко идущие обобщения об этно-специфическом взгляде на мир и даже об особенностях национального характера на основе анализа нескольких изолированных примеров. 256 Этот принцип является требованием к тому, как должно быть устроено лингвистическое описание. Не следует путать его с гораздо более тривиальным утверждением о том, как устроен сам язык, а именно с тезисом, что «в системе языка взаимосвязаны его фонетический строй, грамматика и словарь» [Грамматика-60: 7]. Последнее, как справедливо пишет Е. В. Падучева, «является азбучной истиной современной лингвистики» [Падучева 1975:551]. 257 При желании в этой мысли можно видеть и зародыш принципа интегральности лингвистических описаний, и зародыш семантического принципа композициональности; недаром в той же статье Л. В. Щербу посещает его второе замечательное озарение — о «правилах сложения смыслов, дающих не сумму смыслов, а новые смыслы» (стр. 24). Кажется, именно так понимается мысль Л. В. Щербы и в только что процитированном обзоре Е. В. Падучевой. 258 Удачный термин «интегральное описание языка», предложенный в книге [Katz, Postal 1964], появился на треть столетия позже, чем сама идея. Кстати, в самой книге Дж. Катца и П. Постала термин не был насыщен сколько-нибудь интересным лингвистическим содержанием. Z152 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA что правила формальной модели синтаксиса, осуществляющей автоматический синтаксический анализ и синтез текстов, непосредственно взаимодействуют с этой словарной информацией. необходимости включать в правила информацию о конкретных лексемах. Лексикограф, описывая очередную лексему, должен работать на всем множестве лингвистических правил и приписать каждой лексеме все свойства, обращения к которым могут потребовать правила (настройка словаря на грамматику) 259. Часто это требует включения правил непосредственно в словарь. Так обстоит дело в тех случаях, когда какое-то правило касается только данной лексемы или небольшой группы лексем: тогда наиболее естественным местом для него оказываются именно их словарные статьи. Однако современное понимание принципа интегральности могло сложиться и действительно сложилось только после того, как идеология модели «Смысл⇔Текст» в достаточно полном объеме была реализована на компьютере. Как уже было сказано в Предисловии, та компьютерная реализация модели, которая получила название ЭТАП, опирается на автоматические комбинаторные словари английского и русского языков, насчитывающие до 90 000 входов каждый, полные формальные модели морфологии, а также формальные модели синтаксиса, покрывающие гораздо более широкий круг конструкций, чем правила академических грамматик. Только после того, как эти грамматики и словари стали реально функционировать на компьютере и были многократно откорректированы по результатам экспериментов на больших массивах текстов, оказалось возможным понять, какой громадный объем грамматических и лексикографических следствий вытекает из принципа интегральности. Получить эту информацию умозрительным путем было бы невозможно. Собственно лексикографический интерес представляет только вторая задача, которая поэтому будет прокомментирована более подробно. Мы разобьем её на две более конкретные задачи: а) расширение лексикографической информации о свойствах лексемы, на которые ссылаются какие-то правила; б) включение некоторых лингвистических правил непосредственно в словарные статьи конкретных лексем260. Ниже принцип интегральности лингвистических описаний, распространенный в наших работах на все типы лингвистической информации, включая семантическую (ср. в особенности правила взаимодействия значений в текстах), прагматическую, коммуникативную и просодическую, излагается в том виде, в каком он был сформулирован в работах [Апресян 1980, 1995]. Кроме того, мы попытаемся извлечь одно более общее следствие из принципа интегральности, касающееся описания любых языковых объектов и классов объектов. 3.6.4 РАСШИРЕНИЕ ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ О СВОЙСТВАХ ЛЕКСЕМЫ Два главных компонента лингвистического описания — словарь и грамматика (последняя понимается расширительно — как совокупность всех правил языка, включая семантические). Они должны быть максимально согласованы между собой по типам помещаемой в них информации и по формальным способам (языкам) её записи. Этой информации должно быть достаточно для правильного употребления любой единицы языка в тексте или в речи и, тем самым, для её правильного понимания. Отсюда вытекают очень существенные требования к тому, как лингвистическая информация будет распределена между грамматикой и словарем, а значит и к тому, как должны работать грамматист и лексикограф. Известно, что в отрицательных предложениях многие непереходные глаголы русского языка, некоторые переходные глаголы в пассивной конструкции и некоторые краткие прилагательные могут иметь подлежащее либо в форме ИМ, либо в форме РОД: Мороз не чувствовался и Мороза не чувствовалось, Подкрепления не посылались и Подкреплений не посылалось, Звуки не слышны и Звуков не слышно. При этом выбор формы ИМ или РОД семантически мотивирован: при прочих равных условиях ИМ предполагает, что явление, о котором идет речь, существует (Звуки не слышны — они есть, но по какой-то причине не могут быть восприняты), а РОД допускает, что их вообще нет (ср. Звуков не слышно). С другой стороны, ИМ чаще вводит определенный объект (ср. Звук дождя в вагоне не слышен), а РОД — чаще неопределенный (ср. Не слышно ни звука)261. Грамматист при формулировке очередного правила должен работать на всем множестве лексем и учесть те лексемы, которые ему подчиняются, если данная форма их поведения не зафиксирована непосредственно в их словарных статьях (настройка грамматики на словарь). Во многих случаях это приводит к 259 Уже здесь следует привлечь внимание к тому, что понятие лингвистического правила играет исключительную роль для всего понятийного аппарата теоретической семантики и системной лексикографии. В частности, через него определяются понятия лексемы, лексикографического типа, нетривиального семантического признака, системообразующего смысла, фундаментальной классификации предикатов и ряд других. См. о них ниже. 260 Акцент на правилах в словарных статьях имеет и психологическую мотивацию: по-видимому, лексикографу непросто примириться с мыслью, что словарь должен стать хранилищем очень многих правил. 261 Этой конструкции посвящена обширная литература; упомяну лишь классические работы [Карцевский 1928], [Jakobson 1971] (первое издание 1936 г.), [Ицкович 1974], а из современных работ [Babby 1978, 1980; Апресян 1985; Падучева 1997, 2004: 440–472; Quiraud-Weber 2003] и обзор [Богуславский 1982]. Интересен «взгляд со стороны» М. ГироВебер, которая противопоставляет русский язык с лексикализованным генитивом под отрицанием чешскому, где аналогичная конструкция полностью грамматикализовалась в пользу номинатива, и польскому, где такая же конструкция тоже полностью грамматикализовалась, однако в пользу генитива (цит. соч, с. 364–366). Z153 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA дома не оказалось, Деревни на берегу не видно, Хозяина в доме не чувствуется. При этом в отрицательном предложении именно перцептивный компонент должен подвергаться отрицанию. Уточненное таким образом условие она считает достаточным для однозначного предсказания синтаксического поведения глагола. Относительно этого грамматического правила все глагольные и адъективные лексемы, удовлетворяющие указанным выше условиям, разбиваются на три класса: а) лексемы, которые допускают мену падежа подлежащего с ИМ на РОД в контексте отрицания (см. выше); Ниже мы попытаемся показать, что ни тот, ни другой смысл не дает стопроцентно мотивированного правила употребления глагола с подлежащим в форме РОД в отрицательном предложении. Основные контрпримеры собраны в три группы, упорядоченные по нарастанию их доказательной силы: сначала рассматриваются непоследовательности в синтаксическом поведении лексем одного семантического класса, затем — синонимического ряда и, наконец, непоследовательности в поведении одной и той же лексемы в разных условиях её употребления. б) лексемы, которые её требуют (ср. У нас не имеется сведений на этот счет, при невозможности *У нас не имеются сведения на этот счет, Не остается сомнений, при невозможности *Не остаются сомнения; см. однако ниже); в) лексемы, которые её не допускают ни при каких обстоятельствах (ср. Весна все никак не начиналась при невозможности *Весны все никак не начиналось, Бой не продолжался при невозможности *Боя не продолжалось). а) Лексемы, являющиеся элементами одного и того же семантического класса, могут попадать в разные синтаксические классы относительно способности менять ИМ на РОД в контексте отрицания. Таковы, например, лексемы со значением проявления свойства или процесса, выделенные в [Апресян 2003:10]. Они идеально отвечают критерию «перцептивности»: в их значение входит указание на то, что данное свойство или процесс актуально воспринимается каким-то наблюдателем, причем именно это указание попадает в сферу действия отрицания в отрицательном предложении. Ср. глаголы белеть, краснеть, чернеть; блистать, мелькать, мерцать, сверкать, светиться (зрительные проявления); греметь, доноситься, лязгать, скрежетать (звуковые проявления); благоухать, вонять, пахнуть, смердеть (обонятельные проявления); горчить (вкусовое проявление); греть, жечься, колоться (тактильные проявления). Е. В. Падучева считает вполне правильными фразы типа Не белеет ли парусов на горизонте, Не блистает теперь бриллиантов в её прическе, Не светится больше надежды в её глазах, Не гремело победных маршей. Не оспаривая эти оценки, обратим внимание на то, что по крайней мере сомнительны фразы ?Не краснеет ли маков в поле, ??Не лязгало буферов, ??Не скрежетало якорных цепей. Еще более замечательно то обстоятельство, что приемлемость генитивной конструкции падает по мере перехода от глаголов зрительных проявлений к глаголам слуховых проявлений, от них — к глаголам обонятельных проявлений (*Рыбы не пахнет ⟨не воняет⟩) и дальше к глаголам вкусовых и особенно тактильных проявлений: *Творога не горчит, *Шубы не греет, *Крапивы не жжется ⟨не колется⟩. Носители русского языка в норме владеют этой информацией — она составляет часть их языковой компетенции. Значит, и лингвистическое описание русского языка, которое её моделирует, должно содержать нужные сведения на этот счет. Однако даже академические словари и грамматики не сообщают информации, достаточной для того, чтобы строить правильные синтаксические конструкции с нужным значением для произвольного глагола или прилагательного в краткой форме. Объясняется это двумя причинами: во-первых, сложностью распределения глаголов относительно данного синтаксического правила; во-вторых, отсутствием традиций согласования грамматической и лексикографической информации в научном описании языков. Распределение всей глагольной лексики русского языка по трем названным классам отчасти семантически мотивировано. Было, например, давно замечено, что способностью менять ИМ на РОД в контексте отрицания обладают экзистенциальные глаголы в широком смысле, т. е. глаголы со значением существования, начала существования, продолжения существования и потребности (≈ ‘надо, чтобы существовало’), а также краткие прилагательные и переходные глаголы в форме СТРАД, имплицирующие существование или появление объекта: бывать, быть, вести (В последние годы наблюдений за вулканом не велось), виден, возникать, найтись, наступать, оставаться, ощущать (Недостатка в научной литературе не ощущалось), полагаться (Ребенку отдельного места не полагается), посылать (Никаких телеграмм не посылалось), появляться, происходить, проходить, случаться, слышен, сохраняться, строить (Новых субмарин не строилось), существовать, требоваться, чувствовать (Мороза не чувствовалось) и т. п. В последнее время был предложен еще один смысл, благоприятствующий мене ИМ ⇒РОД под отрицанием. По мнению Е. В. Падучевой (см. [Падучева 1997:104, 2004: 444]), такой способностью, помимо экзистенциальных, обладают глаголы, толкование которых «включает перцептивный компонент», т. е. указание на то, что объект, о котором идет речь, актуально воспринимается кем-то (не обязательно визуально); ср. Доктора б) Более того, даже близкие синонимы могут принадлежать к разным классам. Так, глагол наступать допускает мену ИМ ⇒ РОД в контексте отрицания, а его синоним наставать — нет; ср. Затишье ⟨молчание⟩ (так и) не наступило и Затишья (молчания) (так и) не наступило, но только Затишье ⟨молчание⟩ (так и) не настало, при невозможности *3атишья ⟨молчания⟩ (так и) не настало262. Глагол сохраняться допускает такую мену, а его синоним оставаться в большинстве употреблений требует её; ср. Другие улики не сохранились и Других Может возникнуть сомнение по поводу правильности сочетаний типа Настало затишье ⟨молчание⟩. В текстах такие примеры есть; ср. Настало некоторое затишье перед утром в бессонной жизни гостиницы (В. Набоков, Лолита); Полное молчание настало в колоннаде (М. Булгаков, Мастер и Маргарита). Само наше наблюдение тоже подтверждается примерами из текстов. Ср. Раньше, чем не сделаешься в самом деле всякому братом, не наступит братства (Ф. М. Достоевский, Братья Карамазовы); Утешения не наступало (Вик. Ерофеев, Скулы, нос и овраг). Для наставать в том же корпусе не было найдено ни одного подобного примера. 262 Z154 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA улик не сохранилось, но только Других улик не осталось, при невозможности *Другие улики не остались. Из сказанного с неизбежностью следует, что принцип интегральности превращает лексикографическое описание каждой лексемы в самостоятельную научную задачу. Чтобы понять истинный масштаб трудностей такого описания, надо учесть, что в системной лексикографии делается попытка реализовать принцип интегральности в объеме всего словаря, и не для одного признака, как в рассмотренном выше примере, а для всех, которые могут оказаться релевантными для правил. Некоторое представление о том, во что это выливается, мы попытаемся дать в разделе 1.5264 , посвященном понятию лексемы. в) Наконец, одна и та же глагольная лексема в разных условиях употребления (в разных контекстуальных условиях, в разных формах и значениях времени и вида, в сочетании с разными числовыми формами существительных) может вести себя поразному. Ср. Не светилось ни одного телеэкрана, ?Не светилось витрин магазинов, ??Глаз в темноте не светилось; Никакие улики не остаются (их уничтожают), Никаких улик не остается, Никаких улик не осталось, *Никакие улики не остались; Не гремело победных маршей, ? Не гремело музыки, *Не гремит поездов по ночам; Утешения не наступало, Мира в душе все никак не наступало, ??Весны все никак не наступало, *Марта еще не наступило (ср. Март ещё не наступил, зачем ты меня торопишь?). 3.6.5 ВКЛЮЧЕНИЕ ПРАВИЛ В СЛОВАРНЫЕ СТАТЬИ КОНКРЕТНЫХ ЛЕКСЕМ Как известно, у модальных наречий можно, нельзя, невозможно Из общих соображений тоже следует, что рассчитывать на стопроцентно мотивированное семантическое правило в данном случае было бы нереалистично: русский язык чересчур лексикализован для этого. есть по три основных модальных значения: алетическое, называемое также онтологическим и потенциальным (применительно к перечисленным наречиям это значение объективной возможности или невозможности); деонтическое (применительно к первым двум наречиям это значение разрешения или запрета); и вероятностное, называемое также предположительным и эпистемическим. Ниже мы проанализируем особенности только двух из них — первого и последнего, причем, естественно, только с интересующей нас лексикографической точки зрения265. Положение осложняется тем, что некоторые глаголы в конструкциях с ИМ и РОД под отрицанием приобретают неожиданные семантические ограничения. Например, лексема быть 2.1 = ‘находиться’ при подлежащем в форме РОД сочетается только с актуально-длительным значением НЕСОВ, ср. Отца не было на море (в момент наблюдения) 263. Та же лексема при подлежащем в форме ИМ сочетается только с общефактическим результативным значением НЕСОВ. Например, фраза Отец не был на море может значить только то, что он никогда в жизни не бывал на море. Кроме того, в последнем случае может меняться и денотативный статус (по Е. В. Падучевой) локативного дополнения, в нашем случае — существительного море: если в первом примере (Отца не было на море) речь идет о каком-то конкретном море, то во втором — обо всем классе морей. Начнем с алетического значения (объективной возможности/ невозможности), которое можно проиллюстрировать следующими примерами: Здесь вполне можно перейти речку вброд, Можно в такой темноте что-нибудь увидеть ⟨в таком шуме что-нибудь услышать?⟩; Здесь невозможно ⟨нельзя⟩ перейти речку вброд, В такой темноте ⟨в таком шуме⟩ нельзя (невозможно) что-либо увидеть (что-либо услышать). В контексте предикатов мнения типа допускать, думать, надеяться 2, полагать, предполагать, рассчитывать, судить (во вводном обороте насколько можно судить), считать, усомниться и т. п., а также семантически производных от них предикатов типа утверждать, отрицать и т. п., чисто алетическое значение ‘есть возможность для Р’ (соответственно ‘нет возможности для Р’) преобразуется в значение ‘есть основания для Р’ (‘нет оснований для Р’): объективная возможность закономерно переинтерпретируется как ментальная предпосылка. Ср. Можно считать ⟨утверждать, надеяться, предполагать⟩, что эксперименты закончились успешно = ‘Есть основания считать ⟨утверждать,..⟩, что ..’; Нельзя считать ⟨утверждать⟩, что эксперименты закончились успешно = ‘Нет оснований считать ⟨утверждать⟩, что ..’; Нельзя отрицать, что работа была организована из рук вон плохо ‘Нет оснований отрицать, что..’; В таких условиях невозможно было рассчитывать на успех ‘Не было оснований рассчитывать ..’ Ср. также Тогда, конечно, вряд ли можно Любопытно, что та же лексема в утвердительных предложениях свободно употребляется в обоих названных выше видо-временных значениях НЕСОВ. Очевидно, что в самом грамматическом правиле мены падежа подлежащего в контексте отрицания нельзя указать с достаточной полнотой ни глаголы, которые ему подчиняются, ни контекстуальные условия, которые усиливают или ослабляют эту способность, ни семантические модификации, которые при этом могут происходить. Единственное место, где эту информацию можно представить с относительной полнотой, — словарь. Однако ни один толковый словарь русского языка такой информации не содержит и, следовательно, в этом пункте принципу интегральности лингвистического описания не удовлетворяет. 263 Эту лексему не следует путать с быть 2.2 = ‘приходить, приезжать и т. п.’, как во фразах Врач будет завтра или Этим летом я уже был на море в двунаправленном значении. 264 См. Апресян Ю.Д. и др. Языковая картина мира и системная лексикография. Глава 1, раздел 1.5, стр. 55–65. Языки славянских культур: Москва, 2006. 265 Ясное общелингвистическое и логическое описание всех трех значений, равно как и различий между ними, выполненное на большом материале, содержится в книге [Булыгина, Шмелев 1997- 209–231]. Z155 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA В контексте предикатов, обозначающих контролируемые действия, процессы или состояния, можно, нельзя и невозможно реализуют либо алетическое, либо деонтическое значение; ср. Детям уже можно ⟨еще нельзя⟩ купаться в пруду. надеяться на исполнение последней воли (В. Солоухин, Похороны Степаниды Ивановны); По ряду признаков можно думать, что самое главное ⟨…⟩ они изложили правильно (Ю. Домбровский, Факультет ненужных вещей); Можно предположить, что это была легкая форма забастовки соскучившегося от безработицы гарема (Ф. Искандер, Козы и Шекспир); Молено утверждать, что любой из ныне осуществимых биомеханизмов остро ⟨…⟩ реагирует на естественное биополе (А. и Б. Стругацкие, Волны гасят ветер); Нельзя отрицать, что некоторый повод для таких споров давал сам Бунин (В. Ходасевич, Бунин. Собрание сочинений). Таким образом, различия между словами мочь и должен, с одной стороны, и можно, нельзя, невозможно, с другой, касаются лишь статуса и условий реализации вероятностных употреблений. У слов мочь и должен они конституируют скорее самостоятельные лексические значения, потому что не могут быть получены из алетических значений с помощью стопроцентно справедливого правила. У слов можно, нельзя и невозможно они конституируют скорее употребления, потому что могут быть получены из соответствующих алетических значений с помощью правил267 . Этот семантический сдвиг характерен для перечисленных лексем, но его нельзя связать ни с каким общим смыслом в их значениях. Очевидно, например, что у глагола мочь тоже есть алетическое значение; ср. Можешь перепрыгнуть через этот ров ⟨выжать двухпудовую гирю, решить эту задачу⟩? Однако в контексте предикатов мнения и утверждения его значение не обязательно сдвигается в сторону ‘есть основания (считать, утверждать и т. п.)’. Ср. семантический контраст в парах Можно думать что угодно и Можешь думать что угодно, Можно утверждать, что эксперименты закончились успешно и Можешь утверждать, что эксперименты закончились успешно (≈ ‘мне безразлично, что именно ты думаешь ⟨утверждаешь⟩’). Поскольку все перечисленные правила лексикализованы, они тоже должны быть даны в словарных статьях лексем можно, нельзя и невозможно. 3.6.6 ОБ ИНТЕГРАЛЬНОСТИ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЯЗЫКОВЫХ ОБЪЕКТОВ Мы Поскольку, таким образом, рассматриваемый семантический сдвиг характеризует не весь семантический класс, а лишь отдельные входящие в него лексемы, он естественнее всего описывается в виде правила семантической модификации в словарных статьях самих этих лексем. упомянули два лексикографических следствия из принципа интегральности. Во-первых, лексемам в словаре должны быть приписаны все свойства, обращения к которым могут потребовать лингвистические правила. Таковы семантические, прагматические, морфологические, словообразовательные, синтаксические, сочетаемостные, коммуникативно-просодические свойства лексем, а также их парадигматические семантические связи с другими лексемами языка, если они не предсказываются стопроцентно на основе какой-то другой информации, помещаемой непосредственно в их словарных статьях. Во-вторых, в словарные статьи лексем должны помещаться сами правила с лексически ограниченной областью действия. Как было сказано выше, помимо алетических значений многие модальные слова имеют еще вероятностные (предположительные, эпистемические) значения; ср. Подожди еще немного, они могут вернуться с минуты на минуту ⟨должны вернуться с минуты на минуту⟩. Словари (СУ, БАС, MAC, СОШ, БТС) выделяют вероятностные значения у слов мочь и должен, но единодушно отказывают в возможности такого употребления словам можно, нельзя и невозможно. Между тем из общих соображений естественно допустить, что эти слова тоже должны иметь вероятностные употребления. Эти принципы могут и, как кажется, должны быть экстраполированы на описание других языковых единиц и классов единиц, имеющих знаковую природу, потому что в языке микромир и макромир устроены в значительной мере изоморфно. Тогда важнейшим общим следствием из принципа интегральности лингвистических описаний оказывается требование, чтобы каждый языковой объект, включая классы лексем, грамматические формы, граммемы, словообразовательные аффиксы, синтаксические конструкции, синтаксические функции и т. п., — был охарактеризован во всей совокупности своих лингвистически значимых свойств и связей. Такие употребления у них действительно есть, но реализуется они лишь в контексте предикатов со значением неконтролируемых действий, процессов и состояний266; ср. Так можно и ошибиться ⟨и подвести человека⟩, Утром здесь можно поймать далее форель, В этой рощице можно найти даже белые грибы, Вечером в парке можно встретить подгулявших десантников ⟨натолкнуться на бомжей, напороться на бандитов⟩, Так можно упасть ⟨сломать ногу⟩, В комнате так душно, что можно упасть в обморок; На окраине города никак нельзя напороться на патруль, На ровном месте нельзя упасть ⟨сломать ногу⟩; Ошибиться в столь простых вычислениях ⟨поймать здесь форель, встретить в этих местах знакомого⟩ невозможно. Сама по себе идея, что существуют такие единицы языка, которые можно определить только через какую-то совокупность специфических свойств, а не через одно конституирующее свойство, 266 Общее представление о контролируемости и неконтролируемости, определение этих понятий и обзор большого круга языковых явлений, для анализа которых они необходимы, см. в работах [Givón 1975; Булыгина 1982; Плунгян, Рахилина 1988; Зализняк Анна 1992; Шатуновский 1996; Падучева 2004], с обширной дальнейшей библиографией. 267 О различии значений и употреблений (в терминологическом смысле) см. [ Апресян 2001]. Z156 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA высказывалась в лингвистике давно и по отношению к разным объектам. В качестве очень показательного примера можно сослаться на работу [Кинэн 1982] (впервые опубликованную в 1976 г.). В ней дается перечень 30 характерных свойств «базисных подлежащих», включающий синтаксические, семантические, коммуникативные и прагматические свойства этого члена предложения (обязательность, контроль возвратных местоимений, определенная падежная маркировка, определенная семантическая роль, тематичность и т. п.). В связи с этим Э. Кинэн определил подлежащее как «многофакторное понятие» и сблизил его с базисными понятиями других социальных наук, которые в этом отношении отличаются от точных наук. В точных науках базисные понятия часто задаются одним абсолютным признаком; ср., например, понятие простого числа. упрощениями и сокращениями, естественными в контексте неспециальной работы), но дополнен рядом сочетаемостных, словообразовательных и акцентных свойств. 1) Семантические: особое и совершенно однородное, в отличие от других частей речи, значение числа. Существительные имеют гораздо более размытые значения; помимо предметов (прототипического для них значения) они могут обозначать действия (платеж), деятельности (война), занятия (прогулка), процессы (рост), состояния (желание), свойства (мужество), атрибуты (имя), параметры (вес), числа (дюжина) и т. п. Такая же размытость категориального значения свойственна и прилагательным. 2) Морфологические: отсутствие категории числа и особая парадигма склонения. 3) Синтаксические: а) отсутствие согласовательной категории одушевленностинеодушевленности (за исключением слов один, два, три и четыре, ср. видел два ⟨три, четыре⟩ столба, но видел двух ⟨трех, четырех) слонов⟩; В сущности, определение Кинэна представляет собой одну из первых, хотя и неявных, формулировок понятия прототипа: прототипическое подлежащее — то, которое обладает всеми тридцатью свойствами. Предпринимались и другие попытки такого рода. Существенно, однако, что все они касались отдельных лингвистических понятий. Мы же предлагаем распространить этот подход на все или по крайней мере большинство языковых объектов и лингвистических понятий, т. е. сделать его стратегическим в практике их определения. Неожиданным образом это позволяет разрешить некоторые лингвистические споры, имеющие многолетнюю историю. б) особая аппроксимативно-количественная конструкция с постпозицией числительного и общим значением приблизительности (ср. столов десять ≈ ‘приблизительно десять столов’; аналогичные конструкции с постпозицией прилагательного дают «номенклатурное» значение и используются в качестве терминов или номинаций товаров, как в примерах гриб белый, стол письменный); Упомянем один из них — спор по поводу числительных. Как следует из принципа интегральности, числительные, как и любая другая часть речи, должны определяться не по какому-то одному «ведущему» признаку— морфологическому, синтаксическому или семантическому, а по большой совокупности признаков. Тогда, например, отпадают всякие сомнения по поводу количественных числительных, которым многие лексикографы и даже некоторые грамматисты отказывают в статусе самостоятельной части речи, распределяя их между существительными (например, в конструкции типа двадцать пять), прилагательными (например, в конструкции типа двадцать книг) и некоторыми другими разрядами слов268. На самом деле ни у одной другой части речи нет больших оснований на самостоятельный частеречный статус, потому что никакая другая часть речи не обладает столь уникальным набором семантических, морфологических, синтаксических, сочетаемостных, деривационных и акцентных свойств, как количественные числительные. в) особые правила согласования падежно-числовой формы существительного и падежной числительного в группах вида «числительное + существительное» (ср. сделал две [ВИН] зарубки [РОД ЕД], но сделал пять [ВИН] зарубок [РОД МН]; отметил двумя [ТВОР] зарубками [ТВОР МН] и отметил пятью [ТВОР] зарубками [ТВОР МН]; г) конструкции вида «числительное + числительное» с уникальными — аддитивным и «дробным» — значениями, ср. двадцать пять (‘двадцать плюс пять’) и пять двадцать (‘пять больших целых единиц + двадцать частей одной такой единицы’); д) нумеративно-аппозитивные конструкции вида комната пять. 4) Сочетаемостные: а) уникальное значение ряда предлогов в составе числовых групп, например, “мультипликативное” значение предлога на в составе словосочетаний типа пять на шесть (метров), “разделительное” значение того же предлога в составе словосочетаний типа десять на два, распределительное значение предлога по в группах типа по два яблока, по пять рублей (последнее подробно описано в [Мельчук 1985: 235 и сл., Иомдин 1990б: 259– 260]); Различные сводки этих свойств можно найти в [Виноградов 1947: 291 и сл.; Worth 1959; Супрун 1971] и др. Самый подробный перечень семантических, морфологических и синтаксических свойств количественных числительных , озаглавленный «Числительное как отдельная часть речи в русском языке», содержится в [Мельчук 1985: 265 и ел.]. Он взят нами за основу (с 268 Русская лексикография в этом отношении выгодно отличается, например, от английской и французской: многие авторитетные английские и французские словари количественных числительных как особой части речи не признают. См. английские словари семейств Oxford, Webster, Chambers, Random House, The American Heritage, Thorndike and Barnhart, Wyld, Macmillan, Collins Cobuild, Longman, Maquarie и французские словари семейства Robert, в которых числительные классифицируются как существительные, прилагательные, местоимения, слова-определители и т. п. В русской грамматической традиции наиболее заметным синтаксистом, принципиально включавшим количественные числительные в состав других частей речи («счётных существительных, прилагательных и наречий») на основе сходства их синтаксических функций был А. М. Пешковский; см. [Пешковский 2001:154]. Во французской традиции отметим авторитетные источники [Grammaire 1936: 240 и сл., Grevisse 1969: 342 и сл.]. Z157 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA б) сочетаемость с уникальными словами плюс и минус, с трудно определимой частеречной принадлежностью, в аддитивном и субтрактивном значениях соответственно (ср., например, Мне следует получить пятьсот рублей минус семьдесят пять рублей аванса см. [Виноградов 1947: 290]), что завершает список арифметических значений количественных конструкций ( аддитивного , субтрактивного, мультипликативного и разделительного). считает, что Р может начать существовать, если он будет делать R; (iii) по причине (i) и (ii) X готов делать или делает R’ 269. в) Некоторые смыслы, более простые, чем семантические примитивы. Они не вербализуются в данном языке никакими свободными лексемами «первого плана» и представляют собою либо пересечение значений семантического примитива и его ближайшего неточного синонима (ср. пары знать и ведать, считать и думать, хотеть и желать, чувствовать и ощущать), либо пересечение значений самих семантических примитивов (ср. стативные глаголы знать, считать, хотеть, чувствовать). В самом деле, хотеть и желать, например, это синонимы, каждый из которых обладает определенной семантической спецификой; их особенности подробно описаны в соответствующей словарной статье автора в [НОСС 1997]. С другой стороны, невозможно отрицать, что в их значениях есть большая общая часть, которая, однако, не может быть названа ни одним реально существующим словом русского языка. Очевидно, что и в значениях других перечисленных выше стативных глаголов тоже есть нечто общее — все они являются названиями разного рода внутренних состояний. Однако и этот смысл естественным образом в русском языке не вербализуется. В силу напрашивающейся аналогии с физикой такие невербализуемые значения, т. е. не существующие в свободном состоянии частицы смысла, в [Апресян 1995а:478–482] были названы семантическими кварками. 5) Словообразовательные: особые форманты типа -надцать, дцать, -десят, -сти, -ста, -сот, суффиксы собирательных числительных и т. п. 6) Акцентные: равноударность компонентов составных числительных типа двадцать пять, три двадцать пять; в сравнимых аппозитивных сочетаниях существительных типа господин Иванов, аэросани-глиссер соответствующие компоненты не равноударны — последний из них несет главное ударение. 3.6.7. ПОНЯТИЕ СИСТЕМООБРАЗУЮЩЕГО СМЫСЛА Системообразующим называется смысл, который входит в большое число языковых единиц разной природы (многообразие обличий) и при определенных условиях одинаково проявляет себя относительно правил взаимодействия значений (единообразие проявлений). К числу системообразующих смыслов относятся: Особый интерес представляют семантические кварки второго типа — они входят в состав значений существенно большего числа языковых единиц, чем кварки первого типа. Поэтому они нуждаются в именовании. Их именами являются лингвистические термины. Таковы, например, термины ‘стативность’ и ‘акциональность’. а) Семантические примитивы, т. е. смыслы ‘делать’, ‘воспринимать’, ‘хотеть’, ‘мочь’, ‘чувствовать’, ‘знать’, ‘считать’, ‘говорить’, ‘существовать’, ‘быть’, ‘находиться', ‘предшествовать’, ‘я’, ‘отношение’, ‘объект’, ‘время’, ‘пространство’, ‘причина’, ‘условие’, ‘свойство’, ‘часть’, ‘число’, ‘количество’, ‘норма’, ‘ситуация’, ‘один’, ‘хороший’, ‘больше’, ‘не’ и ряд других. По определению (см. выше), системообразующие смыслы обладают двумя важными свойствами. Во-первых, они входят в состав значений многих языковых единиц разной природы — лексических, морфологических, словообразовательных, синтаксических и других. Так, смысл ‘причина’ выражается существительными причина и подоплека, глаголами вызывать и приводить (к чему-л.), наречиями поэтому и оттого(-то), союзами потому что и поскольку, предлогами из-за и за (неимением, недостатком), (устаревшим) творительным причины (ср. Ошибкою добро о ком-нибудь сказали?), словообразовательным элементом -творный в составе прилагательных кроветворный, снотворный, болезнетворный, препозитивным деепричастным оборотом с деепричастием стативного глагола (Зная, что переубедить его невозможно, я прекратил спор) и рядом других. б) Некоторые смыслы, более сложные, чем семантические примитивы, например, 'готов', 'должен', 'намерен', 'перемещаться', 'начаться', ‘прекращаться', 'продолжаться', 'цель', 'момент' и ряд других. С помощью аналитических толкований они в конечном счете сводятся к определенной структуре семантических примитивов. Ср. известные толкования продолжаться ≈ 'не прекращаться', Р прекратился ≈ 'начался не Р', начался Р ≈ ‘До момента t Р не существовал, после t Р существует’. Как видим, сложное значение продолжаться почти полностью сведено к структуре, составленной из примитивов ‘существовать’ и ‘не’. За пределами этого списка остался только смысл ‘момент’, который, впрочем, тоже легко сводится к примитивам: момент = ‘такая часть времени, что меньшей части времени не существует’. Во-вторых, при некоторых условиях (главное из них — нахождение в вершине ассертивной части толкования) системообразующие смыслы активны в правилах взаимодействия значений в тексте, причем во многих правилах они проявляют себя единообразно, независимо от того, в состав какого значения входят. В частности, глаголы с чисто причинным значением не могут подчинять Исключительно важным для данной работы является смысл и, соответственно, русское слово цель, которое в своем основном значении толкуется следующим образом: Р цель — действий P человека X = ‘(i) X хочет, чтобы существовала ситуация P, и (ii) 269 В основу этого толкования положено следующее определение И. Б. Левонтиной: X—цель Y-а = ‘Человек Y хочет, чтобы имела место ситуация X, считает, что действия Z, которые он может совершить, будут причиной её возникновения, и готов совершить или совершает эти действия’ (см. Апресян Ю.Д. и др. Языковая картина мира и системная лексикография. Глава 1, раздел 1.5, стр. 163. Языки славянских культур: Москва, 2006.). Оба определения опираются на работу [Жолковский 1964]. Z158 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA обстоятельства цели; ср. неправильность *Повышение цен вызвало кризис, чтобы окончательно разрушить экономику страны. Напротив, наличие смысла ‘делать’ в вершине толкования обусловливает способность соответствующей лексемы управлять дополнением или обстоятельством со значением цели (Он сделал это, чтобы помочь тебе). Кроме того, такие глаголы способны употребляться в повелительном наклонении: Сделай милость, помолчи. Заметим, что глаголы состояния ни тем, ни другим свойством не обладают; ср. невозможность *Он знает древние языки, чтобы заняться дешифровкой, *3най древние языки (надо: Он изучает древние языки, чтобы заняться дешифровкой, Изучай древние языки). Стандартизация состоит в том, что каждое такое слово должно в идеале удовлетворять требованию взаимно-однозначного соответствия имени и смысла. Иными словами, в метаязыке у него не должно быть синонимов и омонимов. Отступления от этого правила допускаются в тех случаях, когда грамматический или сочетаемостный контекст толкования исключает возможность использования стандартного имени данного смысла. Например, если толкование формулируется в настоящем времени и если в нем по смыслу надо было бы употребить глагол-связку быть, которая в форме НАСТ обычно выражается нулем, быть заменяется одним из своих синонимов; ср. X боится Y-a = ‘X находится в таком эмоциональном состоянии, какое бывает, когда… ‘. В этом толковании нарушены сразу оба условия: вместо полагающегося по смыслу есть использован его синоним находится, у которого в метаязыке есть «омоним» — тот же глагол, но в локативном значении. 3.6.8. СЕМАНТИЧЕСКИЙ МЕТАЯЗЫК Этот вопрос детально рассматривался в [Апресян 1974, 1980, Предполагается, что все такие отступления перечислимы и что в случае необходимости (например, если требуется формализовать семантические представления для конкретной компьютерной системы) они могут быть полностью элиминированы, правда, за счет некоторых потерь в приемлемости языка толкований для носителей языка. 1995а, 1995б] и здесь будет изложен конспективно. Мы исходим из того, что значения всех содержательных единиц данного языка — лексических, морфологических, синтаксических и словообразовательных — могут и должны быть описаны на одном и том же семантическом метаязыке (в дальнейшем, в соответствии с целями данной работы, мы рассматриваем только лексемы). Реально в качестве семантического метаязыка в большинстве современных работ используется не универсальный искусственный язык, а некий упрощенный и стандартизованный подъязык описываемого естественного языка. Ниже перечисляются ограничения, накладываемые на него в работах МСШ, включая и монографию «Языковая картина мира и системная лексикография» 270. 3.7. НОВЫЙ ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ СИНОНИМОВ РУССКОГО ЯЗЫКА Ю. Д. Апресян. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка Упрощение состоит в том, что в метаязык отбираются относительно простые слова, грамматические формы слов и синтаксические конструкции в их основных значениях. (НОСС) — это словарь активного типа, согласованный с определенным грамматическим описанием русского языка, реализующий принципы системной лексикографии и ориентированный на отражение языковой, или «наивной», картины мира. Установка на детальное лингвистическое портретирование сочетается в нем с установкой на единообразное описание лексем, относящихся к одному лексикографическому типу. В Словаре последовательно отражаются семантические, референциальные , прагматические , коннотативные , коммуникативные , синтаксические , сочетаемостные , морфологические и просодические сходства и различия между синонимами, а также условия нейтрализации различий. Все словарные статьи содержат обширные справочные зоны, в которых перечисляются фразеологические синонимы, аналоги, точные и неточные конверсивы, конверсивы к аналогам, точные и неточные антонимы и дериваты (включая семантические) к элементам данного синонимического ряда. В некоторых случаях указываются специальные лингвистические работы, посвященные одной или нескольким лексемам, входящим в данный ряд. Книга обращена к широкому кругу филологов, интересующихся лексикологией, Ядро словаря метаязыка образуют системообразующие смыслы первых двух классов как они были определены в разделе 3.5.8 ПОНЯТИЕ СИСТЕМООБРАЗУЮЩЕГО СМЫСЛА (разделе 1.3271). Это семантические примитивы и более сложные слова-смыслы типа начать, перестать, момент, цель и т. п. Кроме этого ядра словарь метаязыка включает довольно большое число так называемых промежуточных слов-смыслов. Как правило, они входят в состав значений многих лексических, но не грамматических единиц данного языка. Таков, например, смысл ‘требовать’, повторяющийся в толкованиях лексем бастовать, вызывать (в суд), вымогать, забастовка, настаивать, повестка, призвать (кого-л. к порядку), (строго) спрашивать 4 с кого-л., спрашивать 3 (что-л. у кого-л., например, Спроси у него документы), ультиматум, шантаж, шантажировать и т. п. 270 See Apresyan, Yu. D. A Lexicon of Linguistic Terminology, Pages XXII–LII//New Explanatory Dictionary od Synonyms of the Russian Language (НОСС). Языки славянской культуры ● Wiener Slawistischer Almanach, Sonderband 60: Moscow ● Vienna, 2014. <https://www.academia.edu/6704557/НОВЫЙ_ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫЙ_СЛОВАРЬ_СИНОНИМОВ_РУССКОГО_ЯЗЫКА_Академик_Ю._Д._Апресян_et_al._> 271 Апресян Ю.Д. и др. Языковая картина мира и системная лексикография. Глава 1, раздел 1.3, стр. 52–54. Языки славянских культур: Москва, 2006. Z159 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA лексикографией и теоретической семантикой, к преподавателям русского языка как родного, неродного или иностранного, а также к писателям, журналистам, редакторам и представителям других профессий, имеющих дело с русским языком как объектом изучения или орудием их работы. существенно расширена и обогащена его доказательная и иллюстративная база. Во-вторых, с учетом тех же данных было исправлено и уточнено лексикографическое описание материала. В - третьих , более активно использовались жанры (лексикографически — зоны), дающие возможность представить синонимические ряды как фрагменты более общей лексикосемантической системы языка, а именно Преамбулы и Примечания. Во втором, исправленном и дополненном издании Словаря публикуются 354 синонимических ряда, представляющих основные разряды антропоцентрической лексики русского языка и — эпизодически — некоторые другие пласты лексики. Некоторые словарные статьи второго и третьего выпусков тоже подверглись содержательной правке, однако эта работа проводилась менее систематически. Условиями гранта Министерства высшего образования РФ, которым было поддержано второе издание Словаря, мы были поставлены в очень жесткие временные рамки. В сущности, на подготовку второго издания у нас было чуть более пяти месяцев — с марта по середину августа, потому что одним из условий гранта был выход тиража до 1 декабря 2003 г. Следует учесть и то обстоятельство, что параллельно мы занимались технической подготовкой к печати материалов третьего выпуска Словаря. Этим объясняется гораздо меньший объем исправлений в материалах второго и третьего выпусков. Второе, исправленное и дополненное издание НОСС’а, три выпуска которого вышли в 1997, 2000 и 2003 гг. соответственно является кульминацией мировой лексикографии. Насколько можно судить по уровню их цитируемости и аналитическим рецензиям на них272, Словарь был положительно оценен лингвистическим сообществом. По-видимому, он заполнил ощутимую лакуну в той набирающей силу области лингвистики, которая получила название словоцеитрической. Тем самым выпуск нового издания Словаря, к тому же существенно усовершенствованного и обретшего более удобную форму однотомника, представлялся вполне оправданным. Словарь, естественно имеет родословную связь с Англо-русским синонимическим словарём 273 (АРСС) и его главными теоретическими принципами, на которых было осуществлено его строение. Превращение трёх отдельных выпусков Словаря, каждый из которых был, в сущности, самостоятельным словарем от А до Я, в однотомник, требовало двоякой правки — технической и содержательной. Непосредственным прототипом для НОСС’а послужил АРСС, вышедший в 1979 году и реализующий теоретическую концепцию, разработанную в моих предшествующих исследованиях274. АРСС определил главное в НОСС’е — общую схему и многоаспектный тип описания сходств и различий между синонимами. Узловыми элементами этой схемы являются: Техническая правка, а именно согласование цифровых индексов при лексемах в словарных статьях разных авторов и в сводном Указателе, коснулась в основном материала первых двух выпусков. Материалы третьего выпуска нуждались в ней в меньшей мере, потому что корпус его словарных статей и сводный Указатель готовились параллельно, в режиме постоянной обратной связи. Что касается гораздо более важной и трудоемкой содержательной правки, то здесь нужно было позаботиться в первую очередь о материалах первого выпуска Словаря. Он составлялся на основании очень скромного корпуса текстов объемом всего около 1 000 000 словоупотреблений (с тех пор объём нашего корпуса вырос в 34 раза) и поэтому требовал более основательной переработки, чем два последних выпуска. С другой стороны, в ходе работы над Словарем мы накопили немалый новый теоретический и лексикографический опыт, который не мог быть реализован в полной мере в первом выпуске. Содержательная правка первого выпуска Словаря была троякой. Во-первых, на основании новых корпусных данных была 1) Аналитическое толкование общей части значений всех членов данного синонимического ряда на специальном метаязыке. 2) Использование семантических признаков, по которым сравниваются элементы ряда. Уже в АРСС’е признаки выделялись в отдельную зону (которая теперь называется синопсисом), если их число превышало два. Большинство этих признаков являются «сквозными», т. е. общими для нескольких или многих синонимических рядов. Именно в таких признаках с наибольшей отчетливостью обнаруживают себя системные принципы организации лексики. 3) Сопоставление синонимов по этим признакам, с выделением семантически более тесно спаянных групп и подгрупп внутри ряда и указанием всех сходств и различий между группами и 272 См. в особенности рецензии Е. Э. Бабаевой и В. 3. Санни-кова на первый выпуск («Русская речь», 1997, № 6, 107–111 и «Вопросы языкознания», 1997, № 6, 134–137, соответственно), рецензию Л. Н. Иорданской на второй выпуск («Русский язык в научном освещении», 2001, № 2, 240–249) и рецензию С. Лубенской на оба выпуска («Известия Академии наук», Серия литературы и языка, 2002, № 2, 68–72). 273 Англо-русский синонимический словарь. Коллектив авторов: Ю. Д. Апресян, В. В. Ботякова, Т. Э. Латышева, М. А. Мосягина, И. В. Полик, В. И. Ракитина, А. И. Розенман, Е. Е. Сретенская. Под руководством А. И. Розенмана и Ю. Д. Апресяна. М., 1979. К настоящему времени этот словарь выдержал семь переизданий. См.: Ю. Д. Апресян. Проблема синонима // ВЯ, 1957, № 6, 84–88; он же, О словаре синонимов Вебстера // Научные доклады высшей школы. Филологические науки, 1959, № 3, 159–164; он же, Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974; он же, Английские синонимы и синонимический словарь // Англо-русский синонимический словарь. Коллектив авторов: Ю. Д. Апресян, В. В. Ботякова, Т. Э. Латышева, М. А. Мосягина, И. В. Полик, В. И. Ракитина, А. И. Розенман, Е. Е. Сретенская. Под руководством А. И. Розенмана и Ю. Д. Апресяна. М., 1979, 502–543. 274 Z160 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA отдельными синонимами в области значений, прагматики, семантического акцента, коннотаций и референциальных особенностей. методов корпусной лексикографии лингвистики, идеографичность. 4) Анализ контекстуальных (семантических, синтаксических, сочетаемостных, морфологических), прагматических и иных условий нейтрализации различий между синонимами. 1. 5) Указание лексем, семантически близких к той, которая является предметом рассмотрения в данном ряду (зона примечаний). Активность. Словарь должен содержать по возможности исчерпывающую информацию о каждой лексеме, необходимую не только для её понимания в произвольном тексте, но и для её правильного использования в своей собственной речи. Как ясно из сказанного, принцип активности требует принципиального расширения языковой информации, подлежащей включению в Словарь: в сущности, речь идет о том, чтобы описать языковую компетенцию говорящих (владение языком) в полном объеме. В связи с этим традиционно включаемые в толковые словари типы информации (о значениях, сочетаемости и стилистических свойствах слов) серьезно расширяются. Еще более существенно то, что кроме них в Словарь включаются совершенно новые типы лексикографической информации: о синтаксических сходствах и различиях между синонимами; о различиях и сходствах в составе их словоизменительных парадигм; о правилах взаимодействия лексических значений с грамматическими (например, с разными значениями граммем вида, залога, наклонения и т. п.); о коммуникативнопросодических свойствах и прагматике лексем в случае, если такие свойства для них специфичны; об условиях нейтрализации различий между синонимами. 2. Системность. Предполагается, что вся семантическая система языка покоится на едином каркасе повторяющихся, «сквозных» семантических оппозиций. В лексике они проявляют себя в том, что весь словарь сложным образом разбивается на многократно пересекающиеся классы лексем (лексикографические типы), обладающие какими-то общими свойствами. В силу общности этих свойств они одинаково или очень похожим образом реагируют на раз личные лингвистические правила. Элементарным лексико графическим типом является синонимический ряд. Системное описание каждого ряда имеет два аспекта. Во-первых, поскольку данный ряд синонимов обычно соприкасается с другими близкими ему по смыслу синонимическими рядами, он сравнивается с ними и, если это возможно, вместе с ними вписывается в более крупный фрагмент лексико-семантической системы языка (зона Преамбулы). Во-вторых, сравниваются между собой отдельные элементы данного синонимического ряда. В обоих случаях описываются нам более существенные сходства и различия между сравниваемыми объектами; в обоих случаях сравнение осуществляется на основе общего арсенала семантических признаков. При переходе от первой задачи ко второй принципиально меняются только сами объекты описания. Впрочем в соответствии с основной задачей синонимического словаря сравнение отдельных элементов ряда между собой выполняется гораздо более подробно. В частности, для каждой лексемы указываются все её специфические семантические свойства, независимо от того, можно ли их выразить через общие семантические признаки или нельзя. Наш Словарь является одновременно и словарем лексикографических типов, и словарем лексикографических портретов. Описание конструктивных и сочетаемостных сходств и различий между синонимами. Демонстрация всех выявленных свойств синонимов на достаточно представительном литературном материале, который выделяется в особую зону иллюстраций и служит одновременно основанием для установления этих свойств. В НОСС’е реализована эта базовая схема описания синонимов. Однако в других отношениях он пошел дальше своего прототипа. Прежде всего, он отражает существенно более высокий уровень лингвистической семантики конца 1990-х годов. Этим объясняется его повышенный интерес к языковой картине мира и системным явлениям в лексике; к мотивированным связям между разными свойствами одной и той же лексемы, например между ее значением и просодией; к семантическим взаимодействиям данной лексемы с другими единицами языка в тексте. Кроме того, НОСС опирается на гораздо более обширную и адекватную современному языку базу фактов, чем АРСС. Последний составлялся на основе ограниченной картотеки примеров, в основном из литературы XIX и самого начала XX веков, поскольку при советской власти почти вся современная англоязычная литература и пресса находились под идеологическим запретом и не подлежали цитированию. В результате портрет той части русской лексики, который нашел отражение в НОСС’е, в гораздо большей мере соответствует оригиналу, чем соответствующий портрет АРСС’а. Наконец, в АРСС’е предметом описания был английский язык, который ни для кого из составителей не был родным. Нет нужды говорить о том, насколько большей глубины понимания слова, его системных связей с другими словами в словаре и его регулярных взаимодействий с другими языковыми единицами в тексте можно достичь на материале родного языка. Можно надеяться, что и в этом отношении в НОСС’е удалось получить лучшие результаты. Перейдем теперь к его главным теоретическим принципам. Именно принципы словаря определяют объем помещаемой в нем лексикографической информации и его специфику по сравнению с другими аналогичными словарями. НОСС основан на следующих семи принципах: активность, системность, интегральность,ориентация на отражение языковой,или «наивной», картины мира, использование специальных метаязыков для описания всех существенных свойств лексем, комбинирование Z161 и экспериментальной ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 3. 4. 5. 6. 275 Интегральность. Описание лексики данного языка должно быть максимально согласовано с описанием его «грамматики» в широком смысле слова, т. е. со сводом всех достаточно общих правил данного языка. В их число мы включаем, помимо морфологических и синтаксических правил, еще и сочетаемостные , семантические , прагматические , коммуникативно-просодические и иные правила построения высказываний. Тем самым делается попытка преодолеть традиционно существовавший в лингвистике разрыв между грамматическим и лексикографическим описанием языка. языковой материал», т. е. примеры того, как по-русски нельзя говорить. 7. Ориентация на отражение «наивной», или языковой, картины мира. При описании очередного синонимического ряда мы пытаемся увидеть в нем определенный фрагмент некоего общего взгляда на мир, присущего данному языку. Это особое мировидение может отличаться как от научной картины мира, так и, возможно, от способов видеть мир, присущих другим языкам. При реконструкции таких фрагментов (наивной этики, наивной анатомии, наивной психологии, наивной телеологии, наивной физики пространства и времени, наивной риторики и т. п.) используются только языковые данные. В свою очередь, реконструированные фрагменты служат теоретической основой для дальнейших лексикографических описаний. Идеографичность. При установке на системное описание лексики естественно руководствоваться не алфавитным, а идеографическим принципом исследования материала, т. е. обрабатывать сразу большие семантические поля слов. Таковы, например, синонимические ряды со значением речевых актов, эмоций и ментальных состояний человека; лексика, описывающая «наивную анатомию», или «наивную этику», или причинно-следственные отношения, или целеполагание, или идею уступки и т. п. Именно таким образом реально обрабатывался материал Словаря. Перечисленные принципы и составляют, в сущности, общую теоретическую концепцию Словаря и определяют весь диапазон типов помещаемой в нем лексикографической информации. Более подробно оба эти вопроса рассматриваются во вводных материалах, посвященных структуре словарной статьи Словаря и используемой в нем лингвистической терминологии. Первая из названных статей воспроизводит, с рядом принципиальных уточнений, фрагмент моей работы «Новый объяснительный словарь синонимов: концепция и типы информации», опубликованной в 1995 г. в Проспекте НОСС’а 275. В ней подробно излагается структура словарной статьи. Именно зонная структура и состав словарной статьи являются реальным воплощением лежащей в основе любого словаря теории и позволяют продемонстрировать её максимально предметным образом. Использование специальных метаязыков для описания всех существенных свойств лексем, начиная с семантических и кончая морфологическими и синтаксическими. Самый важный их этих метаязыков — семантический. На нем выполняются аналитические толкования общей части значений всех лексем, входящих в данный синонимический ряд. Это подъязык русского языка, использующий относительно простые лексемы, основные грамматические формы слов в их главных значениях и простейшие синтаксические конструкции. При этом словарь семантического метаязыка сводим к небольшому числу семантических примитивов — таких лексем, которые не могут быть истолкованы через какие-либо комбинации более простых лексем без тавтологических кругов. Во второй статье, основная часть которой представляет собой небольшой толковый словарик используемой нами лингвистической терминологии, сжато излагается, в сущности, и концепция интегрального описания языка, и та московская версия современной теоретической семантики, которые легли в основу работы над Словарем. По сравнению с третьим выпуском Словаря эта часть выросла совсем незначительно. Определения некоторых терминов были оснащены новыми материалами и в ряде случаев уточнены. Комбинирование методов корпусной лексикографии и экспериментальной лингвистики. Словарь составлялся на основании машинного корпуса текстов, который содержит 1650 источников общим объемом в 34 000 000 словоупотреблений. В него вошли все основные жанры словесного творчества — художественная проза, драматургия, поэзия, литературная критика, мемуары, публицистика, история, философия, поэзия; произведения русской классической литературы, литературы «серебряного века» и современных авторов; журнальные и газетные материалы. Широко использовались также записи разговорной речи и тексты, обращающиеся в Интернете, в особенности на его новостных лентах. Этот корпус служил и эмпирической базой исследования, и источником иллюстраций. Кроме того, широко использовался лингвистический эксперимент, в частности специально маркируемый «отрицательный Второе издание Словаря содержит 354 словарные статьи. В 353 из них описываются различные синонимические ряды русского языка. В одной статье — [ЗНАНИЕ] и [МНЕНИЕ] — представлен новый жанр. Речь идет об описании важнейших языковых и культурных концептов, тесно связанных в языковой картине мира, хотя и не являющихся синонимами. Этот новый жанр возник в результате осознания того факта, что описание синонимических рядов не дает достаточно полного охвата фундаментальных семантических оппозиций, образующих каркас семантической системы языка. Были задуманы и другие словарные статьи концептов, например [ПРИЧИНА] и [ЦЕЛЬ], однако из-за нехватки времени этот замысел не был реализован в полном объеме. См.: Ю. Д. Апресян, О. Ю. Богуславская, И. Б. Левонтина, Е. В. Урысон. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект. М., 1995, её. 7–118. Z162 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Большой объём Словаря, при относительно небольшом словнике, объясняется детальностью разработки материала. В сущности, каждая словарная статья является самостоятельной научной работой. Значительная часть семантических признаков, по которым различаются, например, элементы глагольных синонимических рядов, извлекается из их актантной структуры: различия обычно касаются действий, целей, состояний и свойств субъектов и отношений между ними; свойств и состояний объектов; свойств адресатов, инструментов, средств, мест, времен и т. п. В синонимических рядах существительных, описывающих природные объекты, важнейшую роль играют различия по признакам формы, цвета, размера, материала, внутренней структуры, способов использования и т. п. В синонимических рядах существительных, обозначающих артефакты, к этим различиям добавляются различия в функциях и назначениях предметов. В синонимических рядах глаголов и существительных, обозначающих эмоции, абсолютно регулярны различия по признакам фактора, вызывающего эмоцию, интеллектуальной оценки этого фактора субъектом, характера, интенсивности и глубины эмоции, желаний, которые она порождает, внешних способов её проявления и т. п. В синонимических рядах лексем, описывающих акты речи, вполне регулярны оппозиции ‘знание’ — ‘мнение’, ‘человек’ — ‘высшая сила’, ‘эмоциональное состояние’ — ‘его проявление’, ‘многократность’ — ‘однократность’ и т. п. Все включенные в Словарь материалы были всесторонне обсуждены на рабочих заседаниях Сектора теоретической семантики Института русского языка им. В. В. Виноградова. После соответствующих исправлений каждая словарная статья вновь поступала к научному руководителю и подвергалась окончательной, временами весьма существенной, содержательной, композиционной, жанровой и редакционной правке. Научный руководитель приложил максимум усилий к тому, чтобы добиться полноты и точности характеристики синонимических рядов и предельной унификации в подаче и способах описания материала у разных авторов. Хотя все они действовали на основе единой и достаточно жесткой схемы, их тексты не могли не отражать разнообразия авторских индивидуальностей. В какой мере такая унификация была нужна, в принципе возможна и в какой мере она удалась — судить читателю. Большинство синонимических рядов, публикуемых в Словаре, объединены общей идеей человека, т. е. отобраны по принципу антропоцентричности. Это лексика, описывающая тело и душу человека, его физиологические и эмоциональные реакции на мир, различные физические, речевые, ментальные и волевые действия, состояния и свойства, продукты его деятельности, жилище, социум, отношения с другими людьми, цели и профессиональную деятельность, этические, эстетические и иные ценности и многое другое. Хотелось бы надеяться, что результаты такой систематизации лексики окажутся полезными и за пределами собственно синонимической лексикографии. Конечно, человеческие языки не только антропоцентричны. Весьма интересными общими свойствами отраженной в них наивной картины мира являются, например, ее гелиоцентричность и геоцентричность, до последнего времени не замечавшиеся и не оцененные по достоинству. Однако антропоцентрическая лексика уникальна как по разнообразию и полноте представленных в ней лексикографических типов, так и по своей фундаментальности. Нет никаких других концептов, которые могли бы конкурировать с антропоцентрическими в этом отношении. При достаточной глубине семантического анализа (декомпозиции сложных значений в комбинации все более простых, вплоть до семантических примитивов) представление о человеке обнаруживается в самых неожиданных слоях словаря. Замечательно, что это представление служит опорой не только для лексики языка, но и для его грамматики. 3.8. АКТИВНЫЙ СЛОВАРЬ РУССКОГО ЯЗЫКА [ОБ АКТИВНОМ СЛОВАРЕ РУССКОГО ЯЗЫКА] Ю.Д. Апресян. Активный словарь русского языка (АС) адресован самой широкой аудитории, профессионально или практически имеющей дело с русским языком, — от школьных учителей, редакторов, переводчиков до рядового носителя языка, который хочет правильно говорить по-русски. Он, следовательно, рассчитан на читателя, не имеющего специальной лингвистической подготовки. Поэтому в нем избегается специальная терминология, выходящая за пределы школьного курса русского языка; в случае необходимости содержание лингвистических понятий излагается в общедоступной форме 276. Антропоцентрическая лексика создает идеальную основу для постановки и решения любых общих лексикографических проблем. Аппарат теоретических понятий и технических средств, выработанный на этом материале, имеет наилучшие шансы оказаться применимым далеко за его пределами. Это относится, в частности, к тому арсеналу общих семантических оппозиций, который обсуждался выше в связи с принципом системности. Поясним, что мы имеем в виду. Сейчас читателю предлагаются первые два тома словаря, покрывающие начало алфавита (до буквы Г). Очевидно, однако, что лексикографические проблемы и способы их решения разумно обсуждать на более широком материале. Поэтому мы сочли 276 Например, вместо «рема» мы говорим «главное содержание высказывания», вместо «актуально-длительное значение» — «значение действия, протекающего в момент наблюдения» и т. п. Z163 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA возможным привлекать к рассмотрению лексику, выходящую за пределы указанной части словника Активного словаря русского языка (в дальнейшем — АС). Поэтому словари пассивного типа включают большой массив малоупотребительной лексики . В неё входят узкотерминологические, книжные, устаревшие, областные, преимущественно однозначные слова, часто заимствованные, с бедными сочетаемостными свойствами, не «вросшие» в лексическую систему языка, в частности не имеющие синонимов и антонимов. Таковы, например, включаемые в толковые словари современного русского языка слова авантюрин, авиагоризонт, автогрейдер, автометрия, автотипия, агиография, аграмант, адамсит, ажур (проведение бухгалтерских записей в день совершения операции), аил, аканф, алкоран, ангиография, аполог, апоцентр, архитрав, аффинаж или (на более «русскую» букву) бабашка, баббитный, бабка1 (несколько составленных вместе снопов), бабка2 (узел станка), бабуши, бадан, байга, байдак, бакан, бакелит, бакун, балбера, балльник, балок, банкаброш, баранта, бареж:, бареттер, барибал и т. п. 3.8.1. ПАССИВНЫЕ И АКТИВНЫЕ СЛОВАРИ Термин «активный словарь» предполагает, что существуют «пассивные» словари. Эта терминология достаточно условна, так как активных и пассивных словарей в чистом виде, за очень редкими исключениями, не существует. Тем не менее мы будем ею пользоваться, потому что на контрастном фоне «пассивных» словарей читателю легче будет составить представление о специфике АС. Идеальный пассивный словарь должен содержать такую информацию о словах, которая необходима для понимания любого слова в произвольно взятом тексте. Условный примерно слове карта в пассивном словаре современного русского языка нужно было бы сказать, что это существительное женского рода с окончанием -ы в форме родительного падежа единственного числа277, обозначающее: 1.1 чертеж земной поверхности или её части: географическая карта278 ; 1.2 чертеж поверхности небесного тела или звездного неба: астрономическая карта; 1.3 изображение какого-л. процесса или явления в виде графика или схемы: карта минерализации, карта генофонда; 2.1 небольшой листок плотной бумаги или тонкого картона с особой маркировкой, который в совокупности с другими подобными листками является инструментом разного рода игр: сдавать карты; 2.2 (только в форме МН)279 игра при помощи таких листков: В карты не везет; 3.1 особым образом разграфленный лист бумаги, подлежащий заполнению или заполненный какими-то сведениями, или совокупность таких листов в виде тетради: медицинская карта; 3.2 листок с перечнем блюд и напитков в ресторане: карта вин; 4.1 небольшая намагниченная пластинка с кодовым номером владельца, предназначенная для пользования деньгами, которые он хранит в банке: карта категории Visa Gold; 4.2 документ, удостоверяющий право владельца на что-л.: карта на скидку; 4.3 спец. сменное электронное устройство в компьютере, содержащее микропроцессор и микросхему: карта памяти, сетевая карта; 4.4. спец. сменная пластинка с микросхемой, вставляемая в электронные устройства для идентификации их владельца или сохранения данных: сим-карта, флэш-карта. Активные словари по обоим противопоставлены пассивным. признакам Прежде всего, они предназначены для того, чтобы обеспечить нужды говорения или, более широко, нужды производства текстов. Решение этой задачи достигается помещением в словарь возможно более полной информации обо всех существенных для правильной речи сторонах слова в каждом из имеющихся у него значений — его произношении и специфической просодии (куда входят, например, сведения о том, что данное слово в таком-то значении всегда произносится с такой-то интонацией), закономерных видоизменениях его лексических значений и значений грамматических форм в разных контекстуальных условиях, его управлении в разных значениях, специфичных для каждого значения синтаксических конструкциях, сочетаемостиых свойствах в разных значениях, прагматических условиях его употребления и его «лексическом мире» (синонимах, аналогах, антонимах, дериватах и других семантически связанных с ним словах в каждом из имеющихся у него значений). Вернемся к слову карта в значении ‘игральная карта’ 280 примерный круг сведений (за вычетом информации, общей для всего слова, т. е. ударения, части речи, грамматических форм и фразеологии), который должен быть сообщен о нем в активном словаре: 1. СЕМАНТИЧЕСКОЕ СВЕДЕНИЯ: а) толкование: ‘небольшой листок плотной бумаги или тонкого картона с особой маркировкой, который в совокупности с другими подобными листками является инструментом разного рода игр’; Хотя объем лингвистической информации о словах и их значениях в пассивных словарях невелик, они должны содержать как можно больше слов и как можно больше значений каждого слова. В противном случае нельзя будет обеспечить лексическое покрытие и тем самым понимание достаточно широкого круга текстов. 277 указанным Этих сведений достаточно, чтобы по ним можно было построить все его грамматические формы (его полную грамматическую парадигму). 278 3 В тексте этой вводной статьи, как и в самом АС, мы используем иерархические числовые индексы значений многозначных слов, в которых первая цифра является номером блока семантически близких друг другу значений, а вторая — номером значения внутри данного блока. 279 МН — сокращенное обозначение множественного числа. Полный список сокращенных обозначений грамматических форм с их расшифровкой см. в ПРИЛОЖЕНИИ Активный словарь русского языка, том 1 А–Б, стр. 32–36. Москва: Языки славянской культуры, 2014. 280 В «лапки» (‘’) здесь и далее, как и в самом АС, заключаются толкования. Z164 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA б) в форме МН в сочетании с оценочными словами и некоторыми глаголами может употребляться в значении ‘все карты одного игрока, которые у него есть в определенный момент игры’: У него были хорошие ⟨плохие⟩ карты, заглядывать в чьи-л. ⟨чужие⟩ карты 281; на допустимый физический объем адресованного широкой публике словаря, несовместим с чересчур большим словником. Впрочем, очень большой словник и не нужен. Активный словарный запас образованного носителя русского языка лежит, по-видимому, в пределах 8–10 тысяч слов 284. Среди активных слов много корневых (без приставок и суффиксов), они по преимуществу стилистически нейтральны, у них развитая многозначность, богатые управляющие и сочетаемостные свойства и хорошо разработанный лексический мир. Именно такие слова и должны войти в словник активного словаря в первую очередь, хотя и не должны исчерпывать его. в) во фразах Карта идет ⟨не идет⟩ или, с постпозицией подлежащего, Идет хорошая ⟨плохая⟩ карта форма ЕД употребляется в значении МН, а вся фраза значит ‘Какой-то игрок в ходе игры получает хорошие ⟨плохие⟩ карты’. 2. Вторая особенность словника активного словаря (в отличие от словника пассивного словаря) состоит в том, что он не обязан быть замкнутым. Как мы видели выше, в лексический мир слова карта в значении ‘игра в карты’ естественно включить, в частности, названия популярных карточных игр типа бридж, вист, покер, преферанс и т. п. Из этого отнюдь не следует, что указанные слова должны войти в словник на правах самостоятельных вокабул (со своими словарными статьями). СОЧЕТАЕМОСТЬ: а) с прилагательными: игральная карта; старшая ⟨младшая⟩ карта (Две старшие ⟨младшие⟩ карты разных мастей); фигурная карта [король, дама и валет], нефигурная карта [все остальные]; козырная карта; крапленые ⟨меченые⟩ карты; б) с существительными: колода карт; масть карты, достоинство карты; Итак, основная формула канонического пассивного словаря — много слов, минимальная информация о каждом слове, достаточная для его понимания в произвольном контексте. Основная формула канонического активного словаря — существенно (может быть, на порядок) меньше слов, но по возможности полная, в идеале исчерпывающая информация о каждом слове, необходимая для его правильного употребления в собственной речи говорящих. в) с глаголами: тасовать карты; снимать колоду карт; сдавать карты; ходить ⟨пойти⟩ (козырной) картой, идти ⟨пойти⟩ (козырной) картой; ставить (какую-то сумму) на карту, ставить все на одну карту; стоять на карте [На карте стоит полмиллиона рублей]; открывать <раскрывать> карты, играть с открытыми картами; покрывать <покрыть> (чью-л.) карту, бить <побить> (чью-л.) карту, Ваша <твоя> карта бита; брать карту (из колоды), сбрасывать карту; тянуть карту; передергивать карты; гадать на картах 282. 3. В сущности, активный словарь — это портрет лексических знаний образованного носителя языка в том смысле, что весь включаемый в такой словарь лексический материал может быть ему известен. Просто в словаре этот материал всегда представлен в полном и упорядоченном виде, между тем как в сознании носителя языка он мобилизуется, с большим или меньшим успехом, в соответствующей прагматической ситуации. ЛЕКСИЧЕСКИЙ МИР: а) дериват: карточный (домик); б) виды карт по достоинству: туз, король, дама, валет; десятка, девятка, ... тройка, двойка; козырь; джокер; в) масти карт: черви, бубны, трефы, пики283 . В европейской, особенно английской, лексикографической традиции на протяжении последних ста лет её существования сложилось несколько крупных семейств словарей, сделанных с установкой на активность; они описаны в недавней работе автора285 . При составлении АС мы учитывали опыт европейской активной лексикографии, но, естественно, не копировали его. Как видим, лексикографическая информация об одном значении слова карта, которую должен содержать словарь активного типа, почти вдвое превосходит по объему информацию обо всех десяти значениях этого слова в (условном) пассивном словаре. Естественно, что такой большой объём сведений о слове всего в одном из имеющихся у него значений, при реалистичном взгляде 281 Угловые скобки здесь, как и в самом АС, используются как экономный способ задать класс семантически однородных словосочетаний. Многие из перечисленных словосочетаний имеют переносные значения, в которых их естественно трактовать как фразеологические единицы. Таковы, например, стоять на карте, ставить что-л. на карту, ставить все на одну карту, открывать ⟨раскрывать⟩ свои карты, играть с открытыми картами, Ваша ⟨твоя⟩ карта бита и ряд других. Они, естественно, должны быть даны и в зоне фразеологии, причем словосочетания с буквальным значением слова карта и омонимичные им фразеологические единицы должны быть связаны перекрестными отсылками. 282 283 Очевидно, что словосочетания и предложения играть в карты, игра в карты, мошенничать ⟨жульничать, плутовать⟩ в карты, Ему везет ⟨не везет⟩ в карты, дериваты картишки, картежник, картежница, картежный (игрок, шулер), названия игр бридж, вист, простой ⟨подкидной⟩ дурак, козёл, очко, покер, преферанс, пьяница, пятьсот, тысяча и т. п., названия действий брать взятку, брать прикуп, говорить «пас», взять ⟨сорвать⟩ банк, существительное казино и т. п. репрезентируют значение 2.2 ‘игра в карты’ и должны быть даны в словарной статье этого значения. 284 Уместно напомнить, что словарь языка А. С. Пушкина — чуть более 20 тысяч слов, а поэтический словарь И. Бродского — около 19,5 тысячи слов. 285 Ю.Д Апресян. Часть первая. Введение // Ю.Д. Апресян, В.Ю. Апресян, Е.Э. Бабаева, О.Ю. Богуславская, И.Л. Галактионова, М.Я Гловинская, Б.Л. Иомдин, Т.В. Крылова, И.Б. Левонтина, А.В. Птенцова, А.В. Санников, Е.В. Урысон. Проект Активного словаря русского языка. Отв. редактор Ю.Д. Апресян. Москва: Языки славянской культуры, 2010. Z165 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA лексемы L2, при условии, что L2 относится к тому же лексикосемантическому классу и имеет в узусе то же свойство, что L1. Мы опирались и на традиции отечественной, прежде всего академической, толковой лексикографии. Хотя словарей, составленных с установкой на активность, в ней нет, материалы таких словарей, как БАС-1, БАС-2, MAC и СШ (см. Литературу286), оказались весьма полезными в области семантики, особенно при описании семантической структуры многозначных слов. Например, порядковые прилагательные, начиная со слова второй и дальше, в контексте числительных (одна вторая, две третьих, три пятых и т. п.) могут субстантивироваться в форме вторая, третья и т. д. в значении ‘одна вторая <третья, ...> часть чего-л.’. Такая лексема должна выделяться в составе любого порядкового прилагательного, помещаемого в словарь (в АС — в пределах первого десятка). Очевидно, что все эти субстантивы и толковаться должны единообразно. Между тем в существующих словарях этот материал описывается по-разному. Так, в МАСе есть вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, восьмая, но нет седьмой, девятой, десятой, причем пятая толкуется как ‘пятая часть чего-л.’, а шестая — как ‘каждая из шести равных частей, полученных при делении на шесть’. В описании парадигм склонения и спряжения мы ориентировались в основном на Орфоэпический словарь русского языка287". Исключительное значение имела для нас концепция Толковокомбинаторного словаря (далее — ТКС) И. А. Мельчука и А. К. Жолковского 288, особенно идеи, связанные с толкованием слов, описанием их управляющих свойств и сочетаемости и представлением их семантических связей в словаре. Впрочем, АС опирается не только на предшествующую лексикографическую традицию, но и на последние результаты теоретической мысли во всех существенных для лексикографии областях лингвистики. К ним относятся лексическая и грамматическая семантика, синтаксис, лексико-семантическая сочетаемость, лексикализованная просодия и ряд других. Краткий обзор этих областей заинтересованный читатель тоже найдет в только что упомянутой работе автора. Небольшой, но очень последовательно организованный класс образуют прилагательные восточный, западный, северный и южный. Мы рассмотрим его на примере прилагательного северный, в основном, в пределах материала, даваемого в МАСе, с незначительным изменением порядка значений, способа их нумерации и иллюстраций. Материал для АС черпался в основном из Национального корпуса русского языка, без которого наш словарь был бы невозможен. Мы пользовались, естественно, и материалами ранее составленного тем же коллективом авторов НОСС’а (см. Литературу289), среди текстовых источников которого были Уппсальский корпус русского языка и корпус текстов, созданный в Секторе теоретической семантики Института русского языка им. акад. В. В. Виноградова РАН. СЕВЕРНЫЙ 1. Прил. к Север. Северные народы. 2.1 Находящийся на севере, лежащий к северу от чего-л. Северный полюс. Северное полушарие. Северное направление. Северная природа. 2.2 Дующий с севера (о ветре). К ночи поднимался северный ветер. 2.3 Свойственный северу, характерный для севера. Северное лето. Северная природа. Северный тип женщин. Очевидно, что для трех остальных прилагательных возможны аналогичные классы употреблений и, следовательно, им должна быть приписана та же структура многозначности: это удивительно чистый лексикографический тип, без каких-либо отклонений от стержневой схемы у отдельных лексем. Ср. восточные народы (1), восточное полушарие, восточная граница (2.1), восточный ветер (2.2), восточная архитектура, восточная культура, восточное коварство (2.3); западные народы (1), западное полушарие, западная граница (2.1), западный ветер (2.2), западная культура, западная вежливость (2.3); южные народы (1), южное полушарие ⟨направление⟩ (2.1), южный ветер (2.2), южный тип женщин, южный темперамент (2.3). 3.8.2. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ И УСТАНОВКИ290 3.8.2.1. ПРИНЦИП СИСТЕМНОСТИ: УНИФИКАЦИЯ И ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ Этот принцип в общем виде можно сформулировать следующим образом: если в словарную статью слова или лексемы L1 введена лексикографическая информация X, то такая же информация должна быть введена в словарную статью слова или 286 Однако в МАСе у слов восточный и западный выделяется всего по два значения, причем к первому из них отнесены примеры типа Активный словарь русского языка, том 1 А–Б, стр. 36. Москва: Языки славянской культуры, 2014. 287 «Орфоэпический словарь русского языка. Произношение, ударение, грамматические формы» (С.Н. Борунова, В.Л. Воронцова, Н.А. Еськова) под редакцией членакорреспондента АН СССР Р.И. Аванесова. Москва: Русский Язык, 1988. 288 И.А. Мельчу, А.К Жолковский. Толково-комбинаторый словарь современного русского языка. Опыт семантик-синтаксического описания русской лексики. Вена. Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 14. 1984. 289 289 Активный словарь русского языка, том 1 А–Б, стр. 36. Москва: Языки славянской культуры, 2014. 290 Ю.Д Апресян. Часть первая. Введение, стр. 31–36 // Ю.Д. Апресян, В.Ю. Апресян, Е.Э. Бабаева, О.Ю. Богуславская, И.Л. Галактионова, М.Я Гловинская, Б.Л. Иомдин, Т.В. Крылова, И.Б. Левонтина, А.В. Птенцова, А.В. Санников, Е.В. Урысон. Проект Активного словаря русского языка. Отв. редактор Ю.Д. Апресян. Москва: Языки славянской культуры, 2010. Z166 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA восточные народы, восточная архитектура, восточная культура, западная литература, а ко второму — все остальные (восточные районы, восточный ветер, восточный берег, западная граница, западный ветер и т. п). В словарной статье южный к ним добавляется значение 2.3, с примерами типа южный темперамент. общие свойства в области значений, синтаксических особенностей, сочетаемости, семантических связей и др. Главное значение: желтый =‘цвета желтка’, красный ='цвета крови’, зеленый =‘цвета свежей травы’, белый ='цвета молока*, и т. п.291. Подчеркнем, что в данном случае нас интересует не правильность выделения значений, а исключительно мера унификации однотипного материала: у всех прилагательных этого класса должно быть одинаковое число значений (т. е. либо два, либо три, либо четыре), потому что никаких оснований для постулирования разного числа значений рассмотренный материал не дает. Производное значение : многие цветообозначения употребляются для описания окраски лица человека (реже — его глаз), которая появляется в момент острого эмоционального переживания (первый круг употреблений) или под воздействием внешних, чаще всего температурных факторов (второй круг употреблений). В этом значении у них появляется второй семантический актант — причина, из-за которой лицо приобретает необычный оттенок: красный от стыда, желтый от злости, зеленый от зависти, синий от холода и т. п. При этом обычно реальный цвет лица, особенно в первом круге употреблений, представляет собой ослабленный, субъективированный наблюдателем вариант прототипического цвета; очевидно, например, что различие между желтый от злости и зелёный от злости — не такое значительное, как между желтая трава и зеленая трава. Ещё один пример: в МАСе по-разному трактуются пары форм двигать-двинуть, касаться-коснуться, кидать-кинуть, клеватьклюнуть, стегать-стегнуть, трогать-тронуть, с одной стороны, и пары форм зевать-зевнуть, кивать-кивнуть, лягать-лягнуть, метатьметнуть, мигать-мигнуть, плевать-плюнуть, с другой. В первом случае усматривается чистовидовая корреляция (глаголы на -нуть рассматриваются как формы СОВ по отношению к левым элементам пар), между тем как во втором случае глаголы на -нуть трактуются как однократный способ действия по отношению к глаголам на -ать. Синтаксические особенности: все цветообозначения часто употребляются в функции существительного среднего рода: Красное ⟨желтое⟩ меня раздражает. Ничем, кроме гипноза формы (к тому же действующего избирательно), нельзя объяснить столь существенные различия в трактовке этого материала. Семантические отношения во всех перечисленных парах одинаковые. В пользу этого можно привести следующие два соображения: Сочетаемость: для цветообозначений характерны устойчивые компаративные сочетания типа жёлтый, как лимон ⟨как воск⟩; зелёный, как трава; красный, как рак; синий, как море. а) глаголы на -ать могут обозначать один квант действия, например, в настоящем историческом, и тогда их точным видовым коррелятом являются формы на -нуть (в соответствии с известным критерием Ю. С. Маслова); Семантические связи: у большинства цветообозначений есть синонимы, образованные от существительных, обозначающих предметы с характерной окраской; ср. следующие синонимы жёлтого: лимонный, канареечный, янтарный, яичный. б) к тому же типу относятся формально иначе устроенные пары типа бросать — бросить и ударять—ударить, которые во всех словарях, включая MAC, квалифицируются как чисто видовые. Но семантическая оппозиция в паре бросать — бросить — точно такая же, как, скажем, в синонимичной паре метать — метнуть, а семантическая оппозиция в паре ударять — ударить — точно такая же, как, например, в паре стегать — стегнуть. Значит, и грамматическая квалификация всех таких пар должна совпадать. Дериваты: желтизна, зелень, краснота, синева и т. п.; желтоватый, зеленоватый, красноватый, синеватый и т. п.; желтеть, зеленеть, краснеть, синеть и т. п.; желтить, зеленить, синить и т. п. Все рассмотренные классы лексем образуют простейшие лексикографические типы (ЛТ), т. е. классы лексем, требующие единообразной трактовки в словаре. Посмотрим теперь на один сложный ЛТ, на материале которого провести принцип унификации труднее. Речь пойдет о большом классе лексем, в том числе принадлежащих различным частям речи, в основе которого лежат цветообозначения. Мы сумеем лишь пунктирно наметить их У большинства непереходных глаголов со значением процесса развиваются лексемы со значением изменения цвета лица человека под влиянием сильной эмоции (первый круг употреблений) или физических, особенно температурных факторов (второй круг употреблений). Подобно параллельным адъективным лексемам, такие глагольные лексемы имеют второй актант со значением причины: (по)желтеть 1.2 ⟨(по) зеленеть 1.2⟩ от злости, (по)краснеть Лексикографическая разработка рассматриваемого ЛТ еще более усложняется с учетом того, что производные от цветообозначений глаголы тоже имеют много общих свойств. Укажем некоторые из них. 291 Идея сравнения толкуемого цветообозначения с прототи-пической окраской существующего в природе объекта, знакомого носителям многих или всех языков, имеет давнюю историю. Наиболее последовательно она была проведена в работе [Wierzbicka 1980а: 42–44]. Предложенные в этой работе толкования, с несущественными изменениями, и были воспроизведены выше (единственное исключение — толкование желтого, который у А. Вежбицкой сравнивается с цветом солнца). Полезно обратить внимание на то, что в таких толкованиях естественным образом возникает круг: желток, кровь, молоко, траву и т. п. невозможно истолковать без указания цвета соответствующих объектов. Неизбежность круга в некоторых (очень немногих и безусловно перечислимых) случаях не должна ставить под сомнение фундаментальный принцип толкований и заслонять от нас тот факт, что в абсолютном большинстве случаев круг в толкованиях снимается вполне естественным образом. Z167 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 1.2 от стыда, (по)синеть 1.2 (от холода) и т. п. При этом сохраняется некоторая условность выбора конкретного глагола для обозначения наблюдаемого изменения цвета лица человека, особенно в первом круге употреблений. Например, реальный цвет лица в случае пожелтел от злости и позеленел от злости может быть одним и тем же; ср. также посинел от страха и побелел от страха. изъяснительным с союзом что на тех же основаниях, что и другим речевым актам, нельзя. Если и включать этот способ в число управляющих свойств роптать, то только как уходящий или редкий. С другой стороны, все речевые акты, включая и большинство глаголов рассматриваемого ряда, имеют семантическую валентность Адресата. Однако у роптать нет семантического актанта со значением Адресата, потому что он обозначает не столько сообщение, сколько выраженное вслух недовольство или протест по поводу каких-то неблагоприятных условий своего существования. Это уникальное личное свойство данного глагола и должно быть отражено в его словарной статье. У тех же непереходных глаголов есть стативное значение, для которого характерна (хотя и не универсальна) мена диатезы: На реке желтели отмели — Река желтела отмелями, На поле зеленели новые всходы — Поле зеленело новыми всходами, На лугу краснели маки — Луг краснел маками и т. п. Для всех стативных глагольных лексем этого типа в простых стилистически нейтральных утвердительных предложениях характерен обратный порядок слов — сказуемое предшествует подлежащему. В этом отношении они похожи, по существу и формально, на экзистенциальные глаголы. К сожалению, иногда соблазн унификации настолько велик, что его жертвами становятся даже опытные лексикографы. Так, во всех толковых словарях русского языка, кроме БАСа, у моторнократного глагола кататься первым считается значение, параллельное первому значению моторно-некратного катиться: Карандашик катался по карте, разбитой на квадраты — Карандашик катился по карте, разбитой на квадраты. Тем самым в паре кататься и катиться усматривается такой же параллелизм, как в других парах вида «моторно-кратный глагол — моторно-некратный глагол». На самом деле в этой паре произошла радикальная перестройка. На первое место у кататься вышло значение ‘ездить на чём-л., получая удовольствие от самой езды’ (ср. кататься на велосипеде), а на первом месте у катиться осталось значение ‘округлый предмет, вращаясь, перемещается в одном направлении’. В соответствии с принципом приоритета лексикографического портрета перед лексикографическим типом семантические структуры этих двух глаголов должны быть распараллелены. У многих стативных глаголов этого типа есть обиходные или просторечные устаревающие синонимы, образованные от глагольных основ с помощью постфикса -ся: желтеться, зеленеться, краснеться и т. п. Все эти общие свойства требуют единообразного описания в словаре. Ясно, что принцип системности в описании однотипных лексических единиц не должен гипертрофироваться. Его следует применять лишь до тех пор, пока попытка унификации не встречает сопротивления лексического материала. Иными словами, нельзя допускать насилия над личными свойствами лексемы в угоду свойствам типа, к которому она принадлежит: лексикографический портрет имеет бесспорный приоритет перед лексикографическим типом. Один пример. 3.8.2.2. ПРИНЦИП ИНТЕГРЕАЛЬНОСТИ: СВЯЗЬ С ГРАММАТИКОЙ Глаголы синонимического ряда жаловаться, сетовать, роптать, плакаться и т. п., как и подавляющее большинство других глаголов со значением речевого акта, имеют семантическую валентность Содержания сообщения292 У всех перечисленных глаголов она выражается предложно-именной группой вида на ВИН, где позицию ВИН занимает предикатное существительное: ср. жаловаться на происки врагов, сетовать на судьбу, роптать на невыносимые поборы, плакаться на постоянные неурядицы в личной жизни. Есть и более стандартный способ выражения валентности Содержания сообщения — придаточное изъяснительное предложение с союзом что. Однако глаголу роптать он свойствен в меньшей мере, чем другим речевым актам, включая и члены данного ряда. В НКРЯ, например, встретилось всего 26 примеров на этот случай, причем лишь 6 из них приходится на современный язык и некоторые — сомнительного качества293 . Все остальные примеры — не менее чем столетней давности (последний, из Ф. Сологуба, датируется 1909 годом). Очевидно, что приписывать глаголу роптать способность управлять придаточным Первая формулировка принципа интегральности в интересующем нас смысле была дана в работе [Апресян 1980:3,96]; ему целиком посвящена монография [Апресян 1995], а также большие разделы в [Апресян 2006а, 2009]. Поэтому ниже он будет изложен в тезисной форме. Два главных компонента лингвистического описания — словарь и грамматика (последняя понимается расширительно — как совокупность всех правил языка, включая семантические). Они должны быть максимально согласованы между собой по типам помещаемой в них информации и по формальным способам (языкам) её записи. Этой информации должно быть достаточно для правильного употребления любой единицы языка в тексте или в речи и, тем самым, для её правильного понимания. Отсюда вытекают очень существенные требования к тому, как лингвистическая информация будет распределена между 292 Названия семантических ролей актантов пишутся с прописной буквы. 293 Старик роптал, что пригнали его сюда, [...] в то время как другие остались дома (В. Быков); А зал роптал, что очень уж редко пишем мы о Березовке (Л. Фролов). Z168 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA грамматикой и словарем, а значит и к тому, как должны работать грамматист и лексикограф. ряда свойств, которые должны войти в её интегральное лексикографическое представление, хотя они совсем не фиксируются в толковых словарях и даже в специальных работах (см., например, [Barentsen 1986, Луценко 1989, Князев 1997, 2004, Шошитайшвили 1998]) описаны неполно. Грамматист при формулировке очередного правила должен работать на всем множестве лексем и так или иначе учесть те из них, которые ему подчиняются (настройка грамматики на словарь). Если этого нельзя сделать указанием какого-то фиксируемого в словаре свойства лексемы (части речи, синтаксического признака типа одушевленности, определенного семантического признака и т. п.), приходится включать в правила информацию о конкретных лексемах. 1) СЕМАНТИКА. Частица было указывает на едва не начатое или едва начатое, но оборванное в начальной фазе действие, или на едва начавшееся, но прекратившееся в начальной фазе состояние или процесс: Он было встал из-за стола, но только вздохнул и остался на месте; Я сел было за работу, но тут зазвонил телефон; Мы было обрадовались, но ненадолго; Начался было дождь, но упало всего несколько капель и снова выглянуло солнце. Лексикограф, описывая очередную лексему, должен работать на всем множестве лингвистических правил и приписать каждой лексеме все свойства, обращения к которым могут потребовать правила (настройка словаря на грамматику). Часто это требует включения правил непосредственно в словарь. Так обстоит дело в тех случаях, когда какое-то правило касается только данной лексемы или небольшой группы лексем: тогда наиболее естественным местом для него оказываются именно их словарные статьи. Существенным компонентом семантики (отчасти, может быть, и прагматики) этой частицы является ее нарративность: обычно она употребляется не в диалоге, а в рассказе, повествовании о каких-то событиях294. Из этого вытекает важнейшее сочетаемостное свойство было, описываемое в следующем пункте. Собственно лексикографический интерес представляет только вторая задача. Она разбивается на две более конкретные задачи: а) расширение лексикографической информации о свойствах лексемы, на которые ссылаются какие-то правила; б) включение некоторых лингвистических правил непосредственно в словарные статьи конкретных лексем. 2) НЕСОЧЕТАЕМОСТ) С ЛИЧНЫМИ МЕСТОИМЕНИЯМИ ВТОРОГО ЛИЦА. Ввиду нарративности (антидиалогичности) частицы она почти не сочетается с местоимениями второго лица; ср. правильное Я ⟨он⟩ было встал ⟨пошел⟩, Мы ⟨они⟩ было встали ⟨пошли⟩ при странности ?Ты было встал ⟨пошел⟩, ?Вы было встали ⟨пошли> 295. Возможно ослабление этого запрета, если реплики типа Ты было встал ⟨пошел⟩употреблены не в простом рассказе о каком-то действии (или состоянии) в прошлом, а в напоминании о прошлой ситуации, элементом которой было едва не предпринятое или предпринятое, но оборванное в самом начале действие адресата: ≈ ‘Помнишь, ты было встал ⟨пошел⟩’. Реализация этих установок приводит к новой общей схеме описания лексем, заполнение которой конкретным материалом дает то, что в [Апресян 2006а, 2009] было названо интегральным лексикографическим представлением лексемы, или её лексикографическим портретом. Проиллюстрируем это понятие. Возьмем частицу было и посмотрим для начала, как она описана в МАСе (с заменой некоторых примеров из литературы упрощенными речениями): 3) ГРАММАТИЧЕСКАЯ СОЧЕТАЕМОСТЬ. БЫЛО (без ударения), частица. Употребляется при прошедшем времени глагола для обозначения того, что действие началось или предполагалось, но не было закончено в силу каких-то причин. Он приподнялся было с кресла, но сел опять. Прекратившийся было дождь вдруг снова полил. В сочетании с частицей «чуть» и отрицанием (чуть было не...). Вдруг важное происшествие чуть было не переменило их взаимных отношений (Пушкин, Барышня-крестьянка). а) Обычно употребляется с глаголом в прошедшем времени; возможны также употребления в контексте настоящего исторического типа Он идет было к двери, но останавливается, по смыслу относящиеся к прошлым событиям; б) сочетается с глаголами в форме СОВ, за исключением глагола хотеть (Я хотел было возразить, но передумал) и некоторых его синонимов и употреблений в форме настоящего исторического Не предлагая полного альтернативного описания этой удивительно интересной частицы, набросаем некий эскиз к её портрету в виде 294 Возможно, это связано с её предполагаемым происхождением из пересказывательных антирезультативных «сверхсложных» временных форм типа плюсквамперфекта; см. об этом в [Петрухин, Сичинава 2006:200 и сл., 2008: 227, 232]. 295 В корпусе Сектора теоретической семантики ИРЯ РАН (34.000.000 слововхожений) ты было встретилось только один раз (Я жду тебя, только не у нас, как ты было хотел (И. С. Тургенев)), между тем как я было — больше 200, а он было — около 100. В НКРЯ (150 000 000 слововхождений) примеров с ты было чуть больше — 5, но все они из текстов XVIII– XIX вв. — от Фонвизина до того же примерз из Тургенева. Z169 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA (см. выше), причем с глаголом хотеть тяготеет к слиянию во фразему296 . д) при подлежащем — имени явления и фазовом глаголе со значением прекращения обычно в препозиции к глаголу: Дождь было перестал ⟨прекратился⟩, но потом хлынул с новой силой. 4) ЛЕКСИКО–СЕМАНТИЧЕСКАЯ СОЧЕТАЕМОСТЬ. Последние два правила имеют глубокую семантическую мотивацию, связанную с коммуникативной организацией высказываний с глаголами начала и прекращения: в первых есть только рема, а во-вторых — и тема тоже: прекратиться может только то, что уже введено в поле внимания. Сочетается с глаголами, которые обозначают быстротекущие обратимые ситуации и фокусируют внимание на их начале, в частности: 6) ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЕ СЕМАНТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ. а) с глаголами физических действий, особенно обозначающими изменение положения в пространстве: Он было встал ⟨двинулся к двери, отступил на шаг⟩, Я лег было на диван; АНАЛ: чуть было не, едва не. Дадим еще в качестве иллюстрации интегральные лексикографические представления двух лексем глагола встречать (в основном, по [Апресян 2009]). Первую из них можно задать примерами типа Вчера три часа встречали I в аэропорту делегацию из Кении, а вторую — примерами типа Вчера в аэропорту неожиданно встретил 2 своего старинного друга. б) с глаголами внутренних состояний: Он было обрадовался ⟨загрустил, обиделся, удивился⟩, Он было увлекся модными идеями, Я было заинтересовался ⟨по-верил, подумал, решил, смирился⟩. Не сочетается с глаголами, обозначающими неограниченно длящиеся необратимые ситуации или фокусирующими внимание на результате, в частности: 1) СЕМАНТИКА. а) с глаголами физического воздействия на объект, которое переводит его в новое состояние: ??Я было разрубил ⟨распилил⟩ доску; А1 встречает 1 А2 в A3 в А4 =‘Человек А1 знает или считает, что человек А2 должен прибыть в место A3 во время А4; А1 хочет войти в контакт с А2; А1 прибыл в A3 в какой-то момент, предшествующий А4 [пресуппозиции]; в течение какого-то времени, предшествующего А4, А1 находится в A3 с целью войти в контакт с А2 сразу после его прибытия в A3 [ассерция]’. б) с глаголами, обозначающими неконтролируемые события: *Он было поцарапался ⟨порезал себе палец⟩; в) с фактивными глаголами физического и ментального восприятия: *Мы было увидели ⟨услышали, почуяли, узнали⟩; А1 встретил 1 А2 в A3 в А4 =‘Человек А1 встречал человека А2 в месте A3 во время А4; в какой-то момент, следующий за А4, А2 прибыл в A3, и А1 установил с ним контакт’. г) с названиями необратимых процессов: *Ребенок было вырос. 5) СИНТАКСИС. А1 встретил 2 А2 в А3 =‘Человек А1 шел куда-л. через место A3 или находился в месте A3; неожиданно для него произошло то, что он вошел в контакт с человеком А2, который был или оказался в этом месте‘. а) Обычно употребляется в позиции Вакернагеля в контексте союзов но, однако, а: Он было вскочил, но что-то ударило его в грудь; А я было решил, что из этого ничего не выйдет; Они было повернулись уходить, однако кто-то их окликнул; Пояснения к приведенным толкованиям: б) обычно в препозиции к глаголам состояния (Она было обрадовалась), хотя допустима постпозиция, и в постпозиции к глаголам перемещения (Они пошли ⟨бросились⟩ было к двери), хотя допустима препозиция; а) Форма НЕСОВ лексемы встречать 1 допускает употребление в актуально-длительном и процессном значениях; ср. — Что они делают на летном поле? — Встречают наших футболистов; Вчера с двух до трех встречали иностранных участников конгресса. Это — условия, в которых обозначаемое глаголом действие может быть описано исчерпывающим образом в виде последовательности простых и непосредствен но очевидных картинок. в) при подлежащем — имени человека или другого живого существа и фазовом глаголе со значением начала или прекращения обычно в постпозиции к нему (Я начал ⟨стал, перестал⟩> было ходить босиком), хотя допустима препозиция; Форма НЕСОВ лексемы встречать 2 не допускает таких употреблений, потому что встречать 2 — моментальный глагол. Как и многие другие моментальные глаголы, в форме НЕСОВ он не поддается сколько-нибудь естественному независимому истолкованию, потому что существует лишь в таких ви-до- г) при подлежащем — имени явления и фазовом глаголе со значением начала обычно в постпозиция к глаголу: Начался было дождь; 296 Встречающиеся в текстах употребления типа Он было пятится, но что-то его останавливает (В. Маканин), Он было свешивает голову, но второй начеку (В. Маканин), Он было думает идти к Юлиану Мастаковичу [...], но как решиться на подобную дерзость (Н. А. Добролюбов) [НКРЯ], с глаголами в форме НЕСОВ, явным образом отклоняются от современной литературной нормы. Z170 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 5) ПАРАДИГМАТИЧЕСКИЕ СЕМАНТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ. временных значениях (настоящем историческом, узуальном, многократном и общефактическом результативном), из очень маркированной семантики которых вылущить его собственное лексическое значение невозможно. Встречать сближается с глаголами Различны также производные от них существительные — встреча 1 и встреча 2 соответственно, бросающие отсвет и на различия между исходными глаголами. Посмотрим на них внимательнее. По обеим этим причинам для лексемы встречать 1 исходной следует считать форму НЕСОВ, а для лексемы встречать 2 — форму СОВ. Объектная валентность лексемы встреча 1 заполняется именной группой в форме РОД, а та же валентность лексемы встреча 2 — предложно-именной группой вида с кем-л. Ср. Во время встречи 1 американского президента в аэропорту были предприняты беспрецедентные меры безопасности VS. Неожиданная встреча 2 с моим бывшим начальником в аэропорту оставила у меня неприятный осадок. 2) МОРФОЛОГИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА. формы НЕСОВ лексемы встречать 1 есть относительно полный набор видо-временных значений (помимо актуальнодлительного и процессного — узуальное, многократное, настоящее предстоящее, настоящее историческое, общефактическое нерезультативное). У формы НЕСОВ лексемы встречать 2 — моментального глагола — этот набор редуцирован до минимума: у нее нет актуально-длительного, процессного и настоящего предстоящего значений. Те же отглагольные существительные обнаруживают значительные различия в сочетаемости с лексико-функциональными глаголами; ср. устроить ⟨организовать⟩ встречу 1, расстроить ⟨сорвать⟩ встречу 1, Встреча 1 состоялась. Для встречи 2 ни одно из этих словосочетаний невозможно; ср. нейтральное Встреча произошла, которое может соответствовать и встрече 1, и встрече 2. Существительное встреча 1, обозначая длящееся действие, легко сочетается с временным предлогом в ходе (встречи). Для существительного встреча 2 такое сочетание невозможно. 3) УПРАВЛЕНИЕ. Встречать 1 — четырехактантный глагол, трехактантный (см. выше их толкования). семантически встречаться 1, (с)видеться, увидеться, повидать, повидаться, навещать, посещать и с существительным свидание. Встретить 2 семантически сближается с глаголами повстречать, повстречаться, встретиться 2, столкнуться, натолкнуться. б) Встречать 1 в форме НЕСОВ семантически проще, чем та же лексема в форме СОВ, и целиком входит в толкование СОВ в качестве плавающей пресуппозиции 297. Между тем встречать 2 семантически проще в форме СОВ, от значения которой производны все имеющиеся у этой лексемы видо-временные значения формы НЕСОВ. У 1 встречать 2 — 3.8.2.3. ПРИНЦИП УДОБСТВА И ПРОЗРАЧНОСТЬ МЕТАЯЗЫКОВ Принцип 4) СОЧЕТАЕМОСТЬ. простоты и прозрачности формальных языков касается прежде всего языка толкований (см. об этом раздел 4.2.1 ниже298), но не только его. Он распространяется и на все системы условных обозначений. Условные обозначения должны быть доступными для человека со средним образованием. При этом ни в одной из зон не допускается использование специальной терминологии сверх некоторого минимума, включенного в Приложения к Инструкции299. Этот минимум предположительно соответствует уровню лингвистических знаний, который дается в средней школе. В случаях, когда в АС желательно включить какието правила, строгая формулировка которых требует выхода за эти пределы, используются более свободные пояснения, сохраняющие, однако, суть дела. Нельзя, в частности, пользоваться номенклатурой Из указанных выше семантических различий тривиальным образом следует, что встречать 1 сочетается с наречиями и адвербиальными группами типа долго, больше часа, целую вечность, с двух до трёх и т. п. со значением длительности, а также с наречием быстро, что невозможно для встречать 2. В свою очередь, этот глагол сочетается с наречиями случайности (случайно, неожиданно), которые для встречать 1 вне игрового контекста по крайней мере затруднены. 297 В большинстве высказываний компонент ‘встречал’ из толкования встретить 1 не входит в область действия отрицания и, следовательно, должен быть признан пресуппозитивным; ср., например, Вчера проторчали в аэропорту три часа, но так его и не встретили. Возможны, однако, высказывания, особенно со значением вопроса по поводу причин, когда отрицается именно смысл ‘встречал’: Почему меня никто не встретил [≈ не встречал) в аэропорту?, Почему никто не встретил грузинскую делегацию? Наличие таких высказываний и является основанием для квалификации пресуппозиции как плавающей. 298 Ю. Д Апресян. Часть первая. Введение, стр. 41 // Ю. Д. Апресян, В. Ю. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. Л. Галактионова, М. Я Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Проект Активного словаря русского языка. Отв. редактор Ю. Д. Апресян. Москва: Языки славянской культуры, 2010. 299 Ю. Д Апресян. Часть вторая. Инструкция, стр. 149–152 // Ю. Д. Апресян, В. Ю. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. Л. Галактионова, М. Я Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Проект Активного словаря русского языка. Отв. редактор Ю. Д. Апресян. Москва: Языки славянской культуры, 2010. Z171 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA données, raisonner sur elles tout en tirant profit des connaissances acquises et des nouvelles découvertes des autres. Il doit intégrer tout un amalgame d'études antérieures pour faire face à sa tâche. L'esprit encyclopédique d'un auteur de dictionnaire doit être à nul autre pareil, puisque non seulement il lui faut tout savoir sur tout, mais il lui faut dire tout sur tout et, en plus, le faire avec élégance et clarté, et même avec brièveté. Mais comment être complet? La langue évolue, l'usage varie, tout concourt à brouiller les données. Le lexicographe travaille sur et avec un matériel mouvant. Le recensement des unités lexicales est une tâche à reprendre sans cesse à cause de l'évolution de la langue et de l'apparition de nouvelles unités. Le besoin crée de nouveaux mots, de nouveaux sens, de nouvelles habitudes. Le «trésor» amassé par le lexicographe est constamment remis en cause par les usagers et toujours incomplet malgré tous les efforts. Le temps travaille contre le lexicographe, et d'autant plus que non seulement de nouvelles unités apparaissent, mais que les anciennes richesses accumulées, péniblement définies et traitées, le mettent dans l'embarras parce qu'elles rendent souvent caduc aujourd'hui ce qui était bon hier грамматических значений форм НЕСОВ и СОВ, принятой в аспектологии. Например, вместо формулировки «не имеет актуально-длительного значения НЕСОВ» в АС будет использоваться формулировка «в форме НЕСОВ не употребляется для обозначения ситуации, развертывающейся в момент наблюдения». 3.8.2.4. ЭКСПЛИЦИТНОСТЬ ИНФОРМАЦИИ Если какая-то лексическая единица обладает лингвистически существенным свойством, это свойство должно фиксироваться в её словарной статье в явном виде, независимо от того, можно ли его вывести из каких-то других помещаемых в словарной статье сведений или нет. Например, из информации о роде следует, что описываемое слово является существительным; из информации о родовых формах слова и формах степеней сравнения — что описываемое слово является прилагательным; личные формы предсказывают глагол и т. п. Хотя в таких случаях информация о части речи оказывается избыточной, в АС — вопреки существующей традиции толковых словарей русского языка — она вводится в соответствующие словарные статьи. La société ne facilite pas non plus la tâche au lexicographe. En effet, elle considère le dictionnaire comme le bilan et le témoin de son état, et en plus elle lui attribue infailliblement des qualités normatives. Elle le fait juge et partie. Elle exige du lexicographe des qualités de recenseur mais aussi de censeur La «norme» s'oppose au système »! Les usagers consultent le dictionnaire souvent pour des motifs très divers: l'un vérifie un mot, son orthographe, son sens, son usage; l'autre, au contraire, y cherche la confirmation de ce qu'il sait. Toute la finalité pratique du dictionnaire est donc remise en question constamment, car chacun veut y trouver ce qu'il cherche. Et comment satisfaire tout le monde! Une autre embûche se trouve placée sur le chemin du lexicographe, et elle est de taille. C'est la théorie. On a souvent dit et répété que le point de départ de tout bon travail lexicographique est une bonne théorie lexicographique. Elle seule permet au lexicographe de s'assurer qu'il suit bien son fil conducteur et qu'il traite tout avec la même systématisation et la même rigueur On pourra donc avoir, d'une part, une excellente théorie et un traitement scientifique des données où tout est fait avec objectivité, avec cohérence et où le pouvoir explicatif de la théorie donne toute la valeur voulue à l'œuvre. Mais d'autre part, il y a l'utilisateur du dictionnaire. Peu lui chaut très souvent de découvrir les principes de création, puisqu'il s'intéresse avant tout au résultat et à lui seul. Et plus la théorie sous-jacente est complexe, plus il est difficile d'y faire pénétrer le lecteur Comment résoudre cette contradiction? La question se complique d'ailleurs par la tradition, les habitudes acquises qui jouent un rôle important dans toute entreprise lexicographique. 3.9. LE DICTIONNAIRE EXPLICATIF ET COMBINATOIRE DU FRANÇAIS CONTEMPORAIN André Clas. Il faut être quelque peu présomptueux, un soupçon téméraire et, finalement, légèrement naïf pour se lancer dans la rédaction d'un dictionnaire. En effet, il est pour le moins extrêmement difficile de fabriquer un dictionnaire, et encore plus de vouloir rédiger un nouveau type de dictionnaire. Mais, après tout, on peut se demander où en serait la science sans l'audace et sans la saine naïveté des chercheurs! L'activité lexicographique est une tâche fort difficile pour de très nombreuses raisons. Heureusement, certaines de ces difficultés ne sont pas toujours perçues nettement par les auteurs de dictionnaire, sinon ils auraient renoncé à leur entreprise avant de commencer leur travail. En effet, le lexicographe doit tout savoir II doit non seulement connaître tous les mots, ou mieux toutes les unités lexicales, et bien entendu tous les sens de ces unités, mais il doit encore posséder sans faille toute la structure, tout le système linguistique de la langue. Il doit avoir des connaissances philologiques approfondies, il doit pouvoir se retrouver sans difficulté dans l'espace diachronique où la phonétique se mêle à la sémantique et où l'histoire brouille les cartes. Il doit savoir ordonner ses La plupart des dictionnaires publiés jusqu'à présent respectent la tradition lexicographique, qui d'ailleurs a précédé la formulation théorique, et traitent le lexique comme une collection d'unités. Chaque mot forme une unité indépendante, et son traitement par le lexicographe est individualisé. Au contraire, la conception même du dictionnaire explicatif et combinatoire dont nous présentons ici quelques articles diffère résolument de celle des autres dictionnaires connus. L'utilisateur pour s'y retrouver doit connaître les principaux éléments de la théorie lexicographique sous-jacente. Il y a donc là une différence importante et qui ne manquera pas d'affecter le nombre des utilisateurs possibles. Au lieu de concevoir un dictionnaire en fonction de la clientèle des usagers Z172 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA possibles, les auteurs ont volontairement choisi de donner priorité à la théorie linguistique et, en particulier, lexicographique. Mais avant d'aller plus loin, il convient peut-être de donner quelques précisions qui appartiennent à l'histoire de ce projet de dictionnaire explicatif et combinatoire. La théorie sur laquelle ce dictionnaire est fondé voit le jour à Moscou en 1965, grâce à Alexandre Zholkovsky et à Igor Mel'čuk. Jurij Apresjan se joint à eux peu de temps après. Pendant plus de dix ans, une équipe d'une vingtaine de chercheurs travaille à perfectionner la théorie et à l'appliquer au russe surtout dans le domaine lexicographique. Mais la politique se mêle à la linguistique, et Igor Mel'čuk, puis Alexandre Zholkovsky, se voient obligés de quitter leur pays. Igor Mel'čuk s'installe au Département de linguistique et philologie de l'Université de Montréal et crée une équipe de chercheurs qui applique maintenant la même théorie au français et se lance dans la fabrication d'un dictionnaire explicatif et combinatoire du français. retrouve dès le départ un schéma qui présente tous ses lexèmes, ce qui facilite, croyons-nous, la lecture des articles du dictionnaire. Avec ce schéma, on peut voir de façon immédiate les relations sémantiques entre les lexèmes d'un même vocable. Ces relations sont indiquées par un système de numérotation échelonnée des lexèmes d'un vocable (chiffres romains, chiffres arabes et lettres), système qui manifeste la hiérarchisation des divers sens (voir, par exemple, le vocable COEUR300). Pour une entrée, le point de départ fondamental, ce sont bien entendu les données sémantiques, ou la définition lexicographique. Les principes qui servent à l'établissement de cette description sémantique des lexèmes veulent que la définition donnée soit nécessaire et suffisante, et permette sans risque d'erreur d'identifier le lexème d'après son sens et aussi de le remplacer par sa définition dans tout contexte sans aucune altération de signification. La définition utilise, à côté de lexèmes normaux, un certain nombre de termes que l'on peut considérer comme des éléments d'un metalangage sémantique. C'est ainsi que l'on retrouve des termes, tels que «avoir pour but », «causer que», etc., qui peuvent parfois faire entorse à la norme stylistique, mais qui sont nécessaires dans un metalangage permettant de bien marquer le caractère logique des définitions et la finesse des particularités sémantiques. La structure de la définition, où l'utilisation de symboles spéciaux rend plus explicites tous les actants sémantiques du lexème, conduit obligatoirement au schéma de régime. Ce dernier donne clairement tous les actants syntaxiques du lexème et toutes leurs combinaisons possibles, mais aussi (et il faut le souligner, car, à notre connaissance, c'est la première fois que l'on présente dans un dictionnaire ce type de renseignement de façon explicite au lieu de compter sur l'intuition linguistique du lecteur) toutes les combinaisons qui sont impossibles. Ainsi RESPECT I est défini de la façon suivante: Respect de X envers Y pour Z = 'Attitude émotionnelle favorable de X à l'égard de Y [...] causée par le fait suivant: X croit que les actions, l'état ou les propriétés Z de Y causent que Y a une grande valeur morale ou sociale et que par conséquent X doit tenir compte de Y; [...]. Le régime qui en découle devra obligatoirement comprendre les moyens d'expression syntaxiques pour X, pour Y et pour Z, ainsi que les diverses possibilités et impossibilités des combinaisons. La théorie sous-jacente à ce nouveau dictionnaire, qui brise délibérément avec la tradition, est de représenter le lexique de la langue sous forme de système cohérent et uniforme. Le modèle théorique de base, conçu dans le cadre d'une théorie générale du langage et appelé théorie Sens - Texte, s'appuie sur deux postulats. Le premier postulat affirme que l'acte de parole présuppose trois composantes: l'information qui est communiquée, ou le sens; les formes qui sont perçues, ou le texte; et la correspondance entre un ensemble infini de sens et un ensemble infini de textes qui constitue la langue à proprement parler Une langue est donc perçue comme un ensemble de règles qui établissent la correspondance entre un ensemble infini de sens et un ensemble infini de textes ou vice versa. Le deuxième postulat affirme la caractéristique fonctionnelle ou cybernétique du modèle Sens ⇔Texte où seules les entrées et les sorties sont directement observables. La langue est donc essentiellement un système de communication. Elle n'est pas générative mais fondamentalement transformatrice. Les règles lexicographiques, c'est-à-dire le dictionnaire, fournissent toutes les données sur les vocables et leur fonctionnement dans un système. Ainsi ce modèle de dictionnaire se veut avant tout scientifique et complet. Scientifique parce qu'il respecte le modèle de description proposé où l'objectivité s'allie à l'explicativité et à la systématisation. Complet parce que le modèle donne toutes les possibilités d'expression de la même idée et ne produit que des combinaisons d'expressions correctes. Cette systématisation a bien entendu un défaut évident: le sacrifice de la facilité gêne parfois la lisibilité en accumulant les finesses de sens et de fonctions. Mais peut-il en être autrement? L'article de dictionnaire traite ensuite la combinatoire lexicale restreinte du lexème vedette en utilisant les quelque 50 fonctions lexicales. Ces fonctions lexicales donnent toutes les cooccurrences lexicales idiomatiques du lexème, c'est-à-dire qu'elles permettent de décrire systématiquement les locutions plus ou moins figées qui s'associent au lexème. Ainsi on trouvera là les combinaisons du type bruit infernal (sous BRUIT), souhait ardent (sous SOUHAIT), donner une leçon, prendre des mesures, etc. Cette étude donne donc l'ensemble des expressions qui expriment un sens ou un rôle syntaxique auprès du lexème. Ainsi pour RESPECT I, on aura mériter le respect; un grand respect; un profond respect; un respect exagéré, excessif, démesuré, etc. Afin de faciliter la lecture et la compréhension d'un article, les auteurs ont donné à part un tableau des notations et symboles et une liste des fonctions lexicales301 . Chaque entrée du dictionnaire en question se présente avec trois données fondamentales: des données sémantiques, des données syntaxiques et des données de combinatoire lexicale. Les auteurs font une distinction importante entre un lexème et un vocable, le lexème étant un mot pris dans une acception, et le regroupement de certains lexèmes ayant le même signifiant et des affinités sémantiques constituant une superunité appelée vocable. Dans un vocable, on 300 Dictionnaire explicatif et combinatoire du français contemporain. Recherches lexico-sémantique I, p. 68-76. Les presses de l’Université de Montréal:Montréal, 1984. 301 Dictionnaire explicatif et combinatoire du français contemporain. Recherches lexico-sémantique I, p. 47-51. Les presses de l’Université de Montréal:Montréal, 1984. Z173 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Bref, chaque article retient les relations entre sémantique, syntaxe et lexique, et présente, avec une rigueur implacable, une approche systématique et riche, un modèle de description du lexique d'une langue. modèle exposé, 50 vocables du Dictionnaire explicatif et combinatoire du français contemporain, ce qui constitue 176 articles de dictionnaire. Pour terminer, nous nous devons d'exprimer tous nos remerciements au CAFIR (Comité d'attribution de fonds internes de recherche) qui a permis de jeter les bases préliminaires de ce projet de dictionnaire, et au Conseil de recherches en sciences humaines du Canada qui, par sa généreuse subvention a permis de créer l'équipe de recherche et de produire déjà les premiers résultats. Enfin, nos remerciements vont à l'Université de Montréal qui a appuyé et facilité notre tâche. Que tous trouvent ici l'expression de notre gratitude. Les auteurs ont peut-être voulu faire mentir l'affirmation de Samuel Johnson lorsqu'il écrivait: «Dictionaries are like watches: the worst is better than none, and the best cannot be expected togo quite true». Il semble bien, même si le travail est de très longue haleine, et même si la théorie peut encore se perfectionner à l'usage et raffiner certaines données, que les auteurs suivent le bon chemin et qu'ils peuvent lever l’anathème. Mais peut-être importe-t-il plus d'avoir à notre disposition un modèle de description du lexique d'une langue qui donne les références voulues: explications, synonymes, antonymes, idées suggérées par les mots, analogies, combinaisons stylistiques, cooccurrences lexicales, etc., tout en facilitant l'apprentissage, le perfectionnement et la compréhension de la langue par sa présentation systématique. Nous y voyons donc un modèle d'ouvrage de référence et un manuel d'enseignement qui vient à son heure et dont nous aimerions particulièrement souligner l'importance pour la langue française. 3.10. RUSSIAN IDEOGRAPHIC LEXICOGRAPHY AND ITS THEORETICAL CONCEPTION We understand that man’s world 302 is a conditionally generalized term as categorized by academician Natalia Shvedova, consisting of six conceptually different, relatively overlapped and dependently intertwined worlds, including the vocabulary that comes with each world: Bien sûr, nous ne présentons pas un dictionnaire complet du français, mais plutôt une théorie dictionnairique et approx. 50 vocables qui en sont une illustration convaincante tout en étant des articles de dictionnaire véritables. Le travail est long, immense, mais on sait que c'est toujours le premier pas qui coûte. Et il est fait. I. The world, perceived by man as everything higher, incomprehensible or unknown, mysterious, or on the contrary, as if everything is given to man from time immemorial as eternally predestined. ■ In this world man perceives everything as the ultimate — everything beyond his understanding and will, defining his life and serendipity like unquestionably existing, but enigmatic which can manifest itself as something preternatural, beyond all known laws of physics. The resolute existence of this world dictates such categories of morality which are understood by man somehow that he must be guided by the absolute standard of his behavior in private or public life. Concepts in this world are related to the origin of man’s life and his integral relation to where he was given life, and where his “roots” come from. Nous avons divisé l'ouvrage en deux grandes parties: une partie théorique et une partie descriptive. La partie théorique comporte un article d'Igor A. Mel'čuk, Un nouveau type de dictionnaire: le Dictionnaire explicatif et combinatoire du français contemporain, où l'auteur justifie le dictionnaire en donnant les principes et les notions essentiels qui servent de point de départ au travail lexicographique de la deuxième partie. Dans le deuxième article, Présentation d'un article de dictionnaire (lexème) et d'un superarticle (vocable), Léo Elnitsky explique la présentation des données d'une entrée. Le troisième article, Trois principes de description sémantique des unités lexicales dans le Dictionnaire explicatif et combinatoire, par N. Arbatchewsky-Jumarie, L. Iordanskaja, A. Lessard et I. Mel'čuk, illustre les principes qui régissent une description sémantique, soit le principe d'adéquation, qui veut que la définition permette d'identifier de façon univoque le lexème dans tous ses emplois, le principe de ponts sémantiques, qui oblige le vocable (regroupement de lexèmes) à ne contenir que des lexèmes ayant au moins un trait sémantique commun non trivial, et le principe d'uniformité, qui doit donner une présentation selon un schéma identique aux vocables d'un même champ sémantique. Le quatrième article, Connotation en sémantique et lexicographie, par Lidija Iordanskaja et Igor Mel'éuk, cherche à cerner les sens, les emplois et la présentation des connotations, travail théorique important pour la lexicographie. La deuxième partie, partie descriptive, présente, selon le (1) «Мир, воспринимаемый человеком как всё высшее, непостижимое или непонятное, таинственное, либо, напротив, как то, что дано человеку искони, как извечно предопределённое». ■ В этом мире <…> читатель найдёт, с одной стороны, присутствие “концептов, представляющих то, что человек воспринимает как высшее, стоящее над ним, над его волей, определяющее его жизнь, судьбу, как безусловно существующее, но непознаваемое, или такое, которое может проявить себя как нечто чудесное; с другой стороны, к сфере безусловно, неколебимо существующего относятся такие категории морали, которые понимаются человеком как то, чем он должен руководствоваться как безусловным мерилом своего поведения в личной или общественной жизни; наконец, здесь описываются концепты, относящиеся к 302 Н.Ю. Шведова: «Если взглянуть на лексический состав языка, на его лексику и идиоматику, с точки зрения отражения в нём путей человеческого познания, то можно утверждать, что весь этот состав членится на части, каждая из которых отражает одну из ступеней такого познания. Эти ступени располагаются по признаку «от непознанного, необъяснённого или, напротив, безусловно данного, неотъемлемого и бесспорного - к познанному и обобщаемому». В предлагаемой книге эти ступени условно названы «мирами». Каждый из них образует отдельный раздел словаря (эти разделы далее также членятся)». Z174 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA истоку жизни каждого человека, к его неотъемлемой связи с тем, где была дана ему жизнь, куда уходят его «корни»”303. ■ В собственном мире “«человека» описываются концепты, непосредственно относящиеся к жизни и смерти человека, к его телу, его духу и разуму, к его труду, поступкам, определяющим собою его поведение и диктуемым либо сложившимися обстоятельствами, либо его нравом, его «я»” 306. II. The world in terms of which everything exists, advances, interacts and is perceived by man not only as he does not depend on it, but also as it determines his existence on this planet. ■ This world is understood by man as a perpetual and continuous sphere of time and space where he exists; as already known eternal boundaries he cannot submit to, although he can measure, compare and collocate them, yet is powerless and incapable of escaping from it. V. The man-generated world — where everything is constituted as his own and governed by sets of rules — is in existence based on a narrow or wide scale of mandatory interaction with other men. (2) «Мир как то, в условиях чего всё существует, развивается, взаимодействует и воспринимается человеком не только как от него не зависящее, но как определяющее само его существование на Земле». ■ This world is created by man voluntarily or involuntarily based on his vital necessities to sustain life. These are either historically stipulated prescriptions, or a field of permanent contacts, collisions or struggle for existence. In any case, man is engaged in this world as its creator, and as the one, who obeys the laws around the very world he established as if he is the one who cannot exist outside this particular environment. ■ В этом мире “представлены концепты, раскрывающие то, что понимается человеком как вечный и непрерывный круг времени и пространства, в котором он существует, как те вечные границы, которым он не может не подчиняться и за пределы которых он, познавая их, умея измерять и сопоставлять, в то же время вырваться не способен”304. (5) «Мир, создаваемый человеком в обязательном взаимодействии с другими людьми и составляющий его собственное - узкое или широкое - и необходимое окружение». ■ Данный раздел пятого мира “включает концепты, принадлежащие к миру, который создаётся человеком добровольно или вынужденно, по необходимости, из жизненной потребности либо как исторически необходимо обусловленный, или как поле постоянных контактов, столкновений или борьбы; в любом случае человек вписан в этот мир и как его создатель и как тот, кто подчиняется законам, вокруг него сложившимся, как тот, кто вне того или иного окружения существовать не может”307. III. This world naturally surrounds man. His binding to this world is continuously recognized, and is within the scope of man’s knowledge. It is dynamically explored, occupied and studied by him, where he is conveniently euphoric for his little discoveries, but obdurately ignorant to accept his own defeat in the understanding of basic and elementary phenomena whether material or immaterial. ■ Everything in this world is related to all spheres in man’s life and activities; to airspace and land, including either hostile fauna, preventing his vital activities, or domesticated fauna, facilitating his viable being or existence in the environment. (3) «Мир, естественно окружающий человека, им непрерывно познаваемый и активно осваиваемый». VI. The world that is created by man as a higher synthesis of the activity of his own mind and spirit. ■ The sphere of man's faith, thought, speech, products of his mind and talent have been devised in this world. It is the world of man’s mind of generalizations and abstractions; and of all previously cognized and significant achievements have been formed. ■ Этот мир “охватывает концепты, относящиеся к таким сферам применения человеческой деятельности, как воздушное пространство, суша, а также тот животный мир, который либо враждебен человеку, либо, напротив, составляет его необходимое дружественное окружение“ 305. (6) «Мир, создаваемый человеком как высшее обобщение деятельности его ума и духа». IV. Man’s existential world — man himself. ■ В этом заключительном мире “представлены концепты, лежащие в сферах вероисповедания, мысли, речи, продуктов человеческого разума и таланта. Это мир сформировавшихся в сознании человека обобщений, абстракций, в высших формах совокупляющий в себе всё ранее познанное и осмысленное. Бесспорно, что названные здесь миры как показывающие ступени человеческого познания не отделены друг от друга строгими ■ In this world everything is directly related to his life and death; to his body, spirit and mind; to his labour and actions that are determined by his behaviour; and is dictated by either prevailed circumstances, or by his disposition — his own ego and alter ego. (4) «Собственно мир человека: он сам». 303 Русский идеографический словарь, под ред. академика Н.Ю. Шведовой, § 3, стр. VI., Институт русского языка им. В.В. Виноградова Российская Академия наук, Москва, 2011. 304 ibid. 305 Русский идеографический словарь, под ред. академика Н.Ю. Шведовой, § 3, стр. VI., Институт русского языка им. В.В. Виноградова Российская Академия наук, Москва, 2011. 306 Русский идеографический словарь, под ред. академика Н.Ю. Шведовой, § 3, стр. VII. Институт русского языка им. В.В. Виноградова Российская Академия наук, Москва, 2011. 307 ibid. Z175 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA границами, что они существуют в совокупности как сложная и, при соответствующем допущении, условно членимая целостность”308 . отсутствие» (например: кто кто-то, кто-нибудь, кто-либо, кое-кто — никто, некого; быть был, будет, был бы — не был, имеет место — имело место, будет иметь место, имело бы место — не имеет места). Эти смыслы охватывают все уровни языковой системы (т. е. они могут присутствовать как в слове, идиоме, так и в морфеме, словосочетании, в предложении, отдельном высказывании, в компоненте текста, в интонации). Irrefutably, the existence of these six worlds, manifesting the level of man’s cognition are not separated from each other by strict boundaries, they coexist together as a complex integrity. В концепции А. Вежбицкой многие местоимения и «местоименные глаголы», т. е. единицы дейктической системы языка, являются семантическими «примитивами». Сам термин «примитив» двусмыслен: его можно понимать как «первичное» и как «простейшее». О дейктических словах как о «примитивах» можно говорить лишь в первом смысле: с точки зрения своего смыслового потенциала и широты своих функций они первичны. Но эта первичность не есть примитив: в дейктическом слове заключена высшая абстракция, максимальное, конечное обобщение и, как для всякой абстракции, для такой единицы исключено какое-либо упрощение. 3.10.1. ДЕЙKТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА ЯЗЫКА КАК ОСНОВА ЕГО СМЫСЛОВОГО СТРОЯ Н.Ю. Шведова. В системе русской лексики есть сравнительно небольшой закрытый класс слов и фразеологизмов, лишённых собственно номинативной (денотативной) функции и предназначенных для означения самых общих, глобальных языковых смыслов. Это дейктические (местоименные, указующие) слова и фразеологизмы, функцией которых является означение смыслов, относящихся не только к лексике и фразеологии, но также и к грамматике, морфемике, строению текста, и скрепляющих собою смысловой строй языка, образующих ядро этого строя. Единицы этого класса образуют двучастную систему, организуемую противопоставлением слов, относящихся к «сфере покоя», и слов (и фразеологизмов), относящихся к «сфере бытия, движения, процесса». К первой части этой системы относятся все собственно местоимения, указывающие на ситуацию (каково, как1, что1), сущность и сущностный признак (кто, что2, каков), признак открываемый и приписываемый (какой, чей, как2), признак по количеству, счёту, мере, порядку при счёте (сколько, насколько, который), по месту, отношению к пространству (где, куда, откуда, докуда), по времени, отношению ко времени (когда, с каких пор, до каких пор), по цели (зачем), причине, условию или следствию (почему, при условии чего, вследствие чего). Все эти единицы (как и единицы второй части дейктической системы), которые можно назвать «смысловыми исходами», имеют каждая свою парадигму, строящуюся на основании определённости, неопределённости и непредставленности, отсутствия (см. ниже). Ко второй части дейктической системы языка относятся глагольные единицы, означающие бытие (быть, существовать, иметь место, находиться и некоторые другие), ситуацию, протекающую во времени (делаться, происходить, случаться), действие, поступок (делать, поступать и некоторые другие), необратимый результат действия, поступка (сделано), глагольные фразеологизмы, означающие ‘испытывать состояни’, ‘находиться в состоянии’, ‘оказаться в каком-нибудь положении’, единицы, означающие отношение, отнесённость к кому-чему-нибудь, связь с кем-чем-нибудь (относиться, иметь отношение к кому-чему-нибудь и некоторые другие) (см. Шведова 1995, 1998). Изложенное понимание дейктической системы языка подводит к определению языкового смысла. Авторы исходят из положения, согласно которому языковое значение не может быть отделено от обозначенного дейктическим словом того глобального (всеобщего, универсального) понятия, которое лежит в основании языкового значения и которое, тем самым, входит в состав этого значения. Следовательно, языковой смысл понимается как данность, сочленяющая в себе некое самое общее, глобальное понятие и собственно лексическое (а также грамматическое , словообразовательное) значение, материализованное в той или другой единице языка. Глобальное понятие как порождающая основа языкового смысла в дейктическом слове получает материальное выражение: оно означается таким словом, открывающим собою определённое «смысловое пространство», для разноуровневых, но семантически связанных языковых единиц. При заполнении этого пространства такими единицами (собственно именующими единицами или их сочленениями, грамматическими и другими средствами) формализуются языковые смысловые категории, располагающиеся на разных ступенях абстракции. Всё сказанное выше подводит к собственно определению языкового смысла. Языковой смысл — это самое общее, глобальное (универсальное) понятие, первично означенное местоименным исходом, средствами принадлежащих ему местоимений сегментированное по троичному признаку определённости (это собственно исход) — неопределённости — непредставленности и материализуемое при помощи таких разноуровневых языковых единиц, семантика (языковое значение) которых включает в себя соответствующее понятие и объединяет все эти единицы в некое семантическое множество. Языковой смысл интегрирован в значение каждой единицы, входящей в такое множество. Все смыслы, заключённые в дейктической системе языка, как уже сказано, существуют, каждый из них, в качестве триады «определённость — неопределённость — непредставленность, 308 3.10.2. «МИР ЧЕЛОВЕКА» И «МИРЫ», ЕГО ОКРУЖАЮЩИЕ. ibid. Z176 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Фронтальное изучение современной общеупотребительной русской лексики и её представление в «Русском семантическом словаре» в качестве естественной многоуровневой системы показало, что центральное место в этой системе занимают лексические классы, объединяющие единицы (слова и фразеологизмы), которые именуют человека, его самого, его жизнь, его тело, физическое состояние, ум, чувство, волю, его способности и возможности, поведение и поступки, труд и продукты труда, занятия, времяпрепровождение, контакты и отношения друг к другу По своему составу, количественно, эти классы во много раз превосходят классы слов, именующих реалии живой и неживой природы, предметы, не относящиеся к труду и продуктам деятельности человека. Но дело не только в количественном соотношении. Классы слов, относящиеся к самому человеку, к его жизни во всех её многообразных проявлениях, демонстрируют свою постоянную открытость, во-первых, для самых разнообразных пополнений (и соответственно — утрат) и, во-вторых, для не менее разнообразных оценок и квалификаций. Кроме того (и это очень важно), отношения и связи между этими классами совсем иные, чем отношения и связи между классами слов, именующих реалии, не связанные непосредственно с жизнью человека и с отношениями людей к этим реалиям. В первом случае такие связи иногда оказываются настолько тесными и сложными, что определение места слова в составе того или иного класса оказывается затруднительным, условным; ср., напр., лексику, относящуюся к сферам мысли и эмоций, воли и чувств, поведений и контактов. Те «миры» (сферы), в лоне которых протекает жизнь человека, самим языком представлены как окружение человека, как та органическая и естественная среда, в которой он существует и действует. 5. мир, создаваемый человеком, его непосредственно окружающий и с ним непосредственно взаимодействующий; 6. мир, создаваемый умом и духом человека как антипод всему вещественному, материальному. Нужно оговориться, что такое расположение «миров» до некоторой степени условно, и, в соответствии с тем, что сказано выше о лексических классах, Словарь мог бы открываться «Собственным миром человека». Однако это не отразило бы ступени и пути человеческого познания и поставило бы на первое место человека в роли как будто создателя, первоосновы всего существующего. Расположение же «миров», принятое в «Русском идеографическом словаре», показывает путь человека от незнания к знанию, от пассивного, наивного восприятия и приятия к познанию и активному действию и, наконец, к высшей деятельности ума и духа. В Словаре названные «миры» предстают как заглавия его шести частей. Каждая из названных частей Словаря делится на главы. В самом общем (и неокончательном) виде членение это таково. I. МИР, ВОСПРИНИМАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ КАК ВСЁ ВЫСШЕЕ, НЕПОСТИЖИМОЕ ИЛИ НЕПОНЯТНОЕ, ТАИНСТВЕННОЕ, КАК ТО, ЧТО ДАНО ЧЕЛОВЕКУ ИСКОНИ, ИЗВЕЧНО, КАК НЕОБХОДИМО ПРЕДОПРЕДЕЛЁННОЕ. В соответствии с таким названием в данном разделе (в словарных статьях, построенных на основе тех положений, которые изложены в § 1) описываются единицы, во-первых, относящиеся ко всему божественному и потустороннему, к загробной жизни, ко всему чудесному, к предзнаменованиям и предвестиям, к волшебству, чарам, к ясновидению, к непонятным человекоподобным существам, и, во-вторых, единицы, относящиеся к неколебимым, извечным понятиям морали (добро и зло, правда и ложь, справедливость и несправедливость, совесть, честь), к понятиям судьбы, рока, а также к тому, что постоянно сопровождает жизнь человека (испытания) или что неотделимо от его существования, без чего нет его самого (родина, чужбина). II. МИР, ОЩУЩАЕМЫЙ, ОКАЗЫВАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ КАК ВСЁСУЩЕСТВУЮЩЕЕ , РАЗВИВАЮЩЕЕСЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВУЮЩЕЕ. в этом разделе Словаря представлены единицы, относящиеся к бытию всего сущего (к тому, без чего не может быть жизни ни самого человека, ни всего того, что его окружает), ко времени и его течению, к пространству и его протяжённости, к положению в пространстве живого и неживого, к движению и его видам, к материи и её свойствам (размер, масса, цвет, запах, вкус, звук, тепло, холод). III. МИР, ОКРУЖАЮЩИЙ ЧЕЛОВЕКА, ИМ НЕПРЕРЫВНО ПОЗНАВАЕМЫЙ И АКТИВНО ОСВАЕВАЕМЫЙ. Здесь описываются единицы, относящиеся, во-первых, к Космосу, ко всему мирозданию, к небесам, к небесным явлениям и светилам, а также к огню, свету и тьме; во-вторых, к Земле как Название «мир» в нашем изложении условно: это одна из сфер жизни человека — всё то, что определяет собою его существование, та широкая среда, в которой существуют его знания, реализуется его деятельность и развиваются возможности применения этой деятельности и её результатов. Поскольку пределы познания безграничны, постольку и «миры», в которых существует и с которыми взаимодействует человек, неоднородны с точки зрения их осознания, открытости для человеческого ума, для его деятельности. Применяя названные критерии в качестве определяющих, можно говорить о шести мирах как сферах человеческого существования. Это: 1. мир, воспринимаемый человеком как всё высшее, непостижимое или непонятное, таинственное либо как то, что дано человеку искони, извечно, как необходимо предопределённое; 2. мир, ощущаемый, осознаваемый человеком как существующее, развивающееся и взаимодействующее; 3. мир, окружающий человека, им непрерывно познаваемый и активно осваиваемый; 4. собственно мир человека: он сам; всё Z177 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA части Вселенной, к её атмосфере, суше и водам, происходящим на ней стихийным явлениям, к погоде и, в-третьих, к живой и неживой природе как источнику жизни человека, сфере приложения его жизнедеятельности. IV. СОБСТВЕННО МИР ЧЕЛОВЕКА, ОН САМ. Этот раздел Словаря охватывает материалы, относящиеся к самому человеку; во-первых, к собственно человеку и его физическому складу и физической жизни, к её фазам; во-вторых, к его духовному миру, психическому складу (характер, ум, чувства, мысль, воля), к его поведению и поступкам; в-третьих, к радостным и горестным событиям в его личной жизни и жизни, его касающейся. V. МИР , СОЗДАВАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕКОМ , ЕГО НЕПОСРЕДСТВЕННО ОКРУЖАЮЩИЙ И С НИМ НЕПОСРЕДСТВЕННО ВЗАИМОДЕЙСТВУЮЩИЙ . Содержание данного раздела составляют, с одной стороны, единицы, относящиеся к ближайшему окружению человека (семья, родня, друзья, враги; лица, входящие в непосредственный контакт), к его социальному статусу, к его труду, занятиям, к основным и необходимым плодам труда, к его быту, к необходимым условиям существования (пища, одежда, жилище, имущество); с другой стороны, единицы, относящиеся к обществу, государству и власти, к войне и миру, а также к церкви как храму, её службам, обрядам. студентам и аспирантам-филологам); кроме того, относительно полные или частичные обзоры определения того, что такое концепт, мы находим в многочисленных статьях, посвященных отдельным единицам, относящимся к сфере концептов; см. библиографию в конце Проспекта). В задачу настоящего Проспекта не входит обзор работ, содержащих определение того, что такое концепт и как понимать его место в сфере других смежных наук. Отсутствие такого общего обзора для читателей частично компенсирует прилагаемый список литературы (преимущественно на русском языке), посвященный этому вопросу Однако, принимая на себя задачу составления «Русского идеографического словаря» в том понимании, как об этом сказано на стр. 5, описывающего концепты в рамках тех «миров», о которых сказано в § 2, мы не можем освободить себя от определения концепта, от определения соответствующего термина. В решении этой задачи мы, естественно, должны искать тех предшественников, взгляды которых на концепт, с одной стороны, в самом общем смысле представляются наиболее понятными, конструктивными и убедительными и, с другой стороны, ближе всего подводят нас к пониманию концепта как сложной многоплановой единицы, непосредственно относящейся к языку. Здесь в отечественной литературе прежде всего следует назвать трёх исследователей , работы которых можно считать основополагающими в определении концепта как единицы, относящейся к области лингвистики. Это, во-первых, статья С.А. Аскольдова «Концепт и слово» 309 (впервые опубликованная в: Русская речь. Под ред. Л. В. Щербы. «Academia», 1928), во-вторых, опирающаяся на эту статью и развивающая мысли сё автора статья Д. С. Лихачёва «Концептосфера русского языка» (Лихачёв, 1993) и, в-третьих, вводные статьи Ю. С. Степанова «Культура», «Концепт», «Константа» в (Степанов 1997, 2001). VI. МИР, СОЗДАВАЕМЫЙ УМОМ И ДУХОМ ЧЕЛОВЕКА КАК АНТИПОД ВСЕМУ ВЕЩЕСТВЕННОМУ, МАТЕРИАЛЬНОМУ. В этом разделе описывается тот материал, который относится, во-первых, к религии, вере, вероучениям; во-вторых, к языку, молве (сам язык, речь; её течение); в-третьих, к искусствам (литература, музыка, пение, танец, изобразительное искусство; народная словесность); в-четвёртых, к сложившимся в сознании народа эстетическим категориям (красота, уродство). С. Аскольдов (конечно, хорошо знавший работы Г. Г. Шпета, на которые тогда нельзя было ссылаться) напоминает о трёх исторически сложившихся направлениях в понимании концепта: идеалистическом (по существу, восходящем к средневековому реализму), номиналистическом (трактующем концепт как «индивидуальные представления, которым <...> даётся лишь общая значимость») и, наконец, концептуалистическом; отвергая первые два как отрицающие существование концептов в качестве чисто умственных «общностей», автор принимает для себя третье направление, оговариваясь, впрочем, что «концептуализм обыкновенно дальше утверждения существования концептов в человеческом уме не идёт, и природа их до сих пор остаётся в достаточной мере загадочной» (Аскольдов 1928:31). Подходя к определению природы концепта с позиций концептуализма, С. Аскольдов пишет: «Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода» (Аскольдов 1928:31). Ниже читаем: «Не следует, конечно, думать, что концепт есть всегда заместитель реальных предметов. 3.10.3. ПОНИМАНИЕ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ КОНЦЕПТА Единицей описания в Словаре является концепт Известно, что этот термин сейчас стал широкоупотрсбителен и фигурирует во многих лингвистических работах как их центральное понятие. При этом одни исследователи, употребляя этот термин, вообще не дают его определения, полагая, что читатель сам знает, что это такое. Другие дают определение, которое во многих случаях оказывается уязвимым или расплывчатым и не может считаться определением термина. Это объясняется тем, что понятие концепта присутствует в разных областях знания (в когнитивной лингвистике, логике, философии, культурологии, а также, как утверждают некоторые исследователи, первоначально, — в математической логике); см. об этом в «Кратком словаре когнитивных терминов» (Кубрякова, 1996), в книге Ю. С. Степанова (2001, с. 44) и в работе 3. Д. Поповой и И. А. Стернина (2001), (последняя обращена, главным образом, к 309 Он может быть заместителем некоторых сторон предмета или реальных действий, как, например, концепт “справедливость“. Аскольдов C. A. «Концепт и слово» // Русская речь. Под ред. Л. В. Щербы . Л., Academia, 1928. Новая серия, II. С. 28-44; Z178 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 2) Наконец, он может быть заместителем разного рода хотя бы и весьма точных, но чисто мысленных функций. Таковы, например, математические концепты» (Аскольдов 1928:31); автор видит в концепте заместителя этих длительных мысленных операций. «Заместительная роль концептов в области мысли в общем совпадает по своей цели и значению с разного рода заместительными функциями в области реальных жизненных отношений. А таких замещений в жизненной сфере очень много» (Аскольдов 1928:32), — пишет С. Аскольдов и далее продолжает- «Концепт заменяет предметы или конкретные представления. Высказывая какое-нибудь аналитическое или синтетическое суждение о строении цветка, я как бы сразу оперирую мыслью над всеми конкретными видами цветов, связываю или разъединяю их элементы. То, что я фактически не могу проделать над неопределённым множеством, я проделываю над чем-то одним их заменяющим» (Аскольдов 1928:32–33). Рассматривая концепты как «эмбрионы» мысленных операций, С. Аскольдов пишет: «Концепты это почки сложнейших соцветий мысленных конкретностей» (Аскольдов 1928:34) (разрядка наша. — Н. Ш.) — и далее: «В привычной мысли мы ограничиваемся выбрасыванием этих почек, для психологического наблюдения совершенно бесформенных и, однако, заключающих в себе сложнейшую структуру возможностей» (Аскольдов 1928:33). Вдумываясь в это определение и помня, что мы имеем дело с концептом как совершенно особым, специфическим явлением, мы можем в выделенной фразе заменить слово «мысленный» словом «языковой» и тогда получим верное понимание концепта как сложного и готового раскрыться сочленения множественных и открытых для пополнения языковых единиц, группирующихся вокруг одного понятия (вспомним при этом мысль Г Г. Шпета о том, что «простое слово есть полный распустившийся цветок языка», см.: Шпет, 1927, с. 19). 3) 4) Ю. С. Степанов во вводных статьях «Культура», «Концепт», «Константа» в своей книге (Степанов, 1997, 2001) суммирует разные взгляды на то, что называется «концептом» и сопоставляет это понятие с более определенным понятием «константа в культуре» как концептом «базовым», существующим «постоянно или, по крайней мере, очень долгое время» (Степанов 1997:84). В первом издании своей книги Ю. С. Степанов, опираясь на противопоставление «больших концептов» (констант) и «малых концептов», приводит подробные перечни последних, классифицируя их по идеографическому принципу. Принимая тезис Д. С. Лихачёва о концептосфере как о «совокупности потенций, открываемых в словарном запасе отдельного человека и всего языка в целом», и те конструктивные положения, которые изложены в трёх названных выше работах, а также опираясь на сформулированное в § 1 понятие языкового смысла как реализации потенций дейктической системы языка и, следовательно, идею о существовании смыслового строя языка как целого, мы формулируем следующее определение концепта. Концепт — это содержательная сторона словесного знака (значение — одно или некий комплекс ближайше связанных значений), за которой стоит понятие (т. е. идея, фиксирующая существенные «умопостигаемые» свойства реалий и явлений, а также отношения между ними), принадлежащее умственной, духовной или жизненно важной материальной сфере существования человека, выработанное и закреплённое общественным опытом народа, имеющее в его жизни исторические корни, социально и субъективно осмысляемое и — через ступень такого осмысления — соотносимое с другими понятиями, ближайше с ним связанными или, во многих случаях, ему противопоставляемыми. Понятие, лежащее в основе концепта, имеет свой собственный потенциал, оно способно дифференцироваться: элементарное отражение этой способности словари показывают как тенденцию к образованию разнообразных словесных оттенков и переносов. Принимая и развивая мысли С. Аскольдова о концепте как о некой общности, существующей в человеческом уме, Д. С. Лихачёв вводит понятие «концептосферы» как «совокупности потенций, открываемых в словарном запасе отдельного человека, как и всего языка в целом» (Лихачёв 1993:5). Он пишет: «...в словарном запасе языка существуют четыре уровня: 1) 2) 3) 4) сам словарный запас (включая фразеологизмы); значения словарного типа, примерно так, как они определяются словарями; концепты — некоторые подстановки значений, скрытые в тексте «заместители», некие «потенции» значений (разрядка наша. — Н. Ш.), облегчающие общение и тесно связанные с человеком и его национальным, культурным, профессиональным, возрастным и прочим опытом; концепты отдельных значений слов, которые зависят друг от друга, составляют некие целостности и которые мы определяем как концептосферу» (Лихачёв 1993:6). Такое определение концепта в полном объёме может быть принято применительно к тем единицам, которые в специальной литературе называются «большими» или «великими», «базовыми», «основными» концептами. Не следует, однако, забывать, что такие «основные» концепты окружены сопутствующими им единицами — «малыми», «неосновными», «небазовыми» концептами, в которых часто отсутствуют некоторые из перечисленных выше признаков, такие, например, как обязательность глубоких исторических корней, традиционность обозначения; в «малых» концептах могут отсутствовать и исторически сложившиеся социальные либо субъективные оценки или оппозиционное сопоставление с другими единицами. Такие малые концепты с Далее утверждается, что богатство русского языка «определяется на всех четырёх уровнях: 1) на уровне богатства значений и нюансов значений, разнообразия словоупотребления и пр., на уровне отдельных концептов; на уровне совокупностей концептов — концептосфер» (Лихачёв 1993:8). Исходя из своего понимания концептосферы, Д. С. Лихачёв в целом признаёт продуктивным направление, принятое в работах Ю. С. Степанова. на уровне самого запаса слов <...>; Z179 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA смыслами является основой смысловой парадигмы концепта и служит материальной базой для построения словарной статьи в идеографическом словаре. Следовательно, смысловая парадигма концепта — это система глобальных (наиболее общих) языковых смыслов, обращенных к основному концепту и к его сопутствующим единицам; весь комплекс единиц, охватывающий смысловую парадигму концепта, представляет его смысловое строение в целом, его смысловое наполнение. Смысловая парадигма концепта во всей её совокупности материализует концепт как сложную по своему содержанию многоплановую единицу. «ущербной» системой концептуальных признаков не выпадают, однако, из области основного концепта: они создают ту органическую среду, без которой он не существует. Здесь мы должны сделать существенную оговорку, касающуюся «образных», «художественных концептов» (ср. в названных выше работах такие «образные концепты», как «падение Римской империи», «Ромео и Джульетта», «Евгений Онегин», «Обломов») — подобные концепты не являются предметом описания в нашем Словаре. Встаёт вопрос: может быть, предложенное определение концепта применимо к любому значению слова и стоящему за ним понятию? Ответ на этот вопрос — отрицательный: концепт существует не в «свободном парении» — идея, стоящая за концептом, обязательно заключена в границах определённого «мира» (см. § 2), определённой мыслительной и познавательной деятельности человека и, с этой точки зрения, не является простым обобщением представлений о любом предмете, о любой реалии. Само противопоставление терминов «понятие» и «концепт» говорит о том, что концепт глубже и сложнее любого возможного понятия. Эта сложность определяется тем, что само поле существования концептов как явлений умственной, понятийной сферы, а также связанные с этим полем его собственные характеристики и качества ограничены самой природой этого явления. Концепт — непосредственныи результат концептуализации мира, т. е. его умственного видения и осмысления, и этим он отличается от понятия как логически оформленной идеи о классе предметов, явлений. Следует сразу сказать, что концепты неоднородны с точки зрения своего отношения к глобальным языковым смыслам: в одних случаях — ив подавляющем большинстве — мы имеем полное наложение смысловой структуры концепта на смысловую систему дейксиса, в других случаях какие-то глобальные языковые смыслы, входящие в дейктическую систему языка, в парадигме концепта отсутствуют: это объясняется самой природой понятия, которое сформировалось именно как концепт, вписалось в концептуальную сферу языка, в его концептуальную, гносеологическую область. Смысловое строение концепта находит свое отражение в посвященной ему словарной статье. Парадигма концепта составляет основу словарной статьи в «Русском идеографическом словаре». Она открывается первой зоной («быть») — смыслом бытия именуемого, (т. е. того, что составляет содержание всей словарной статьи и вынесено в её название); далее следуют зоны, отвечающие смыслам, описанным в § 4). Многолетнее фронтальное изучение больших массивов литературной и окололитературной лексики нового времени, охватывающей три столетия (см. «Русский семантический словарь», тт. I–V), позволили сделать вывод о существовании неких лексических единиц, вокруг которых группируются единицы, им сопутствующие. Таких основных единиц сравнительно немного; однако задача исчисления их — не задача языковеда, так как эти основные единицы не отторжимы от понятия, которое стоит за ними и которое притягивает к себе единицы неосновные, сопутствующие. Спрашивается: что первично — то понятие, которое стоит за основной единицей, или такая единица, на основе которой формируется понятие? Ответ тесно связан с вопросом: что первично — язык или мысль? Поскольку тот или другой ответ на этот вопрос в любом случае может быть оспорен, постольку и мы в предлагаемой здесь работе не пытаемся дать на него ответ и оперируем словом как такой единицей, которая не отторжима от понятия. 3.10.4. СЛОВАРНАЯ СТАТЬЯ И ЕЁ ЗОНЫ Итак, концепт органически вписывается в дейктическую систему языка: та глубокая смысловая структура концепта, которая показана в его определении (см. § 3), его широкий понятийный потенциал непосредственно связаны с его обращённостью к тем глобальным языковым смыслам, которые относят именуемое в сферы разных форм и проявлений бытия, к разным пространственным и временным отношениям, к разным активным и пассивным признакам и связям. Слово, именующее концепт, возглавляет словарную статью, которая имеет своим назначением, во-первых, показать языковое, словесное строение концепта и его глубокое смысловое строение, во-вторых, его среду, те «малые концепты», которые сопутствуют основному концепту и создают его неотторжимое — собственно словесное и смысловое — окружение, его «язык». В словарной статье раскрывается в виде «сложного соцветия» (конечно, лишь отчасти, далеко не полностью) та «почка», которая обозначена в словарной статье в качестве её названия. В силу всех своих названных качеств концепт является неформализованной категорией; однако он способен к материализации. Материализация концепта осуществляется через соотнесение принадлежащих и тяготеющих к нему языковых единиц с глобальными (всеобщими, универсальными) языковыми смыслами, заключёнными в дейктической системе языка (см. § 1). Такая последовательная и объективно существующая соотнесённость концепта и всего его непосредственного окружения (т. е. тех «множественных языковых конкретностей», которые к нему тяготеют и составляют его ауру) с глобальными языковыми Z180 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Таким образом, словарная статья в «Русском идеографическом словаре» строится в опоре на те глобальные (универсальные) языковые смыслы, которые заключены в дейктической системе языка и в целом образуют его смысловой строй. Каждая зона статьи заключает в себе самые разные языковые единицы (см. о них § 5), несущие соответствующий смысл и отвечающие на вопрос, который условно и обобщённо представляет этот смысл непосредственно при номере той или иной зоны (напр.. II. КТО; V ЧЕЙ; XIII. ГДЕ; XVIII. ЗАЧЕМ). Таких зон девятнадцать. В своей последовательности материалы, располагающиеся в зонах I XIX, объективируют смысловое строение концепта. составляющие, которые способны лечь в основу понятийного инварианта концепта. Зона третья (III. КАКОВ) включает материалы, показывающие сущностный, всегда определённый, неотъемлемый и неградуируемый признак именуемого, представляемый (обычно в предикате или в полупредикативной позиции) как его собственное, несомненное, утверждаемое свойство (‘именно таков’). Зона четвёртая (IV. КАКОЙ) заключает в себе единицы, объединяемые смыслом непосредственно воспринимаемого, открываемого или приписываемого градуируемого признака — определённого или неопределённого либо представленного как отсутствующий (такой какой-то никакой). Зона первая (I БЫТЬ) заключает в себе материалы, относящиеся к бытию именуемого в разных фазах его существования в фазе предстояния, возникновения, осуществления, собственно существования, мгновенности бытия, его остановки или приостановки, склонения к концу, затухания, исчезновения, несуществования. Существование здесь показывается как собственно бытие, так и, возможно, в виде пребывания, присутствия, наличия. Названные здесь фазы в составе статьи могут быть представлены или полностью, или не полностью; это объясняется природой самого именуемого концепта и, соответственно, наличием или отсутствием в языке возможности представить все фазы существования именуемого. Очень часто одна и та же фаза в языке может быть обозначена по-разному, разными языковыми единицами; это находит своё отражение в заключённых в статье материалах. Соответствующее речение или цитата здесь, как и в других зонах, во многих случаях с необходимостью представлены с локальными, темпоральными или субъектными квалификаторами, связывающими бытие с временем, местом или субъектом существования. Материалы пятой зоны (V. ЧЕЙ) заключают в себе смысл собственно принадлежности, предстающий или как принадлежность кому-чему-нибудь самого именуемого, или как то, что принадлежит самому именуемому (напр.: судьба, жребий человека и воля судьбы, жребия). Принадлежность может быть определённой, неопределённой либо отсутствующей: ничей — и, с другой стороны, как принадлежность всем, каждому, любому: общий, всеобщий. Указанной «двусмысленностью» понятия принадлежности объясняется то, что материалы этой зоны часто оказываются близки к материалам зоны шестой (ср. такие семантические категории, как «субъект — обладатель чего-нибудь» или «объект как предмет обладания»). Шестая зона (VI. ДЕЙСТВИЕ, СОСТОЯНИЕ, СВЯЗАННОСТЬ) содержит материалы, за которыми стоят такие дейктические означения, как делать, действовать, поступать, испытывать состояние или иметь отношение к кому-чему-нибудь с их собственными сегментами определённости, неопределённости или непредставленности. Объединение указанных смыслов в составе единой зоны словарной статьи объясняется тем, что в условиях развёрнутого текста или его фрагмента эти смыслы часто оказываются пересекающимися и расчленение их становится искусственным. Авторы сознают, что эта зона — некий сбор материалов к словам, стоящим в заглавии словарной статьи. Этот материал выиграл бы, если бы был строго систематизирован в субъектно-объектном отношении применительно к концепту Однако, во-первых, авторы не располагают для этого исчерпывающим материалом. Во-вторых, сами субъектнообъектные отношения в семантической структуре слова или фразеологизма часто оказываются тесно слитыми, и такое жёсткое разграничение могло бы оказаться невозможным. Кроме того, в шестой зоне там, где речь идёт о «связанности», имеет место тесное соприкосновение с зоной пятой — в силу близости (а иногда и нерасчленённости смыслов ‘принадлежности’ и ‘отношения, отнесённости, связанности’. Названную нерасчленённость смыслов, описанных в зоне VI, хорошо иллюстрируют специально подобранные цитаты из классической литературы. Зона вторая (II. КТО. ЧТО) содержит материалы, с определённостью раскрывающие суть (сущность, существо) именуемого, а также, в необходимых случаях, определения малых концептов. Это, с одной стороны, обобщённые словарные толкования, во многих случаях закономерно объединяющие в себе те частные значения, которые в толковых словарях расчленены (исключение — толкования терминологического типа); это происходит в тех случаях, когда одна «идея», некое доминирующее понятие проходит через все значения слова, их сочленяет (см., например, в статье «судьба»). С другой стороны, это «мнимые определения сущности», такие как Жизнь это не шутка, Чужбина — это не родина, Старость — не радость и под., в которых место компонента, строго определяющего сущность именуемого, замещено компонентом, несущим в себе значение, исключающее идентификацию. В первом случае материалы этой зоны, как правило, даются в виде словарных дефиниций, отражающих сложное понятийное содержание концепта. Часто здесь даются несколько дефиниций, извлечённых из разных источников, уточняющих или расширяющих общее определение. Там, где мы имеем дело с «мнимыми определениями сущности», в сферу дефиниций могут входить пословицы или афоризмы. Все единицы, входящие во вторую зону, в целом можно рассматривать как такие В отдельную седьмую зону (VII. МОДАЛЬНОСТЬ) выделены материалы, заключающие в себе смысл ‘испытывать модальное состояние, находиться в таком состоянии’. Речь идёт о специально лексически выраженном состоянии необходимости, возможности или невозможности , следования ( долженствования ) , Z181 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Материалы зоны двенадцатой (XII. КОТОРЫЙ) заключают в себе смысл отнесённости к порядку (по счёту и, шире, по положению в ряду исчисляемого), а также вообще по возможности положения в некоем ряду — реальном или мыслимом. Место в подобном ряду может быть определённым (этот, тот), неопределённым или неопределённо-всеохватным (каждый, всякий, все, любой из возможных). Материалы зоны тринадцатой (XIII. ГДЕ) объединены смыслом отнесённости к месту, положению в пространстве (где, в каком месте). Широта возможностей пространственных характеристик объясняется богатством и разнообразием языковых средств, объединённых соответствующим смыслом. Здесь также имеет место сопоставление определённости (тут, здесь, там), неопределённости (где-то) и отсутствия (нигде). Как и в двух последующих зонах (XIV и XV), смысл собственно пространства в развёрнутом тексте способен модифицироваться, ослабляться и осложняться смыслом бытия, существования, мыслимого в определённых или неопределённых пространственных границах. целесообразности или нецелесообразности, допустимости или недопустимости, желательности или нежелательности и о других состояниях, их дополняющих и уточняющих. Зона «Модальность» следует за зоной VI и, по существу, должна была бы входить в её состав, так как за ней стоит дейктическая глагольная фразеологическая единица «находиться, пребывать в каком-н. состоянии», «испытывать какое-н. состояние». Однако эта зона (VII) выделена как самостоятельная. Основание для этого следующее: те лексические единицы, которые заполняют эту зону, всегда означают особое состояние, вызванное каким-нибудь внешним или внутренним стимулом (ситуацией, поступком, состоянием, в тексте, в речи названным или не названным) и требующее некоего дальнейшего исполнения или неисполнения, реализации или нереализации стимулируемого. Такая специфика означаемого состояния и особое отношение концепта к этому частному смыслу (‘испытывать модальное состояние’) требует выделения относящегося сюда материала в отдельную зону словарной статьи. Зона восьмая (VIII. КАКОВО) включает материалы, объединяемые, с одной стороны, смыслом бессубъектного состояния (Каково на дворе? Каково сейчас в глухом лесу!) и, с другой стороны, смыслом состояния, приписываемого субъекту, в нём открываемого (Каково ему это было узнать?!). В обоих случаях здесь присутствует подтекст оценки. Такое сочетание смыслов в одной зоне словарной статьи объясняется сложной природой дейктического слова каково, которое совмещает в себе названные частные смыслы. Единицы, заключающие в себе один из этих смыслов, всегда представляют его в позиции предиката формально бессубъектного предложения. В зоне четырнадцатой (XIV. КУДА) представлены единицы с общим смыслом направления в пространстве — вовне или внутрь по отношению к возможному или названному, заданному пределу, пункту — определённому (сюда, туда), неопределённому или отсутствующему (никуда). Само пространство здесь часто предстает не только как то, что определённо ограничено протяжённостью и объёмом, но вообще как место, сфера расположения того, что может быть обращено в некоем направлении реальном, конкретном и мыслимом, существующем в границах соответствующего умовосприятия. Зона девятая (IX. КАК) объединяет материалы, заключающие в себе смысл ‘образа либо способа действия’ (как) либо ‘характера протекания или осуществления состояния’ (как, каким способом, каким образом, при каких обстоятельствах). Это разнообразные единицы, обращенные как к действию, так и к состоянию, с собственными возможностями выражения смысла определённости, неопределённости или вообще непредставленности соответствующего признака. Материалы зоны пятнадцатой (XV. ОТКУДА. ДОКУДА) объединены смысловым противопоставлением: движение или расположение в пространстве от определённого или неопределённого предела либо источника (отсюда, оттуда, откудато, откуда-нибудь, откуда-либо) — движение или расположение в пространстве до какого-то предела, определённого или неопределённого (досюда, дотуда, докуда-то, докуда-нибудь, докудалибо). И там и там допустим смысл отсутствия предела: ниоткуда, нидокуда. В обоих случаях допустима (и обычна) «необязательная парность»: в речи свободно может быть означена только одна из точек, один из пределов: только «откуда» либо только «докуда». В десятой зоне (X. СКОЛЬКО) сообщается о количественном признаке или состоянии именуемого (сколько, как много, в каком количестве). Смысл количества может объективироваться в разнообразных языковых единицах и выступать как определённый (именно столько, столько-то, вот сколько), так и неопределённый либо вообще как отсутствие какого-нибудь количества применительно к именуемому Естественно, что признак собственно количества, счёта присутствует далеко не у всех описываемых в словаре концептов. В зоне шестнадцатой (XVI. КОГДА) сосредоточены материалы, содержащие смысл отношения ко времени — к собственно времени, его течению, протяжённости либо к моменту или периоду, отрезку времени (когда, в какое время, как давно, как долго). Здесь, как и в других случаях, присутствует трёхчленное смысловое сопоставление описываемых единиц по признаку определённости, неопределённости или отсутствия (тут в знач. ‘в этот момент, сейчас’ тогда — когда-то — никогда). Эта зона всегда богата материалами, поскольку время есть не что иное как необратимая и неповторимая последовательность существования в мире всего материального и нематериального, характеризующаяся непрестанной сменой прошедшего, настоящего и будущего. Зона одиннадцатая (XI. НАСКОЛЬКО) заключает в себе единицы с общим смыслом меры, сопоставления по мере или собственно сопоставления, сравнения в качестве мерила чего-нибудь (насколько, в какой мере, в какой степени, каков в сопоставлении с кем-чем-нибудь). Как и в других случаях, смысл меры, сопоставления по мере может выступать либо как определённость, либо как неопределённость или непредставленность, отсутствие. Общий частный смысл заключённых здесь материалов — характер или колебание сравнительной величины, степени. Единицы зоны семнадцатой (XVII. С КАКИХ ПОР, ДО КАКИХ ПОР) обращены к смыслу предела во времени, начала или конца протекания во времени (с каких пор, до каких пор, начиная с чего и Z182 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA кончая чем, ср. устарелые и книжные местоимения с временным значением: отколе, отселе, доколе, доселе, способные заключать в себе также смысл предела в пространстве). Смысл неопределённости в системе указующих слов здесь ограничен сочетаниями с частицей то или с местоимением некоторый (с каких-то пор, с некоторых пор, до каких-то пор, до некоторых пор). К этой зоне целиком относится замечание о той «необязательной парности», которая характерна для материалов зоны пятнадцатой (XV). граница: те или иные смыслы могут быть сочленены в одной языковой единице, и, следовательно, такая единица может занимать место не только в одной определённой зоне. Таковы, например, связи между зонами XIII (место) и XVI (время), V (собственно принадлежность) и VI (отнесённость к чему-н., связанность с чем-н.). Такие связи не нарушают единства и структуры словарной статьи: напротив, они показывают живые соотношения смыслов, возможности смысловых слияний и пересечений. Зона восемнадцатая (XVIII. ЗАЧЕМ) содержит единицы, несущие в себе смысл цели, назначения, предназначенности (зачем, с какой целью, для чего и соответственно зачем-то, низачем, незачем, не для чего). Читатель может усмотреть непоследовательность в том, что в ряде зон (относящихся к признаковым, темпоральным, локальным и некоторым другим смыслам) присутствуют речения и цитаты, в которых соответствующий смысл относится не к заглавной единице статьи (или к её сопутствующей единице, напр. месть мстить — мстительный из мести ради отмщения — в отмщение), а к той единице, в сочетании с которой она представлена (напр. мстительный человек, убить из мести; соответственно солнце солнечная улыбка, судьба — по воле судьбы заброшен в чужую страну). Здесь нет ошибки: в большинстве случаев природа концепта такова, что для него не исключена (не запрещена, открыта) сфера такого глобального языкового смысла, который не заключён непосредственно в данной концептуальной единице, например, для судьбы — смысловая сфера локализации или смысловая сфера обусловленности, для солнца — широкая смысловая сфера воспринимаемого (открываемого, приписываемого). Такая незапрещённость, открытость и отражается в приведённых выше речениях, формально относящихся не к мести, солнцу, судьбе, а к человеку (мстительный человек), улыбке (солнечная улыбка), стране (в чужую страну). Следует помнить о постоянной сопряженности, связанности тех или иных глобальных смысловых сфер; так, для действия обязательна ( предопределена , предсказана ) сопряжённость со смыслом кто (отсюда правомерность в зоне IV сочетания мстительный человек), для предмета со смыслом какой (отсюда в зоне IV — солнечная улыбка); для состояния — с чей, свой или чужой (отсюда в зоне XIV — судьба забросила изгнанника в чужую страну, на чужбину). В зоне девятнадцатой (XIX. ПОЧЕМУ) отражены сочленённые и в развёрнутом тексте часто практически нерасторжимые смыслы причины, повода, основания, условия, стимула и следствия: почему, отчего, из-за чего, вследствие чего, при условии чего, несмотря на что, последнее сочетание — при выражении отвергаемой причины. Так же как и в большинстве случаев существования смысловых отношений , здесь присутствует смысловая триада «определённость» — «неопределённость» — «отсутствие». Зоны словарной статьи располагаются в следующем порядке. Статья открывается зоной «I. БЫТЬ», поскольку смысл бытия неотделим от всех других смыслов, которые без него не существуют; этим смыслом, по существу, так или иначе охватываются все виды «признаковых смыслов», локальной и темпоральной отнесённости к чему-нибудь, а также связей и зависимостей. Далее следуют зоны II– XII, которые можно назвать зонами, охватывающими «признаковые смыслы»: это или признаки сущностные, неотчленимые от носителя (зоны II, III), либо признаки придаваемые, приписываемые, открываемые либо на том или ином основании выделяемые (это зоны IV–XII). В общем круге «признаковых смыслов» особое место занимают зоны VI и VII: в них заключены смыслы, относящиеся к признакам, обязательно связанным с процессуальностью, отвечающие дейктическим глаголам и глагольным фразеологизмам делать, поступать, испытывать состояние, находиться в состоянии, иметь отношение к кому-чемун., оказываться в каком-нибудь положении (о сложном характере этих признаков см. выше). За комплексом «признаковых смыслов» (зоны II—XII) следуют зоны, относящиеся к сферам локальной (XIII, XIV, XV) и темпоральной (XVI и XVII). Об их роли в смысловой парадигме концепта см. выше. К двум заключительным зонам (XVIII и XIX) относятся материалы, несущие в себе смыслы зависимости в широком значении этого слова: это разные виды каузации предназначенности, целенаправленности (XVIII) и стимула — причины, основания, условия принимаемого или отвергаемого, следствия. Таким образом, важно, что местоименные слова, означающие зону, несут в себе не только свой собственный глобальный (универсальный) смысл, но и потенцию (заданность) открытости этого смысла (его «фонового присутствия») для других (обычно для нескольких) глобальных (универсальных) смыслов. Именно такой «фон» (локальный) готов принять в себя, в своё пространство концепт судьба (судьбина, рок, удел); «фон» кто готов принять в себя, в своё пространство концепт месть (мстительный) и под. Такая свобода (принципиальная незамкнутость) «смыслового фона» и позволяет авторам Словаря включать речения, подобные приведённым выше, в такие зоны Словаря, которые, формально как будто бы, не отвечают этим речениям. Таким образом, общая композиция словарной статьи предстаёт как описание, открываемое и заключаемое самыми общими смыслами, в разной степени способными быть обращенными к любой из остальных зон. Здесь следует подчеркнуть, что два основных положения, две идеи Словаря: положение о мире человека и о мирах, его окружающих, и идея построения Словаря на основе дейктической системы языка, т. е. на основе самых общих, глобальных языковых смыслов, — не только не существуют каждая сама по себе, но они теснейшим образом связаны друг с другом и нерасторжимы. В каждой словарной статье, по существу в каждой её зоне, присутствует Как и в самой системе языковых смыслов (и соответственно в системе местоименных слов и сочетаний), между отдельными зонами словарной статьи в некоторых случаях отсутствует строгая Z183 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA человек с его отношением к именуемому, с его оценками и сложившимся восприятием соответствующих реалий, явлений, действий и поступков. По существу, словарная статья представляет собой сжатое, построенное по единой форме описание, средствами самих языковых единиц (и только ими) показывающее соответствующее понятие и человека в его отношении к этому понятию, в его восприятии именуемого и в сложившемся у человека круге соответствующих квалификаций и оценок. Особо следует подчеркнуть роль смысла бытия, существования: этот смысл пронизывает собою все остальные зоны и часто накладывается на представленный в той или иной зоне материал, вступая в нерасторжимое единство с тем смыслом, который этим материалом иллюстрируется. Материал, заключённый в каждой из зон словарной статьи, может быть воспринят читателем как очень разнородный, пёстрый, а отдельные единицы как такие, которые по своему содержанию, по стилистической окраске или по хронологической отнесённости противятся соседству друг с другом, расположению рядом. С таким впечатлением трудно спорить. Однако при этом нельзя забывать о том общем, что объединяет этот материал и даёт ему право быть представленным в кажущемся внешнем беспорядке: это объясняется общностью того возглавляющего данную зону смысла, который вводит здесь собранный материал (во всей совокупности разноуровневых и разнородных языковых единиц) в данный участок смысловой парадигмы концепта. Читатель обратит внимание на то, что в зоне словарной статьи очень часто приводятся единицы, относящиеся к старому употреблению, вышедшие сейчас из языкового обихода. Это объясняется тем, что авторы самим материалом стремились показать исторические корни того или иного концепта, его связь с давно сложившимися народными представлениями и оценками. Толкования входящих в ту или иную зону языковых единиц, так же как их стилистические и хронологические пометы, как правило, не даются (см. § 6); лишь в самых необходимых случаях в скобках, в очень краткой форме, читателю напоминается значение фразеологизма, идиомы, афоризма, поговорки или сообщается о принадлежности той или иной единицы к областной или старой речи. 3.10.5. МАТЕРИАЛ СЛОВАРЯ И ЕГО РАСПОЛОЖЕНИЕ В ЗОНЕ СЛОВАРНОЙ СТАТЬИ Материалом для Словаря являются разные языковые единицы: словосочетания, устойчивые фразеологические выражения, идиомы, элементарные и развёрнутые предложения, пословицы, поговорки, афоризмы, а также цитаты из произведений художественной литературы, реже — из исторических, философских, дидактических сочинений. Источниками для этих материалов послужили: «Русский семантический словарь», современные толковые словари, семнадцатитомный академический словарь, словарь Даля, словари фразеологизмов, «Российский энциклопедический словарь» (кн. 1–2, М., 2001), многочисленные специальные издания, содержащие сведения, необходимые для определения и описания того или иного концепта, а также специально созданная для «Идеографического словаря» и постоянно пополняемая собственная электронная база данных. Во многих случаях в зоне II приводятся специальные терминологические определения, а также в других зонах специальные речения, поскольку они отражают процесс и достигнутые результаты человеческого познания. Внутри зоны словарной статьи языковые единицы располагаются по общему принципу «от простого к сложному», однако этот принцип во многих случаях с необходимостью нарушается: это может быть обусловлено спецификой именуемого. Пословицы, афоризмы, поговорки, крылатые выражения, как правило, помещаются в конце словарной статьи перед цитатным материалом. Цитаты, о которых сказано выше, помещаются в самом конце зоны соответствующей словарной статьи за знаком (▲) и располагаются в хронологическим порядке. Однако цитатный материал присутствует не всегда и не в каждой зоне, а только в тех случаях, когда избранная цитата безусловно иллюстрирует тот смысл, которому посвящена соответствующая зона. Такой материал авторами статей специально собирается из литературных источников. Собирание материала осуществляется автором в качестве отдельного процесса на всём протяжении работы над Словарём: одновременно с написанием новых статей создаётся картотека дополнений к уже написанным статьям, поэтому о том, насколько полно представлена в книге цитатная часть, можно будет судить только по окончании всей работы. 3.10.6. ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ СЛОВАРЯ «Русский идеографический словарь» представляет собою однотомное издание и не ставит своей задачей ни сколько-нибудь полное представление концептов, образующих «концептосферу» русского языка, ни исчерпывающее их описание, ни показ тех субъективных представлений и ассоциаций, которые могут возникать в восприятии индивида, писателя, творческой личности. Наша задача — во-первых, показать, что концепт в том понимании, как он определён в § 3, во всей своей сложности, существует в лоне смыслового строя языка не просто как «свободная» единица, а как сложная целостность, имеющая собственную смысловую парадигму, которая строится по законам языкового дейксиса; вовторых, подбором речений, поговорок, пословиц, в возможных случаях — этимологических справок, цитат из художественной литературы утвердить тезис, согласно которому концепт уходит своими корнями в жизненные традиции народа, в его давно сложившиеся и в то же время меняющиеся социальные оценки, в историю его мировосприятия. Если мы сумеем обосновать и утвердить эти положения, то нашу задачу можно будет считать выполненной. Словарь рассчитан на пользователя, хорошо знающего русский язык. Сам замысел Словаря, его построение, принципы организации словарной статьи — всё это придаёт книге такое существенное качество, что хорошо образованный и лингвистически подготовленный читатель может с карандашом в руках пополнять в своем экземпляре ту или иную зону и таким Z184 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA образом создавать для себя свой собственный, расширенный вариант идеографического словаря, а также выходить с его помощью в индивидуальные «концептосферы» отдельной личности, мыслителя и художника слова; однако это возможно только в том случае, если читателем приняты теоретические основы Словаря и принципы его построения. использоваться для наполнения баз знаний систем искусственного интеллекта. 3.11.1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ СЛОВАРЯ § 1. Теоретической основой словаря является положение, согласно которому словесный состав современного русского литературного языка представляет собой исторически сложившуюся естественную систему со всеми принадлежащими такой системе характеристиками: это достаточно четко очерченная целостность, состоящая из ряда участков, имеющих каждый свою собственную организацию, разную степень открытости для пополнений, по определенным законам взаимодействующих друг с другом и в то же время подчиняющихся системе в целом. Лексическая система живет по законам, общим для любой живой естественной системы: она активно функционирует и при этом находится в постоянном развитии, в конечном счете определяемом жизнью её подсистем и их взаимодействием; изменения, происходящие в том или ином участке, его утраты и пополнения прямо или косвенно обязательно сказываются на всей организации и стимулируют происходящие в ней процессы. Лексическая система, как всякая исторически сложившаяся естественная целостность, обладает высокой степенью стабильности: те её основные классы, которые выделяются для современного состояния языка, существовали издавна; на протяжении веков и десятилетий меняется не сама система, а определенные участки внутри нее и отношения между этими участками; именно таков характер пополнений и утрат, тенденций развития лексики, отмечаемых для отдельных периодов в жизни языка. Естественно, что протекая в лоне системы, такие процессы не оставляют её безразличной: они обеспечивают её существование как живого и развивающегося организма. Словарь будет содержать более тысячи описываемых единиц: в это число входят как основные (базовые) концепты, так и языковые единицы, которые условно можно назвать «малыми концептами», создающими ближайшее смысловое окружение для заглавной единицы (см. § 3). Такие малые концепты вместе с основными войдут в словоуказатель, который, таким образом, сам будет иметь большое познавательное значение. 3.11. RUSSIAN SEMANTIC LEXICOGRAPHY Н.Ю. Шведова. «Русский семантический словарь» является своеобразным Семантическим Тезаурусом (от греч. θησαυρός — сокровище), в общем смысле — специальная терминология, более строго и предметно — словарь, собрание сведений, корпус или свод, полномерно охватывающие концепты, понятия, определения и термины специальной области знаний или сферы деятельности, что способствует правильной лексической , корпоративной коммуникации (пониманию в общении и взаимодействии лиц, связанных одной дисциплиной или профессией); в современной лингвистике — особая разновидность словарей, в которых указаны семантические отношения (синонимы, антонимы, паронимы, гипонимы, гиперонимы и т. п.) между лексическими единицами. Тезаурусы являются одним из действенных инструментов для описания отдельных предметных областей. «Русский семантический словарь» — шеститомное издание (издано 4 тома, 1998-2007), в котором в многоступенчатых классах слов представлена система современной русской общеупотребительной лексики. В основе концепции «Русского семантического словаря» лежит тезис, согласно которому данное самим языком деление всего словесного состава на части речи является исходным членением лексики: абстрактное значение части речи, выраженное в грамматических категориях и формах, представляет собой высшую ступень отвлечения от лексических значений всех тех слов, которые входят в данную часть речи и её образуют. Все части речи русского языка (слова и равные им цедельнооформленные единицы) существуют в системе: Первичной единицей описания в словаре является значение слова; такие значения сгруппированы по частям речи и далее — по лексико-семантическим классам слов и их отдельным участкам. Словарь в целом охватывает около 300 000 лексических единиц — значений слов и фразеологизмов. Каждый том словаря представляет собой отдельное законченное произведение и может быть использован как самостоятельное лексикографическое исследование. 1. 2. 3. 4. В отличие от толкового словаря, «Русский семантический словарь» позволяет выявить смысл не только с помощью определения, но и посредством соотнесения слова с другими понятиями и их группами, благодаря чему «Русский семантический словарь» может слова указующие (местоимения), слова именующие, слова собственно связующие - союзы, предлоги, связки и их аналоги, слова собственно квалифицирующие - модальные слова и сочетания, частицы и их аналоги, междометия. К словам именующим, т. е. к таким, за лексическими значениями которых стоят понятия о предмете, признаке, состоянии или процессе, относятся имена существительные, прилагательные, глаголы, наречия и предикативы, а также счетные слова. Слова Z185 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA указующие грамматически распределены по классам имен и наречий 310. устройство других макроклассов - глагольной лексики или лексики, именующей непроцессуальные признаки лица или предмета. Все вместе слова названных классов объединены общим признаком: каждая из единиц, входящих в любой из этих классов, является словом, т. е. материальным языковым знаком, служащим для обозначения реалий физического и ментального мира (отвлеченных представлений предметов, признаков, процессов), отношений между такими реалиями, а также для именования самих таких реалий или для указания на них. Каждая часть речи образуется словами, сгруппированными в собственно лексические классы, предстающие в виде разветвленного древа с ветвями, расходящимися от вершины к основанию. С другой стороны, есть макроклассы, которые непосредственно членятся на лексические классы слов. Таково, например, устройство класса предикативов —слов, объединяющихся вокруг исходного смысла каково: эта подсистема представлена непосредственно как организуемая несколькими соположенными (и далее иерархически ветвящимися) лексическими подмножествами. Лексический класс, входящий в ту или иную часть речи, является одним из составляющих лексической системы языка в целом. Сам класс, как и все его подмножества, связан с другими лексическими классами словообразовательно, семантически, через идиоматику. К числу характеристик лексического класса относятся: его внутреннее устройство, т. е. количество и объем подмножеств и характер их связанности друг с другом; собственная (внутричастеречная) грамматика; наличие собственного словообразовательного потенциала; наличие и характер того идиоматического «шлейфа», который тянется за теми или иными единицами данного класса; характер его открытости или закрытости, его отношения к новациям, переосмыслениям и утратам. Единицей, существующей в составе древа как самая малая его частица, является значение слова (словозначение): для однозначного слова это собственно его значение, для многозначного слова - одно из его значений, каждое значение в отдельности. Лексическое древо применительно к каждой части речи строится на основе исследования всего того массива слов, который представлен в современном толковом словаре среднего типа со значительными пополнениями из других толковых словарей и из разнообразных современных текстов; общее количество таких единиц в нашем словаре около 300.000 (трехсот тысяч). Таким образом, в «Русском семантическом словаре» строение лексической системы представлено в следующей иерархии понятий и терминов: § 2. Строение лексического древа всегда начинается с выделения того макрокласса (части речи), который в исходной схеме (см. § 1) представлен как один из классов именующих, либо как класс слов указующих, связующих или собственно квалифицирующих. Каждый из таких макроклассов описывается с точки зрения того, распределены ли именуемые в нем реалии (или их признаки, свойства) по неким понятийным сферам, каждая из которых охватывает лексические массивы, представляющие собственно лексико-семантическую организацию, или такого естественного распределения нет. Тот смысл, который возглавляет собою часть речи, не равен семантической доминанте, возглавляющей лексический класс. Так, например, макрокласс «имена существительные» возглавляется понятием «предмет», в смысловом строении языка представленным смысловыми исходами (изначальными понятиями) кто и что. Эти исходы и служат основанием для первичного членения макрокласса. Однако такое членение еще не подводит непосредственно к выделению лексических классов: в смысловой сфере «кто» сочленены лексические классы, относящие именуемое к сферам человека (или олицетворяемого мифического существа) либо к сфере животного. Уже внутри этих сфер существуют классы, возглавляемые лексикосемантической доминантой ('человек', 'животное'). К смысловому исходу что обращены смысловые сферы, которые условно именуются как «конкретный предмет, реалия, воспринимаемая органами чувств» и «абстрактное, отвлеченное понятие». В этих сферах вычленяются более частные их составляющие («предмет неживой природы», «предмет — продукт деятельности человека», и уже внутри них выделяются объединяемые ими лексические множества с их собственным многоступенчатым членением, предстающим в виде лексического древа. Аналогично в принципе 310 1. 2. часть речи — макрокласс, каждый из которых в большинстве случаев членится на понятийные сферы, которые могут иметь свое собственное внутреннее деление; лексический класс, располагающийся в пределах той или иной понятийной сферы рядом с другими подобными классами и имеющий вид древа, расходящегося своими ветвями от вершины к основанию, и возглавляемый словом (словозначением), которое является семантической доминантой лексического класса; 3. лексические множества и подмножества — ветви древа, организующие данный лексический класс и своим составом и расположением определяющие его строение; 4. лексико-семантический ряд — конечная единица лексического древа, которое объединяет в себе словозначения, находящиеся в отношениях непосредственной семантической близости или непосредственной семантической противопоставленности. Такое строение лексики представлено в словаре в многоступенчатых классификациях (схемах), отражающих устройство части речи, принадлежащей ей понятийных (смысловых) сфер и входящих в эти сферы лексических классов. На страницах словаря членение класса доводится до лексико-семантического ряда; исключение в классификационном разбиении составляет представление таких конечных подмножеств, в которых с очевидностью присутствуют несколько таких рядов. См. схему № 1, «Русский семантический словарь» стр. VIII. ИРЯ РАН. Москва, 2002. Z186 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Конечное или предконечное подмножество не просто является подборкой близких по значениям слов: оно имеет глубокий познавательный смысл. Соединенные здесь слова открывают перед нами то, что можно назвать «картинкой жизни»: они именуют её определенный, узкий участок, о нем информируют и его живописуют. Такие подборки по своему составу и по выполняемой ими функции в самом общем, предварительном виде существуют в четырех качествах: 1. «картинка жизни» информирующая, заключающая в себе собственно номинативную лексику; слова в ней никак не характеризуют называемое с точки зрения отношения к нему, его оценки (ср., например, название культовых реалий, деловых бумаг); 2. «картинка» ментальная, живописующая: она возглавляется нейтральным словом, к которому обращены единицы, заключающие в своем значении отношения к называемому, его оценку (ср., например, глаголы со значением предстояния или существительные, называющие уход из жизни, смерть); «картинка» контаминированная, содержащая в себе ряд собственно именующих слов и обращенные к этому ряду слова оценочные или характеризующие (ср. самые общие названия человека, лица или названия населенных пунктов, человеческого жилья); 3. 4. анализ отношений друг к другу разных компонентов значения: приоритетная роль при решении вопроса о месте данного слова в конечном членении принадлежит центральной семе, ближайшим синонимическим отношениям и непосредственным семантическим противопоставлениям. На страницах словаря лексические классы представлены в виде многоступенчатых классификаций, построенных на материалах, с достаточной полнотой извлеченных из тех источников, о которых сказано в § 7. Является ли лексический класс естественным образованием или это - плод умозрительных построений лексиколога? Ответ на этот вопрос зависит от того, что понимать под естественным состоянием языка, в данном случае его лексики. Если понимать под естественным разбиением слов только те ассоциации, которые непосредственно и сразу возникают у носителя языка при необходимости соотнести называемое с чемнибудь подобным или с его безусловными признаками, то такой элементарной и по существу неосознанной естественности лексические классы слов и их подмножества, так, как они представлены в «Русском семантическом словаре», до определенной степени лишены. Если же не отказывать языку в том, что созданные им абстракции, отвлечения от реальных связей и зависимостей естественны, если согласиться с тем, что такие абстракции принадлежат к числу «человеческих факторов» ничуть не меньше, чем все бесконечные единицы нашей речи, то вычленение лексических классов как конструктов, созданных самим языком в ходе его истории, оказывается описанием его собственного строения, разграничением органических участков языковой системы. «картинка» диктующая, существующая и принимаемая как таковая данность, которая по самой своей природе не обсуждается и не оценивается: сюда относятся подмножества имен и глаголов с модальным и собственно дейктическим значением. § 3. Как было сказано выше, предметом описания в «Русском семантическом словаре» является отдельное значение слова как единица, входящая в подмножество того или иного лексического класса. Однако слово в целом обычно имеет несколько значений: оно неоднозначно или потенциально неоднозначно. Существует глубинное сходство между строением лексического класса и семантической структурой многозначного слова: они сходны по своему устройству, по тенденциям развития, по своему отношению к языковым новациям и к разностилевым компонентам, тяготеющим к их составу. В слове, как в микромире, отражаются все основные свойства лексического класса как макромира. Это объяснимо, так как и то, и другое представляет собой сложившуюся организацию значимых единиц одной и той же природы: многозначное слово существует как иерархически организованная система словозначений, лексический класс — как многоступенчатая система множеств, объединяющих такие значения. Речь здесь идет о многозначном слове, однако существование однозначных слов не противоречит сказанному: любое слово всегда таит в себе готовность к семантическим модификациям, потенциал семантических сужений и расширений. Говоря об изоморфности слова и лексического класса следует помнить, что при этом сопоставляются не отдельное слово с отдельным лексическим классом, а общие для всех слов и для всех классов черты строения и закономерности развития. Эта общность не абсолютна, но характерно, что черты различия выступают на фоне сходства, и это сходство с очевидностью доминирует над различием двух основополагающих языковых систем — лексического класса как «большой» системы и слова как такой «малой» системы, общеязыковые свойства которой формируются путем отвлечения Благодаря существованию таких «картинок жизни» приобретает реальное очертание триада: 1. лексическая система — языковая картина мира, 2. конечное или предконечное подмножество лексического класса - реальное представление некоего участка бытия и синонимический ряд как собственно языковое, семантическое отношение слов, ближайшим образом связанных друг с другом. Такие «картинки жизни», существующие в лоне класса (и подкласса, подчиненного неконечного подмножества) открывают перед читателем как саму жизнь во всех её проявлениях, так и отношение к ней, ко всему тому, что существует и происходит в материальном мире и в духовном мире людей, в их отношениях к миру и друг к другу. 3. Важной и не решенной до конца проблемой является вопрос о «пересечении классов». Такие пересечения безусловно существуют. В то же время очевидно, что изучению разных видов семантических пересечений обязательно должно предшествовать установление самих лексических классов и их иерархической устроенности. В том случае, когда за единицу классификации берется не слово, а значение, проблема пересечения классов частично снимается самим материалом; тогда же, когда в языке действительно имеет место такое пересечение, отнесение лексической единицы к тому или иному лексическому классу и его подмножеству опирается на Z187 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA от индивидуальных черт отдельных единиц, присутствию которых лексический класс обязан самим своим существованием. Выявляется несколько безусловных черт сходства в строении слова и лексического класса. 1. Как многозначное слово, так и лексический класс представляют собой многоступенчатую целостность, объединяющую в своем составе такие участки, которые сочленены в определенную систему: в составе класса - это все его подмножества и подчиненные им конечные ветви, в слове — это все его отдельные значения и отходящие от них «оттенки», также тесно сплетенные в единство. И в том, и в другом случае составляющие находятся друг с другом в отношениях взаимной зависимости: это не простое соположение компонентов, а отношения порождающего и порождаемого. И в многозначном слове, и в лексическом классе присутствует возникающая в самом ходе развития связь между теми участками, которые являются компонентами их структуры. 2. 3. 4. движущаяся, самодостаточная и в то же время непрерывно развивающаяся целостность, в самой себе заключающая потенциал расчленения и обогащения: в границах многозначного слова формируются новые семантические единицы, порождаемые самим словом как знаком, обращенным вовне — к реалиям, требующим именования, к другим словам и к связям между ними. В границах лексического класса формируются (но значительно постепеннее и незаметнее, чем в слове) новые обогащающие его компоненты — лексические ряды, в процессе развития словесного состава языка вычленяющиеся из конечных ветвей лексического древа. Как многозначное слово, так и лексический класс представляют собой ступенчатую организацию: и в том, и в другом случае ступени нисходят от общего к частному, от производящего к производному. Для лексического класса такая черта является конструирующей, она обязательна и постоянна: это всегда сужение; для семантической структуры слова эта черта характерна, но не абсолютна; модификации значений разнообразны: это может быть как сужение, так и расширение производящего значения, однако и само расширение значения, по-видимому, может рассматриваться как один из видов семантического включения. В целом же картина достаточно очевидна: лексическое древо предстает как разветвление семантически дифференцируемых, сужающихся ветвей, многозначное слово — как семантическая структура, расчленяющаяся по направлению от общего к частному; даже в тех случаях, когда вычленяющееся значение оказывается более широким по сравнению с вычленяющим, отношения порождения всегда остаются одной из ступеней, идущих от смыслового исхода к завершающим ступеням всего построения. Как многозначное слово, так и лексический класс являются открытой системой. Слово постоянно развивается, образует новые значения, всегда при этом сохраняя «спящие», но готовые по-разному напомнить о себе значения старые или устаревшие. Открытость слова состоит в его разнообразных взаимодействиях с другими лексическими единицами через словопроизводство , синонимику , омонимические отталкивания; практически ни одно слово не существует вне взаимодействий с другими словами или фразеологизмами. Та же черта характерна и для лексического класса: он открыт для образования (очень медленного, постепенного) новых единиц — конечных лексических рядов, образующихся в результате появления новых слов и значений, заимствований, экспансии интернационализмов. Однако ни в слове, ни в лексическом классе открытость не колеблет целого, а лишь обогащает его и стимулирует его естественное развитие. Многозначное слово и лексический класс сходны по характеру происходящих в них и обусловленных развитием языка внутренних движений. В обоих случаях перед нами живая, Z188 5. Как многозначное слово, так и лексический класс обладают собственным производящим потенциалом. В слове — это способность каждого из его значений к словопроизводству, возможность образовать другие единицы, принадлежащие как к тому же самому, так и к другим классам и расходящиеся по самым разнообразным множествам. В лексическом классе - это его мощный потенциал взаимодействия с другими классами, осуществляющийся по общим законам словообразования и межклассных семантических связей. 6. Каждое слово и как совокупность внутренне связанных значений (при многозначности), и как отдельное словозначение (при однозначности) имеет свою грамматику — парадигму, предписанную ему языком (кстати, довольно часто им к себе приспосабливаемую), а также диктуемые ему языком синтаксические связи. Свою грамматику имеет и лексический класс: в круг его характеристик обязательно входят как общие для всего класса, так и для его подмножеств правила словоизменения и синтаксической сочетаемости, а также — и в первую очередь — те грамматические черты, из которых складывается индивидуальная характеристика того или иного множества внутри лексического класса. Грамматика слова - со многими условно допускаемыми ограничениями показывается в словарной статье; грамматика лексического класса в лингвистических описаниях обычно ограничивается сообщением о ней в терминах и категориях частей речи и в соответствующих границах; грамматика отдельных подмножеств, отдельных ветвей лексического древа характеризуется очень бегло или вообще остается вне поля зрения исследователя. Между тем, наука о словесном составе языка, претендующая на всестороннее описание лексики как системы, обязательно должна иметь своим предметом все те как общие, так и частные грамматические характеристики, которые вместе с семантикой слов, образующих данное множество, составляют сущностную черту этого множества. 7. Как для лексического класса и любого из образующих его множеств, так и для многозначного слова характерно то, что можно назвать «стилистической всеядностью»: внутри словесной системы и её подсистем сосуществуют единицы разной, очень часто противоположной стилистической значимости; это объясняется множественностью и разнообразием путей формирования и пополнения лексики, принципиальной открытостью её состава. В многозначном слове свободно соседствуют значения, принадлежащие к самым разным языковым сферам: к нейтральной, книжной или ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA преобразование его в связанный компонент фразеологизма, — здесь всегда существуют промежуточные ступени, связующие звенья между наращениями или утратами. Между множествами и подмножествами лексического класса таких переходов нет. Связь между лексическими множествами — это сложившаяся вычлененность нисходящей ветви из той, которая ей непосредственно предшествует и, следовательно, обязательное вхождение нисходящей ветви в вышестоящую. Эти отношения между подмножествами закреплены структурно: ими создается лексический класс как конструкт, принадлежащий языковой системе в целом. В слове заложена постоянная и высокая семантическая продуктивность, обеспечивающая развитие разных видов семантической структуры слова. Продуктивность класса, т. е. способность порождать и вычленять новые ветви, не идет ни в какое сравнение с продуктивностью слова: если в слове её можно наблюдать «невооруженным глазом», то в лексическом классе соответствующие процессы обнаруживаются лишь в результате специальных исторических разысканий. высокой речи, к речи узкоспециальной или профессиональной, к просторечию, жаргонам, к диалектам, взаимодействующим с общенациональными нормами. Слово отличается высокой семантической активностью, оно стремится свободно действовать во всем языковом пространстве, которое для него всегда открыто. То же самое относится и к широте охвата в границах класса единиц, относящихся к разным моментам и периодам в истории языка: лексический класс свободно объединяет словесные массивы, складывающиеся на протяжении нескольких эпох. Многозначное слово включает в свою семантическую структуру как живые, активные значения, так и значения устаревающие или старые; в зависимости от задач предпринимаемого лексикографического труда, в словарной статье описывается или весь исторически сложившийся состав значений слова со всеми связывающими их переходами, или показывается только тот или другой его синхронический «срез». На фоне показанного сходства отчетливо выступают черты различия, обусловленные знаковой природой слова и природой лексического класса как языковой абстракции. § 4. Элементарной единицей словарного описания в «Русском семантическом словаре» является лексическое значение слова. За значением стоит понятие: у именующих слов - это понятие о предмете (о живом существе, вещественной реалии, явлении), о признаке, состоянии или процессе; у слов указующих - понятие о любых данностях физического или духовного мира (об отвлеченных сущностях, предметах, процессах, признаках) как о том, что может быть означено не содержательно, а по признаку вычлененности из бесконечного множества подобных; у слов связующих — это понятие о том или ином виде отношения, зависимости между кемчем-либо; у слов квалифицирующих - понятие об оценке, возможности выразить субъективное отношение к кому-чему-либо. Очевидно, что самый характер этих понятий очень различен и со строго философской или логической точки зрения не каждое из них может быть названо понятием; однако сущностное различие между названными категориями слов состоит именно в различии их содержательного потенциала. Лексическое значение является языковой семантической категорией, материализованной в слове и его формах. 1) Слово есть знак: за ним стоит, с одной стороны, понятие, с другой — сама именуемая реалия; таким образом, в нем заключен потенциал неких взаимоотношений, связей как с понятием (сигнификатом), так и с конкретной жизненной данностью (денотатом). Лексический класс как целостная организация не обладает таким потенциалом: это конструкт, абстракция от отношений между словесными целостностями, именно благодаря этим отношениям организованными в систему. Здесь уместна аналогия между лексическим классом и грамматической категорией. В обоих случаях языком представлена высокая ступень абстракции: в грамматической категории это абстракция от значений словоформ, в лексическом классе - от семантических характеристик его подмножеств. Как грамматическая категория, отлившись в языковую абстракцию, существует уже над породившими её и подчиняющимися ей единицами, так и лексический класс, сложившись в систему связей и отношений между словесными множествами, существует уже сам по себе и независимо от существования или несуществования какой-то отдельной единицы в составе того или иного такого множества. Значению именующего слова присущ целый комплекс внутренних признаков, к которым относятся следующие. Во-первых, на значении слова лежит печать именуемой реалии: это выражается в его синтаксико-семантической сочетаемости; так, например, если имя существительное называет конкретный предмет, то для него характерна сочетаемость с определяющими словами, называющими признаки, свойства, качества именно такого предмета; если глагол называет физическое движение, то для него характерна сочетаемость с такими определителями, которые характеризуют именно это движение: сочетаемость предопределена самой именуемой реалией. Во-вторых, значение способно к расширению или сужению: в первом случае оно, через ступень переноса или образования так называемых «оттенков», вычленяет из себя новую семантическую единицу - новое лексическое значение; во втором случае оно оказывается обращенным к более узкому кругу реалий и ограничивает возможности своей сочетаемости. В-третьих, значение способно к идентификации посредством другой единицы того же класса или фразеологизма: это те случаи, когда вместо дефиниции словари 2) Слово обращено к речи: речь - устная и письменная, социально нормированная или индивидуальная, отклоняющаяся от нормы — живая сфера его существования. Именно поэтому слово открыто для индивидуальных осмыслений и переосмыслений, для неожиданных столкновений; сама знаковая природа слова позволяет ему расширять круг именуемого, делает его предметом творчества, художественного мастерства. Лексический класс обращен непосредственно к тем связям и отношениям, которые формируют языковую систему. Никакая индивидуальная деятельность в границах класса или входящего в него множества невозможна — так же, как невозможна такая деятельность в сфере грамматики, её категорий и форм: редкие попытки здесь выглядят странно и никогда не принимаются языком. 3) В слове переход от одного значения к другому происходит плавно и постепенно: будь то сужение или расширение значения, Z189 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA пишут «то же, что...»; однако следует иметь в виду, что при таком способе определения далеко не всегда учитывается то индивидуальное, что принадлежит именно и только данному значению. В-четвертых, значение в очень многих случаях стремится выйти за границы того лексического множества, к которому оно принадлежит, или, напротив, вобрать в себя компоненты других значений; при этом реализуются те свойства лексического значения, которые можно называть «центробежным и центростремительным потенциалом слова»: в первом случае при реализации центробежного потенциала имеет место проникновение значения в другие сферы — в значения других слов или, при продуктивном словообразовании, в слова других классов; во втором случае, при реализации центростремительного потенциала, осуществляется преобразование самого значения, развитие в нем новых компонентов. В-пятых, значение способно к интенсификации или ослаблению: это осуществляется средствами однокоренного словообразования или с участием определений, указывающих на полноту либо неполноту признака, силу или слабость процесса. Весь этот комплекс признаков принадлежит словам именующим (так называемым «полнознаменательным»); у слов в широком смысле дейктических (местоимений, счетных, служебных слов) могут присутствовать некоторые из этих признаков, но не их комплекс в целом. терминологией, которая, как правило, выходит за пределы наивного видения мира; однако в тех случаях, когда такая терминология входит в общее употребление, она естественно находит свое место в соответствующих лексических группах. Картина мира, представленная семантическим словарем, принципиально отличается от той, которую рисуют словари идеографические — идеологические, полевые, понятийные, ассоциативные. Такие словари строятся «от понятий», по-разному собранных и представленных лексикографом; этим всегда объясняется неполнота таких описаний и условность в самом упорядочении их материалов. Структура «Русского семантического словаря» опирается на саму природу языковых множеств, их строение: здесь осуществлена попытка представить это строение с той полнотой, которая определяется избранным кругом лексикографических лингвистических источников (см. § 6). 3.11.2. ЗАДАЧА СЛОВАРЯ И ЕГО ИСТОЧНИКИ § 6. «Русский семантический словарь» ставит перед собой несколько задач. 1. Основной задачей было представить современную русскую лексику как такой уровень языка, который имеет собственную организацию, созданную самим языком, и им самим регулируемую. Лексическая система русского языка в её современном состоянии складывалась постепенно, и тот хронологический рубеж, к которому мы сейчас подошли, диктует необходимость обобщения и некоторый «взгляд назад». Лексическая система современного русского языка охватывает словесный состав языка XIX-XX столетий, естественно, в их живых связях с непосредственно предшествующей эпохой; в таких границах и представлена в словаре (конечно, далеко не полностью) лексика современного русского литературного языка. Задачей авторов было представить материал в соответствии с тем, как его расположение диктуется самим языком, теми лексическими классами и множествами, которые для слова являются его естественной средой. 2. Авторы стремились пополнить состав описываемой в словаре лексики новыми современными материалами, извлеченными из разнообразных источников: корпус словаря, составленный на основе толковых словарей середины и второй половины XX в., расширен за счет очень многих слов, отдельных значений и фразеологизмов, появившихся и закрепившихся в общем употреблении. 3. В качестве одной из главных была поставлена задача углубления словарной статьи, проверки и корректировки каждой её зоны — в рамках той её структуры, которая сложилась в современных русских толковых словарях среднего типа. С этой целью для лексикографического описания были привлечены многие специальные издания справочного характера (см. об этом в § 7). Одновременно осуществлено фронтальное соотнесение всех грамматических и орфоэпических характеристик слов с последними по времени нормативными академическими изданиями: двухтомной «Русской Лексическое значение слова как объект словарного описания является той элементарной единицей, которая входит в конечный лексико-семантический ряд и — через его посредство — в общую лексическую систему класса, следовательно, в строение данной части речи в целом. Таким образом, в предлагаемом читателю словаре изучаются и описываются, во-первых, многозначное слово в его расчлененности на отдельные значения (в однозначном слове, следовательно, само его значение); во-вторых, само отдельно взятое лексическое значение; в-третьих, тот завершающий собою систему лексико-семантический ряд, который образуется входящими в него значениями и представляет конечную ветвь лексического древа; вчетвертых, само это древо во всей разветвленности его многоступенчатой организации. § 5. Толковый словарь, систематизированный по классам слов и, внутри них, по множествам лексических значений, открывает перед читателями исторически сложившуюся в языке, им самим созданную картину мира. Эта картина оказывается трехсторонней. Во-первых, она открывает мир реалий, всего того, что познано и осмыслено носителями языка в пределах материального и духовного мира; такие реалии — всё живое, неживые предметы, всё принадлежащее к миру мыслей и чувств человека, качества и свойства, ситуации, разнообразные явления — предстают перед нами в тех естественных циклах и окружениях, в которых они существуют и соотносятся друг с другом. Во-вторых, картина мира открывается как сеть связей, отношений и зависимостей между всем существующим: эта сеть соткана из слов, именующих такие связи и отношения, а также из слов, специально предназначенных для обозначения разнообразных связей и зависимостей. В-третьих, это картина оценок, оценочных характеристик, разлитая по разным лексическим классам и открывающаяся через разнообразные словесные множества . Спецификой словаря как лексикографического произведения обусловлено то, что мир реалий в нем оказывается представленным также и специальной Z190 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA грамматикой»311 (тт. 1-2, Москва: Наука, 1980), и с «Орфоэпическим словарем русского языка» (М., Русский язык, 1989, изд. 5). 4. классификация данного подмножества в его полном виде: она показывает членение лексики вплоть до последней ветви лексического древа. Такой классификации предпослано краткое объяснение (легенда), поясняющее её строение. Словарные статьи расположены в алфавитном порядке и имеют общий заголовок, соответствующий тому разделу схемы, к которому данное подмножество относится. Внутри того или иного корпуса словарных статей, в конце его, в некоторых случаях под заголовком, выделенным курсивом, представляется небольшая частная группа слов, относящаяся к данному подмножеству, но не отраженная в схеме. Фразеологизмы и идиомы, извлеченные из словарных статей других классов, но относящиеся к данному подмножеству, располагаются в конце подборки под тремя ромбами. Вместе с систематизированным словарем и на его основе тем же авторским коллективом составляется новый алфавитный «Толковый словарь русского языка»312 в двух версиях компьютерной и книжной; здесь словарные статьи расширены и углублены за счет иллюстративной, гнездовой и фразеологической зон, фразеологизмы во многих случаях снабжены краткими этимологическими сведениями. Одной из задач «Русского семантического словаря» была подготовка материалов для этого издания, новая обработка всех зон словарной статьи, проверка и углубленное представление самой семантической структуры слова, соотнесение и разграничение его значений. § 9. Словарная статья представляет собой описание одного отдельного слова (если это слово имеет только одно значение), или (если слово имеет несколько значений) описание отдельного значения, относящегося к данной лексической ветви; следовательно, разные значения многозначного слова в словаре располагаются в разных его разделах; исключение составляют те случаи, когда два значения (редко — более) относятся одновременно к одному и тому же подмножеству. Цифра, стоящая перед дефиницией, указывает на номер соответствующего значения в семантической структуре многозначного слова в алфавитном компьютерном словаре, создаваемом одновременно с «Русским семантическим словарем» и на его основе. Эти цифры во многих случаях не совпадают с рубрикацией, содержащейся в последнем однотомном словаре. Словарная статья состоит из следующих зон: § 7. Основным источником словаря послужила картотека словозначений, составленная на основе полного извлечения материалов из однотомного «Словаря русского языка» С. И. Ожегова (изд. 1–23, 1949-1989) и из «Толкового словаря русского языка» С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (изд. 1–4, 1993–1997). Эта картотека регулярно пополнялась материалами из следующих источников: «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (3-е изд. под ред. И. А. Бодуэна де Куртенэ, тт. 1–4, 1909–1909, переизд. 1995, 1998); «Словарь современного русского литературного языка» (тт. 1–17; 1948–1965, 2-е изд., перераб. и доп., тт. 1–7, 1991–1996), «Толковый словарь русского языка» (под ред. Д. Н. Ушакова; тт. 1–4, 1935–1940; переизд. 1994), «Словарь русского языка» (под ред. А. П. Евгеньевой, тт. 1–4, 2-е изд., испр. и доп., 1981–1984); словари иностранных слов, общие энциклопедические словари XIX–XX вв., а также многочисленные специальные энциклопедии и справочники. Состав «Русского семантического словаря» регулярно пополнялся материалами из современной литературы — художественных произведений, публицистики, из теле- и радиовещательных программ, а также из живой разговорной речи и граничащего с ней просторечия. В результате словник книги, предлагаемой читателям, по сравнению с современными однотомными словарями, а также с малым академическим словарем оказывается значительно пополненным. 3.11.3. СТРУКТУРА СЛОВАРНОЙ СТАТЬИ § 8. «Русский семантический словарь» (тт. 1–6) содержит около трехсот тысяч словарных статей, посвященных каждая отдельному словозначению и расположенных по классам, описанным в § 1. Книга открывается общим представлением (схемой) таких классов, объединенных своей обращенностью к единой вершине — слову (см. схему 1 на стр. VI). Далее следуют части, посвященные каждому из этих классов в отдельности. Каждая часть открывается схемой, представляющей лексическое древо данного класса. Части объединяют в себе разделы и главы, содержащие слова того или иного лексического подмножества; каждому разделу предшествует 1. толкуемое словозначение; 2. грамматические и, в необходимых случаях, орфоэпические сведения; 3. стилистическая и там, где это требуется, хронологическая помета; 4. определение значения (дефиниция); 5. иллюстративные речения; 6. фразеологические сочетания и идиомы; 7. ближайшее словообразовательное гнездо. 1. Толкуемое слово дается в исходной форме: имя - в форме именительного падежа единственного числа; глагол — в форме неопределенного наклонения (инфинитива), все неизменяемые слова — в своей единственной форме. Исключением являются те случаи, когда толкуемое значение существует в неисходной форме слова и ограничено в своей парадигме: тогда вслед за номером, указывающим на место этого значения в семантической структуре многозначного слова (так, как оно будет представлено в алфавитном словаре), дается та форма 311 View full version: <https://www.academia.edu/10005760/РУССКАЯ_ГРАММАТИКА_ТОМ_I> and <https://www.academia.edu/10005822/РУССКАЯ_ГРАММАТИКА_ТОМ_II> 312 View full version: <https://www.academia.edu/6724770/ТОЛКОВЫЙ_СЛОВАРЬ_РУССКОГО_ЯЗЫКА_С_ВКЛЮЧЕНИЕМ_СВЕДЕНИЙ_О_ПРОИСХОЖДЕНИИ_СЛОВ._Под_ред._академика_Н.Ю._Шведовой>. Z191 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA или формы, которым присуще данное значение. Вслед за номером может идти также указание: «в некоторых сочетаниях»; это значит, что сочетаемость данного словозначения ограничена: она показывается в иллюстративной части. 2. синонимическими. Такое окружение требовало точности и индивидуализации всех дефиниций; идентифицирующая дефиниция типа «то же, что...» сохранялась только в случаях действительного совпадения значений у разных слов, однако такие совпадения весьма немногочисленны. Уточнение, углубление и расширение толкований позволили наглядно показать расхождения словозначений, соседствующих внутри одного подмножества. Грамматические и орфоэпические характеристики в словаре даются по тем же правилам, которые приняты в современных русских толковых словарях среднего типа: у всех склоняемых и спрягаемых слов показываются флексии, указывающие на тип парадигмы, а также на варианты форм и индивидуальные случаи формоизменения, допускаемые современными языковыми нормами. Сильные синтаксические связи слова показываются при исходной форме: это связи, заполняющие позицию облигаторного распространителя, а также позицию формы с собственно объектным значением; другие (так называемые слабые) высокочастотные и семантически предсказуемые связи показываются речениями в иллюстративной части статьи. Слово и его формы снабжены знаком акцента ('), который показывает правильное ударение. В тех случаях, когда произношение слова может вызвать затруднение или при его произнесении в речи обычны ошибки, вслед за исходной формой дается указание на правильное произношение — орфоэпическая помета. Вся грамматическая зона словаря и орфоэпические сведения опираются на правила, изложенные в русских академических грамматиках 1980–1989 гг. и в последних изданиях академического «Орфоэпического словаря русского языка»; грамматические сведения, достаточные для пользования словарем, содержатся в четвертом издании «Толкового словаря русского языка» (М., 1997), во всех необходимых случаях при формах даются стилистические и хронологические пометы (см. п. 3). 3. Стилистическая и хронологическая пометы даются или перед толкуемым словом, если слово однозначное, или, если слово многозначное, — вслед за толкованием значения. В «Русском семантическом словаре» сохранена система стилистических помет, принятая в названных выше однотомных словарях: книжное, высокое, народно-поэтическое, разговорное, просторечное, специальное, устарелое, старое, ласкательное, шутливое, ироническое, неодобрительное, пренебрежительное, уничижительное, презрительное, грубое, бранное. Функцию стилистических и хронологических помет во многих случаях выполняют так называемые «вводы», непосредственно предшествующие толкованию, например: «В царской России», «В старину», «В СССР», «В нек-рых странах», «В нек-рых религиях», «В русской армии в такие-то годы», «Во флоте» и многие другие подобные. 4. Дефиниция (определение значения) слова является краткой, в её составе отсутствуют какие-либо энциклопедические сведения. В то же время определение стремится быть точным и полным, представить значение во всем объеме его компонентов. Дефиниции, представленные в современных толковых словарях, были проверены и в большинстве случаев уточнены. Специфика толкования в ряде случаев определялась задачами семантического словаря: словозначение предстает в окружении других единиц, которые часто оказываются близкими или Z192 5. Иллюстрация значения осуществляется при помощи речений, показывающих как семантику слова, так и его семантическую и синтаксическую сочетаемость, а также вариативность связей, не противоречащую литературной норме. В состав иллюстративной части свободно вводятся также афоризмы, пословицы и поговорки; в необходимых случаях в скобках дается их толкование. Если толкуемое значение развивает в себе дополнительный смысловой оттенок, такая тенденция иллюстрируется примером, который снабжается пометой «перен.» (переносное). В некоторых подмножествах, объединяющих названия конкретных реалий — предметных или исторически прикрепленных — читатель заметит стремление дать в статье некоторые энциклопедические сведения об именуемом предмете. 6. Та зона статьи, которая находится за знаком (◊) (так называемая «заромбовая часть») заключает в себе устойчивые фразеологические сочетания и идиомы, требующие собственного толкования и — в случае стилистического расхождения с заглавным словом — собственной стилистической характеристики. За ромбом помещаются только те фразеологизмы и идиомы, которые сохраняют в себе следы номинативного значения, открывающего словарную статью. Таким образом, полная картина того фразеологического окружения, которое принадлежит многозначному слову в целом, в словаре рассредоточена по словозначениям, относящимся к разным лексическим подмножествам; для однозначного слова относящаяся к нему фразеология и идиоматика представлена вся в его заромбовой части. Включенные в заромбовую часть идиомы, фразеологические сочетания, пословицы или афоризмы в ряде случаев снабжаются этимологической справкой, помогающей уяснить первичное значение толкуемого выражения. В каждом отдельном случае идиомы располагаются в порядке, удобном для их нахождения; алфавитный порядок их расположения принят в статьях с большим количеством таких единиц. Состав идиом и устойчивых выражений в настоящем словаре значительно богаче, чем в современных толковых словарях среднего типа: авторы стремились отразить современное состояние фразеологии, принадлежащей как к общему литературному языку, так и к граничащему с ним просторечию. 7. В словообразовательное гнездо включаются ближайшие производные слова, мотивированные данным словозначением; это такие отглагольные и отыменные слова, которые, образуясь от слова именно в данном его значении, облекают это значение в иную грамматическую — частеречную или словообразовательную — форму; слова, помещаемые в гнездо, ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA показывают словообразовательный потенциал данного значения и своего собственного описания в отдельной словарной статье в «Русском семантическом словаре», как правило, уже не находят; исключение составляют те случаи, когда семантика гнездового слова подсказывает необходимость его самостоятельного описания в ряду ближайших к нему словесных единиц. Понятно, что словообразовательное гнездо может включать в себя как единицы, входящие в то же семантическое множество, что и породившее их словозначение, так и единицы, принадлежащие к другим лексическим классам и их подмножествам. дала вполне удовлетворительный результат: она показала, что каждое новое либо не зафиксированное в словарях слово или значение естественно находит свое место в тех множествах, которые вычленяются в составе лексического древа применительно к каждой части речи. Осуществленные классификации, охватывающие сотни тысяч словесных значений, дают реальные, собственно языковые основания для утверждения тезиса о системной организации лексики. Семантический словарь, построенный в опоре на этот тезис, содержит материал для разнообразных обобщающих лексикологических исследований и сопоставлений, которые не могут быть осуществлены при выборочном описании отдельных лексических групп или синонимических рядов. Словарь предоставляет в распоряжение лексикологов исходный материал для углубленного изучения лексико-семантических классов и множеств как таких познавательно значимых языковых целостностей, которые имеют собственные семантические и грамматические характеристики, свое фразеологическое окружение и свой собственный словообразовательный потенциал. В целом словарная статья по своей структуре является простой и доступной для любого читателя, который привык пользоваться кратким толковым словарем среднего типа. 3.11.4. НАУЧНОЕ И ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ СЛОВАРЯ § 11. Практическое значение систематизированного словаря состоит прежде всего в том, что он является важным пособием для лексикографов, работающих как над одноязычными, так и над двуязычными словарями; словник, в зависимости от целей такой работы, может расширяться или ограничиваться, представленные в словаре словарные статьи — пополняться и уточняться. На основе систематизированного словаря могут быть составлены самые разнообразные лингвистические словари специального назначения: словари частеречные , синонимические , тематические . Фразеологическая и иллюстративная зоны словарных статей дают достаточные современные материалы для составления как словаря живой русской идиоматики, так и словаря сочетаемости слов. Важно также, что на основе словаря могут быть созданы разные учебные пособия, необходимые как для учащихся, так и для преподавателей. § 10. «Русский семантический словарь» имеет как научное, так и практическое значение. Его создание было подготовлено многолетней работой над однотомным толковым словарем. Именно эта работа убедила в необходимости систематизации словарного материала: она показала, что каковы бы ни были старания лексикографа, описание лексики, ведущееся в алфавитном порядке («от абажура до ящура»), неизбежно сопряжено с непоследовательностями и неточностями, а иногда и с противоречиями. Однотомный словарь, уже в силу самого своего жанра требующий четкости в разграничении значений и лаконизма в их определениях, дал в руки исследователей такой материал, который мог быть систематизирован. Большой академический семнадцатитомный словарь, в значительной своей части дублируемый малым (четырехтомным) словарем, будучи ценнейшим лексикографическим источником для изучения русского языка XIX - первой половины XX в., свободно пользуется возможностями такого представления семантического строения слова, которое показывает тончайшие переходы от одного значения к другому, тенденции развития в слове новых оттенков, индивидуальные авторские употребления; этот словарь по своему жанру и составу является словарем историческим, хотя об этом и не говорится в его названии. Перед его авторами не стояла задача преодоления того лексикографического парадокса, при котором жизнь слова должна быть представлена как остановившаяся в своем движении и развитии. Однотомный словарь вынужден показывать слово как будто бы остановившееся в этом своем движении. Это компенсируется тем, что такой словарь оказывается способным охватить ограниченный массив лексики как материал, поддающийся относительно строгой систематизации. Такая систематизация была осуществлена; она явилась результатом работы коллектива лексикологов, построивших на основе материалов однотомного словаря многоступенчатые классификации и проверивших полученные результаты путем привлечения обильных дополнительных материалов: новаций современного языка, а также лексических единиц, извлеченных из других лексикографических источников, из живой письменной и звучащей речи. Эта проверка, почти удвоившая объем словника, Авторы не склонны думать, что избранный ими и подсказанный самим языком путь к систематизации лексики является единственно возможным. Пристальное внимание к тому пересечению лексических классов, о котором говорилось в § 2, может привести к другому аспекту их описания. Несомненно полезны также классификации, опирающиеся на идеографическое представление словесного состава языка, хотя сам идеографический принцип изначально исключает полноту вводимого в словарь материала. Тематические словари, полезные при обучении языку, показывают лексику в ином аспекте: они объединяют слова разных грамматических классов по собственно содержательным основаниям. Мы надеемся, что среди всех таких лексикографических трудов займет свое место и наш «Русский семантический словарь», поставивший своей задачей представить лексику русского языка в виде естественной многоуровневой системы. В этом словаре не следует искать: 1. Z193 исчерпывающих материалов, относящихся к тому или иному его разделу: объём словника определяется теми источниками, о которых сказано в «Предисловии» (§§ 6–7); ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 2. 3. словарных статей, специально посвященных тому или иному многозначному слову во всей совокупности его значений: такие значения в соответствии с задачами словаря здесь расходятся по разным лексико-семантическим множествам; • EL DICCIONARIO ESPAÑOL–RUSO. Dirigido por B Naumov y N.D. Arutyunova. Moscú: Editorial «РУССКИЙ ЯЗЫК», 1988. • БЪГАРСКО–РУСКИ РЕЧНИК. С. Издательство «РУССКИЙ ЯЗЫК», 1986. цитатного материала, подтверждающего определения значений слова; такие определения, так же как и синтаксическая и семантическая сочетаемость , иллюстрируются речениями, во многих случаях также афоризмами, пословицами и поговорками; • РУССКО–БОЛГАРСКИЙ СЛОВАРЬ. Издательство «РУССКИЙ ЯЗЫК», 1981. Бернщейн. С. Чукалов. Москва: Москва, [This list will be updated periodically]. 4. 5. 6. сведений о широких связях слова с однокорневыми образованиями: такая информация дается только в ближайшем словопроизводном гнезде, которое представлено в конце словарной статьи; 4.1. ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ НОВОГО БОЛЬШОГО АНГЛО-РУССКОГО СЛОВАРЯ сведений о происхождении слова: краткая этимологическая справка дается только при идиоме в тех случаях, когда этимология помогает её пониманию; Ю.Д. Апресян. дифференцированных стилистических характеристик слова или сведений об его употреблении в образной или индивидуальной речи; система стилистических помет здесь совпадает с той, которая принята в однотомном «Толковом словаре русского языка» 1949–1998 гг.(см. «Предисловие», § 9). Words strain, Crack and sometimes break, under the burden, Under the tension, slip, slide, perish, Decay with imprecision, will not stay in place, Will not stay still. Словарь состоит из шести томов: т. 1 включает слова указующие (местоимения), конкретные имена существительные, именующие все живое, а также существительные, именующие те реалии, которые относятся к строению Земли и Вселенной; т. 2 — конкретные имена существительные, именующие материальные продукты деятельности человека. Последующие четыре тома содержат описание абстрактных имен существительных, имен прилагательных, наречий и предикативов, счетных слов, глаголов, предлогов и союзов. (Т. S. Eliot, «Burnt. Norton»). Ржавеет золото и истлевает сталь, Крошится мрамор, к смерти все готово. Всего прочнее на земле печаль И долговечней — царственное Слово. (Анна Ахматова.) Пользование словарем предполагает обязательное знакомство с предпосланными каждому отдельному разделу классификациями (схемами) и комментариями к ним. Каждый том словаря снабжен словоуказателем, в котором все слова, вошедшие в данный том, расположены в алфавитном порядке с указанием страниц, на которых они описываются. 4.1.1 ЛЕКСИКОГРАФИЯ СЕГОДНЯ К словарям, тем более двуязычным, не принято писать теоретических введений. Введения, по заведенному порядку, представляют собою, в сущности, комментарий на тему «как пользоваться словарем», слегка дополняющий одноименную и тоже помещаемую в словаре справку. 4. BILINGUAL DICTIONARIES USED AT LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Мы решили нарушить эту традицию. Все сведения о типах лексикографической информации, структуре типовой словарной статьи, технических средствах подачи информации читатель, действительно, найдет в справке «Как пользоваться словарем». Что касается данного Введения, το оно будет целиком посвящено изложению лексикографической концепции, которую мы, в меру своих сил, пытались реализовать в новом БАРС’е. В этом изложении автор счел возможным воспользоваться рядом формулировок из своих более поздних работ, полагая, что они отражают проблемы, стоявшие и перед составителями НБАРС'а. At la Filológica por la Causa we only use bilingual dictionaries made in the USSR or by the Russian Academy of Sciences, published be our affiliates [Per “THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA”: ARTICL II, Section 1, b)]. • NEW ENGLISH–RUSSIAN DICTIONARY. Executive editor: Yuri D. Apresyan et al. Vol. 1–3. Moscow: «РУССКИЙ ЯЗЫК». 2002. • РУССКО –АНГЛИЙСКИЙ СЛОВАРЬ. А. И. Смирницкий Москва: Издательство «РУССКИЙ ЯЗЫК», 1988. Z194 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA паремиологических, исторических, региональных, синонимических, идеографических и т. п. Словари одного жанра, например, толковые, могут отличаться друг от друга по функциям (для чтения, для перевода, для устного общения, для изучения языка иностранцами), по социальному или профессиональному статусу адресатов (ср. словари для бизнесменов и журналистов — The Penguin Dictionary of Commerce, Penguin, 1965 и Glossaire de l'anglais du journalisme, Bruxelles, 1968), no территориальной ориентации (ср. Dictionnaire du français fundamental pour l'Afrique, Didier, 1974, делающий особый упор на тот языковой материал, который может понадобиться при общении на французском языке в Африке), по возрастному статусу адресатов (для детей, для школьников, для студентов). Сосредоточиться именно на этом вопросе нас побуждают два обстоятельства. Во-первых, лексикографическая концепция полностью определяет лицо словаря, т. е. типы лексикографической информации о слове и способы их представления в структуре словарной статьи. Во-вторых, она сама в значительной мере определяется состоянием лексикографической мысли в соответствующую эпоху, а нынешняя эпоха замечательна тем, что лексикография стала играть в современной жизни особую роль. Отличительная черта всей современной лексикографии — синтез филологии и культуры в широком смысле слова. Значительная часть культуры любого народа реализуется через его язык, а язык во всем его богатстве закрепляется прежде всего в словаре. Осознание особой роли словаря как проводника культуры и одновременно ключа к ней привело к беспрецедентному всплеску лексикографической активности в послевоенной Европе и Америке. Первой на этот путь стала Франция. Она поставила перед собой цель возродить свой былой статус мировой культурной державы через распространение в мире словарей французского языка. Вскоре за ней последовали США и Англия. Аналогичные движения стали возникать и в других развитых странах. Предложение породило невиданный спрос на лексикографическую продукцию, которая вошла в быт миллионов людей. По данным Р. Илсона, в 90% английских семей есть по крайней мере один толковый словарь, не говоря о двуязычных и специальных. Словари стали популярнее поваренных книг (70%) и даже Библии (80%). Проиллюстрируем сказанное несколькими разрозненными, но достаточно выразительными фактами. Одних синонимических словарей английского языка, за более чем 200 лет существования этой области лексикографии (с 1766 г., когда был опубликован словарь Джона Траслера Difference between Words Esteemed Synonymous in the English Language), вышло, с учетом переизданий, свыше 300. Только за два года, 1979 и 1980, и только во Франции вышло по крайней мере шесть учебных словарей: Lexis. Dictionnaire de la langue française (Larousse, 1979), Dictionnaire des structures fondamentales du francais (Nathan, 1979), Dictionnaire Larousse du français langue étrangère (Larousse, 1979), Dictionnaire Hachette de la langue française (Hachette, 1980), Dictionnaire Hachette junior (Hachette, 1980), Nouveau dictionnaire du français contemporain illustré (Larousse, 1980). Чрезвычайно разнообразна детская и школьная лексикография. Упомянем, например, интересный, красочно оформленный словарь для детей 7–11 лет — The Giant AllColour Dictionary (Hamlyn, London etc, 1977), вышедший первым изданием в 1964 г. Недавно похожий словарь для той же возрастной группы был выпущен в серии Robert. В серии Duden вышел многотомный «Школьный Дуден» — по тому на различные аспекты языка (правописание, лексика, грамматика, семантика) и основные школьные предметы (физика, химия, биология и пр.). Аналогичное издание было осуществлено в нашей стране, где в 80-х годах были опубликованы словари юного филолога, юного физика и т. п. Теоретическую деятельность в области современной лексикографии охватить в коротком введении невозможно. Поэтому мы попытаемся создать скорее импрессионистическое представление о ней, бегло назвав основные журналы, сборники, монографии и библиографии, опубликованные в течение одного года — с октября 1988 по сентябрь 1989. Характерные внешные черты этих новых лексикографических движений — множественность их центров, разнообразие выпускаемых ими словарей, расширение теоретической и исследовательской работы в области лексикографии, придание словарному делу индустриального размаха, его перевод на современную вычислительную технику. Все эти движения разворачивают свою деятельность под лозунгами «больше, быстрее, лучше, интереснее, привлекательней». Для этого на серьезной научной основе — с помощью широчайших массовых опросов с последующей компьютерной обработкой данных — проводится изучение рыночной конъюнктуры и нужд потребителей. Выясняется, для каких целей они пользуются тем или иным словарем, какую информацию из него извлекают, какую информацию считают излишней, какой информацией пользоваться не умеют, и, следовательно, должны быть соответствующим образом обучены и т. п. За этот период вышло свыше 10 номеров лексикографических журналов (International Journal of Lexicography, Lexique, Lexicographica, Dictionaries, Cahiers de lexicologie, Советская лексикография и др.). Выпуклое представление о степени детальности обсуждения лексикографических проблем дает 9 том Lexique, целиком посвященный анализу стилистических помет во французских словарях XVII—XVIII веков. В компьютерном деле принято говорить о различных «линиях» вычислительных машин. Можно перенести эту терминологию на словарное дело и попытаться охарактеризовать множественность центров и направлений лексикографической активности через «линии» словарей (в английской лексикографии они иногда называются семействами). Наиболее известные линии — Webster, Random House, Barnhart, American Heritage (США); Oxford, Chambers, Collins, Hamlyn, Longman (Великобритания); Larousse, Littré, Robert, Trésor (Франция); Duden (Германия); Академическая (СССР); MacQuarie (Австралия); и некоторые другие. Каждая такая линия обычно представлена несколькими сериями словарей — толковых (в том числе учебных), фразеологических, Появилось почти столько же сборников и монографий. Мы упомянем две книги, хорошо отражающие стиль современной лексикографии. Первая из них (X. Эрнандеса) посвящена двуязычным учебным словарям испанского языка. Оказывается, этих узко ориентированных словарей достаточно много, чтобы Z195 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Словарь русского языка XI–XVII вв. (под редакцией С. Г. Бархударова и Г. А. Богатовой), Словарь русского языка XVIII в. (под редакцией Ю. С. Сорокина). составить предмет монографического исследования. Вторая (М. Рипфель) посвящена анализу 736 рецензий в ученых изданиях и прессе на пять одноязычных немецких словарей. Выделяя прессу, мы хотим подчеркнуть, какой общественный резонанс вызывает публикация нового словаря. Даже такая не слишком процветающая страна, как Польша, посчитала возможным субсидировать работу над, по-видимому, самым большим в мире филологическим словарем — Словарем польского языка XVI века (под редакцией М. Р. Майеновой). Этот век был выбран как время наивысшего взлета польской культуры — литературы, искусства и языка. Словарь составляется на основе сплошного обследования всех польских текстов XVI века. Каждая словарная статья начинается с подробной схемы значений («путеводителя») и содержит информацию о грамматических формах и их частотности, значениях, жанровых особенностях и особенностях употребления (периферийность, эллиптичность и т. п.), синтаксических конструкциях, сочетаемости, устойчивых выражениях, этимологии. Все эти свойства описываются и иллюстрируются с исчерпывающей полнотой, так что словарные статьи «больших» слов (дорога, другой, дух, душа и т. п.) занимают от 20 до 30 крупноформатных страниц. Уже вышло около 20 томов этого уникального издания. На протяжении того же года вышло.по крайней мере четыре крупных библиографии. Из них поименного упоминания в данном контексте заслуживают две: L. Zgusta, Lexicography Today. An Annotated Bibliography of the Theory of Lexicography (1988) и Eine Kommentierte Bibliographie der Wörterbuchbibliographen, 1728—1988 (1989). В первой учтено и проаннотировано свыше 5000 названий, в основном за 70-е и 80-е годы. Вторая книга является метабиблиографией библиографий, опубликованных на протяжении 260 лет, и содержит обширные сведения о них, начиная с числа обработанных языков и названий и кончая оценкой содержания и качества комментария. Осознание культурной и политической роли словарей, расширение издательской деятельности в области лексикографии, подведение под нее мощной вычислительной базы привели к тому, что она превратилась в прибыльную отрасль народного хозяйства, чутко реагирующую на конъюнктуру рынка. Много внимания уделяется и созданию оптимальных условий для работы лексикографа. Все большее число полумеханических операций, связанных со сбором и первоначальной систематизацией исходного лексикографического материала, передается машине. В Институте русского языка РАН с начала 80-х годов осуществляется программа формирования машинных фондов, предназначенных в первую очередь для проведения разного рода лексикографических работ. В машинную форму переводятся картотеки, диалектологические карты, разнообразные тексты, материалы академических словарей и грамматик, составляются компьютерные конкордансы к произведениям ряда авторов и т. п. В Австралии, в словарном центре университета MacQuarie в Сиднее, созданы три крупных базы данных «картотечного» типа — корпус словаря, корпус цитат и корпус текстов австралийских писателей. Все семейство словарей MacQuarie — толковые, учебные, детские, идеографические и т. д. (всего около 15 книг) — готовятся на компьютерах. Однако для нас в данном контексте существенно другое. Вкладывая в лексикографию большие средства, частные фирмы или государство в целом не обязательно преследуют только коммерческие или рекламные цели. Во многих случаях речь идет о решении чисто культурных задач, к которым в первую очередь относится задача составления исторических словарей. Уже вышли многотомные исторические словари датского языка, британского и американского вариантов английского языка, выходят исторические словари древнееврейского, исландского, испанского, латинского, немецкого, французского, шведского, шотландского и других языков. Любопытно, что исторические словари английского языка составляются не только в Великобритании и США, но и в других странах, на других континентах. В Южной Африке, например, в 1983 г. вышел A Dictionary of South African English on Historical Principles, насчитывающий свыше 20 000 слов (этимология, произношение, варианты форм, дата первого появления, стилистические пометы, значение, иллюстрации, ссылки на другие словари). Несколько позднее аналогичная работа началась в Австралии, где в январе 1988 г., в ознаменование двухсотлетия страны, был создан Центр австралийского английского языка при Национальном Университете в Канберре. В конце 1988 г. этот центр уже выпустил The Australian National Dictionary, насчитывающий 10 000 единиц — слов и значений, вошедших в английский язык на территории Австралии. В это число включены и 400 слов, которые, по данным Р. Диксона, были заимствованы в австралийский английский из языков аборигенов. Словарь задуман как дополнение к Большому Оксфордскому словарю в 20 томах и является, следовательно, историческим; в частности, в нем фиксируется первое датированное появление нового слова или значения. Во многих странах создаются не просто компьютерные картотеки, а базы данных высокого уровня, позволяющие получать ответы на запросы по десяткам интересующих составителя словаря параметров. Например, в базе данных COBUILD (COLLINS Birmingham University International Language Database) можно получить такую нетривиальную информацию, как информация о типичных метонимиях в семантической структуре английских многозначных слов. С переносом на магнитные носители целых словарей такой лексикографический сервис получил дальнейшее естественное развитие. В 1988 г. было завершено новое, 20-томное издание Большого Оксфордского словаря (The Oxford English Dictionary on Historical Principles). Представление о степени удобства работы с машинным корпусом этого словаря дает следующий пример. Поиск по запросу «указать словарные статьи, в этимологической зоне которых цитируются древневерхненемецкие параллели, а первые примеры датируются 1250–1251 годами» продолжается на В связи с историческими словарями нельзя не упомянуть большую работу по исторической лексикографии, развернувшуюся в нашей стране. Мы имеем в виду такие издания, как Словарь древнерусского языка XI–XIV вв. (под редакцией Р. И. Аванесова), Z196 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA половине словаря (10 томов с А по N) пять минут и завершается выдачей 570 словарных статей. American Heritage Dictionary of the English Language, материал которого апробировался, часто с процентными оценками приемлемости, коллегией из ста членов — признанных носителей образцового английского языка). Однако все эти внешние проявления расцвета лексикографии интересны лишь постольку, поскольку они позволяют реформировать словарное дело по существу, и такая внутренняя реформа лексикографии, действительно, происходит. Её первопричиной является та попытка синтеза филологии и культуры, о которой шла речь в начале этого раздела, а результатом — появление некоего единства во все растущем разнообразии словарей. При этом отличительной чертой современной академической лексикографии является то, что импульс к обновлению она все чаще получает от более гибкой, быстрее реагирующей на культурные запросы учебной лексикографии. Конечно, все сказанное выше касается в первую очередь толковых словарей. Двуязычные словари обычно преследуют чисто практические цели, и новый БАРС, разумеется, не должен уклоняться от решения практических задач. С другой стороны, словарь такого класса, как НБАРС, безусловно должен отражать хотя бы некоторые фундаментальные тенденции развития современной английской и всей мировой лексикографии. Воплотить их в естественной форме можно только на основе продуманной лексикографической теории, которая способна обеспечить и существенное расширение арсенала лексикографических услуг, и большее удобство в пользовании словарем. Как известно, нет ничего практичней хорошей теории. К числу наиболее заметных общих черт большинства новых словарей и многих продолжающихся линий (Вебстер, Оксфорд, Лонгман, Робер, Ларусс, Дуден и другие) можно отнести: Попытка реализовать эту общую установку на совмещение практической пользы с научностью сопряжена с необходимостью найти удовлетворительное решение ряда типичных для словарного дела антиномий, порождаемых всем ходом современного лексикографического процесса и, в частности, теми тенденциями развития лексикографии, которые были названы выше. Их можно сформулировать следующим образом: • Стремление добиться такой полноты характеристики слова, которая позволяет не только понять его в заданном контексте, но и правильно употребить в собственной речи. Тем самым осуществляется переход к словарям активного типа. В английской лексикографии они называются «словарями для общения» (понимания и говорения), или продуктивными, во французской — двусторонними (réciproques), или кодирующими (de codage), а в немецкой — «словарями для письменной речи» (Schreibwörterbücher). • • • • • Стремление преодолеть традиционную оторванность словарного описания языка от его общелингвистического, в частности, грамматического описания, сказывающееся прежде всего в учебных словарях. статичность словаря VS. динамичность языка; словарь как справочник VS. словарь как учебное пособие; словарь VS. грамматика; лексикографический портрет VS. лексикографический тип. Обзор этих антиномий создает естественную основу для изложения лексикографической концепции НБАРС’а. Каждая из них разбирается на материале, иллюстрирующем какую-то вполне конкретную лексикографическую проблему и общий принцип её решения. • Стремление преодолеть традиционную оторванность всей лексикографии от теоретической лингвистики вообще и от семантики в особенности, тоже более всего заметное в учебных словарях. • Переход от чисто филологического описания слова к цельному 4.1.2 СТАТИЧНОСТЬ СЛОВАРЯ И ДИНАМИЧНОСТЬ ЯЗЫКА филологическому и культурному описанию слова-вещи, словапонятия, с привлечением элементов энциклопедического и этнолингвистического знания (проект Н.И. Толстого у нас, проект Е. Бартминьского в Польше). Словарь — это моментальный снимок вечно обновляющегося и находящегося в постоянном движении языка. Как добиться того, чтобы этот снимок все же давал неискаженное представление о действительности? • Обогащение источников лексикографического материа ла за счет включения в него данных лингвистического эксперимента, с одной стороны, машинных баз данных, с другой. Для словаря общего назначения ответ на этот вопрос мы находим в принципе, который условно можно назвать принципом пропорциональной фокусировки. Коротко говоря, он состоит в следующем. Все единицы словаря устроены таким образом, что в них можно обнаружить ядро и несколько слоев все более далекой периферии. Это верно для всех элементов и частей словаря, начиная с отдельного лексического значения слова или отдельного слова и кончая классом слов или словарем в целом. Если представить себе мощный луч света, сфокусированный прямо на • Обновление лексикографических приемов и средств — введение остенсивных («картиночных») определений, путеводителей (оглавлений) по словарной статье, перекрестных ссылок (особенно в серии Robert), оценок корректности использования того или иного слова в разных ситуациях на основании мнений представительной «языковой коллегии», или «языкового суда присяжных» (так называемой usage panel, реализующей известный принцип Французской Академии; в американской лексикографии он широко использовался при составлении The Z197 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA центре любой такой области, то ярче всего он будет освещать именно центр. Все находящиеся там объекты будут различимы до мельчайших деталей. По мере удаления от центра число освещенных объектов, равно как и интенсивность их освещения, будет падать, а на самой дальней периферии все погрузится в темноту. Умение пропорцианально, плавно уменьшать освещенность при переходе от центра каждой лексической единицы и любых частей словаря к их периферии и составляет основной принцип лексикографической работы. Он позволяет сделать минимально искаженный моментальный снимок текущего состояния словаря. соответствующих идей, понятий, приборов или методов в повседневную жизнь. Достаточно вспомнить в этой связи такие далекие друг от друга, но одинаково популярные области, как психология (включая психоанализ) и вычислительная техника, «выбросившие» в общедоступный язык за последние четверть века большое число неологизмов. Показательно в этом отношении возрастание доли психологических терминов в словарях общего назначения на протяжении последних 20–25 лет. Так, в словаре H.C. Wyld's The Universal Dictionary of the English Language (издания 1957 года) насчитывается 23 слова, начинающихся с элемента psycho- ’психо-’, при общем объеме словника в 90–100 тыс. единиц. Любопытно, что в «Дополнениях» к Webster's Third New International Dictionary of the English Language (Merriam-Webster INC, Springfield, 1981), вышедших в 1980 г. отдельной тетрадкой, при словнике около 7000 единиц число терминов, начинающихся с элемента psycho-, почти такое же — 19. В словаре The American Heritage Dictionary of the English Language (1981), по объему словника приблизительно равном словарю Г.С. Уайлда (Η. С. Wyld), но изданном на 24 года позже, их число возрастает до 50. Наконец, в двухтомном словаре Barnhart’oв The World Book Dictionary (1984) таких слов насчитывается 140. Правда, последний словарь превышает по объему первые два приблизительно на одну треть и в целом более энциклопедичен. Однако даже с этими поправками нельзя не признать, что лексикографическая оценка веса психологических и психоаналитических терминов в общем словарном составе английского языка существенно изменилась. Отношения центра и периферии с некоторым огрублением можно определить как отношения между различными типами языковых систем. Ядро лексики составляет основу литературного языка. Но литературный язык намного уже национального. В последний входят некоторые другие языковые системы — диалекты, специальные языки науки и техники, профессиональные арго и жаргоны определенных социальных групп. Представление об объеме их словарей могут дать две цифры. В конце 70-х годов язык энтомологии насчитывал 300 000 терминов, а язык химии — свыше миллиона. Элементы этих систем, ближе всего соприкасающиеся с литературным языком, как раз и составляют периферийную лексику. Центральность — периферийность можно рассматривать относительно нескольких шкал, или измерений. Главные из них — время, пространство, употребительность, степень сложности (производности), степень стилистической маркированности. При этом ядро лексики едино и неизменно для всех шкал. На шкале пространства вокруг ядра словаря располагаются прежде всего диалектизмы. В двуязычном словаре, в равной мере ориентированном на оба главных варианта английского языка, учету и фильтрации подлежат и диалектизмы Великобритании, и диалектизмы США. На шкале времени вокруг ядра словаря располагаются архаизмы, устаревающие и устаревшие слова, историзмы, старинные слова; ср., например, названия старинных музыкальных инструментов типа psaltery 'гусли', clavichord 'клавикорды'. В самое последнее время к этим четырем давно признанным категориям прибавилась еще одна — несовременные слова. Это — слова, которые перестали употребляться лет 10—20 назад в результате чисто лингвистических нововведений. Реалия, в сущности, остается, меняется только её наименование. Такова, например, буквенная классификация фильмов по аудиториям, которым они адресованы. Буква А в этой классификации не так давно обозначала кинофильмы, на которые дети и подростки допускались только в сопровождении взрослых. Сейчас действует другая классификация фильмов. Денежное пособие для многодетных семей 15–20 лет назад называлось family allowance. Позднее этот вид материальной помощи был переименован в child benefit. Считать, что Α-films, family allowance и другие подобные обозначения устарели, нельзя. При любом разумном понимании современного английского языка (язык XX века, язык второй половины XX века) они в него входят. Однако совсем не фиксировать их места на оси времени тоже нельзя, потому что тогда от читателя будет скрыт факт их анахроничности. Огромный ареал английского языка порождает еще одну проблему — «полинациональности» некогда единого языка. Помимо английского она актуальна еще для нескольких языков — испанского (Испания и Латинская Америка), немецкого (Германия, Австрия, Швейцария), французского (Франция, Канада, Бельгия, Швейцария). В частности, применительно к английскому языку исследователи отмечают, что по крайней мере на территориях Южной Африки и Австралии (не говоря уж о Великобритании и США) возникают языковые особенности, формирующие не только диалектное своеобразие, но и своеобразие национальных вариантов литературного английского языка. Граждане этих стран ревниво относятся к тому, что они считают своим национальным словесным достоянием или своим национальным вкладом в общую копилку литературного языка. Это видно хотя бы из того перечня южноафриканских и австралийских словарей-который был приведен в первом разделе. Тем самым в лексикографический оборот вводится новый лексический материал, который тоже требует внимания со стороны составителей любых английских словарей. Любопытно, например, что английскому языку Южной Африки человечество обязано словом concentration camp (так назывались лагеря для мирного бурского населения во время англо-бурской войны 1899–1902 гг.); что tiger в южноафриканском варианте обозначает леопарда; что глагол perform в Австралии приобрел значение 'скандалить'; что По другую сторону от нулевой отметки шкалы времени располагаются неологизмы. В массовых масштабах они возникают в результате научного, технического или культурного прогресса, т. е. в достаточно специальных областях. Мера их вхождения в общелитературный язык определяется степенью внедренное™ Z198 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA migrant в австралийском английском языке обозначает иммигранта, а не мигранта, причем так называют преимущественно австралийских иммигрантов, сохраняя для всех остальных (американских, израильских и т. д.) слово immigrant. Иногда такие различия касаются весьма тонких элементов смысла. Американец может сказать своему приятелю You should bring a bottle of wine to the party, даже если он сам не собирается там быть. Иными словами, он может смотреть на принос чего-либо глазами другого наблюдателя, отличного от говорящего. В устах австралийца такая фраза будет непременно значить, что он сам собирается быть на вечере. курортов) — ‘здоровый’ применительно к состоянию атмосферы, воздуха, окружающей среды. Имея в виду атмосферную незагрязненность, можно даже сказать salubrious district [suburb] ‘экологически чистый район [пригород]’, salubrious walk [camp-site] ‘прогулочная дорожка [площадка для лагеря], расположенная в месте с чистым воздухом’. За значением ‘здоровый, полезный’ относительно пищи в узусе закрепилось прилагательное wholesome: wholesome food [diet] ‘здоровая пища [диета]’. Из известных нам английских словарей это положение дел в какой-то мере отражено лишь в Большом Оксфордском словаре (The Oxford English Dictionary on Historical Principles). Там salubrious в прямом значении разбито по сочетаемости на четыре группы употреблений: Отметим, наконец, последнюю особенность пространственного измерения применительно к английскому языку. Бытуя на разноязычных территориях, он впитывает в себя элементы субстрата или соседних языков. Отсюда обилие на периферии английского языка галлицизмов, испанизмов, итальянизмов, германизмов, заимствований из различных языков Индии. Вспомним хотя бы такие хорошо известные и в русском слова, как curry ‘карри’, из тамильского kari ‘соус’, и sari ‘сари’, из хинду sari 'одежда'. 1. 2. 3. 4. При этом первая и третья группа снабжены пометой «редк.». Её следовало бы распространить и на последнюю группу. Следующая важная шкала — это шкала употребительнисти. Ее следует рассмотреть в двух аспектах — чисто лингвистическом и общекультурном. Шкала употребительности имеет, как было сказано, еще один важный аспект — культурно-энциклопедический. Мы уже говорили в разделе 1. ЛЕКСИКОГРАФИЯ СЕГОДНЯ, что определяющей чертой всей современной лексикографии является синтез филологии и культуры в широком смысле слова. Раньше чисто филологический толковый словарь резко противополагался энциклопедическому справочнику. В первом предметом описания являются слова, во втором — объекты реальной действительности. Однако в XX веке, особенно во второй ого половине, границы интеллектуального мира современного человека необычайно раздвинулись. То, что несколько десятилетий или даже десятилетие назад было на далекой периферии этого мира даже у высокообразованных носителей языка, становится, благодаря распространению специальных знаний и внедрению технических достижений в быт, достоянием все более широких масс носителей языка. В результате периферийная лексика перемещается ближе к центру словаря. Лингвисты выделяют в языке систему (естественную норму) и узус. В систему входит все, что может быть образовано по правилам данного языка. Узус — это то, что узаконено каждодневной языковой практикой говорящих. Ясно, что в подавляющем большинстве случаев система и узус совпадают: то, что может быть выведено по правилам системы, как раз и является наиболее употребительным в языковой практике и составляет, тем самым, ядро словаря. На периферии находятся явления, выводимые в системе, но не узаконенные узусом, или, наоборот, уже возникшие в узусе, но еще не узаконенные языковой нормой. Именно в этих случаях возникает трудная проблема лексикографической фильтрации материала. Возьмем, например, слово salubrious в значении ‘полезный для здоровья’. В системе английского языка, точнее, в его семантических правилах нет ничего, что запрещало бы словосочетания salubrious mineral waters ‘целебные минеральные воды’, salubrious diet [food] ‘здоровая диета [пища]’, salubrious way of life ‘здоровый образ жизни’. В некоторые английские и американские словари (в частности, The World Book Dictionary и Webster's Third) они включаются без какихлибо помет, по-видимому, именно потому, что не запрещены системой. И все же они менее обычны, чем, скажем, такие словосочетания, как salubrious mountain air, ‘целительный горный воздух’, salubrious climate ‘здоровый климат’, salubrious environment ‘экологически чистая среда’ и т. п. Дело в том, что в узусе все более закрепляется один-единственный тип употребления salubrious (возможно, из-за постоянного использования этого слова в рекламе 313 Система автоматизированного проектирования. 314 Сверхбольшие интегральные схемы. 315 Система управления базами данных. о пище и медикаментах, о воздухе, климате, о занятиях, о физиологических процессах. Наглядное представление об изменениях такого рода дает рост числа терминов из области вычислительной техники и информатики в «тезаурусе» образованных людей. Полтора десятилетия назад мало кто знал о параллельных процессорах и персональных ЭВМ, машинной графике, электронной почте, САПР313’ах, СБИС 314’ах, СУБД 315, отладке и запуске программ, платах, факсах, дисплеях, терминалах, мониторах, дискетах, принтерах и многом, многом другом. Сейчас все это стало неотъемлемой частью профессиональной деятельности тысяч людей, характерной приметой их рабочих мест, а иногда даже и каждодневного быта. Z199 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Английские и особенно американские словари реагируют на этот и другие подобные процессы наращиванием элементов энциклопеличности. В них включается все большее число научных, научно-технических и других специальных терминов, а также общекультурных слов (библеизмов, мифологизмов и т. п.). Новый БАРС не может оставаться в стороне от этих процессов. сложность, но и их обычная лексикографическая трактовка. В словаре The World Book Dictionary приводятся все 24 производных слова первых трех типов, но только четыре слова последнего типа: unfriendliness, ungentlemanliness, unmanliness, unwomanliness. В словаре The American Heritage Dictionary число производных слов последнего типа сокращается до двух: unfriendliness и unmanliness. В Chambers 20th Century Dictionary (London etc., 1983) нет ни одного такого слова. В двух последних словарях приводятся все производные вида «Х + lу», но только по два производных вида «un + X + ly»: unfriendly и unmanly в [The American] Heritage [Dictionary of the English Language], unbrotherly и unmotherly в Chambers [20th Century Dictionary]. Четвертая шкала, относительно которой должен оцениваться конфликт между устойчивым и меняющимся, реальным и потенциальным, центральным и периферийным,— это шкала сложности, или производности. Говоря об этой шкале, мы имеем в виду простоту и сложность, исход-ность и производность в любых проявлениях. К этому надо добавить, что хотя степень деривационной сложности второго и третьего типов одинакова, производные вида «un + X + ly» ([i.e.] unbrotherly) ближе к периферии словаря, чем производные вида «X + ly + ness» ([i.e.] brotherliness). Это связано прежде всего с меньшей активностью и меньшей сферой действия префикса un- по сравнению с суффиксом -ness. Указанное соотношение второго и третьего типов четко проявляется и в господствующей лексикографической трактовке соответствующих производных слов. В Chambers [20th Century Dictionary] даны все производные вида «X + lу + ness», в [The American] Heritage [Dictionary of the English Language] — почти все (за исключением gentlemanliness). Между тем, как мы уже сказали, производных типа «un + X + lу» в обоих словарях всего по два. Как бы ни относиться к этим лексикографическим решениям, совершенно ясно, что в них отражены достаточно устойчивые оценки степени периферийности слов. Наиболее наглядное из этих проявлений — деривация, или словообразование. Здесь возрастание сложности (периферийности) имеет ясное внешнее выражение — в производном слове появляются новые составные части. Рассмотрим в связи с этим некоторые словообразовательные типы, в основе которых лежат слова brother ‘брат’, father ‘отец’, friend ‘друг’, gentleman ‘джентльмен’, man ‘мужчина’, mother ‘мать’, sister ‘сестра’, woman ‘женщина’. 1) От основ этих восьми слов с помощью суффикса -lу ‘свойственный или подобающий тому, что обозначено основой’, образуются качественные прилагательные brotherly, fatherly, friendly, gentlemanly, manly, motherly, sisterly, womanly. 2) От этих качественных прилагательных с помощью суффикса -ness образуются существительные со значением ‘характер поведения, свойственный или подобающий тому, что обозначено основой’: brotherliness, fatherliness, friendliness, gentlemanliness, manliness, motherliness, sisterliness, womanliness. 3) 4) Внутри одного словообразовательного типа слова тоже лексикографически неравноценны. Их положение относительно центра и периферии определяется степенью их реальности — потенциальности. Чисто потенциальные слова — выводимые в системе по продуктивным правилам, но еще не закрепленные в узусе, не обросшие своими значениями, грамматическими и стилистическими особенностями и т. п.— располагаются ближе к периферии. От них же прибавлением отрицательного префикса unполучаются новые прилагательные со значением ‘не свойственный или не подобающий тому, что обозначено основой’: unbrotherly, unfatherly, unfriendly, ungentlemanly, unmanly, unmotherly, unsisterly, unwomanly. Наконец, от прилагательных на un- в свою очередь могут быть образованы существительные с суффиксом -ness, имеющие общее значение ‘характер поведения, не свойственный или не подобающий тому, что обозначено основой’: unbrotherliness, unfatherliness, unfriendliness, ungentlemanliness, unmanliness, unmotherliness, unsisterliness, unwomanliness. Всего, таким образом, получается 32 производных слова. В типе «X + lу» в свое время было слово fiendly ‘злодейский, дьявольский’, позднее выпавшее из языка. Оной сейчас потенциально выводимо, но не фиксируется в качестве реально существующего ни одним английским или американским словарем (в Больших Оксфордском и Вебстеровском словарях оно помечено как устаревшее). Все производные от основы woman- ‘женщина’ более периферийны, чем соответствующие производные от основы man‘мужчина’. Это ясно из непосредственного сравнения слов manly — womanly, gentlemanly — gentlewomanly, gentlemanliness — gentlewomanliness, ungentlemanly — ungentlewomanly, ungentlemanliness — ungentlewomanliness. Словари четко улавливают это различие. Даже в таком почти исчерпывающем словаре, как Webster's Third (свыше 450 тыс. единиц), слов gentlewomanliness, ungentlewomanly и ungentlewomanliness нет, хотя соответствующая группа производных с основой man- приведена целиком. Очевидно, что они лексикографически неравноценны. Некоторые из них находятся ближе к центру словаря, другие — дальше от него. Это касается как целых словообразовательных типов, так и отдельных элементов внутри одного словообразовательного типа. Ясно, например, что четвертый тип периферийнее, чем три первых, а второй и третий — периферийнее, чем первый. Об этом свидетельствует не только их большая словообразовательная Z200 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Очень близка к словообразованию так называемая регулярная многозначность, т. е. такая комбинация значений многозначного слова, которая повторяется во многих или во всех словах определенного семантического класса. Обычно одно из повторяющихся значений служит в качестве исходного для других, производных от него значений. При прочих равных условиях производные значения, как и производные слова, оказываются дальше от центра, чем исходные. Все пассивные конструкции, включая и обычный пассив, производны от активной конструкции и в этом смысле периферийны. Более того, поскольку они строятся из активной конструкции с помощью достаточно общих грамматических правил, можно подумать, что они не представляют особого лексикографического интереса. Это, однако, не так. Пассив, как и любая другая грамматическая категория, может лексикализоваться. Тогда он приобретает бесспорную лексикографическую ценность. Лексикализация пассива имеет два основных проявления. По-видимому, все или почти все английские существитель ные, обозначающие сосуды, могут употребляться в значении ‘всё вещество, которое содержится в наполненном сосуде’: to drink a bottle of wine [a bucket of water, a glass of juice, a jug of milk] ‘выпить бутылку вина [ведро воды, стакан сока, кувшин молока]’, to eat a whole kettle of stew [two spoons of sugar] ‘съесть целый котелок тушеного мяса [две ложки сахару]’. Однако не у всех существительных, обозначающих сосуды, это метонимически производное значение в равной мере актуально. Webster's Third фиксирует его для слов basin ‘миска’, bottle ‘бутылка’, bucket ‘ведро’, сuр ‘чашка’, glass ‘стакан’, jug ‘кувшин’, kettle ‘котелок’, mug ‘кружка’, plate ‘тарелка’, spoon ‘ложка’ и ряда других, но не для слов decanter ‘графин’, pot ‘котелок’, saucepan ‘кастрюля’. Это решение, как и в только что рассмотренном словообразовательном примере , отражает разную лексикографическую оценку степени периферийности метонимического значения. В случаях decanter, pot, saucepan оно является чисто потенциальным — выводимым по указанному выше общему правилу, но не узаконенным в узусе. Во-первых, все экзотические пассивы лексически ограничены, т. е. свойственны замкнутым и небольшим по объему классам глаголов. В словаре этот факт должен отмечаться путем включения хотя бы одного примера экзотического пассива в словарную статью каждого такого глагола. Ср. This is the task you are assigned ‘Вот задача, которая вам поручается’, The doctor has been sent for ‘За доктором послали’, The bed has not been slept in ‘Постель была не смята’ и т. п. Во-вторых, внутри каждого из описанных выше экзотических пассивов глаголы, в принципе способные его иметь, реально реагируют на возможность пассивизации по-разному. Ситуация похожа на случай с регулярной многозначностью. От одних глаголов пассив образуется совершенно свободно, потому что он узаконен узусом и даже лексикализован (см. примеры выше). Для других глаголов экзотический пассив — всего лишь потенциально возможная, но почти не реализуемая конструкция. Таковы, например, глаголы answer ‘отвечать’ и lie ‘лежать’. Первый из них принадлежит к тому же классу глаголов, что give и assign, однако в его мире экзотический пассив отодвинут на гораздо более далекую периферию. Если он в принципе допустим, то он во всяком случае менее обычен, более метафоричен и т. п. Ср. «No drink, I hope», said Mrs. Claire severely, and was answered by further roars of laughter. (N. Marsh) ‘«Никакой выпивки, я надеюсь», — сказала мисс Клэр. В ответ раздался новый взрыв хохота’. Глагол lie принадлежит к классу глаголов, у которых есть третий экзотический пассив. Однако конструкция The bed has not been lain in, в отличие от синонимичной ей конструкции The bed has not been slept in, является скорее достоянием грамматических пособий, чем живой речи. Последним лексикографически интересным проявлением шкалы сложности, или производности, является синтаксическая производность. Общее правило здесь то же, что и в уже рассмотренных случаях словообразовательной и семантической производности: синтаксическая конструкция тем ближе к периферии языка, чем больше степень её производности. Не входя в детали теоретически весьма непростого вопроса о том, что считать синтаксически производной конструкцией, проиллюстрируем это понятие на одном не вызывающем сомнений примере. Известно, что в английском языке есть несколько экзотичных (с точки зрения других языков) пассивных конструкции. В них в позицию подлежащего при пассивной форме глагола перемещается не прямое дополнение активной формы, как это происходит в обычной пассивной конструкции, а косвенное дополнение, предложное дополнение или даже обстоятельство места. Примеры: 1) 2) 3) Оба рассмотренных экзотических пассива для глаголов answer и lie настолько периферийны, что необходимость их отражения в словаре становится по меньшей мере проблематичной. Последняя упомянутая выше шкала — шкала стилистической маркированности. Ясно, что чем менее стилистически маркировано слово, его значение, определенный пласт лексики, чем шире сфера их действия в разнообразных функциональных стилях и жанрах языка, тем ближе они к ядру словаря. Mary gave him a book ‘Мэри дала ему книгу’ ⇒ Не was given a book. ‘Он был дан книгу’; They didn't even look at the picture ‘Они даже не посмотрели на картину’ ⇒ The picture wasn't even looked at букв. ‘Картина даже не была посмотрена на’; Nobody has slept in the bed ‘Никто не спал в этой постели’ ⇒ The bed hasn't been slept in ‘Постель была не смята’. В сущности, многие типы стилистической маркирован ности были уже упомянуты в связи с другими рассмотренными выше шкалами — времени, пространства, употребительности и т. п. Остается обсудить лишь одну важную шкалу, отражающую отношение данной лексической единицы к коди фицированному литературному языку. Z201 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Основные деления этой шкалы по одну сторону от нейтрального ядра — поэтическая, книжная, высокая, официальная лексика, а по другую — разговорная, просторечная, сленг, вульгарная, грубая, жаргонная, непристойная и иная подобная лексика. Очевидно, что эти две части шкалы неравноценны. Все слова высокого стиля остаются в пределах литературной нормы и, следовательно, должны войти в любой достаточно представительный словарь языка. Лексика низкого стиля, за исключением разговорной, лежит за пределами литературной нормы. При её отборе для словаря следует руководствоваться теми же принципами, что и при отборе других типов периферийной лексики. Значимость первого и последнего свойств сленга была переоценена во всех предшествующих изданиях БАРС'а, и этот стилистический пласт был признан не существующим в английском языке. Помета «сленг» (sl.) была заменена серией помет «жарг.», «прост.», «спец.», «проф.», «диал.». Это решение следует признать ошибочным. Оно рассыпает живую и своеобразную категорию, явно существующую в языковом сознании англичан и американцев как нечто единое, на ряд мало связанных друг с другом категорий, не имеющих никакой английской специфики. Положение различных пластов сниженной лексики относительно центра и периферии соответствует порядку их перечисления в предшествующем абзаце — от разговорной до непристойной. Существо сленга лучше схвачено в определениях новых словарей (COBUILD, Advanced Learner's), в которых подчеркиваются его социально-прагматическое аспекты. Это — сниженно-разговорный язык, который используется в неофи циальных ситуациях устного общения. Им, в отличие от просторечия, могут пользоваться без риска для своей языковой репутации и вполне образованные люди, если они коротко знакомы друг с другом, вместе работают, имеют общие интересы и т. п. Этот пласт лексики обнаруживает, несмотря на свою неустойчивость и тенденцию к постоянному обновлению, большую жизнеспособность. На наших глазах он появляется и растет в языках, где его раньше не было, в частности, в русском. Достаточно вспомнить такие слова и обороты, как железно, засветиться (о преступнике), тусовка (‘встреча молодежной компании’), колёса (‘автомобиль’), подсуетиться, завязать (‘перестать делать что-л.’), прокол (‘неверный шаг, служебный проступок, за который можно ждать наказания’), тянет/не тянет (‘справляется/ не справляется’), в нашей лавочке (‘в нашем учреждении’), дать шороху, пудрить мозги, в гробу я его видел, ему это до лампочки и т. п. На основании этих соображений в новом БАРС’е сленг, вместе с соответствующей пометой, был восстановлен в правах и достаточно широко представлен. Добавим, что присвоение этой пометы в НБАРС’е целиком определяется практикой авторитетных английских и американских словарей, а они в этом отношении непоследовательны. Критики первого издания Webster's Third отмечали, например, что big cheese ‘шишка’ и big wheel ‘шишка’ помечаются в нем как сленг, a big shot и big wig (с тем же значением) — нет. НБАРС, естественно, мог унаследовать этот недостаток, поскольку претендовать на независимое суждение в столь тонком вопросе мы не могли. Разговорная лексика образует последний слой литературного языка, и, естественно, подлежит безусловному включению в словарь. Непристойная лексика находится далеко за пределами литературного языка. Раньше она никогда не включалась в нормативные словари. Однако в последнее время отношение к ней начинает меняться. В OED, Webster's Third и некоторых других больших словарях с давними традициями к ней сохраняется консервативное, хотя и не целиком негативное отношение. В Random House Dictionary of the English Language (издания 1987 года), The MacQuarie Dictionary (издания 1989 г.), последнем двуязычном Harrap's New Standard French and English Dictionary (London, 1980) и даже таких относительно небольших учебных словарях, как Collins COBUILD316 English Language Dictionary (London and Glasgow, 1987) и Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English (Oxford, 1989) она представлена весьма полно. Любопытно, что в более ранних версиях последнего словаря, в частности, в The Advanced Learner's Dictionary of Current English (by A. S. Hornby, E. V. Gatenby, H. Wakefield) эта лексика на протяжении полутора — двух десятилетий (с момента первого издания 1948 года) совершенно не отражалась. ΗБАРС в этом отношении следует практике более (хотя и не совсем ) консервативных словарей. Промежуточные между разговорной и непристойной лексикой слои попадают в словарь с тем большей вероятностью, чем ближе они к разговорной лексике. В этом отношении наибольший интерес представляет сленг. Подытожим сказанное. Мы попытались увидеть нечто единое в свойствах, которыми Если верить традиционным лексикографическим определениям (OED, Webster's Third, Random House и др., а также ряд теоретических работ), сленг — это разговорный язык, 1) 2) 3) 316 могут различаться лексические единицы на осях времени, пространства, употребительности, структурной и семантиче ской сложности, стилистической маркированности, и попытались закрепить представление об этом единстве в понятии центральности — периферийности. Мы сформулировали принцип пропорциональной фокусировки, с помощью которого предлагается решать, какой материал и в каком объеме подлежит включению в словарь. Его общая идея состоит в том, что полнота и детальность в освещении фактов, касающихся определенной стоящий существенно ниже стандартов языка образованных людей, отличающийся образностью и экспрессивностью и очень пестрый по своим непосредственным источникам (воровской жаргон, профессиональные языки, городское просторечие, диалекты и т. п.). Collins Birmingham University International Language Database. Z202 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA лексической единицы или целого пласта лексики, должны равномерно уменьшаться при переходе от центра словаря к его периферии. материала, из которого он изготавливается. Тем самым в словарь целесообразно включить словосочетания wine [milk] bottle ‘винная [молочная] бутылка’, baby bottle ‘бутылочка для детского питания’, glass [plastic] bottle ‘стеклянная [пластиковая] бутылка’, wide-mouthed bottle ‘бутылка с широким горлышком’, neck of a bottle ‘горлышко бутылки’, to open the bottle ‘открыть бутылку’, to sit over a bottle with smb. ‘распить с кем-л. бутылочку’, to discuss smth. over a bottle of wine ‘обсудить что-л. за бутылкой вина’. Ср. также слово card в значениях ‘(игральная) карта’ и ‘перфокарта’. Второе значение достаточно привести без иллюстраций, тем более что оно отражает пройденный этап компьютерной технологии. Для первого же необходимо указать, особенно в двуязычном словаре, такие типичные и идиоматично устроенные словосочетания, как амер. court card или брит. face card ‘фигурная/старшая карта, low/small, plain/ card ‘нефигурная /младшая/ карта’, trump card ‘козырная карта’, card table ‘карточный столик’, game of cards ‘карты’ (игра), амер. pack of cards или брит. deck of cards ‘колода карт’, to play cards ‘играть в карты’, to play/to lead a card ‘пойти картой’, to cover a card ‘покрыть/ побить карту’, to make a card ‘брать взятку’, to cut cards ‘снимать колоду’, to shuffle/to deal cards ‘тасовать/сдавать карты’, to back a card ‘поставить на карту’, to show one's cards ‘открыть свои карты’. Словарь такого объема и назначения, как новый БАРС, не может полностью проигнорировать всю периферийную лексику — устаревшие слова, архаизмы, диалектизмы, научную и специальную терминологию, окказиональные употребления, несовременные слова, неологизмы, потенциальные слова и значения, лексикализованные синтаксические конструкции повышенной сложности, сленг, жаргонизмы и другие рассмотренные выше явления. Однако для включения такой единипы в словарь всегда нужно иметь какое-то дополнительное основание. Таким основанием может служить актуальность слова в современной художественной или общественно-политической литературе, его распространенность в литературе предшествующей эпохи, его включенность в личный тезаурус культурного носителя языка. С другой стороны, для помещения периферийного слова в словарь может быть достаточно социальной или бытовой актуальности обозначаемого им объекта действительности. По указанным причинам в словарь должны войти такие лексические единицы, как psaltery ‘гусли’, clavichord ‘клавикорды’, family allowance ‘детское пособие, пособие многодетным семьям’, psychodynamic ‘психодинамический’, curry ‘карри’, sari ‘сари’, tiger юж.-афр. ‘леопард’, migrant австрал. ‘иммигрант’, Babel ‘вавилонское столпотворение’, Promised Land ‘земля обетованная’, Ark of the Covenant ‘ковчег завета’, Herculean labours ‘подвиги Геракла’, Saturnalia ‘сатурналии’, computer graphics ‘машинная графика’, card ‘плата’ (элемент компьютера), debug a program ‘отладить программу’, skunk (smb. in a game) ‘раздолбать (кого-л. в игре)’ и другие подобные. Однако вряд ли разумно включать в него такие узкоспециальные термины вычислительной техники и информатики, как landing zone ‘зона посадки головок’ или record locking ‘захват записей’; такие диалектизмы, как американское bend ‘попойка’ или английское brenth ‘ширина’; такие специфические единицы из равновидностей литературного английского языка, как южно-африканское brey ‘разминать кожу’ или австралийское разговорное bottler ‘человек или вещь что надо’ (не регистрируется ни одним английским или американским словарем, кроме Chambers [20th Century Dictionary]); такие периферийные производные , как unsisterliness или unwomanliness; такие неканонические синтаксические конструкции, как he was answered by a roar of laughter; такие чисто потенциальные, не узаконенные узусом употребления, как to drink a decanter of wine. Мы не случайно настаиваем на важности соблюдения пропорций в освещении центральных и периферийных явлений. Этот, казалось бы, естественный и даже тривиальный принцип оказывается очень непросто реализовать на практике. Во многих словарях большого объема периферийные явления гипертрофируются и заслоняют собой основу всякого словаря — его нейтральное стабильное ядро. В Webster's Third, например, приведено шесть значений слова bottle, причем такие переносные или специальные значения, как ‘бурдюк’ (goatskin bottle), ‘количество вещества’ (drank a bottle of wine), ‘спиртное’ (fond of the bottle ≅ ‘выпивоха’) проиллюстрированы, а основное значение только названо и не снабжено ни единым примером. В целом в Webster's Third, по осторожной оценке G. Ландау, 40% словника приходится на научные и технические термины; ту же оценку получил К. Барнхарт для студенческих вебстеровских словарей объемом в 150 000— 160 000 слов. С учетом других подобных пластов словаря периферийная лексика приближается к половине словника или, может быть, даже превышает половину. Такая же картина в Le Grand Robert'e (в восьми томах). По подсчетам А. Рея, из 80 000 входящих в него слов ровно половину составляет периферийная лексика, по большей части — научно-технические термины. Из больших двуязычных словарей этим недостатком грешит уже упоминавшийся Harrap's Dictionary. В частности, на специальное значение card ‘перфокарта’ он приводит десять словосочетаний — больше, чем на основное значение ‘игральная карта’ (если, конечно, не считать фразем). С другой стороны, если какая-то периферийная лексическая единица включена в словарь, она не должна освещаться с той же степенью подробности, что и центральные единицы. Слово bottle в рассмотренном выше метонимическом значении ‘все вещество, которое содержится в наполненной бутылке’ достаточно иллюстрировать одним-двумя характерными словосочетаниями типа to drink a bottle of wine ‘выпить бутылку вина’. Между тем основное значение этого слова должно быть разработано с гораздо большей степенью внимания к деталям. Для имен артефактов этого класса существенны и достаточно идиоматично выразимы функции соответствующего предмета, типичные производимые с ним действия, особенности его строения (формы), разновидности В этом отношении НБАРС ближе к традициям отечественной толковой лексикографии, которая дает более взвешенную картину соотношения центральной и периферийной лексики. Заканчивая обсуждение принципа пропорциональной фокусировки, подчеркнем, что он не дает немедленных ответов на конкретные вопросы. Мы не можем раз и навсегда указать ту границу на каждой из рассмотренных шкал, за которой начинается лексикографически неинтересная периферия. Каждая лексическая единица является точкой приложения многих, часто Z203 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA предрекать, пророчить; в будущем, в свой черед; что бы ни случилось; придет время; и т. п. разнонаправленных сил, и определить их равнодействующую во многих случаях бывает нелегко. Сформулированный принцип — всего лишь компас для ориентации в море разнородных фактов. Он не заменяет опыта и искусства лексикографа, без которых невозможно достичь той гармонии в освещении материала, которая позволяет угадать за моментальным статичным снимком постоянное движение живого языка. Таким образом, идеографический словарь предоставляет пользователю самый широкий выбор синонимов, квазисинонимов, аналогов, дериватов для адекватного выражения требуемой мысли. Однако указание всех средств выражения определенного смысла еще не обеспечивает того, что он будет выражен правильно. Необходимо кроме этого сообщить пользователю еще и нормы сочетания лексических единиц друг с другом, чтобы он мог формулировать свои мысли так, как это принято в данном языке. Знание синонимов — лишь одна сторона способности, которая называется «свободное владение языком». Вторая её сторона — знание сочетаемостных (комбинаторных) законов и правил языка. 4.1.3 СЛОВАРЬ КАК СПРАВОЧНИК И КАК УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ Исторически словари возникали как справочники. Сначала — как справочники трудных слов, а со временем — всех слов вообще. В этом отношении они следовали за традиционными грамматиками языков: грамматики тоже мыслились как руководства, помогающие не столько создавать тексты, сколько понимать их. Правила построения текстов сообщались скорее в риториках. Осознание этого факта привело к возникновению нового типа активного словаря, сообщающего максимум сведений и о синонимичных средствах языка, и о его комбинаторных правилах. Именно такой словарь обеспечивает возможность свободного и правильного использования лексических единиц в собственной речи говорящих. В начале XX века в трудах Ф. Брюно, О. Есперсена, Л. В. Щербы и других классиков лингвистики грамматика была разделена на пассивную и активную. В пассивной (традиционной) факты излагаются в направлении от грамматических форм к выражаемому ими содержанию. В активной грамматике, которая в последнее время больше известна как функциональная, изложение строится в обратном направлении — от значения, которое требуется выразить, к возможным средствам его выражения. Первые такие словари были составлены (А. Роймом) в 10-х годах нашего столетия в качестве пособия при изучении лексики английского и французского языков. Английский словарь, под названием A Dictionary of English Style, был переиздан в ГДР в 1955 г. При словнике в 4–4,5 тыс. единиц он почти не уступает по листажу американскому словарю для школьников Webster's New World Dictionary and Student Handbook (Nashville, 1972), насчитывающему свыше 20 тыс. единиц. Иначе говоря, по подробности разработки словарная статья из Reum'a превосходит словарную статью из Webster's в среднем в 4–5 раз. Достигается это за счет того, что в нем достаточно хорошо представлены синонимы, антонимы и дериваты ключевого слова, особенности его синтаксического управления, а также его семантическая и лексическая сочетаемость. Активная грамматика учит говорить и писать, пассивная — понимать. Для говорения требуется существенно больший объем собственно языковых знаний, чем для понимания. Поэтому еще одно различие между активной и пассивной грамматиками состоит в том, что первая должна описывать языковые факты гораздо более полно и детально, чем вторая. Параллельно аналогичные идеи развивались в лексикографии, причем активные словари, построенные в направлении от содержания к форме (они называются идеографическими), появились даже раньше, чем активные грамматики. Первый такой словарь— Everyman's Thesaurus or English Words and Phrases,— составленный Питером Марком Роже, увидел свет в Англии в 1852 г. Хорошее представление о том, насколько подробно разрабатывается сочетаемость в таких словарях, дают словарные статьи существительных. В них сообщаются: 1) традиционные эпитеты (например, твердое, сложившееся, высокое, невысокое, низкое, лестное, нелестное мнение); Типичный идеографический словарь представляет собой иерархическую понятийную классификацию лексики. Начальные классы такой классификации (в пределах десятка) суть крупные понятийные категории типа ‘отношения’, ‘пространство’, ‘время’, ‘материя’, ‘разум’, ‘воля’, ‘чувства’, а концевые (около тысячи) — группы синонимичных или близких по смыслу лексических единиц, в том числе фразем. Группа ‘судьба’, например, может включать следующие лексические единицы: чья-л. звезда, неумолимый рок, гороскоп; перспектива, предстоящее, будущее, новая жизнь; предвестие, дыхание чего-л.; предстоящий, нависающий, грозящий; предсказанный, предначертанный, начертанный на небесах; суженый, предопределенный; неумолимый, неизбежный; нависать, вырисовываться; приближаться, предстоять; предсказывать, 2) глаголы, при которых данное слово играет роль подлежащего (Мнение складывается, создается, укореняется, Мнения сталкиваются, разделяются, расходятся, сходятся, совпадают); 3) глаголы, при которых данное слово играет роль дополнения (иметь мнение, держаться мнения, приходить к мнению, оставаться при своем мнении, отказываться от мнения, отвергать [разделять] чье-л. мнение, менять мнения). В словарных статьях, трактующих конкретную лексику, особенно артефакты, помимо этого перечисляются (на примере слова пароход) Z204 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA 1) функции и виды поведения данного объекта в различных типичных для него ситуациях (в порту Пароход причаливает, швартуется, бросает якорь, встает под погрузку, берет на борт пассажиров и т. п.; в море Пароход находится в плавании, держит курс куда-л., попадает в шторм, дрейфует, лавирует, перевозит пассажиров и грузы и т. п.; в аварийных условиях Пароход дает течь, терпит кораблекрушение, дает сигнал бедствия, идет ко дну и т. п.); могла воплотиться только в более подробной сочетаемости и синтаксических свойств слова. разработке Вопрос о сочетаемости и синтаксических свойствах особенно актуален для существительных и глаголов. Выше, на примере слов bottle ‘бутылка’ и card ‘карта’, мнение и пароход мы уже продемонстрировали, как мыслится описание сочетаемостных свойств существительных. Скажем теперь несколько слов о глаголах. 2) его существенные характеристики (водоизмещение, осадка, остойчивость, грузоподъемность, тоннаж, экипаж, капитан и т. п.); Самым важным синтаксическим свойством глаголов является их способность управлять существительными. Под управлением в лингвистике понимается способность слова подчинять себе имя обязательного участника обозначаемой им ситуации в определенной предложно-падежной форме (или какой-то другой форме, которая функционально эквивалентна ей, например в форме предложения). 3) его формы (например, обводы); 4) его виды; 5) его части. Лексикографический интерес представляют по крайней мере следующие два аспекта управления: Очевидно, что такие словари в гораздо большей степени обеспечивают активное овладение языком, чем традиционный словарь-справочник и даже чем чисто идеографический словарь. семантически обязательных синтаксических 1) число зависимых слова, или число его актантов (валентностей); 2) способы их выражения (оформления). С 50-х годов нашего столетия идеи активного словаря, независимо от словарей П.М. Роже и А. Ройма, стали энергично разрабатываться в американской, английской, немецкой, русской, французской и других развитых лексикографиях мира. При этом в одних словарях в фокусе внимания оказывались синонимические средства языка, а в других — сочетаемость лексических единиц, включая глагольное управление. К числу первых относятся словари Вебстеровской линии, прежде всего, Webster's Third; словари Роберовской линии, прежде всего, Le Petit Robert. Dictionnaire alphabétique et analogique de la langue francaise. Paris, 1980: ряд учебных словарей, например, Dictionnaire Larousse du français langue etrangère (Larousse, 1979), Le Robert méthodique, Dictionnaire du français contemporain (Larousse, 1966). К числу вторых относятся различные версии [Oxford] Advanced Learner's Dictionary, «Учебный словарь сочетаемости слов русского языка» под редакцией П.Н. Денисова и В.В. Морковкина (М., «Русский язык», 1978), Longman Dictionary of Contemporary English (Longman, 1978), словарь Ю.Д. Апресяна и Э. Палл «Русский глагол — венгерский глагол. Управление и сочетаемость» (Будапешт, 1982), The BBI Combinatory Dictionary of English: A Guide to Word Combinations by M. Benson, E. Benson, and R. Ilson (John Benjamins Publishing Company, Amsterdam (Philadelphia), 1986). Лишь в двух известных нам словарях делается попытка реализовать принцип активности в обоих названных выше аспектах с достаточной полнотой. Это «Толково-комбинаторный словарь современного русского языка» И.А. Мельчука и А.К. Жолковского (Wiener Slawistischer Almanach, Вена, 1984) и «Англорусский синонимический словарь» Ю.Д. Апресяна, В.В. Ботяковой, А.И. Розенмана и других авторов (М., «Русский язык», 1979). В первом из них впервые в мировой практике сочетаемость слов была описана на основе серьезной лингвистической теории. Интересен с этой точки зрения уже упоминавшийся глагол answer в главном значении ‘отвечать’. Он описывает ситуацию с четырьмя участниками (актантами): 1) деятелем (кто отвечает); 2) содержанием ответа (что именно отвечает); 3) адресатом (кому отвечает); и 4) стимулом (на какой вопрос отвечает). Первый из них, обычно-выполняющий синтаксическую функцию подлежащего, представляет наименьший лексикографический интерес, поскольку выражается одинаково при подавляющем большинстве английских глаголов. Способы выражения подлежащего — предмет грамматики. Второй актант — содержание ответа — выражается при глаголе answer наибольшим числом способов: а) придаточным дополнительным предложением, вводимым союзом that или бессоюзно: Не answered (that) he didn't remember anything ‘Он ответил, что ничего не помнит’; б) косвенным вопросом: You didn't answer why you had been absent [where you had been] ‘Вы не ответили, почему вы не пришли [где вы были]’; в) местоименным существительным: What did he answer? ‘Что он ответил?’, Не didn't answer anything ‘Он ничего не ответил’; Учитывая эту ясно выраженную тенденцию мировой лексикографии, мы попытались в новом издании БАРС’а усилить установку на активность. Поскольку, однако, мы были связаны жанром двуязычного словаря общего назначения, эта установка Z205 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA г) словом word в отрицательном или вопросительном контексте: Не didn't answer a word ‘Он не ответил ни слова’; д) адвербиальными фраземами in the ‘положительно’ и in the negative ‘отрицательно’. поправляется’); ‘успешно справляться’ (The speaker did well ‘Оратор произвел хорошее впечатление’, Не did brilliantly at his exam ‘Он блестяще сдал экзамен’). affirmative Расширение функций активного словаря ни в коем случае не означает, что новый БАРС утрачивает функцию справочника. Как бы далеко в направлении активности ни продвинулся англорусский словарь, в русскоязычной среде функция справочника должна сохраняться за ним в качестве основной. В роли третьего актанта — адресата — выступает любое слово со значением лица: to answer John [the teacher, the audience] ‘ответить Джону [учителю, аудитории]’. Иными словами, эта позиция ограничена чисто семантически. Наконец, в роли четвертого актанта — стимула — может выступать лексически ограниченная группа слов типа question ‘вопрос’, query ‘запрос’, request ‘просьба’, proposition ‘предложение’, invitation ‘приглашение’: Не didn't answer the question [the request] ‘Он не ответил на вопрос [не откликнулся на эту просьбу]’. Это порождает некий лексикографический конфликт, требующий принципиального решения. В качестве справочника двуязычный словарь должен отвечать на возможно более широкий круг вопросов, касающихся, в частности, устаревших слов, архаизмов, диалектизмов, специальных терминов, жаргонизмов и других периферийных слоев лексики. В качестве учебного пособия для активного овладения языком он должен содержать богатую информацию о сочетаемости и синтаксических свойствах слов. При чересчур прямолинейной попытке удовлетворить требования, вытекающие из обеих этих установок, суммарная информация должна настолько возрасти в объеме, что в результате получится лексикографический монстр. Очевидно, что в словаре активного типа, каким, по замыслу, является новый БАРС, эти свойства актантной (валентной) структуры глагола answer и особенности его сочетаемости по каждой-валентности должны быть отражены как можно полнее. Установка на активность отчетливо проявилась в НБАРС'е и при описании глаголов так называемой широкой семантики — do, get, go, have, make, take и т. п. Типовая словарная статья такого глагола разбивается на три крупных зоны, не считая зоны фразеологии: Указанный конфликт естественным образом разрешается на основе уже изложенного в предшествующем разделе принципа пропорциональной фокусировки. Дело в том, что требования, вытекающие из установки на справочность и активность, касаются различных частей словаря. I. самостоятельные значения; II. лексически и конструктивно обусловленные значения; Активное и свободное владение литературным языком предполагает всестороннее знание только ядра его словаря. Для того, чтобы вполне адекватно выразить свою мысль, совсем не обязательно знать перифейную лексику. С другой стороны, чтобы понять какое-то слово в контексте, достаточно получить минимальную справку о его значении, но не о его комбинаторных возможностях и условиях употребления. Следовательно, чтобы удовлетворить наилучшим образом оба требования, достаточно описать подробно только ядро словаря, ограничившись простым переводом периферийной лексики. Но это — как раз тот тип лексикографического описания, который предполагается принципом пропорциональной фокусировки. Как видим, решение антиномии «центр — периферия» дает одновременно и решение антиномии «словарь как учебное пособие» — «словарь как справочник». III.полувспомогательные и вспомогательные значения. Особый интерес в связи с принципом активности представляет вторая зона. Она разбивается на две подзоны — А и Б. В первой подробно описываются значения, реализующиеся только в сочетании со словами замкнутых лексико-семанти-ческих классов, во второй — значения, реализующиеся только в строго определенных синтаксических конструкциях. Так, в словарной статье глагола do в зону А будут помещены значения ‘приносить’ (to do good ‘приносить пользу’, to do harm ‘причинять вред’); ‘оказывать’ (to do smb. a favour [a kindness] ‘оказывать кому-л. услугу [любезность]’, to do smb. a good [a bad] turn ‘оказать кому-л. хорошую [плохую] услугу’, to do honour ‘оказать честь’); ‘заниматься’ (to do lecturing [painting, gardening] ‘заниматься чтением лекций [живописью, садоводством]’, to do one's correspondence ‘вести переписку’, I have done enough reading for today ‘На сегодня я достаточно читал’, Не did all the talking at lunch ‘За обедом только он и говорил’, You'll let me do the thinking ‘Позвольте мне самому об этом подумать’); ‘изучать’ (to do medicine [Latin, mathematics] ‘изучать медицину [латинский, математику]’, to do a book ‘прочитать книгу’); и т. п. 4.1.4 СЛОВАРЬ И ГРАММАТИКА Словарь и грамматика в совокупности составляют основу описания всякого языка. У них разные объекты — в словаре описываются лексические единицы, а в грамматике формулируются правила их изменения (морфология) и правила построения более сложных единиц из более простых (словообразование, синтаксис). Чтобы лингвистическое описание языка в целом было эффективным, необходимо добиться максимальной согласованности лексикографического и В зону Б будут помещены синтаксические конструкции to do/to be doing/well [splendidly...], to do smb. well [handsomely...], to be/to have/done with и другие, под каждой из которых дается ряд реализующихся в ней значений. Например, для первой конструкции это значения ‘преуспевать’ (Both sisters have done splendidly ‘Обе сестры прекрасно устроились’); ‘поправляться’ (The patient is doing well now ‘Больной Z206 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA ‘идти — шел — шедший’, bad — worse — worst ‘плохой — хуже — наихудший’, well — better — best ‘хорошо — лучше— лучше всего’). НБАРС следует этой практике. грамматического описаний. Это значит, что лексическим единицам в словаре следует явным образом приписать все те свойства, обращения к которым требуют правила грамматики. С другой стороны, в грамматике должны быть описаны все типы поведения лексических единиц, не учтенные словарем. В противном случае словарь и грамматика не смогут взаимодействовать друг с другом. Лингвистическое описание , удовлетворяющее обоим сформулированным здесь условиям, мы называем интегральным. Во-вторых, некая нестандартность парадигмы может характеризовать не слово в целом, а слово в отдельных лексических значениях. В этих случаях имеет место большая или меньшая степень лексикализации грамматической формы. Такая нестандартность представляет не только первостепенный лекси кографический, но и большой общелингвистический интерес. В ней проявляется одна общая закономерность устройства словаря любого языка. По мере продвижения от семантического центра слова к его периферии — производным, переносным, специальным, фразеологически связанным значениям — нарастает маркированность значений, т. е. число разного рода ограничений на возможности их реализации. Требование интегральности, при всей его теоретической естественности и кажущейся тривиальности, очень трудно реализовать на практике. К настоящему времени интегральные описания были разработаны только для компьютерных систем автоматического анализа и синтеза текстов, например, для систем машинного перевода. Такие системы не могут работать в условиях несогласованности словарной и грамматической информации. Что касается обычных грамматик и словарей, то они в принципе не настраиваются друг на друга. Традиционные грамматики пишут одни люди, а словари — другие, и почти никакого обмена информацией между ними не происходит. Единственная попытка согласовать грамматику и словарь в рамках традиционного (не формального) лингвистического описания была предпринята в Англии; см. школьную грамматику R. Quirk, S. Greenbaum, G. Leech, J. Svartvik, A Grammar of Contemporary English (London, 1972) и учебный словарь Longman Dictionary of Contemporary English (London, 1978), которые были задуманы и написаны как дополняющая друг друга пара. В ряде случаев сокращается число грамматических форм, в которых может быть реализовано данное лексическое значение. Для существительных — это формы числа. Так, слово light в значении ‘светофор’ не имеет формы единственного числа: То stop for the lights ‘остановиться на красный свет светофора’. Это ограничение проходит через многие другие значения слова light, такие как ‘рампа’, ‘правила’, ‘способности’; ср. before the lights ‘у рампы, на сцене’, according to one's lights ‘в соответствии со своими правилами’ или ‘в меру своих способностей’. Для глаголов — это форма пассива. Так, преимущественно в пассиве реализуется значение ‘разворачивать действие’ у глагола lay (The scene of the novel is laid in London ‘Действие романа разворачивается /происходит/ в Лондоне’), значение ‘покрывать пятнами’»’ у глагола spot (The table is spotted with ink ‘Весь стол в чернильных пятнах’), значение ‘выделять’ у глагола define (The tree was defined against the sky ‘Дерево четко вырисовывалось на фоне неба’). В перечисленных случаях происходит своеобразная рокировка двух конструкций: конструкцией первого плана оказывается пассивная. Это особенно характерно для некоторых глаголов со значением покрытия, наполнения, насыщения и других подобных. Таков, в частности, глагол saturate в основном и ряде переносных значений. Ср. The bread was saturated with water ‘Хлеб был пропитан водой’, You'll get saturated if you go out in this rain ‘Ты насквозь промокнешь, если выйдешь в такой дождь’, Не is saturated with superstition ‘Он находится целиком во власти суеверий’, a style saturated with affectation ‘стиль, пропитанный жеманством /полный жеманства/’. В новом БАРС'е была сделана попытка преодолеть разрыв между словарным и грамматическим описаниями языка по крайней мере в нескольких (но, к сожалению, далеко не во всех) важных точках. Мы условно обозначим их так: 1) морфологическая характеристика слова; 2) классификация слов по частям речи; 3) синтаксические свойства слова. Принципы морфологической ( словоизменительной ) характеристики слова — тема, давно известная в лексикографии и достаточно хорошо разработанная. Связь между словарем и грамматикой осуществляется в этом случае двояко. Во-первых, многие словари считают необходимым задать словоизменительную парадигму слова указанием некоторых его ключевых форм. Для английского языка, с его бедной и в высокой степени стандартизованной морфологией , ключевые грамматические формы должны указываться лишь в тех случаях, когда они образуются нерегулярным способом. Таковы нерегулярные формы множественного числа у существительных (analysis — analyses ‘анализ — анализы’, man — men ‘мужчина — мужчины’, sheep — sheep ‘овца — овцы’, stratum — strata ‘слой — слои’, child — children ‘ребенок — дети’ и т. п.); так называемые неправильные формы у глаголов (take — took — taken ‘брать — взял — взятый’, write — wrote — written ‘писать — писал — написанный’, put — put — put ‘класть — положил — положенный’ и т. п.); супплетивные формы у существительных, глаголов, прилагательных и наречий (cow — уст. kine ‘корова — коровы’, go — went — gone Реже лексикализуются другие глагольные формы; ср. глагол flee ‘бежать, спасаться бегством’, который в значении ‘пролететь, промелькнуть’ употребляется только в формах прошедшего времени и причастия прошедшего времени: Life (had) fled ‘Жизнь пролетела’. Еще одна распространенная разновидность грамматической маркированности производных, переносных, специальных и фразеологически связанных значений — наличие у них особых грамматических форм. Существительное brother в основном значении ‘брат’ имеет нормальную форму множественного числа Z207 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA brothers, а в некоторых переносных значениях (‘собрат’, ‘коллега’, ‘монах’) — устаревшую форму brethren. Глагол hang ‘висеть’ в большинстве значений имеет формы hung (прошедшее время и причастие прошедшего времени), между тем как в значении ‘вешать, казнить’ используются формы hanged и hanged. [умножить] пять на пять’, five and five make ten ‘пять плюс пять равно десяти’. Основанием для нашего нового решения послужили следующие соображения: 1) У слов типа five в рассматриваемом круге употреблений отсутствуют формы числа — основной морфологической категории, характерной для настоящих существительных. Нет у них и морфологических признаков прилагательных — ни степеней сравнения, ни типичных для относительных прилагательных словообразовательных аффиксов. Все эти и другие подобные морфологические идиосинкразии самым тщательным образом регистрировались и регистрируются в БАРС'е. Повторим, однако, что в этом отношении он воспроизводит существующую лексикографическую практику. Больше новизны содержится в частеречной классификации слов, проведенной в новом БАРС'е. В ней мы попытались преодолеть разрыв между словарным и грамматическим описаниями английского языка в трех важных точках: 2) Употребляясь с существительными, такие слова (за исключением one) требуют от них формы множественного числа: five books; никакие нормальные прилагательные и существительные не обладают этим свойством. 1) трактовка числительных; 2) разграничение наречий и предлогов в составе глагольных словосочетаний; 3) Сочетаясь друг с другом (twenty [X] five [Y]), они имеют особое аддитивное значение "X + Y", не свойственное внешне похожим синтаксическим конструкциям с подлинными существительными. В типе stone wall ‘каменная стена’ семантические отношения очевидным образом другие. Что касается нормальных прилагательных, то они вообще не вступают ни в какие синтаксические отношения друг с другом. 3) разграничение существительных и прилагательных. Одним из самых разительных примеров рассогласования словарного и грамматического описаний английского языка является трактовка числительных. Эта часть речи выделяется почти всеми теоретическими и учебными грамматиками, включая и классические, принадлежащие перу Г. Суита, О. Есперсена и других крупных филологов прошлого. Однако из всех просмотренных нами американских и английских толковых словарей (Webster's Third, Barnhart, Random House, American Heritage, OED, Chambers, Collins, Advanced Learner's, COBUILD, Wyld) ни один ее не признает. В некоторых употреблениях числительные считаются существительными, в других — прилагательными. The Advanced Learner's квалифицирует их как детерминативные местоимения, а COBUILD вводит даже особую часть речи number 'число'. 4) Слова типа five используются в кратной конструкции five by five (с особым значением предлога by), которая совершенно не свойственна существительным и прилагательным. Этот перечень специфических морфологических и синтаксических свойств числительных можно было бы продолжить, но и сказанного более чем достаточно для признания их в качестве особой части речи в английских словарях. Давление этой давно сложившейся и нерушимой лексикографической традиции сказалось и во всех предшествующих изданиях БАРС’а. В настоящем издании мы от нее отходим, восстанавливая в правах, в согласии с существом дела и господствующей грамматической традицией, часть речи «числительное» (пит). Еще одна точка, в которой наблюдается разрыв между уста повившейся лексикографической и грамматической классификацией слов по частям речи,— это наречия типа in, off, on, up и т. п. в составе так называемых фразовых глаголов. Фразовые глаголы состоят, как правило, из глагола широкой семантики (come, do, get, go, keep, lie, make, put, set, sit, stand, take и т. п.) и такого наречия. Для них характерна равноударность обеих частей, а входящие в их состав наречия, за редкими исключениями, имеют в качестве основных пространственные значения. Это решение, разумеется, не распространяется на случаи, когда числительное полностью субстантивируется, приобретая число (in fives ‘по пяти, пятерками’, to count by fives ‘считать пятерками’.), способность употребляться с неопределенным артиклем (I got a five ‘Я получил пятерку’), способность управлять предлогом (There were five of them ‘Их было пятеро’, rive of spades ‘пятерка пик’) и ряд других типичных для классических существительных морфологических и синтаксических свойств. К сожалению, из-за широко развитой в английском языке омонимии наречий и предлогов в американских и английских словарях к числу фразовых глаголов отнесены многие глаголы, управляющие предлогами. Эта ошибка перекочевала из них и в БАРС, где она была воспроизведена во всех предщест ствующих изданиях. Речь идет лишь об употреблениях типа five books ‘пять книг’, twenty five ‘двадцать пять’, five and-twenty ‘двадцать пять’, number five ‘число пять’, room five ‘комната пять, пятая комната’, five by five ‘пять на пять’ (о площади), to divide [to multiply] five by five ‘разделить Z208 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Так, в словарной статье глагола come ‘приходить’ в старом БАРС’е в зону фразовых глаголов включены следующие ело восочетания глагола с сильноуправляемым предлогом: первого существительного свидетельствует то, что оно может иметь форму множественного числа: ср. translations editor ‘редактор переводов’. Однако в целом этот класс словосочетаний неоднороден. Дело в том, что первое существительное выполняет по отношению ко второму ту же роль, какую прилагательноеопределение выполняет по отношению к определяемому им существительному. Функциональная и семантическая близость первых существительных в составе таких конструкций к прилагательным приводит к тому, что у них развиваются свойства последних. Это проявляется, например, в том, что они становятся синонимами однокорневых прилагательных. Так, у слова front ‘перед’ есть значение ‘лобовой’, в точности синонимичное одному из значений прилагательного frontal: front armour ‘лобовая броня‘ — frontal surface ‘лобовая /торцовая/ поверхность’. 1. come after ‘следовать за’: After Monday comes Tuesday ‘За понедельником идет вторник’; 2. come before 1) ‘считаться более важным’: The commonwealth comes before everything ‘Общественное благо превыше всего’; 2) ‘предстать перед кем-л.’: When he comes before the court ‘Когда он предстанет перед судом’; 3. come between ‘вмешиваться’: Не came between us ‘Он встал между нами; Он нас разлучил’; 4. come by ‘приобрести, получить’: How did you come by that money? ‘Как вам достались эти деньги?’; Упомянем еще одно важное измерение словосочетаний типа cannon ball, повлиявшее на наши лексикографические решения, хотя и не связанное прямо с проблемой частей речи. Наряду со свободными словосочетаниями этого типа в английском языке образовалось и довольно много фразем. Таковы, например, словосочетания depth bomb ‘глубинная бомба’ и в особенности depth line/contour ‘изобата’, depth finder ‘эхолот’, в отличие от свободного словосочетания depth measurement ‘измерение глубины’. 5. come out ‘выходить’: When he came out of the house it was dark ‘Когда он вышел из дому, было (уже) темно’; 6. come under 1) ‘подходить (под рубрику и т. п.)’: It comes under another section ‘Это относит ся к другому разделу’; 2) ‘подвергаться действию чего-л.’: to come under smb.'s influence ‘подпасть под чье-л. влияние’; С учетом всех изложенных фактов в новом БАРС'е принята следующая трактовка словосочетаний типа cannon ball. 7. come within ‘входить (в компетенцию и т. п.)’: That doesn't come within my duties ‘Это не входит в мои обязанности’. Такая же картина и во всех других словарных статьях глаго лов широкой семантики. 1) Свободные словосочетания, в которых первый элемент является несомненным существительным, разносятся по соответствующим значениям ключевого слова и приводятся после словосочетаний «прилагательное + существительное». Положение усугубляется тем, что фразовый глагол может не отличаться по значению от простого глагола в сочетании с предлогом. Предложение When he came out it was dark, с фразовым глаголом to come out, практически синонимично приведенному выше предложению When he came out of the house it was dark, с простым глаголом come, который сильно управляет предлогом out of. 2) Если первый элемент превратился в несомненное прилагательное, выделяется соответствующий лексикограмматический омоним, и представляющие его словосочетания приводятся в его словарной статье. 3) Для промежуточных между этими двумя полюсами случаев сохранена помета «в грамматическом значении прилагательного». Несмотря на все эти внешние сходства, наречия должны четко отделяться от предлогов, а фразовые глаголы — от соответствующих простых глаголов с сильным управлением на предложно-именную группу. Первые суть самостоятельные лексические единицы, достойные каждая собственной словарной статьи. Вторые суть конструктивно-обусловленные значения глаголов, которые должны помещаться в соответствующую зону их словарной статьи. Для глаголов широкой семантики — это зона II Б. Именно эти два решения и были проведены в новом БАРС’е. 4) Фразеологизованные словосочетания этого типа, по большей части терминологические, независимо от природы первого элемента вынесены в отдельные вокабулы. Изложенное решение отличается от того, которое было принято в предшествующем издании БАРС’а. Там, в сущности, не различались или недостаточно различались намеченные выше типы словосочетаний вида «существительное + существительное». Все такие словосочетания, и свободные, и идиоматичные, подавались в одном месте словарной статьи первого существительного — за змейкой после всех его значений. Тем самым предполагалось, что они имеют какой-то особый статус, отличный от статуса других словосочетаний. Это, конечно, не соответствует их реальному месту в синтаксисе английского языка. Они выглядят необычно только на фоне языков, в которых такой конструкции нет. Внутри английского они столь же нормальны, как и любые другие типы словосочетаний. Последней спорной проблемой теории частей речи, то или иное решение которой имеет критическое значение для словаря, является классическая проблема cannon ball ‘пушечное ядро’. Здесь не место входить в подробности теоретических баталий вокруг словосочетаний этого типа, не утихающих в англистике в течение многих десятилетий. Изложим только нашу точку зрения на них и вытекающие из нее лексикографические решения. Сочетания типа cannon ball суть синтаксические конструкции, состоящие из двух существительных. О субстантивном статусе Z209 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA В Новая лексикографическая трактовка в большей мере отражает их реальную синтаксическую природу. начале предшествующего раздела мы ввели понятие интегрального описания языка — такого описания, в котором словарь и грамматика согласованы друг с другом и способны к функциональному взаимодействию. На этой основе можно определить понятие лексикографического портрета: под лексикографическим портретом понимается по возможности исчерпывающая характеристика всех лингвистически существенных свойств лексемы, выполненная в рамках интегрального описания языка. Последняя названная выше точка, в которой должно осуществляться взаимодействие грамматики и словаря,— это синтаксические свойства слова. Наибольший лексикографический интерес представляют два рода свойств — модели управления и синтаксические признаки слов. Вопрос о моделях управления был рассмотрен выше в связи с проблематикой словарей активного типа на примере глагола answer. Нам остается рассмотреть вопрос о синтаксических признаках слова. Интегральное описание предполагает, в частности, что в словаре каждой лексеме должны быть приписаны все свойства, обращения к которым могут потребовать лингвистические правила. Если подойти к описанию лексем с этой точки зрения, то окажется, что число их лексикографически релевантных свойств гораздо больше и что они гораздо разнообразней, чем принято было думать до сих пор. Первое отличие лексикографического портрета от обычного словарного описания как раз и состоит в обогащении словарной статьи лексемы новыми типами информации и в существенном расширении традиционной информации. Под синтаксическими признаками мы понимаем те свойства слова, благодаря которым оно может или не может занимать определенные позиции в тех или иных синтаксических конструкциях. Многим синтаксическим признакам соответствуют подклассы некоторых частей речи. Так, в классе глаголов выделяется подкласс вспомогательных глаголов (признак aux); в классе союзов выделяются подклассы сочинительных (признак coord), соединительных (признак conj) и парных (признак соrr) союзов; в классе местоимений выделяются подклассы личных (признак pers), указательных (признак demonstr), неопределенных (признак indef), вопросительных (признак inter), взаимных (признак recipr) и рефлексивных (признак refl) местоимений; в классе прилагательных выделяются предикативные прилагательные типа glad ‘рад’ (признак predic); и т. п. Еще одно важное свойство лексикографического портрета состоит в том, что всякий портрет должен соответствовать определенному лексикографическому типу. Лексикографическим типом мы называем более или менее компактную группу лексем, имеющих общие просодические, морфологические, синтаксические, семантические или сочетаемостные свойства и требующих поэтому единообразного словарного описания. Лексикографический тип тем интереснее, чем больше число таких общих свойств и чем больше число лингвистических правил, которые к этим свойствам апеллируют.- Теоретически выявленный набор лексикографических типов данного языка является естественным и надежным основанием всякой практической лексикографической работы. Однако вводить такую дробную классификацию всей лексики в явном виде, т. е. снабжая каждый синтаксически значимый подкласс особым ярлыком, вряд ли целесообразно. Вместе с тем отразить разнообразные синтаксические свойства английских слов, особенно в тех случаях, когда они дексикализованы, было желательно. Поэтому в ΗБАРС’е было принято следующее компромиссное решение: интересные синтаксические свойства слова в большинстве случаев не называются, но иллюстрируются. Сошлемся на уже приводившийся пример — экзотичные пассивные конструкции английского языка. В тех случаях, когда они релевантны для глагола, т. е. перемещаются, в силу своей лексикализации, с периферии на первый план, они иллюстрируются соответствующими примерами: You are assigned a difficult task, The bed has not been slept in и т. п.( см. раздел 2). Ясно, что не все лексемы, принадлежащие к данному лексикографическому типу, должны обладать всеми характерными для него свойствами. Детали лексикографических портретов могут не совпадать. Поэтому при описании лексем в словаре необходимо уделять равное внимание как их общим свойствам (проблема унификации, или лексикографических типов), так и тому, что отличает их друг от друга (проблема индивидуализации, или лексикографических портретов). Мы рассмотрели лишь несколько точек в системе английского языка, в которых осуществляется взаимодействие между его лексикографическим и грамматическим описанием. В любом развитом языке таких точек — сотни, если не тысячи. В сущности, на эту роль может претендовать любая морфологическая категория и любая синтаксическая конструкция. Обозреть этот материал целиком невозможно, но мы все же продол жим его обсуждение под новым углом зрения в следующем разделе. Было бы неверно утверждать, что работа над новым БАРС’ом велась в рамках концепции лексикографических портретов и лексикографических типов. Эти теоретические понятия были сформулированы и введены в оборот после завершения работы над словарем. Тем не менее полезно обсудить и проиллюстрировать их в этой вводной статье. Во-первых, всякий лексикограф интуитивно стремится к тому, чтобы уловить неповторимые черты в облике каждого слова, с одной стороны, и зафиксировать общие свойства ряда слов, с другой. Поэтому можно утверждать, что неявным образом понятия лексикографического портрета и лексикографического типа использовались и в процессе работы над НБАРС’ом. Более того, по крайней мере три группы явлений были обработаны с принципиальной установкой на единообразие описания: слова широкой семантики (в особенности глаголы); 4.1.5 ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ И ТИПЫ: ПЕРСПЕКТИВА Z210 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA числительные и омонимичные им существительные; разного рода аффиксы и другие элементы, используемые в процессах образования новых слов. Во-вторых, понятия лексикографического портрета и лексикографического типа выросли из размышлений над материалом НБАРС’а в такой же мере, как и из других лексикографических и теоретических занятий автора. В-третьих, они представляют собой сжатую формулировку дальнейшей программы работ над НБАРС’ом, которая должна быть начата сразу после выхода в свет данного издания словаря. При этом перспектива должна в большей мере касаться трактовки лексикографических типов, чем лексикографических портретов: последние в подготовленном издании НБАРС’а представлены, как нам кажется, с достаточной полнотой. книгу интересной’. Поскольку в этой конструкции реализуются синтаксически обязательные валентности глаголов, она должна быть представлена в их словарных статьях независимо от какихлибо других соображений. Дополнительный интерес ей придает то обстоятельство, что в английском языке она характеризует более широкий класс глаголов, в частности, глаголы believe ‘верить’, hold ‘держать’, think ‘думать’. В русском языке для этих глаголов не находится прямых синтаксических соответствий. Любопытно, в частности, что русский глагол держать, у которого в принципе есть значение ‘считать’ (ср. разговорное Ты что, за дурака меня держишь?), синтаксически принципиально отличается от своего ближайшего английского аналога. Тем важнее явно описать это различие в словарной статье двуязычного словаря. Конкретное обсуждение понятия лексикографического типа применительно к двуязычному словарю разумно провести на материале, который составляет национальную специфику входного языка относительно выходного. Даже с этим естественным ограничением количество уже известных нам лексикографических типов исчисляется сотнями. Введем поэтому еще одно ограничение — рассмотрим только те лексикографические типы, которые формируются синтаксическими особеаностями английских слов. Соответствующий материал был введен в научный оборот в формальных моделях английского синтаксиса, разработанных И. А. Мельчуком и рядом его коллег. Конечно, и их можно будет рассмотреть только выборочно, потому что таких типов в английском языке насчитываются десятки. Похожая конструкция, но с невалентным вторым зависимым — прилагательным или причастием — свойственна глаголам know ‘знать’, meet ‘встречать’, see ‘видеть’, send ‘посылать’, show ‘показывать’, weigh ‘взвешивать’ и т. п. И по-английски, и по-русски можно сказать I knew her quite young ‘Я знал ее совсем юной’, I met him fully dressed ‘Я встретил его полностью одетым’, The boy has never seen his father angry before ‘Никогда раньше мальчик не видел своего отца рассерженным’, She sent the girl to school hungry ‘Она отправила девочку в школу голодной’, The painter didn't like to show his pictures unfinished ‘Художник не любил показывать незаконченные картины’, The workers weighed the truck loaded ‘Рабочие взвешивали грузовик в загруженном состоянии’. Эта конструкция тоже отличается от соответствующей русской большей лексической сферой действия. В частности, ее надо приписать глаголам hate, like, love, между тем как соответствующим русским глаголам ненавидеть и любить она чужда; ср. I like porridge hot ‘Я люблю, когда овсянка горячая’, I hate meat cold ‘Я ненавижу, когда мясо холодное’. Такие систематические расхождения непременно должны фиксироваться в словаре. Начнем с глаголов. Выше мы уже упоминали экзотические пассивы английского языка. Их лексикографическая ценность определяется тем, что они свойственны лексически или семантически замкнутым группам английских глаголов. Так, пассивная конструкция, в которой подлежащим становится косвенное беспредложное дополнение активной формы глагола, свойственна глаголам со значением передачи, сообщения, разрешения, запрещения, приказа: allow ‘разрешать’, assign ‘поручать’, bring ‘приносить’, buy ‘покупать’, give ‘давать’, lend ‘одалживать’, order ‘приказывать’, prohibit ‘запрещать’, sell ‘продавать’, send ‘посылать’, tell ‘говорить, сообщать’: The boy was allowed one more apple ‘Мальчику разрешили взять еще одно яблоко’, You were told a lie ‘Вам солгали’ и т. п. Очень своеобразны и такие английские глаголы, как forgive ‘прощать’ и forbid ‘запрещать’, управляющие сразу двумя прямыми дополнениями и допускающие вынос в позицию подлежащего не только первого, но и второго дополнения: You won't be forgiven anything ‘Вам ничего не простят’, The boy was forbidden entrance ‘Мальчику не позволили войти’. Очевидно, что все эти и другие подобные глаголы должны быть обработаны в словаре единообразно, и рассмотренный экзотический пассив должен быть представлен хотя бы на уровне примеров в словарной статье каждого из них. Назовем еще один специфический для английского языка глагольный лексикографический тип — глаголы, которые приобретают способность управлять инфинитивом только в пассивной форме. Это такие глаголы, как declare ‘объявлять’, report ‘докладывать’, say ‘говорить’, state ‘утверждать’ и ряд других. Все они свободно употребляются в конструкции типа Не is declared [reported, said, stated] to have been killed in the battle ‘Объявлено [доложено, сказано, сообщено], что он пал в этой битве’. В русском языке, как видно из переводов, ей соответствует совсем другая конструкция. Тем больше оснований поставить ее в фокус внимания в словарных статьях глаголов, для которых это лексикосинтаксическое различие между английским и русским языками оказывается релевантным. Перейдем к существительным и упомянем три класса слов, обладающих идиосинкратичными синтаксическими свойствами по сравнению с русским языком: существительные типа family ‘семья’, существительные типа manner ‘способ’ и существительные типа height ‘высота’. И в английском, и в русском языке есть трехвалентные связочные глаголы типа appoint ‘назначать’, call ‘называть’, elect ‘избирать’, nominate ‘назначать’, а с другой стороны — consider считать’, find ‘находить’ (синонимичное consider) и ряд других. Для них характерна синтаксическая конструкция типа to elect smb. president ‘избрать кого-л. президентом’, to call smb. a barbarian ‘называть кого-л. варваром’, to consider/to find the book interesting ‘считать /находить К первому классу относятся еще существительные cabinet ‘кабинет’, government ‘правительство’, team ‘бригада, команда’ и др. Они отличаются от соответствующих русских существительных тем, что в британском английском могут согласовываться с глаголом либо в единственном, либо во множественном числе — в зависимости от Z211 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA того, рассматриваем ли мы соответствующий объект как нечто целое или как совокупность элементов: The government has unanimously voted down the bill ‘Правительство единогласно высказалось против законопроекта’ — The government are a curious assortment of people ‘В правительство вошла очень пестрая публика’. Эта категория слов хорошо известна традиционной грамматике; необходимо, чтобы она единообразно обрабатывалась и в словаре. 5. THE SCHOOL OF FLUENCY: LA ACADEMIA DE LA FLUIDEZ Y ELOCUENCIA [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE VII.] Based on our almost 300 years of strenuously conducted analysis Ко второму классу относятся, кроме manner, существительные reason ‘причина’, time ‘время’, way ‘способ’ и некоторые другие. Их идиосинкратичным свойством является способность управлять беспредложным относительным предложением без вводящего относительного слова, например: The way he did it ‘To, как он это сделал’, The reason he did it ‘Причина, по которой он это сделал’. Подчеркнем, что это свойство в значительной мере лексикализовано. Им не обладают такие семантически близкие к рассмотренным существительные, как cause ‘причина’ и place ‘место’. Нельзя сказать The cause he divorced her ‘Причина, по которой он с ней развелся’, The place he did it ‘Место, в котором он это сделал’. Надо: The cause for which he divorced her и The place he did it at. of man’s worlds, the passionate inspiration outside the School of Fluency makes man absorb only one third of the general knowledge he possess. The rest of the two thirds of his achievements in lifelong learning is a direct result of self-education as a consequential and uninterrupted educational process at the School of Fluency, leaving man to justify his own education on the magnitude of self-determination in autodidactism with the help of our elders, being guided through man's rich literary heritage from our past, not applying the astronomical bulk of the drivel on the World Wide Web. At la Filológica por la Causa we strictly instruct our members as an essential part of our instructions at the School of Fluency with what to exclude from our reading and learning programmes by disregarding more than 95% of printed and published literature we consider abortive. Параметрические существительные age ‘возраст’, height ‘высота’, length ‘длина’, pressure ‘давление’, speed ‘скорость’, volume ‘объем’ и другие подобные используются в специфичной для английского языка композитно-атрибутивной конструкции типа a period twice this length ‘период в два раза больший’, a woman thrice his age ‘женщина втрое старше его’. Поскольку у них нет буквальных соответствий в русском языке, понятно, как важно сосредоточить на них внимание в двуязычном словаре. Our School of Fluency embraces autodidact candidates. Self-education or self-directed learning almost always needs to be in a propulsive locomotion force. Books are needed for this reason. An autodidact is an absolute self-taught person, as opposed to those taught in a traditional school setting. We believe, that a man may become an autodidact at nearly any point in his life. Whilst some may have been educated in a conventional manner in a particular field, they may choose to educate themselves in other, often unrelated areas which is offered unconditionally and abundantly by la Filológica por la Causa as a lifelong learning process through our School of Fluency by issuing Ph.D. academic degrees in affiliation with several major universities by volunteering to facilitate dissertational proposals and formalities, or serving as opponents or dissertational topic advisors. Мы сказали, что при обзоре синтаксических лексикографических типов опирались на материалы формальных моделей английского языка. В них рассматривается, как правило, от нескольких десятков до сотни таких типов. Очевидно, что при более полном академическом описании языка их число должно существенно возрасти. Ясно, какой большой интерес они представляют и для двуязычной, и для толковой лексикографии: в каждом из них представлено какое-то важное своеобразие лексической системы языка. Self-teaching or self-directed learning is not a particularly lonely or isolated process, promoted by la Filológica Por La Causa. Lifelong learning in its illustration is always guided by our members. Some autodidacts spend a great deal of time in empty libraries or on unreliable educational websites. Many, according to their plan for learning, avail themselves of 75% of instructions from family members, friends, or other associates. If this is the only source of man's education, then the next generation will gradually digress in advancement. However, this cannot be considered as autodidactism. Delving into autodidacticism has serious implications for learning theory, educational research, educational psychology and educational philosophy — all the way from ABC to cybernetics and back to the dictionary. Выявление этих и других подобных лексикографических типов в исходном языке и их систематическое сопоставление с ближайшими аналогами в выходном языке должно рассматриваться как сверхзадача двуязычной лексикографии. Прямую задачу лексикографа можно считать выполненной тогда, когда пользователь находит в словаре всю нужную ему информацию. Но высшим достижением двуязычной лексикографии, безусловно, может быть признан лишь такой словарь, в котором лексика представлена как система. Последовательное и исчерпывающее сопоставление лексикографических типов в двуязычных словарях как раз и является средством достижения этой цели. Подчеркнем еще раз: мы не претендуем на то, что в данном издании мы приблизились к выполнению этого замысла. Однако нам важно было его сформулировать, чтобы ясно представить дальнейшую перспективу нашего словаря. In addition to the vital considerations, raised by the nature of lifelong learning, the ventilation of teaching deals with new moral and new emotional aspects of the relation between la Filológica Por La Causa and our students. Without interest learning seldom takes place, or if it does, it cannot rise above the level of rote memory. It is one thing to design a course of study in lifelong learning for teaching and learning; Z212 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA another to motivate our students to understand and respect the values that lifelong learning offers them to picture the given subject in colours inside or outside of their imagination. this eloquent concept of love between our student and scholar, or master and disciple is preserved with no evidence of conflict of interest. Not only love, which never fails, but pliancy and docility is required from the student; and respect for the student’s framework of thinking, intellectual power and common sense is expected from la Filológica por la Causa. Intellectual education cannot be directly concerned with the formation of ideographic character, yet the new moral virtues is the factor in the pursuit of truth; and in the discipline of lifelong learning process and guidance. La Filológica por la Causa does not hesitate to advocate what is to be learned by our students. Plato pinpoints the caution and the danger, that there must be absolutely no “notion of facing our system of education,” aimed at producing a complete person, a new person, one who is developed intellectually, morally and aesthetically according to the New Order. The nature of teaching and learning at la Filológica por la Causa is examined in the wider context of psychological considerations, concerning man’s abilities, the way in which knowledge is acquired, and how it is communicated by means of laconic language and logic. Different conceptions of the nature of man and of the relation of these several capacities surround the question of lifelong learning. Amongst all living things in this Universe only man has developed a means of passing on his intellectual achievements, values, skills and attitudes to posterity. This process is otherwise known as EDUCATION. Learning takes place through the entire life-span of man. The pace of learning changes with age, habits, attitudes, interests, subject matter and far too many other factors to mention, verifying the following postulate, that “education and admonition commence in the first years of childhood, and last to the very end of life.”317 The ideal in lifelong learning could somewhat found in Jean-Jacques Rousseau’s Émile which answers and depicts clarity to most of the questions in regard to education, that no one could dare to discuss due to the hypocritical society that we live in; where “Everything is good as it leaves the hands of the Author of things; everything degenerates in the hands of man” (Emile 1:37). Even today Émile is not fully understood or embraced by the present educational system and the intelligentsia mainly because of its essential core began by rejecting the existing methods as teaching, usually by route, worn-out and corrupt ideas; as making the student an obedient automation in a decaying society (not so different from the present state of our society in the XXI century); as preventing the student from thinking and judging liberally for himself; as deforming him into a mediocrity and brandishing platitudes and classic tags. Such schooling and methods of education suppresses all natural impulses, and makes education a torture and a living hell, which every student longs to avoid. However, la Filológica por la Causa believes, that lifelong learning should be a happy process of the natural unfolding and learning from ABC to the new Dictionary. Undoubtedly, “the time has arrived that we must be determined by a new dictionary” (Mikhail S. Gorbachev). Schoolwork does not speak loud enough when education comes to mind. True education comes from outside of the school mostly than it may contain within itself. Basic education comes to us from the families we have been raised within. These range from the skills involved in behaving, eating, dressing, walking, adhering to standard values, sharing with equals, love of fellow man and respect for the law. The future success mainly depends on these fundamentals, leading man to a satisfactory fulfillment of the divine gift — education — upon which rests our rich heritage of human life, that we must carry on in a new spirit. The redefined meaning of education is the attempt to formulate the exhaustive and comprehensive objectives, content, essence and new strategy of education in accordance with a harmoniously organized integration within the new formation. The world literature beginning with Homer to contemporary authors is laden with advice on looking after the younger generation and posterity. The generous abundance of this advice would indicate that perplexities in pedagogy are considered as perennial. There are many resourceful methods and factors, based upon which it could be solved. The picture of its solution has been known to us for thousands of years. To seek assistance from the direction of educational philosophy, however, may shock the average Joe as rather formidable. At la Filológica por la Causa lifelong learning is free. Our status is light years away from the church of any denomination and its dangerously fatal and dogmatic doctrines ever formulated to mislead the innocent, the ignorant, and especially, the youth. Lifelong learning is the “art of training man”318 and the conscious guidance of the growing body to the health, of our character to new morality, of the mind to new intelligence, of the feelings to self-control, sociability, happiness and absolute freedom of conscience. At la Filológica por la Causa educational philosophy is nothing more than an extension and refinement of common sense, that reflects current education and its prosperous development only if it is fundamentally reformed; only if passion is the sole monarch and autocrat in its every aspect. Education is a continuous process that has no end, commencing from the alphabet… We are broader in context, focusing on elements of systems to facilitate the ability for lifelong learning in our students and members likewise. Lifelong learning denotes the essence of our society, the basis from which lifelong learning can take place in time and space. La Filológica por la Causa provides the framework in which lifelong learning is allowed to prosper. However, both elements mutually support each other. We formulated the capacity for lifelong learning, but lifelong La Filológica por la Causa ultimately requires the process of lifelong learning. Saint Augustine indicated that teaching is the greatest act of charity. The learning process is facilitated by love and devotion only if 317 Plato, Dialogues, Protogoras, Yale Classics, Vol. 22, p. 170, Timothy Dwight Edition, London and New York, 1899. 318 Jean-Jacques Rousseau, Émile, or On Education, page 37, London, 1911. Z213 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA learning is allowed through socialization of individuals to contribute back to the learning abilities of a select society in the form of wisdom: “I have to be diligent, and any one who is equally so well will get on equally well”319 (Johann Sebastian Bach). the Ph.D. programmes. Because of the nature of specialization, Ph.D. programmes tend to be longer than master’s programmes. At the School of Fluency, Ph.D. candidates begin by taking extensive courses and exams (without the multiple choice system), continuing his advanced courses and preparing his dissertation research, and complete his requirements by researching, writing, and defending his dissertation. 5.1 LIFELONG LEARNING: ACADEMIC DEGREES A dissertation is the doctoral-level thesis, the culmination of a Ph.D. candidate's research into a topic, and typically the major requirement of earning the doctorate. Failure to complete the dissertation is a major reason doctoral candidates who cannot complete their studies, but may claim "ABD" (All But Dissertation) on their resumes. This kindergarten method of achieving a piece of paper is not acceptable at the Society’s School of Fluency. [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE VIII and ARTICLE IX.] 1.1 La Filológica por la Causa (hereafter, mentioned the Society) prepares students to receive their master’s degrees in 2-3 years, Ph.D’s in 4-6 years. This process is offered directly by the Society or arranged through affiliated universities (see Article II, Section 1, b. [excluding the educational institutions marked with asterisk “*”]). Some doctorate degrees may take eight to ten years to earn — depending on the programme. In this case, the education turns into lifelong learning. 1.2 When considering the merits of a masters degree versus a doctoral degree will give the student an in-depth training in a specialized field. The usefulness of each degree depends on the student’s academic and career interests. The higher the degree, the longer it takes him to earn, and the more specialized is its focus. For that reason, it is best to understand what a doctorate degree is defined by the School of Fluency. Once the student understands the relatively narrow scope and uses of a doctorate degree, he may have an easier time understanding a master’s degree by comparison. 1.7 A Ph.D. degree typically demonstrates a student's competence in research and qualifies him as a candidate for a professorship. It can also prepare the student to play other roles in the nonprofit, public, and private sectors. Doctoral study at the School of Fluency offers a unique opportunity for a student to conduct intensive and prolonged research on a very particular topic, which often leads to the publication of his paper as a monograph. ALL examples will be published by the Society. 1.3 The most common doctorate degree is Doctor of Philosophy or Ph.D. Ph.D.’s and other research doctorate degrees prepare students to initiate new projects, that add to the collective knowledge base of the field he will be conducting his research. Candidates for and holders of Ph.D.’s often seek careers as professors and researchers, but many also go on to varied roles in the nonprofit, public, and private sectors. According to the U.S. Department of Education, "the research doctorate is the highest earned academic degree in the U.S.A. However, this is just an entry academic degree based on the educational programmes developed by the School of Fluency. 1.8 Master’s degrees are more versatile than doctoral degrees. They have a wide range of professional and academic applications. According to the U.S. Department of Education, three types of masters programmes exist: research, professional, and terminal. Research master’s degrees are typically for academic and applied research disciplines. Examples of the research master’s degrees include Master of Philology, Master of Science, and Master of Architecture. In some fields, earning a research master’s degree without going on to earn a Ph.D. severely restricts the student’s professional options. 1.4 Entering graduate school for any degree in any field, the student should be prepared for a more demanding experience than undergraduate years. When the student enrolls into a graduate degree program at the School of Fluency, he will be motivated by professional and academic goals, and in many fields, to have a few years of work experience. Whatever knowledge a student might have learned outside the School of Fluency does not necessarily mean that it will be equalized at the School of Fluency. Professional master’s degrees prepare the student for professional work by introducing practical skills and frameworks for understanding issues in any chosen field. Professional Master’s degrees may also qualify a student to practice in his field (Master of Art, Master of Architecture etc.). Master’s degrees are considered the highest academic degree in their chosen field are called "terminal Master’s degrees." While some Master’s degrees may serve as the first step towards a doctorate degree, other degrees, such as Master of Fine Arts in Creative Writing or a Master’s degree in Library Science is the highest degree that the student can achieve in academic accreditation in his field of study. 1.5 The student may also be familiar with professional doctorate degrees such as M.D., that medical school graduates earn, and J.D. that law school graduates earn. A large number of other doctorate degrees exist through the Society’s School of Fluency. 1.6 Students entering a Ph.D. programme have already earned a bachelor's degree, and sometimes also a master’s degree, depending on 319 The most common master’s degree types are Master of Arts (M.A.), Master of Science (M.S.) and Master of Architecture (M.Arch.). At the Philipp Spitta, Johann Sebastian Bach, Vol. II, p. 50, First English Edition, London, 1951. Z214 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA context of the modern world’s investigations and how constructive and beneficial it can be. The student-researcher shall also tell the reader the reasons for his writing a thesis. Introduction, just like the abstract, turns out more effective when it is written last — after all research has been conducted and methodology, body, results, and discussion parts of the thesis have been written. School of Fluency this type of Master’s degree is considered as just a partial fulfillment of the chosen field. 1.9 Research master’s degrees enhance a student's research skills, preparing them for a Ph.D. programme. This will qualify him to teach in elementary, secondary, and community education settings. 1.10 Both Master’s degree or a Ph.D. achieved at the School of Fluency is considered by the Society as a threshold for a beginner to face the reality, life long learning. Education never ends! This is a clear signal that no one can graduate from the School of Fluency, or complete a course for a required degree, but this is an entry to the ACADEMY. The finial goal of education, offered by the Society is to inspire the student to understand the deem meaning of lifelong learning. Abstract. It follows the title page and the table of contents in thesis writing. It is a paragraph of summary on the investigations conducted, and has to be written on a separate page independently from the text of the thesis itself. Its practical use is obvious. People who decide to take a look at the thesis will be able to read an abstract and understand what the research is all about. A well written abstract will not only set a positive impression for those who check the work, but will attract other readers as well. Keeping the language simple, avoiding abbreviations, and sticking firmly to the point is very essential. “We are forever students. Live a century, learn a century and die like an idiot!” Vladimir Dahl (1801–1872). Purpose. Research Questions Hypotheses. Statement of the Problem. A problem statement is a concise description of the lexicographical issues that need to be addressed by a problem solving team and should be presented to them (or created by them) before trying to solve the problem. When bringing together a team to achieve a particular purpose it shall be provided with a problem statement. A good problem statement should answer these questions: 5.2. DISSERTATION PROPOSALS AT THE SCHOOL OF FLUENCY [Per “THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA”: ARTICLE VIII and ARTICLE IX.] 1) What is the problem? This should explain why the team is needed. 2) Who has the problem? This should explain who needs the solution and who will decide the problem has been solved. 3) What form can the resolution be? What is the scope and limitations that can be used to solve the problem? Does the patron want an authoritative report or guide, that helps solve a problem (white paper)? A brainstorming (group activity technique) on a topic? The text and the research material of this monograph is available for a Projected and currently ongoing Dissertation Proposals in partial fulfillment of the requirements for the degree of Doctor of Philosophy (Ph. D.) at the the School of Fluency. Other studies in linguistics are offered by the Department of Post-Graduate Studies (Аспирантура320 , ИЛИ РАН, http://iling.spb.ru/) at the Institute for Linguistic Studies of the Russian Academy of Sciences. SAMPLE REQUIREMENTS Thesis: On Russian Academic Lexicography. Requirements: The primary purpose of a problem statement on lexicography is to focus the attention of the problem solving team. However, if the focus of the problem is too narrow or the scope of the solution too limited the creativity and innovation of the solution can be stifling. Introduction. The introductory part of projected thesis on Russian Academic Lexicography is a natural development of an abstract. It should tell the audience why thesis writing is important in the 320 Одной из задач Института лингвистических исследований РАН является подготовка научных кадров высшей квалификации в соответствии с принятой в Российской Федерации системой послевузовского профессионального образования. В аспирантуре Института готовятся кадры по следующим специальностям: 10.02.01 - русский язык; 10.02.02 - языки народов Российской Федерации; 10.02.04 - германские языки; 10.02.20 - сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание. В рамках указанных специальностей развиваются следующие направления: русская лексикология и лексикография, изучение языков малочисленных народов РФ, теоретическое языкознание, сравнительно-исторические и ареальные исследования языков, лингвистическая типология, история лингвистики. В аспирантуру принимаются лица, имеющие высшее профессиональное образование. Обучение в аспирантуре осуществляется по очной (3 года) и заочной (4 года) формам. Количество мест очного обучения определяется квотой, устанавливаемой отделением истории и филологии РАН. Обучение на коммерческой основе не производится. Для поступления в аспирантуру в дирекцию ИЛИ РАН представляются следующие документы: заявление, копия диплома и вкладыша к нему, список научных трудов или реферат, анкета. Обязательным условием является предварительное собеседование поступающего с предполагаемым научным руководителем, поскольку решение о допуске к вступительным экзаменам комиссия по приему в аспирантуру выносит с учетом итогов такого собеседования. Поступающие в аспирантуру сдают следующие конкурсные вступительные экзамены в соответствии с государственными образовательными стандартами высшего профессио- нального образования: 1) специальная дисциплина, 2) философия, 3) иностранный язык. (Заведующая аспирантурой Альвина Венедиктовна Жугра, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Отдела сравнительно-исторического изучения индоевропейских языков и ареальных исследований ИЛИ РАН). Z215 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA In project management, the problem statement is part of the project charter. It lists what is essential about the project and enables the project manager to identify the project scope as well as the project stakeholders. out all alternative explanations for correlational findings. Thus, making causal conclusions from correlational findings is a logical error. If we find that A is associated with B, it could mean, that A caused B, B caused A, or some third variable caused both A and B without there being any causal relationship between A and B. Even if we could rule out one of the possible relationships (e.g., B caused A), we cannot rule out all alternative explanations from correlational studies. For every correlational study, there is the possibility, that some third variable caused the two variables without there being a causal relationship between the variables. A research-worthy problem statement is the description of an active challenge (i.e. problem) faced by researchers and/or practitioners, that does not have adequate solutions available including the argumentation for its viability based on solid peerreviewed sources as well as theoretical foundation. The researchworthy problem statement should address all six questions: what, how, where, when, why, and who. On the other hand, a statement of the problem is one or two sentences claim that outlines the problem that the study addresses. The statement of the problem should briefly address the question: What is the problem that the research will address? • Correlational research may also have limitations with respect to the generality of the findings. Perhaps the study involved a specific group of people, or the relation between the variables were only investigated in some situations. Thus, it may be uncertain whether the correlational findings may generalize to other people or situations. • Review of the Literature. A literature review is a body of text that aims to review the critical points of current knowledge including substantive findings as well as theoretical and methodological contributions to a particular topic. Literature reviews are secondary sources, and as such, do not report any new or original experimental work. REFERENCES • Elements of a Monograph. While there are as many ways to write a monograph as there are authors to write them, there are nonetheless common elements in all critical monographs of which readers should be aware. In order to engage in a critical reading of a monograph, the reader should be able to identify and critique these elements. Most often associated with academic-oriented literature, such as a thesis, a literature review usually precedes a research proposal and results section. Its ultimate goal is to bring the reader up to date with current literature on a topic and forms the basis for another goal, such as future research that may be needed in the area. • Thesis. The thesis is the central "point" of the monograph, the hypothesis the author is attempting to prove. Sometimes the author's thesis is complex, containing several subtopics or related issues. Sometimes the thesis is straightforward and unified. The reader should be able to restate an author's thesis in three or four sentences at most. A well-structured literature review is characterized by a logical flow of ideas; current and relevant references with consistent, appropriate referencing style; proper use of terminology; and an unbiased and comprehensive view of the previous research on the topic. • Argument. The argument is the system of logic employed by the author in order to prove the monograph's thesis. This is not merely a summary of the story told by the author, but instead recreates the logical structure, that the author has put together to prove the monograph's point. • Methodology. Thesis methodology section introduces the readers to the surveys and questionnaires compiled, all the materials and instruments used, and step by step actions taken in quest of results. These basic features have to be described in great detail, so that the followers will have the opportunity to repeat your experience and get their own conclusions. Also, pay attention to the participants, if there are any featuring in the methodological analysis. Specify which gender they belonged to, how many of them there were, and what their overall age was. Be as detailed as possible and cluster the audience in the methodology part of the thesis. Keep in mind, that materials, instruments and procedure part of the thesis must be presented in a way to allow others fulfill the same procedure step by step. • Method. Method has to do with the rules employed by the author in organizing evidence, the kinds of question the author asks, and the approach utilized in answering them. Methodology consists of several elements, including sources, organization of the study, theoretical orientations, and manners of analysis. • Sources. Are the sources used by the author typical and appropriate to the study and the topic? Does the author use the sources in a responsible, distinctive, or even unique way? What rules of use and analysis govern the author's utilization of the sources? • Limitations. Correlational research also has the same limitations as case studies. Correlational research merely demonstrates, that we can predict a variable from another variable. It is demonstrating, that two variables are associated. However, two variables can be associated without there being a causal relationship between the variables. We cannot make causal conclusions from correlational findings, because we cannot rule • Organization of the Study. Is the study organized chronologically, thematically, chaotically? Does the way in which the author organizes the study enhance the argument, or hinder it? Does it move the study toward (or away from) a particular conclusion? Z216 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Theory and Models. On what work(s) is this study modelled? trickiest ones (although the most effective ones, as well). Make sure they are answering the main question of thesis writing, and do not wander around and confuse the entire research. Hypothesis set by the thesis in the introductory part is what one should definitely keep in mind. Does the author draw models and/or theoretical orientations from a specific discipline, and does its use of those models and theories liberate or limit the study? For example, it is worthwhile to examine the author's underlying assumptions about causation and the engines of change, and the ways in which these assumptions affect the author's analysis of sources. • Discussion. The discussion part of the thesis is the section where all the results can and should be evaluated from the point of view that is close to the topic of the thesis. Devote the first paragraphs to the explanation of how the thesis is related to the field of study the student-researcher is majoring in. The next paragraphs have to highlight one’s plans for future research, and the practical use the audience can get from this particular thesis writing. This section has to be taken seriously, and, at this point, it is time to remember about the supervisor if the student forgot about him. After drafting the Discussion part, send it to the supervisor for revision. He can supply the student with good ideas, that will make the section more broad and audience-oriented. Consider scheduling consultations if one feels like the researches are taking you nowhere, which is a common situation with most thesis writings. Be sure to address all the questions set by your thesis and the initial aim of the project. • Analysis. In what forms of analysis, internal and external textual criticism, aesthetic evaluation, methodological examination, etc. of evidence does the author engage? Are these forms of analysis appropriate and sufficient for the author's questions and conclusions? • Historiography. Historiography indicates the tradition in which the author writes about the past. It has to do with the intellectual approach taken to the subject, the school of historical thought from which the author writes, and the assumptions, values, or analytical framework employed. For the purposes of Russian Studies, historiography should be defined broadly to include any discipline's literature within the field. The reader should look for differences between the monograph and studies, which have come before; usually, these historiographical debates with the previous literature appear in footnotes, but sometimes they also appear within the text itself. Often, introductory chapters or the introductory materials in specific chapters will provide an overview of the ways in which the monograph draws upon and deviates from previous literature. • Conclusion. When writing a thesis, conclusion is what students are impatiently waiting for. The process of writing a thesis is exhausting, but it is important to pull one’s self together before the final jump – summarizing and drawing conclusions. If the student-researcher has tables and graphs, number them properly in accordance with the sections, and include them into Appendices. This part does not perform any specific interest to an independent reader, but it is extremely useful for the specialists, who will want to dig more into the topic if the student-researcher succeeds in making the thesis writing interesting and deep enough. As to thank you’s on the way to success, this is what the Acknowledgements section is for. Keep your language simple and informal, but stay polite when thanking tutors, supervisors, library workers, family and friends who supported you. • In addition to these considerations, it is also useful to address critical differences between what could be termed “research issues” on the one hand, and “storytelling issues” on the other. Research issues have to do with the conceptualization of the study, the research and thinking that went into it, and the success of the author's research questions and answers. Storytelling issues have to do with the author's success in putting across the thesis and the argument, and can include questions of style and readability. Many monographs which are excellent examples of research are much less successful examples of storytelling; the opposite is also often true. If people tell you that your monograph "reads better in French," this might be a gentle hint that you have created a great work of research and a lesser work of storytelling. On the other hand, many wonderful stories teeter on shaky foundations of research. Clearly, the goal is balance and excellence in both regards. As a reader, it is often quite helpful to be able to separate one's critique into these two categories, because horriblytold stories can often turn out to be the most important research monographs of their time. • Revising and Editing. The final touch is extremely important in writing a thesis. This final touch is one’s revision and editing. Double-check all the facts and numbers, correct grammatical and stylistic mistakes, and read one’s thesis to see if the punctuation is correct. If the student-researcher has friends, who are related to the field of their investigation, a good idea is to give the writing to them for feedback. Turn thesis writing in after one has made sure , that everything is perfect. • Principal Investigator: Dr. Joseph Rosenthal. • Topic Advisor: M. Karamian, M.D., Ph.D./RRC Research Project • Results. The following part of the thesis – the results – is the next • • • step in writing. After one obtains data from the procedures, a good idea is to take a break. Large amounts of information are something that kills any desire to go on further in writing a thesis. When one feels like writing, dig into the materials one managed to gather. Divide them into sections/chapters of one's thesis thematically. The best strategy is staying logical. This will save the student-researcher from getting lost in big piles of numbers and conclusions. Pay specific attention to statistics, for they are the USA. Student Researcher #1: Oscar V. Malinowsky, M. S. Student Researcher #2: Peter M. Gavrilyuk, M. S. Comments and suggestions concerning this work should be directly addressed to Mark Karamian (mkaramian@mac.com). 5.3. — 5.8.2.1. (WILL BE POSTED SOON) Z217 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Акапулько: Издательство ΣίγNα, 2012. 512 с. [ISBN-13: 978-1622094233, в кожаной переплёте Leather Edition de Luxe]. 6. LA CASA EDITIRIAL ΣίγNα [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE X.] • Karamian M., Golovan S., The History of the Great Academic Under the auspices of la Filológica por la Causa we operate and administer our own publishing house, la Casa Editorial Σίγ;α (est. 1951), lead by the TDK Editorial Collegium. • La Casa Editorial Σίγ;α is a private and independent publishing house. La Casa Editorial Σίγ;α is an academic publisher. La Casa Editorial Σίγ;α is empowered la Filológica por la Causa to independently publish anything from the remote past, or present oeuvres and monographes, prepared by its members or other scholars throughout the world. • Rosenthal J.N., Karamian M.M., Golovan S.A. et al., Anglolysis. At la Filológica por la Causa and la Casa Editorial Σίγ;α we believe in the supreme power of the λόγος, the written word, and the erudition that stands behind our reputation. • Everything published by la Casa Editorial Σίγ;α is directly related to our mission: to support the Society's objective of significance in education, master classes, seminars, research and lifelong learning. La Filológica por la Causa takes pride in its mission, which allows every member to enable, support, and facilitate education, research and scholarship through publishing. • 6.1 LA CASA EDITIRIAL ΣίγNα: PUBLICATIONS • ACTA LA FILOLÓGICA POR L ACAUSA, Journal, 1951–1991. (See Anglolysis, • • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Great • English Dictionary. Assignment: La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1529 (a). London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα. 2014. 1240 p. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История большого оксфордского словаря. Проект: La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1529 (a). Лондон, Сан-Франциско, Акапулько. Издательство ΣίγNα, 2014. 1240 с. • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Dictionary of ISBN-13: • ACTA LA FILOLÓGICA POR L ACAUSA, Almanach, 2015… • Ed. Second. La Filológica Por La Causa. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα, 2013. 2786 p. [ISBN-13: 978-1622094240]. Карамян, М. Ф., Головань С. А., Англолиз, изд. второе. La Filológica Por La Causa. Лондон, Сан-Франциско, Акапулько. Издательство ΣίγNα, 2013. 2786 p. [ISBN-13: 978-1622094240; в кожаной переплёте Leather Edition de Luxe]. (Издание в 158 выпусках, 1951–2001; первое издание в 2006 г.). • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Oxford Everything published by la Filológica por la Causa is non venal et pro nonprofitis. Volumes 1–175. 978-1622094240). Dictionary of the Russian Language. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα. 2012 (Volume: 6,250,000 Polygraphic Characters). 512 p. [ISBN-13: 978-1622094222, Louis Vuitton Hard Cover Edition de Luxe]. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История большого академического словаря русского языка. La Filológica Por La Causa. Лондон, Сан-Франциско, Акапулько. Издательство ΣίγNα, 2012. 512 с. [ISBN-13: 978-1622094222, в переплёте Louis Vuitton, Edition de Luxe]. Academic Dictionary of the Russian Language. The History of the Great Academic Dictionary of the Russian Language. La Filológica Por La Causa. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα, 2012 (Volume: 6,250,000 Polygraphic Characters). 512 p. [ISBN-13: 978-1622094233, Leather Bound Edition de Luxe]. The History of the Great Academic Dictionary of the Russian Language. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История большого академического словаря русского языка История большого академического словаря русского языка. La Filológica Por La Causa. Лондон, Сан-Франциско, the Russian Language of XI~XVII Centuries. Assignment: La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1531 (a). London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα. 2014. Карамян, М. Ф., Головань С. А., Исторя Древнерусского словаря XI~XVII вв. Проект: La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1531 (a). Лондон, Сан-Франциско, Акапулько. Издательство ΣίγNα, 2014. • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Dictionary of • Z218 the Russian Language of the XVIII Century. La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1537 (a). London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα. 2014. 912 p. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История словаря русского языка XVIII века. Проект: La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1537. La Filológica Por La ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA Causa. Лондон, Сан-Франциско, Издательство ΣίγNα, 2014. Акапулько. Under Dr. Rosenthal’s direction la Filológica por la Causa abruptly changed its profile and mission. In the beginning la Filológica por la Causa and its mission was to spread normative Spanish language all over Spanish colonies by promoting la Real Academia Española, and consequently, its first edition of the DICCIONARIO DE LA LENGUA ESPAÑOLA of 1780. • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Dictionary of • the Quotidian Russian of Muscovite Rus’. La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1530 (a). London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα, 2014. 512 p. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История словаря обиходного русского языка Московской Руси. Проект: La Filológica Por La Causa, RRC Research Project USA № 1530 (a). Лондон, Сан-Франциско, Акапулько. Издательство ΣίγNα, 2014. 512 с. As of 1951 la Filológica por la Causa stepped into its third dimension by maintaining its role as a School of Fluency for underprivileged and academically brilliant students. Under Dr. Joseph N. Rosenthal’s watch a significant number of students were prepared for achieving their master’s or doctorate degrees in the seven liberal arts — a shift from the state-based educational institutions to more decentralized organizations and societies, designated for the intellectually gifted, very select, exclusive, favoured and privileged members of global society, where only outstanding and superlative quality is taken into consideration. • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the Great • Academic Dictionary of the Bulgarian Language. La Filológica Por La Causa RRC Research Project USA № 4858. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα. 2014. 912 p. [ISBN-13: 978-1633154858]. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История большого академического словаря болгарского языка. Проект. Проект: La Filológica Por La Causa RRC Research Project USA № 4858. Лондон, Сан-Франциско, Акапулько: Издательство ΣίγNα, 2014. 912 p. [ISBN-13: 978-1633154858]. The Cuban Revolution of 1953–1959 had its negative effects on la Filológica por la Causa for it was accused of spreading and rooting elitism amongst the younger generation. La Filológica por la Causa went underground from 1951–1961, and was forced to cease its operation due to the political climate in Cuba. La Filológica por la Causa left Cuba for Acapulco, Mexico, where the society continued its commitment and obligations without let or hindrance both in Mexico and the USA. • Karamian M.M., Golovan S.A., The History of Armenian • Under the auspices of la Filológica por la Causa we operate and administer our own publishing house, la Casa Editorial Σίγ;α, lead by the TDK Editorial Collegium. La Casa Editorial Σίγ;α is an academic publisher. It was established by Dr. Joseph N. Rosenthal in Havana, Cuba in 1951 just a few months before its departure from Cuba. La Casa Editorial Σίγ;α empowered la Filológica por la Causa to independently publish anything from the remote past, or present oeuvres and monographes, prepared by its members or other scholars throughout the world. La Casa Editorial Σίγ;α is based in London, San Francisco and Acapulco and currently operated from Savannah, GA, USA. Lexicography. La Filológica Por La Causa RRC Research Project USA № 4871 (b). London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγNα. 2015. 856 p. Карамян, М. Ф., Головань С. А., История армянской лексикографии. Проект: La Filológica Por La Causa RRC Research Project USA № 4871 (b). Лондон, СанФранциско, Акапулько: Издательство ΣίγNα, 2015. 856 с. [This list will be updated periodically] At la Filológica por la Causa and la Casa Editorial Σίγ;α we believe in the supreme power of the λόγος, the written word, and the erudition that stands behind our reputation. Everything published by Σίγ;α is directly related to our mission: to support la Filológica por la Causa's objective of significance in education, master classes, seminars, research and lifelong learning. La Filológica por la Causa takes pride in its mission, which allows every member to enable, support, and facilitate education, research and scholarship. What is so exceptional about this process is both how well it works, and that this type of society is practically unheard of outside of academic publishing. 7. TDK EDITORIAL COLLEGIUM: LOOKING INTO THE FUTURE [Per THE CONSTITUTION OF LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA: ARTICLE X.] La Filológica por la Causa was re-established after almost 80 years of abandonment from 1870-1950. Dr. Joseph N. Rosenthal re-established the society anew in 1951 in Havana, Cuba. Dr. Joseph N. Rosenthal was born to a Jewish family in London. His family fled from Russia during the Russian Revolution in 1917. They moved to England, which would make him a Londoner. After many years of intense studies in linguistics and medicine Dr. Joseph N. Rosenthal moved to Cuba in 1950. Born as a polymath, at age 27 he spoke 14 languages fluently, including English, Spanish, French Russian, Church-Slavonic, Bulgarian, Ukrainian, Polish, German, Italian, Latin, Greek, Hebrew and Farsi. As of 2012 the Society has been lead by Dr. Mark Karamian. After Dr. Joseph N. Rosenthal’s death in 2012 la Filológica por la Causa is codirected by Dr. Mark Karamian’s former student, Dr. Stanislav Golovan. La Filológica por la Causa under Dr. Karamian’s direction became more exclusive and privileged in its new global character, ventures and role in its academic capacity. The society has established an affiliation on distinct levels of cooperation with very select schools, universities, academies and libraries. Z219 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA жизни. В каждом государстве есть такое учреждение — архив. Туда сдаются все сколько-нибудь важные документы, там они сортируются и бережно хранятся. Савельев, Следы на камне. // Отдел организации, учреждения, где хранятся старые документы, оконченные дела и т. п. В архиве полка., сохранилась часть телеграмм, адресованных зимовщику Новоселову. Диков. На остр. Анна. ~ Сдать в архив. См. Сдать. 2. Собрание писем, рукописей, документов, фотографий и т. п., относящихся к деятельности какого-л. учреждения, организации, лица и т. п. Семейный архив. □ Эти рисунки [Брюллова] должны быть извлечены из музейных архивов и помещены на стенах наших художественных институтов. В. Яковлев, О вел. русск. художниках. Загорелось несколько вагонов.., в том числе и вагон с чертежами заводского архива. В. Попов, Сталь и шлак. Архив Любищева еще при жизни хозяина поражал всех, кто видел эти пронумерованные, переплетенные тома. Гранин, Эта стран, жизнь. 3. Название книг, периодических сборников, в которых печатаются исторические материалы и документы. Архив братьев Тургеневых. — Росс. Целлариус 1771, с. 615: архив; Нордстет, 1780: архива; Слов. Акад. 1789: архив и архива; Соколов, 1834: архив. — Нем. Archiv, от греч. άρχεΐον — присутственное место. La Filológica por la Causa, la Casa Editorial Σίγ;α and TDK Editorial Collegium stand above and beyond ratings, awards, religion, politics, economy and pseudoscience. As an exclusive and independent entity, la Filológica por la Causa is a specially designed unique non-profit body. It is not a registered organization, since we do not receive government grants, endowments or subventions. La Filológica por la Causa operates based on private donors’ undisclosed funding, support and sponsorship. This modus operandi makes 501(c) and other statuses not applicable for la Filológica por la Causa. We are proud to be independent and not to turn education into a profitable business. Our agenda starts from the simple idea: “EDUCATION IS NOT A TUITION” (Joseph. N. Rosenthal). “And let us with caution indulge the supposition, that morality can be maintained without religion. Whatever may be conceded to the influence of refined education on minds of peculiar structure — reason and experience both forbid us to expect, that national morality can prevail in exclusion of religious principle.”321 Professionalism is an integral part of our desideratum. La Casa Editorial Σίγ;α and its publishing programmes offers graduate and post-graduate students and professors the achievements of human knowledge to be utilized for teaching and learning pro bono publico. Everything published by la Casa Editorial Σίγ;α is intended to be nonvenal et pro nonprofitis. TDK Editorial Collegium has created comprehensive resources to support very select research requisites. ■ СлРЯ18: ⊲ БИБЛИОГРАФИЯ 1742 (вив- 1802), и, ж. Фр. bibliographie. Знание о книгах; описание книг. Вивлиография, знание книг. Корифей I 209. || Каталог, список книг по какому-л. вопросу. Корнелия Абегема, математическая библиография, на латинском языкѣ. МАН V 210. Библиографический (вив-) и Вивлиографский, а я , о е . Наука вивлиографская. ФРЛ1 I 119. Словарь Вивлиографический, историокритический и пр. о книгах рѣдких, драгоцѣнных, странных, любопытных, одобряемых, изыскуемых знатоками. Корифей II 27. Библиографических и библиогностических печатных <книг> на разных языках 6 905. Зап. Ант. 167. As a self-governed academic society, la Filológica por la Causa will remain faithful to its mission by continuing its duty of learning, educating, publishing and enhancing its global status as a society of los Literatos, leading to the path of the new chronology. 7.1. — 7.3. (WILL BE POSTED SOON) — Лекс. 8. BIBLIOGRAPHY ■ МАС3: БИБЛИОГРА́ФИЯ, -и, ж. 1. Научное, систематизированное по какому-л. признаку перечисление и описание книг и других изданий. 2. Отрасль знания о способах и методах составления подобных описаний. 3. Перечень книг, статей по какому-л. предмету, вопросу. Библиография изданий А. С. Пушкина. Библиография по истории русской музыки. ■ СлРЯ18: ⊲ БИБЛИОГРАФИЯ 1742 (вив- 1802), и, ж. Фр. bibliographie. Знание о книгах; описание книг. Вивлиография, знание книг. Корифей I 209. || Каталог, список книг по какому-л. вопросу. Корнелия Абегема, математическая библиография, на латинском языкѣ. МАН V 210. Библиографический (вив-) и Вивлиографский, ая, ое. Наука вивлиографская. ФРЛ1 I 119. Словарь Вивлиографический, историокритический и пр. о книгах рѣдких, драгоцѣнных, странных, любопытных, одобряемых, изыскуемых знатоками. Корифей II 27. Библиографических и библиогностических печатных <книг> на разных языках 6 905. Зап. Ант. 167. — Лекс. Ян. библиография или вивлиография. [От греч. βιβλίον — книга и γράφω — пишу] ■ СлРЯ18: ИСТО́РИЯ (гис-, ◄ гиш-, ◨ -иа, ◄ -ея и стих. -рья), и, ж. 1. Прошлое человечества, страны, народа и т. п. в их развитии; совокупность событий, фактов прошлого. Древния медали любопытныя люди к изъяснению древния истории справедливо драгоцѣнными вещьми почитают. Сум. Корен. сл. 250. История представляет многие мятежи, многие перевороты, происходившие между солдатами. ПЖ 1790 7. История есть цѣпь злодѣйств. Држ. Соч. II 160. 2. Наука о прошлом человечества, страны, народа и т. п.; знания, сведения, память о прошлом. Науки, которыя в сей академии могут учены ■ БАС3: АРХИВ, а, м. 1. Учреждение, занимающееся хранением, систематизацией и описанием письменных и графических памятников прошлого.Работать в архиве. ▭ Летописи не пропадут; они хранятся в библиотеках и архивах, за замками и запорами. Писар. Процесс 321 Ян. библиография или вивлиография. George Washington, American Historical Documents from 1000-1904, Washington's Farewell Address [1796]. Harvard Classics, Vol. 43, Page 260, Edition De Luxe, New York, 1910. Z220 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA быть .. гуманиора, гистория и права. МАН I 4. Научиться .. истории и нравоучительной философии. Лом. АСС VII 23. Геродот: отец истории, по слову Цицерона. Корифей I 54. И. всемирная, европейская .., и. древняя, новая .., и. гражданская, ◄ мирская, политическая, церковная .., и. ц е р к в и . . О п и с а н ы т а м о ш н и я мѣс т а < К а м ч ат к и > п о в сѣм обстоятельствам, .. до Политической истории принадлежащим. Краш. ОЗК I 2. | ◄ мн. Феофил Зигефрид Баэр, древних историй профессор. МАН I 213. | В контексте, указывающем на факты, лица, достойные сохранения в памяти потомства. История принесет ему безсмертие. Эмн Фемист. 357. [Герострат:] Оба мы основанием дѣл наших имѣли тщеславие, и оба живем в истории, ты <Александр> разорителем вселенныя, а я Ефесскаго храма. Сум. Разг. 230. || Наука, знание о каких-л. явлениях, предметах и т. п. (в природе и обществе) в их развитии, движении. Галилей, котораго имя так славно в истории наук, жил наконец спокойно и щастливо в Арчетри. МЖ VII 328. ◊ Натуральная, естественная и. Естествознание. Писатели естественной истории помѣстили <агат> в число дорогих полупрозрачных камней. Сл. комм. I 8. Наука та, чрез которую мы получаем или приобретаем натуральных вещей знание, именуется Историею Натуральною. Афн. 12. || Сочинение, исследование о прошлом, о развитии, изменении чего-л. Отсылаю до читания Римской гиштории печатной. Пут. Тлст. II 252. Прочтем историю о древних временах. Опыт о чел. 67. К похвале и чести г. Голикова его История лучшая, потому что первая. Зрит. III 22. || ◄ Картина, художественное изображение на религиозный, мифологический или исторический сюжет. Устроены были седмеры врата триумфальные, различными исто́риами, симболы и емблематы украшены. Вед. I 211. В персонах лучшее его <А. Матвеева> искусство нежели во историях. МАН II 7. 3. чего. Ход, течение, развитие какого-л. явления. Предложив .. кратко историю изобрѣтения букв и письма, позвольте мнѣ теперь вступить в посильное разсуждение, полезно ль оно или вредно роду человѣческому? Чбт. 1776 13. Слушает историю моих припадков и жалуется на погоду, производящую безпорядок в его нервах. МЖ II 189. | О происхождении какого-л. предмета, явления, о фактах, связанных с ним в прошлом. Надѣюся, что любопытному читателю не неприятно будет, здѣ нѣчто о истории онаго <пороха> .. прочитать. Прим. Вед. 1728 57. Из дѣл касающихся .. до истории разных учреждений, многия обрѣтаются в сем журналѣ такия, которыя по нынѣ свѣту неизвѣстны оставались. ЖПВ I Предисл. || кого, чья. Ход событий, происшествий в чьей-л. жизни; жизнеописание. Есть фабула, знатно из истории Пророка Ионы сплетенная. Пркп. СР II 57. Многие писатели предприняли историю Его <Петра I> жизни на разных языках описывать. ЖПВ I Предисл. Я расказал ему всю нашу историю. Хр. бес II 133. || Изложение событий в литературном произведении; рассказ, повествование о чем-л. Владимера вместо александра, наследником учинили, и тако сия гистория скончася. Александр 179. Понеже порядок истории требуется, чтоб мы слѣдовали за Доном Жуаном, то оставим Дона Фадрика на Тунисском кораблѣ. Хр. бес II 91. [Пролаз:] Постойте, постойте. Вить еще не тѣм кончилось, как вы думаете, пожалуйте выслушайте до конца мою гисторию. Он поехал со двора, и возвратяся домой, хотѣл тот час жениться. Раздумч. 9. ◊ Священная и. См. Священный. || Литературное повествовательное произведение (чаще в назв. книги). Гистория о некоем шляхецком сыне, како чрез высокую и славную свою науку заслужил себе великую славу и честь. Шл. сын <Т. л.>. История славнаго вора, разбойника и бывшаго московскаго сыщика Ваньки Каина. В. Каин <Т. л.>. || О том, что было в действительности, изложение действительных событий (противоп. вымысел, басня). Не басню я скажу, историю открою, И притчу из нее сострою. Сум. Притчи 91. Когда повѣсть есть не история, а вымысл, то она, кажется, есть Поэма. МЖ I 81. ⊲ 4. Происшествие, приключение, случай (чаще неприятные). Естьли же разсказываешь какую нибудь новость или случившуюся с кѣм историю, то опахало должно потихоньку развертываться. Смесь 5. Неприятная история остановила меня в сем городѣ. Пант. ин. сл. II 254. Башилов твой самый плут, у меня с ним была история. Држ. VI 43. — Эпизод. История в комедии. ЛВ1 I 897. Исто́рийка, и, ж. Отмѣнили прежнии свои о нас повѣсти, затерли исто́риики своя древния: инако и глаголати, и писати начали. Пркп. Рожд. ПП 7. Большая часть опредѣленных для дѣтскаго возраста книг состоит из приятных историек, трогательных анекдотцев о .. добрых дѣлах. Приб. МВ 1783 283. Историечита́тель, я, м. (Един.) Егда отверзается тебѣ историечита́телю Позор сей Исторический, заб̃лгосотвориши .. предувѣси, кая имуть быти явления и кая дѣйствия. Феатр. ист. Предисл. 4. ■ БАС3: АРХИВ, а, м. 1. Учреждение, занимающееся хранением, систематизацией и описанием письменных и графических памятников прошлого. Работать в архиве. ▭ Летописи не пропадут; они хранятся в библиотеках и архивах, за замками и запорами. Писар. Процесс жизни. В каждом государстве есть такое учреждение — архив. Туда сдаются все сколько-нибудь важные документы, там они сортируются и бережно хранятся. Савельев, Следы на камне. // Отдел организации, учреждения, где хранятся старые документы, оконченные дела и т. п. В архиве полка., сохранилась часть телеграмм, адресованных зимовщику Новоселову. Диков. На остр. Анна. ~ Сдать в архив. См. Сдать. 2. Собрание писем, рукописей, документов, фотографий и т. п., относящихся к деятельности какого-л. учреждения, организации, лица и т. п. Семейный архив. □ Эти рисунки [Брюллова] должны быть извлечены из музейных архивов и помещены на стенах наших художественных институтов. В. Яковлев, О вел. русск. художниках. Загорелось несколько вагонов.., в том числе и вагон с чертежами заводского архива. В. Попов, Сталь и шлак. Архив Любищева еще при жизни хозяина поражал всех, кто видел эти пронумерованные, переплетенные тома. Гранин, Эта стран, жизнь. 3. Название книг, периодических сборников, в которых печатаются исторические материалы и документы. Архив братьев Тургеневых. — Росс. Целлариус 1771, с. 615: архив; Нордстет, 1780: архива; Слов. Акад. 1789: архив и архива; Соколов, 1834: архив. — Нем. Archiv, от греч. άρχεΐον — присутственное место. ■ СлРЯ18: ⊲ АРХИ́В 1719, а, м., ⊲ АРХИ́ВА 1719, ы, и <▶ АРХИВИЯ 1710-е гг., и, ж. □ род. мн. архив. Гр. ἀρχει̃ ον, через лат. archivum, archivium, нем. Archiv, фр. archive. 1. Место хранения документов и различных письменных материалов, а также учреждение, ведающее таким хранением. Архива, палата, при канцелярии, гдѣ государственныя книги и письма хранятся. ЛВ1 I 135. Прошедших лѣт дѣла имѣются в старом архивѣ коллегии иностранных дѣл. МАН II 769. Кто не пожалѣет червонца, тот там же в архивѣ может видѣть и славную золотую буллу, или договор Императора Карла IV с Государственными Чинами. Крм. ПРП II 171. В архиве (со)держать, хранить..; в архив положить, отдать, отослать.. По учреждении книг вышеписаннаго регистра, оных оригинали присылать в Ахивию. ЗА 583. Академия повелѣла в архив положить сочиненную карту Каспийскаго моря. МАН I 6. ◊ Положить, отослать и т. п. в архив (для предания) (к) вечному забвению. Дѣла оной <Тайной канцелярии> имѣют быть взяты в Сенат, но за печатью к вѣчному забвению в Архиву положатся. ПСЗ XV 915. Ласкаю себя надѣждою, что сильным вашим предстательством донос моих враждебников отослан будет .. в Архив, для предания вѣчному забвению. ПД II 81. | чего. Перен. и Образно. Справился я в тѣсной архивѣ не пространнаго моего разума. И то и се. Десять Z221 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Апресян 2003 — Ю.Д. Апресян. Фундаментальная классификация тысячь было мнѣний, Ученых философских прѣний, В архивах древности сѣдой О средствах жить щастливо в свѣтѣ. Крм. Ст. 74. — Ср. письмохранилище. 2. Собрание документов, письменных материалов, книг. Весьма нужно имѣть во-первых архиву или собрание всѣх .. прав, законов и Указов Российских. Дсн. 1778 36. Наша архива богатѣе становится нежели во всей Европѣ. Псм мас. 239. <Лейбниц> рылся во всѣх архивах, .. чтобы собрать материалы для Истории — Брауншвейгскаго Дому! Крм. ПРП II 43. || чего. Перен. Совокупность каких-л. дел, событий, сведений. В тишинѣ уединения я стану разбирать архивы древних литтератур, которыя .. не так мнѣ извѣстны, как новыя. Крм. МЖ VIII 335. — Сборник документов, материалов и т. п.; повременное издание. И о той Версалии будет известнее объявлено на особом своем месте в сем же архиве ниже сего. Зап.1 Матв. 48. Не безполезно бы было завести всеобщую рецензию (так как говорит кавалер Монпа, всеобщий архив для записок истории). Корифей II 54—55. предикатов и системная лексикография // Грамматическая категория: иерархия, связи, взаимодействие. Материалы международной научно конференции. СПб., 2003 С. 7–21. • Апресян 2004 — Ю.Д. Апресян. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Второе издание, исправленное и дополненное / В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: Языки славянской культуры, 2010. • Апресян 2010 — Ю.Д. Апресян. Проспект Активного словаря русского языка / В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, С. А. Григорьева, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва; Вена: Языки славянской культуры: Венский славистический альманах, 2004. Архи́вный и Архивский, ая, ое. Архивския бумаги. Псм Крм. 288. [Наумыч:] А до удушья там в Архивну врыться кипу. Капн. Яб. 61. — Лекс. Нрд. архи́ва, архи́вный, САР1 архи́в, архи́ва, Сл. 1847 архи́вский. • Апресян 1969 — Ю.Д. Апресян. Толкование лексические значений • Апресян 2014 — Ю.Д. Апресян. Активный словарь русского языка, как проблема теоретической семантики // Известия АН СССР. Сер. литературы а языка. 1969. № 1. С 49–61. том 1 (А–Б)/ В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. А. Лапухина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: Языки славянской культуры, 2014. • Апресян 1974 — Ю.Д. Апресян. Лексическая Семантика. Синонимические средства языка. Москва, 1974. • Апресян 1980 — Ю.Д. Апресян. Типы информации для поверхностно – семантического компонента модели «Смысл⇔Текст» // Wiener Slawistischer Almnach. Sonderband 1. Wien, 1980. • Апресян 2014 — Ю.Д. Апресян. Активный словарь русского языка, том 2 (В–Г)/ В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, И. В. Галактионова, М. Я. Гловинская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Левонтина, А. А. Лапухина, А. В. Птенцова, А. В. Санников, Е. В. Урысон. Под общим руководством акад. Ю. Д. Апресяна. — Москва: Языки славянской культуры, 2014. • Апресян 1995 — Ю.Д. Апресян. Избранные труды. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. Москва, 1995. • Апресян 1995а — Ю.Д. Апресян. Новый объяснительный словарь • Арутюнова 1988 — Н.Д. Арутюнова. Типы языковых значений. синонимов: концепциия и типы информации // Ю. Д. Апресян, О. Ю. Богуславская, И. Б. Левонтина, Е. В. Урысон. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка: Проспект. Москва: 1995. Оценка. событие. Факт. Москва, 1988. • Арутюнова 1998 — Н.Д. Арутюнова. Язык и мир человека. Москва, 1998. • Апресян 1995а — Ю.Д. Апресян. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка: Проспект / Под общим руководством Ю.Д. Апресяна. (Совместно с Ю.Д. Апресяном, О.Ю. Богуславской, И.Б. Левонтиной). М., 1995. С. 550. • Арутюнова 2000а — Н.Д. Арутюнова. О стыде и совести// • Апресян 1997— Ю.Д. Апресян. Новый объяснительный словарь Левонтина. Смыслы ‘причина’ и ‘цель’ в естественном языке // Випрпсы языкознания, 2004, № 2. С. 68–88. Логический анализ языка. Языки этики: Москва, 2000. • Богуславская, Левонтина 2004 — О.Ю. Богуславская, И.Б. синонимов русского языка 1997, С. XVI–XXXIV. • Апресян 2001— Ю.Д. Апресян. Значения и употребление // • Богуславский 1982 — И.М. Богуславский. Синтаксис отрицательных предложений //Отбор работ по современному русскому литературному языку за 1974–1978 гг. Синтаксис. Материалы для обсуждения. Москва, 1982. С. 71–84 • Булыгина 1982 — Т.В. Булыгина. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические тупы предикатов. Москва, 1982. С. 7–85. Вопросы языкознания, 2001, № 4. С. 3–22. • Апресян 2003 — Ю.Д. Апресян. Новый большой англо–русский словарь. Москва: Русской язык, 2002. Z222 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Кинэн 1982 — Э.Л. Кинэн. К универсальному определению • Булыгина, Шмелев 1997 — Т.В. Булыгина, А.Д. Шмелев. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). Москва, 1997. • Виноградов 1947 — В.В. Виноградов. Руский язык (грамматическое учение о слове), Москва; Ленинград, 1947. • подлежащего // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск XI. Современные синтаксические теории в американской лингвистике / Сост., общ., ред. и вступ. ст. А.Е. Кубрика. Москва, 1982. С. 235–276. • Князев 1997 — Ю.П. Князев. Фазы действия и частица «было» в русском языке // Разноуровневые характеристики лексических единиц. Част 3. Смоленск, 1997. С. 35–40. Грамматика-60 — Грамматика русской языка. Т. 1. Фонетика и морфология. Москва, 1960. • Князев 2004 — Ю.П. Князев. Форма и значений конструкций с • Жолковский 1964 — А.К. Жолковский. Лексика целесообразной деятельности // Машинный перевод и прикладная лингвистика. Выпуск 8. Москва, 1964. С. 67–103. частицей «было» в русском языке // Сокровенные смыслы. Слово. Текст. Культура: Сборник статек в честь Н.Д. Арутюновой/Отв. редактор Ю.Д. Апресян. Москва, 2004. С. 296– 304. • Зализняк 2003 — А.А. Зализняк. Грамматический словарь • Крылова 2000б — Т.В. Крылова. Статусные правила в наивной русского языка. Словоизменение. Москва, 2003 • • Зализняк Анна 1992 — Анна А. Зализняк. Исследование по семантике предикатов. Мюнхен, 1992. Зализняк Анна 2003 — Анна А. Зализняк. Счастье и наслаждение в русской языковой картине мира //Русский язык в научном освещение. № 1 (5), 2003. С. 85–105. • • Зализняк Анна и др. 2005 — Анна А. Зализняк. Б.И. Левонтина, этике // Слово в тексте и в словаре. Сборник статей к 70-летию академика Ю.Д. Апресяна / Под редакцией Л.Л. Иомдина и Л.П. Крысина. Москва, 2000. С. 122 –127. Луценко 1989 — Н.А. Луценко. Семантика и употребление приглагольный частицы «было» // Русский язык в школе, 1989, № 4. С. 87–89. • Мельчук 1985 — А.И. Мельчук. Поверхностный синтаксис русских А.Д Шмелев. Ключевые идеи русской языковой картины. Москва, 2005. числовых выражений // Sonderband 16. Wien, 1985. Wiener Slawistischer Almanach. • Зализняк Анна, Левонтина 1996 — Анна А. Зализняк. Б.И. • Мельчук 1995 — А.И. Мельчук. Русский язык в модели Левонтина. Отражение национального характера в лексике русского языка (размышление по поводу книги: Anna Wierzbicka. Semantics. Culture and Cognition. New York, Oxford: OUP. 1992)// Russian linguistics , № 20, 1996. P. 237–264. «Смысл⇔Текст» // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 39. Москва––Wien, 1985. 1975 — Е.В. Падучева.Некоторые проблемы моделирования соответствия между текстом и смыслом в языке // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка, 1975, № 6. С. 548–559. • Падучева • Иомдин 1990б — Л.Л. Иомдин. Концепт иррационального понимания в русском языке // Труды международного семинара Диолог’99 по компьютерной лингвистике и её приложениям. Таруса, 1999. Т. 1. С. 87–94. • Падучева 1997 — Е.В. Падучева. Родительный субъект в • Иомдин Б. 2004 — Б.Л. Иомдин. Словарная статья интуиция, отрицательном предложении: синтаксис или семантика? // Вопросы языкознания, 1997. № 2. С. 18–30. инстинкт 1.2, чутье 2, нюх 2 // НОСС. Москва, 2004. С. 443–450 • • Падучева 2004 — Е.В. Падучева. Динамические модели в Ицкович 1974 — В.А. Ицкович. Очерки синтаксической нормы // Синтаксис и норма. Москва, 1974. С. 43–106. семантике лексики. Москва, 2004. • Петрухин, Сичинава 2006 — П.В. Петрухин, Д.В. Сичинава. — Карамян, М. Ф., Головань С. А., История Большого академического словаря русского языка. La Filológica Por La Causa. Лондон, Сан-Франциско, Акапулько: Издательство ΣίγSα, 2012. • Карамян 2012 • «Русский плюсквамперфект» в типологической перспективе // Вереница литер. К 60-летию В.М. Жижова. Москва, 2005. С. 193– 214. • Петрухин, Сичинава 2008 — П.В. Петрухин, Д.В. Сичинава. Ещё Карамян 2013 — Карамян, М. Ф., Головань С. А., Англолиз, изд. второе. La Filológica Por La Causa. Лондон, Сан-Франциско, Акапулько. Издательство ΣίγSα, 2013. разо восточнославянском сверхсложном прошедшем, плюсквамперфект и современных диалектных конструкциях // Русский язык в научном освещении, 2008, № 1/15. С. 224–258. • Пешковский 2001 — А.М. Пешковский. Русский синтаксис в • Карцевский 1928 — С.И. Карцевский. Повторительный курс научном освещении. 8-е издание, 2001 )первое издание 1914 г.). русского языка. Москва; Ленинград, 1928. Z223 дополненное. Москва, ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Шмелев 2002а — А.Д. Шмелев. Русский язык и внеязыковая • Плунгян 1991 — В.А. Плунгян. К описанию африканской действительность. Москва, 2002. «наивной картины мира» (локация ощущений и понимание в языке догон) // Лексический анализ языка. Культурные концепты. Москва, 1991. С. 155–160. • Шмелев 2002б — А.Д. Шмелев. Русская языковая модель мира. Москва, 2002. • Плунгян, Рахилина 1988 — В.А. Плунгян, Е.В. Рахилина. Заметки о • Шмелев 2004а — А.Д. Шмелев. В словаре ключевых слов русской контроле //Речь: восприятие и семантика. Москва, 1988. С. 40– 48. языковой картины мира // Русский язык сегодня. 3. Проблемы русской лексикографии / Отв. ред. Л.П. Красин. Москва, 2004. С. 341–353. • Санников А. 2004 — А.В. Санников. Словарные статьи высмеивать, достоинство, издеваться // НОСС, 2004. С. 206–209, 292–297, 427– 430. • Шошитайшвили 1998 — А.И. Шошитайшвили. Русское «было»: путь грамматикализации // Русистика сегодня, 1989, № 3/4. С. 59–78. • Сукаленко 1992 — Н.И. Сукаленко. Отражение обыденного • Щерба 1974 — Л.В. Щерба. О трояком аспекте языковых явлений сознания в образной языковой картине мира. Киев. 1992. и об эксперименте в языкознании // Л.В. Щерба. Языковая система и речевая деятельность. Ленинград, 1974. С. 24–39. • Супрун 1971 — Е.А. Супрун. Части речи в русском языке. Москва, 1971. 1974 — Л.В. Щерба. Опыт общей теории лексикографии //Л.В. Щерба. Языковая система и речевая деятельность. Ленинград, 1974. • Щерба • Тань Аошуан 2004 — Тань Аошуан. Китайская картина мира. Язык, культура, ментальность. Москва, 2004. • Урысон 2000а — Е.В. Урысон. Голос разума и голос совести // • Яковлева 1994 — Е.С. Яковлева. Фрагменты русской языковой Логический анализ языка. Языки этики. Москва, 2000. С. 184–189. картины мира )модели пространства, времени и восприятия). Москва, 1994. • Урысон 2003а — Е.В. Урысон. Проблемы исследования языковой • Большой академический словарь русского языка. Институт лингвистических исследований. Гл. ред.: А.С. Герд. ИЛИ РАН. Санкт-Петербург: Издательство РАН «Наука», 2004–2015. Тома 1–23 (A–Розниться); СПб: Наука (издание продолжается). картины мира. Аналогия в семантике. Москва, 2003. 1996 — И.Б. Шатуновский. предложения и нереферентные слпва. Москва, 1996. • Шатуновский Семантика • Шмелев 2002а — А.Д. Шмелев. Русский язык и внеязыковая • Апресян Ю.Д., Мельчук И.А. et al. Толково–комбинаторный действительность. Москва, 2002. словарь современного русского языка: Опыты семантикосинтаксического описания русской лексики. Wien: Wiener Slavistischer Almanach, 1984. • Шмелев 2002б — А.Д. Шмелев. Русская языковая модель мира. Москва, 2002. • Большой русско-французский словарь/Под ред. Л.В Щербы, • Шмелев 2004а — А.Д. Шмелев. В словаре ключевых слов русской языковой картины мира // Русский язык сегодня. 3. Проблемы русской лексикографии / Отв. ред. Л.П. Красин. Москва, 2004. С. 341–353. М.И. Матусевича, Т.П. Воронцовой и др. Москва: «Русский язык– Медина», 2004. • Французско-русский словарь активного типа/Под ред. В.Г. Гака и Ж. Триомфа. Москва: «Русский язык», 1991. • Щерба 1974 — Л.В. Щерба. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // Л.В. Щерба. Языковая система и речевая деятельность. Ленинград, 1974. С. 24–39. • Новый французско–русский словарь/Под ред. В.Г Гака, К.А. 1974 — Л.В. Щерба. Опыт общей теории лексикографии //Л.В. Щерба. Языковая система и речевая деятельность. Ленинград, 1974. • Словарь языка Пушкина, В четырех томах (с Приложениями в • Яковлева 1994 — Е.С. Яковлева. Фрагменты русской языковой • Словарь языка Пушкина: в 4 т. / Отв. ред. акад. АН СССР Ганшиной. Москва: «Русский язык–Медина», 2004. • Щерба отделном томе)/Под ред. В.В. Виноградова et al. Москва; Ленинград, 1956–1961. В. В. Виноградов. – 2-е изд., доп. / РАН им. В. В. Виноградова. Москва: «Азбуковник», 2000. картины мира )модели пространства, времени и восприятия). Москва, 1994. 1996 — И.Б. Шатуновский. предложения и нереферентные слпва. Москва, 1996. • Шатуновский ИРЯ. • Учебный словарь сочетаемости слов русского языка/Под. ред. П.Н Семантика Денисова, В.В Морковкина и др. Москва: «Русский язык», 1978. Z224 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • The BBС Combinatory Dictionary of English: A Guide to Word • Littré, Émile. Le dictionnaire de la langue française de Paul Émile Combinations. Compiled by Morton Benson, Evelyn Benson and Robert Ilson. Third ed. John Benjamins Publishing Company/ Munksgaards Ordbøger, Amsterdam/Philadelphia, 2010. Littré. Nouvelle édition bibliophile en 7 volumes (le Nouveau Supplément en 1 volume, 2007), Paris, 2008. • Grammaire 1936 — Grammaire Larousse de XXe siècle. Paris, 1936. • Reum, Albrecht. A Dictionary of English Style. Leverkusen, 1955. • Oxford Collocations Dictionary Oxford: Oxford University Press, • Robert, Paul. Dictionnaire alphabetique et analogique de la langue 2009. française. Paris, 1967. • The Oxford English Dictionary, volumes I-XX. Second ed. Oxford: • Robert, Paul. Le Grand Robert de la langue fraçaise édition Oxford University Press, 1989. augmentée en 6 volumes. Paris: Dictionnaires Le Robert, 2006. • Apresjan V. 1997 — Valentina Ju. Apresjan. ‘Fear’ and ‘Pity’ from a • Robert, Paul. Le Petit Robert - Dictionnaire de la langue française. Lexicographic Perspective // International Journal of Lexicography, vol. 10, № 2, p. 85–111. Paris: Dictionnaires Le Robert, 2006. • Robert, Paul. Le Nouveau Petit Robert de la langue française, Paris: • Babby 1978 — L.H. Babby. Negation and Subject Case Selection in Dictionnaires Le Robert, 2009. Existential Sentences: Evidence from Russia. Bloomington, 1978. • Roget, Peter Mark, Thesaurus of English Words and Phrases, Classified • Bally 1980 — Charles Existential Sentences and Negation in Russia. and Arranged As to Facilitate the Expression of Ideas and Assist in Literary Composition. Revised and edited by Barnas Sears, D,D,. LL.D. Philadelphia: J.B. Lippincott & Co., 1883. Ann Arbor, 1980. • Carter R., McCarthy M. Cambridge Grammar of English. A • Roget, Peter Mark, Roget’s International Thesaurus, Seventh edition Comprehensive Guide to Spoken and Written English, Grammar and Usage. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. prepared by Barbara Ann Kipfer, Ph.D. and Robert L. Chapman, Ph.D., Norwalk, Connecticut: Easton Press, 2006. • Givón 1975 — Talmy Givón. Cause and Control: On the Semantics of • • Wierzbicka 1992 — A. Wierzbicka. Semantics. Culture and Cognition. Interpersonal Manipulation // Syntax and Semantics /J.P. Kimball (ed.) et al. New York, 1975, vol. 4. P. 59–89. Grevisse 1969 — M. Grevisse. Le bon usage. Grammaire française avec des remarques sur la langue françaised’aujourd’hui. Paris, 1969. Universal Human Concepts in Culture Specific Configurations. Studies and Monographs 53. Berlin; New York; Mount de Gruyter, 1991 • Wierzbicka 1980а — Anna Wierzbicka. The Case for Surface Case // • Greenbaum, Sidney. The Oxford English Grammar. Oxford: Oxford Linguistica Extranea. Studio 9. Koroma Publishers, 1980. University Press, 1996. • Worth 1959 — D.S Worth. Grammatical and Lexical Quantification in • Hornby, A.S. Oxford Advanced Learner’s Dictionary of Current English the Syntax of th Russian Language Numeral // International Journal of Slavic Linguistics and Poetisc, vol. 1/2. P.117–132. 7th ed. Oxford: Oxford University Press, 2005. • Jakobson 1971 — R. Jackson. Words and Their Meanings. London; New York, 1995. 9. LITERATURE • Karamian 2012 — Karamian M.M., Golovan S.A., The History of the • Аванесов Р. И. Русское литературное произношение, 5 изд.. М., 1972. Great Academic Dictionary of the RussianLanguage. La Filológica Por La Causa. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγSα, 2012. • Аванесов Р.И. Вопросы образования русского языка в его говорах // Вест. МГУ, 1947, № 9/5. • Karamian, Rosenthal 2012 —Rosenthal J.N., Karamian M.M., • Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Синонимические средства Golovan S.A. et al., Anglolysis. Ed. Second. La Filológica Por La Causa. London, San Francisco, Acapulco: La Casa Editorial ΣίγSα, 2013. языка. М., 1974. • Апресян Ю.Д. Английские синонимы и синонимический словарь // Англо-русский синонимический словарь. М., 1979, с. 502-543. • Kempcke, G. et al. Longman: Dictionary of Contemporary English 5th ed. London, 2009. • Апресян Ю.Д. Типы информации для поверхностносемантического компонента модели „Смысл - Текст" // Wiener Slawistischer Almanach. Wien, 1980. • Littré, Émile. Le dictionnaire de la langue française d'Émile Littré. Deuxième édition. Paris, 1872-1877. Z225 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Апресян Ю.Д., Палл Э. Русский глагол – венгерский глагол. • Апресян Ю.Д. Об активном словаре русского языка // Русский Управление и сочетаемость. Т. 1-2. Budapest, 1982. язык сегодня. Вып. 4. Проблемы языковой нормы. М., 2006, с. 29-47. • Апресян Ю.Д. Богуславский И.М., Иомдин Л.Л. и др. Типы лексикографической информации в толково-комбинаторном словаре // Актуальные вопросы практической реализации систем автоматического перевода. Ч. 2. М., 1982, с. 129-187. • Апресян Ю.Д., Дяченко П.В., Лазурский А.В., Цинман Л.Л. О • Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и толковый • Апресян Ю.Д. и др. Проспект активного словаря русского языка. компьютерном учебнике лексики русского языка // Русский язык в научном освещении, 2007, № 2 (14), с. 48-112. словарь // Вопросы языкознания, 1986, №2, с. 57-70. М., 2010. • Апресян Ю.Д. Морфологическая информация для толкового • Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной словаря // Словарные категории. М., 1988, с. 31-53. • лингвистики. - М., 1966. Апресян Ю.Д. Проблемы структурной лингвистики. – М.,1962. • Апресян Ю.Д. Типы коммуникативной информации для толкового словаря // Язык: система и функционирование / Под ред. Ю. Н. Караулова. М., 1988, с. 10-21. • Апресян Ю.Д. Экспериментальные исследования русского • Апресян Ю.Д. Словарная фиксация синтаксических свойств • Арутюнова Н.Д. Трудности перевода с испанского языка на глагола. – М.,1967. лексем: взаимодействие словаря и грамматики // Wiener Slawistischer Almanach. Wien, 1990. русский язык. – М., 1965. • Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М.: Языки русской • Апресян Ю.Д. Формальная модель языка и представление культуры, 1999. лексикографических знаний // Вопросы языкознания, 1990, №6. • Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии. – М., • Апресян Ю.Д. Об интегральном словаре русского языка // Семиотика и информатика. Вып. 32. М., 1991. 1960. • Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. – М., 1966. • Апресян Ю.Д. Богуславская О. Ю., Левонтина И. Б., Урысон Е. В., Новый объяснительный словарь синонимов. Проспект. М., 1995. • Ахманова О. С., Виноградов В. В., Иванов В. В.. О некоторых вопросах и задачах описательной, исторической и сравнительноисторической лексикологии. - ВЯ, , № 3, Москва, 1956. • Апресян Ю.Д. Предисловие // Теоретическая лингвистика и лексикография: К формальному описанию лексики. М., 1995. • Бархударов С.Г. Новиков Л. А. Каким должен быть учебный • Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 1: Лексическая семантика. словарь? // Русский язык за рубежом, 1971, №3, с. 46-50. Синонимические средства языка. М., 1995. • Беликов В.И. Сравнение Петербурга с Москвой и другие • Апресян Ю.Д. Избранные труды. Т. 2: Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995. соображения по социальной лексикографии // Русский язык сегодня: Проблемы русской лексикографии. Вып. 3. М., 2004. с. 23-38. • Апресян Ю.Д. О толковом словаре управления и сочетаемости • Беликов В.И. Yandex как лексикографический инструмент русского глагола // Словарь. Грамматика. Текст. М., 1996. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.dialog-21.ru/ archive/2004/belikov.htm , свободный. • Апресян Ю.Д. Предисловие // Новый объяснительный словарь синонимов русского языка / Под общ. рук. акад. Ю. Д. Апресяна. Вып. 1. М., 1997, с. VII-XXXIV. • Апресян Ю.Д. Значение и языкознания, 2001, №4, с. 3-22. употребление // • Бельчиков Ю.А. Стилистика и культура речи. - М.: 2000. • Беляева Л.Н., Герд А.С., Убин И.И. Автоматизация в лексикографии // Прикладное языкознание. СПб., 1996, с. 318-333. Вопросы • Апресян Ю.Д. Взаимодействие лексики и грамматики: лексикографический аспект // Русский язык в научном освещении, 2002, № 1 (3), с. 10-29. • Бездидько А.В. Об интересе к русскому языку во Франции в советскую эпоху, в кн.: Вопросы романской филологии, т. 1, [М.], 1979. • Апресян Ю.Д. Два принципа и два понятия системной • Березин Ф.М. Очерки по истории языкознания в России (конец лексикографии // Язык. Личность. Текст: Сб. ст. к 70-летию Т.М. Николаевой / Отв. ред. В.Н. Топоров. М., 2005, с. 267-284. XIX — начало XX в.), М., 1968. Z226 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Гак В.Г. Учебный словарь – краткая энциклопедия языка // • Берков В.П. Вопросы двуязычной лексикографии: Словник. Л., • • 1973. Берков В.П. Слово в двуязычном словаре. Таллин, 1977. Русский язык за рубежом, 1971, №4. Гак В.Г. О некоторых закономерностях лексикографии // Актуальные проблемы лексикографии. М., 1977, с. 11-27. развития учебной • Берков В.П. Двуязычная лексикография. СПб., 1996. • Гак В.Г. Лингвистические словари и экстралингвистическая • Берков В.П. О словарях XXI века: из лексикографической информация // Вопросы языкознания, 1987, №2, с. 3-16. футурологии // Мир русского слова. СПб., 2000, с. 68. • Гак • В.Г. Проблема создания универсального словаря ( энциклопедический , культурно - исторический и этнолингвистический аспекты) // Национальная специфика языка и её отражение в нормативном словаре. М., 1986, с. 119-125. Вежбицка А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001. • Вежбицка А. Сопоставление культур через посредство лексики и • Гак В.Г. Двуязычный словарь активного типа // Язык – система. прагматики. М., 2001. Язык – текст. Язык – способность. М., 1995, с. 53-62. • Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове, М., • Ганичева М. Екатерина Романовна Дашкова. 1947. • Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка • Герд А.С. Ларинская лексикографическая школа Петербургского XVII—XIX вв., 2 изд., М., 1938 • Виноградов В.В. «О некоторых вопросах теории русской (Ленинградского) университета, Русская историческая лексикология и лексикография, № 7 (2008) // Из истории наук, С. 3-23. лексикографии», Вопросы Языкознания, 5 Сентябрь Октябрь, Институт языкознания, Академия Наук СССР, Москва, 1956. • Герд А.С., Захаров В. П. Национальный корпус русского языка в и свете проблем современной филологии // Труды международной конференции «Корпусная лингвистика–2004»: Сборник докладов. СПб.: 2004. С. 122-130. • Виноградов В.В. Семнадцатитомный академический словарь • Герд А.С. РНК и академическая лексикография // Труды современного русского литературного языка и его значение для советского языкознания, Вопросы Языкознания, Год издания XV, АН СССР, Институт языкознания, № 6 Ноябрь-Декабрь, Наука, Москва, 1966, с. 3-26. Международной конференции «Корпусная лингвистика – 2006» (10–14 октября 2006 г., С.-Петербург). СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 2006. • Виноградов В.В. Избранные лексикография. Москва, 1977. труды. Лексикология • Герд А.С. К концепции нового академического словаря. Отбор • Виноградов В.В. Избранные лексикография. М., 1977. труды. Лексикология слов в словарь // Очередные задачи русской лексикографии. – СПб., Изд-во ИЛИ РАН, 1995. С. 24-30. и • Виноградов В.В. История слов. М., 1994. • Герд А.С. Богданов В. В. и др. Автоматизация в лексикографии и словари-конкордансы // Филологические науки, 1981, №1, с. 72-77. • Виноградова В.Б., Кукушкина О.В., Поликарпов А.А., Савчук С.О. Компьютерный корпус текстов русских газет конца XX века: создание, категоризация, автоматизированный анализ языковых особенностей // Русский язык: исторические судьбы и современность . Международный конгресс русистов исследователей. Москва, Филологический факультет МГУ, 13-16 марта 2001г. Труды и материалы. М., 2001, с. 398. • Герд А.С. Из размышлений на пути к новому академическому словарю современного русского языка // Язык – система. Язык – текст. Язык – способность. М., 1995, с. 72-79. • Грот Я.К. «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне», 1873, Петербург. • Винокур Г.О. Русский язык, М., 1945. • Даль В.И.Толковый словарь живаго Великорускаго языка, тт. I-IV, • Влахов С. Русско-болгарская лексикография // Международная конференция преподавателей русского языка и литературы. Москва 22 – 28 августа 1969 г. Тезисы докладов и выступлений, Москва 1969, с. 81-82. 3-е, «исправленное и значительно дополненное издание, под редакциею проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ», издание « поставщиков Двора ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА» (так указано только в т. 1) товарищества М. О. Вольф, Москва & Санкт-Петербург, 1903, 1905, 1907, 1909. • Гак В.Г. О разных типах двуязычных словарей // Тетради • Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 1— переводчика. Вып. 1, М., 1964, с. 71-78. 4. — М., 1863—1865; 2-е изд.— Т. 1—4. — СПб.; М., 1880—1882; Т. 1 Z227 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA —4. — М., 1955; 3-е изд.— Т. 1-4. — СПб.; М., 1903—1909; Т. 1—4. — СПб.; М., 1903—1911; 4-е изд.— Т. 1—4. — СПб.; М., 1911—1912. • Караулов Ю.Н. Современное состояние и тенденции развития • Денисов П.Н. Морковкин В.В., Новиков Л.А. Проспект учебного • Караулов Ю.Н. Предисловие // Русский ассоциативный словарь. русской лексикографии // Советская лексикография. М., 1988. словаря сочетаемости слов русского языка. М., 1971. Т. 1 / Ю.Н. Караулов, Ю.С. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева, Г.А. Черкасова. М., 1994. • Денисов П.Н. Очерки по русской лексикологии и учебной • Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: 1987. лексикографии. М., 1974. • Денисов П.Н. Учебная лексикография, итоги и перспективы // • Караулов Ю.Н. Концептография языковой картины мира. Статья Проблемы учебной лексикографии. М., 1977, с. 4-22. 1 // Проблемы прикладной лингвистики. Вып. 2, М., 2004. • Денисов П.Н. Практика, история и теория лексикографии в их • Караулов Ю.Н. Концептография языковой картины мира. Статья единстве и взаимообусловленности // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексике. М., 1978, с. 25-33. 2 // Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты / Под общ. ред. Н.В. Уфимцевой. М., 2004, с. 70-85. • Денисов П.Н. Единицы словаря // Национальная специфика • Ковтун Л.С. Основная идея шахматовской лексикографии // языка и её отражение в нормативном словаре / Отв. ред. Ю. Н. Караулов. М., 1988, с. 48-52. Вопросы языкознания, 1971, №2. • Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: Исследования по • Денисов П.Н. Энциклопедистика и лексикография // Актуальные современному русскому языку и социолингвистике. М., 2004. проблемы современной лексикографии. М., 1999, с. 7-15. • Крысин Л.П. О типах лексикографической информации в • Еськова Н.А. О принципах составления русского нормативного словаря орфоэпического типа // Вопросы языкознания, 1972, № 3. русской части русско-иноязычных словарей // Язык. Личность. Текст: Сб. ст. к 70-летию Т. М. Николаевой / Отв. ред. В.Н. Топоров. М., 2005, с. 285-303. • Еськова Н.А. Об объеме информации орфоэпического словаря • Кузнецов С.А. Предисловие // Большой толковый словарь русского языка // Национальная специфика языка и её отражение в нормативном словаре. М., 1988. русского языка / Автор и рук. проекта, гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб., 1998, с. 3-21. • Еськова Н.А. Лингвистический комментарий к «Орфоэпическому • Кузнецов С.А. Предисловие // Современный толковый словарь словарю русского языка». М., 2005. • Зализняк А.А. Грамматический Словоизменение. М., 1977. русского языка / Автор проекта и гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 2007, с. 3-9. словарь русского языка. • Мельчук И.А., Жолковский А.Х. Введение // Мельчук И.А., Жолковский А.Х., Апресян Ю.Д. и др. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка. Опыты семантикосинтаксического описания русской лексики. Wien, 1984. 69-94. • Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография. М.,1976. • Караулов Ю.Н. Истоки словаря, его назначение и правила пользования им // Караулов Ю.Н. Частотный семантических множителей русского языка. М., 1980. • Мельчук И., Иорданская Л. Смысл и сочетаемость в словаре. М., словарь 2006. • Караулов Ю.Н. Лингвистическое конструирование и тезаурус • Машинный фонд русского языка: идеи и суждения, М., 1986. литературного языка. М., 1981. • Методология, проблемы истории славистики, М., 1978. • Караулов Ю.Н. Молчанов В.И., Афанасьев В.А., Михалев Н.В. Анализ метаязыка словаря с помощью ЭВМ. М., 1982. • Мокиенко В.М. О фразеологических неологизмах // Мокиенко В.М. Новая русская фразеология. Opole, 2003, s. VII-XXIV. • Караулов Ю.Н. О состоянии русского языка современности. - М.: • Молотков А.И. Фразеологизмы русского языка и принципы их 1991. лексикографического описания // Фразеологический словарь русского языка, М., 1968. • Караулов Ю.Н. Словарь Пушкина и эволюция русской языковой способности. - М.: 1992. • Морковкин В.В. Идеографические словари. М., 1970. • Караулов Ю.Н. Словарь и человек // Теория языка и словари. Кишинев, 1988, с. 5-10. Z228 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Морковкин В.В. Учебная лексикография как особая лингводидактическая дисциплина // Актуальные проблемы учебной лексикографии. М., 1977, с. 28-37. лексикографии // Очередные задачи русской академической лексикографии. СПб., 1995, с. 15-23. • Скляревская Г.Н. Прагматика и лексикография // Язык – • Морковкин В.В. Предисловие ко второму изданию // Словарь система. Язык – текст. Язык – способность. М., 1995, с. 63-71. сочетаемости слов русского языка / Под ред. П.Н. Денисова, В.В. Морковкина. Изд. 2-е, испр. М., 1983. • Скляревская Г.Н. Введение // Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения Скляревской. СПб., 1998, с. 7-36. • Морковкин В.В., Беме Н.О., Дорогонова И.А., Иванова Т.Ф., Успенская И.Д. Лексическая основа русского языка: Комплексный учебный словарь / Под ред. В. В. Морковкина. М., 1984. / Под ред. Г.Н. • Скляревская Г.Н. Введение // Толковый словарь русского языка начала XXI века. Актуальная Скляревской. М., 2006, с. 5-30. • Морковкин В.В., Сафьян Ю.А., Степанова Е.М., Дорофеева И.В. лексика / Под ред. Г.Н. Лексические минимумы современного русского языка / Под ред. В.В. Морковкина. М., 1985. • Слово в тексте и словаре: Сб. статей к семидесятилетию • Морковкин В.В. О базовом лексикографическом знании // академика Ю.Д. Апресяна / Отв. ред. Л.Л. Иомдин, Л.П. Крысин. М., 2000. Учебники и словари в системе средств обучения русскому языку как иностранному. М., 1986, с. 102-117. • Сороколетов Ф.П. Русская лексикография в Академии наук // Вопросы языкознания, 1974, № 6, с. 19-31. • Морковкин В.В. Об объеме и содержании понятия "теоретическая • Сороколетов Ф.П. Традиции русской советской лексикографии // Вопросы языкознания, 1978, № 3, с. 26-42. лексикография" // Вопросы языкознания, 1987, №6, с. 33-42. • Морковкин В.В. Антропоцентрический v e r s u s лингвоцентрический подход к лексикографированию // Национальная специфика языка и её отражение в нормативном словаре. М., 1988, с. 131-135. • Сороколетов Ф.П. Общая и учебная лексикография. Л., 1985. • Тихонов А.И. Проблемы составления толкового гнездового словаря современного русского языка // Слово в грамматике и словаре. М., 1984, с. 194-200. • Морковкин В.В. О лексикографическом обеспечении профессионально ориентированного обучения русскому языку нерусских студентов // Теория и практика научно-технической лексикографии. М., 1988, с. 180-185. • Шахматов А.А. Очерк современного русского литературного языка, 4 изд., М., 1941. • 343. Морковкин В. В. Основы теории учебной лексикографии. М., • Шведова Н.Ю., Лопатин В В., Улуханов И.С., Плотникова В.А. 1990. Изучение грамматического строя русского языка, в Теоретические проблемы советского языкознания, М., 1968. кн.: • Морковкин В. В. и др. Предисловие // Морковкин В. В., Луцкая Н. • Шведова Н.Ю. Парадоксы словарной статьи // Национальная М., Богачева Г.Ф. и др. Словарь структурных слов русского языка. М., 1997, с. 3-20. специфика языка и её отражение в нормативном словаре. М., 1988, с. 6-11. • Обнорский С.П. Очерки по истории русского литературного • Шведова Н.Ю. Теоретические основы словаря // Русский языка старшего периода, М. — Л., 1946 Итоги научного изучения русского языка, «Учёные записки МГУ», 1946, в. 106. т. 3, кн. 1. семантический словарь . Толковый словарь , систематизированный по классам слов и значений / Под общ. ред. Н.Ю. Шведовой. Т. 1-4. М., 2002, с. VII-XXIII. • Скляревская Г.Н. Еще раз о проблемах лексикографической • Щерба Л.В. Опыт общей теории лексикографии // Щерба Л.В. • Обнорский С. П. стилистики // Вопросы языкознания, 1988, №3, с. 84-97. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. • Скляревская Г.Н. Новый Академический Словарь: Проспект, ИЛИ • Щерба Л.В. Предисловие [к русско-французскому словарю] // РАН, Санкт-Петербург, 1994, 62 С. Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. • Скляревская Г.Н. Опыт системного описания языковой метафоры • Языковая личность: Текст, словарь, образ мира. К 70-летию чл.- в словаре // Национальная специфика языка и её отражение в нормативном словаре. М., 1988, с. 63-66. корр. РАН Юрия Николаевича Караулова: Сб. статей. М., 2006. • Atkins B.T.S. Building a Lexicon: The Contribution of Lexicography // International Journal of Lexicography, vol. 4, 1991. • Скляревская Г.Н. Новый академический словарь: объект, типологические признаки, место в системе русской Z229 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA • Aug . Соmte, Cours de philosophiе positive, IV, 3-mé ed., Paris, 1869. • Holenstein E. Jakobson und Husserl: Ein Beitrag zur Genealogie des • • Belentschikow R. Russisch-Deutsches Worterbuch. 1: А, Б, В. Herausgegeben von Renate Belentschikow. Harrassowitz Verlag. 2002. Belentschikow R. (Hrsg.): Das Russische in zweisprachigen Woerterbuechern. Internationale Fachtagung, Magdeburg, 18.-22.5.2005. Frankfurt am Main, 2006. • Strukturalismus // Parret H. (ed.). His- tory of Linguistic Thought and Contemporary Linguistics. Amsterdam, De Gruyter. 1976. Johnson S., A Dictionary of English Language, volumes I-II, London, 1755. • Karamian M., Analysis of Mathematical Models Used in J.S. Bach’s Fugal Techniques, San Francisco. 1990. • Bibliographie, die in den wissenschaftlichen Zeitschriften der Universitäten und Hochschulen der DDR veröffentlichen, Bd 1—2 (1951—1973), Greifswald, 1978—79. • Karamian M., Anglolysis, The Dynamic Cycle from the Spoken Word to • Boswell J., Life of Samuel Johnson, 1791// Letter to Francesco • Karamian М., Anglolysis, Anales del Instituto de Literaturas Clásicas, the Dictionary, Acapulco & Savannah, 2006. Sastres, 21 August 1784. La Universidad Nacional Autónoma de México, Mexico D.F., Eldonejo La Portal Electronica, Acapulco & Savannah, 2006. • Bridges R., 'Henry Bradley. A Memoir'. In R. Bridges (editor), The • Kilgariff A., Rychly P., Smrz P., Tugwell D. The Sketch Engine // Collected Papers of Henry Bradley, Oxford: Clarendon Press, Oxford, England, 1928, 1-58. Proceedings of EUROLEX-2004. • Dubois J. et C. Introduction a la lexicographie: La dictionnaire. P., • Kipfer B.A. Workbook on lexicography. Exeter, 1984. 1971. • Knowles R.E. The computer in lexicography // Wörterbücher • Eliot, Charles W., The Harvard Classics, volumes I-LI, New York: P.F. Dictionaries - Dictionnaires. Ein internationales Handbuch zur Lexikographie, 1990, vol. 2, p. 1645-1672. Collier & Son, 1909–1917. • Fontenelle T. Using a bilingual dictionary to create semantic networks // • Kromann H.-P., Riiber T., Rosbach P. Principles of bilingual International Journal of Lexicography, vol. 10, 1997, p. 275-303. • Fontenelle T. Introduction: dictionaries, thesauri and lexical-semantic lexicography // Wörterbücher - Dictionaries - Dictionnaires. Ein internationales Handbuch zur Lexikographie, 1991, vol. 3, p. 2711-2728. relations // International Journal of Lexicography, vol. 13, 2000, p. 229-231. • Kruglikova L. E., The Archive of Letters and Correspondence for J. Rosenthal & M. Karamian, 2011, Acapulco & Savannah. • Fontenelle T. A bilingual lexical database for frame semantics // • L'Hermitte René Marr, marrisme, marristes: Science et perversion International Journal of Lexicography, vol. 13, 2000, p. 232-248. • France Anatole, (1844-1924), Lexicon, from P. Galpin’s Private Library, • Manhattan, New York. idéologique; une page de l’histoire de la linguistique soviétique. — Paris: 1987. Landau S.I. Dictionaries: The Art and Craft of Lexicography. NY, 1989. • Gallis A., Slawistik und Slawisten in Norwegen, «Wiener Slawistisches • Lloyd R. J., Die Neueren Sprachen, Marburg in Hessen, Germany, 1896. Jahrbuch», 1974, Bd 20. • Grot J.K., (1812-1893), Russian Orthography, 1878, Lesser Literary • Lavoisier A., Treatise on Elements of Chemistry, Translated by Dr. Robert Encyclopedia in volumes 1-9, Moscow, 1964. Kerr, British Empire, Edinburgh, 1790. • Guizot F. P., History of Civilization in Europe, Yale Classics, Timothy • Marshak S., The Dictionary, Translated by Walter May, Manuscripts, Dwight Edition, volume 10, London & New York, 1899. Poems and Personal Memoirs, New York, 1983. • 538. Hall Jun R. A., Archivum Linguisticum, III, 117, Glasgow, UK, • Martinet А., Structural Variation in Language, см. Preprints of Papers for 1951. • • 539. Hartmann R.R.K. Lexicography: Principles and Practice. NY, 1983. • Hartmann R.R.K. Theoretical and Practical Aspects of Lexicography // Теоретические и практические Иваново, 1997, с. 5-18. аспекты the Ninth International Congress of Linguists, Cambridge, Mass., 1962. Nida E. A., Language, issue XXIV, page 420, London, 1948. • The Oxford English Dictionary, Second Edition, Volumes I-XX, Clarendon Press, Oxford, 1989. лексикографии. • Paglia, Camille. Sex, Art and American Culture, New Essays, ISBN • Heard A.S., Essays from the History of Science, Larin’s Lexicographical 9780679741015, page ix, Vintage Books, New York, USA, 1992. School of St.PetersburgUniversity, St. Petersburg, 2007. Z230 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA České Budějovice, Czech Republic, September 2003 / Václav Matoušek, Pavel Mautner (Eds.). – Springer-Verlag, Berlin, Heidelberg, 2003. – P. 146-151. – (Lecture Notes in Artificial Intelligence, 2807). • Reports of the Department of the Russian Language and Philology for 1886-1891, St. Petersburg, 1903. • Rosenthal Joseph, Archival Reports:"Los Etudios Philologica Por la Causa", Havana, 1963. • Zgusta L. Lexicography today: An annotated bibliography of the theory of • Rosenthal Joseph, The Philosophy of Mathematical Models Used in Russian Linguistics, MS, Los Angeles, 1999. lexicography. Tubingen, 1988. • Russian National Corpus, www.ruscorpora.ru, Institute of Russian 10. ABBREVIATIONS Language after V.V. Vinogradov, Voronezh State University et al., Moscow, St. Petersburg & Voronezh, 2004. • А. Л. — Авторский Лист. Количественная единица измерения объёма литературного произведения, созданного автором либо обработанного переводчиком, редактором или корректором. В Российской Федерации авторский лист равен 40 000 печатных знаков (включая знаки препинания, цифры и пробелы между словами и до полей), или 700 строкам стихотворного текста, или 3000 см² воспроизведённого авторского иллюстрационного материала (графиков, рисунков, таблиц). Авторский лист составляет основу специальной системы подсчёта для определения объёма подготовленных к изданию рукописей и опубликованных работ. • Rychly P., Smrz P. Manatee, Bonito and Word Sketches for Czech . Труды международной конференции «Корпусная лингвистика– 2004»: Сборник докладов. СПб., 2004. • Schweitzer Albert, J.S. Bach, English translation from the German edition, with alterations supplemented by the author, volumes 1-2, published by Breitkopf & Härtel, London, British Empire, 1911. • Sekaninova E. Dvojjazycna lexikografia v teorii a praxi. Bratislava, 1993. • Shane A. M., American and Canadian doctoral dissertations in Slavic • Как правило, один авторский лист составляет примерно 22–23 and East European languages and literatures, «Slavic and East European Journal», 1973, v. 17. машинописные страницы на русском языке при стандартном заполнении. Также для измерения количественных параметров издания используется термин «учётно-издательский лист», равный авторскому листу. Для учёта объёма издания, которое автор подаёт в издательство, используется понятие «авторский лист», а для учёта объёма издания перед печатью тиража — «учётно-издательский лист». Для непосредственного пересчёта и сопоставления объёмов изданий разных форматов используют печатные и условные печатные листы. После выпуска тиража листаж издания измеряют в специальных листах-оттисках. / Russian polygraphical unit of textual volume which is 40.000 printed characters. • Shuguroff M., Miss Catherine Vilmont and princess Daashkova, Russian archive, book 3, St. Petersburg, 1880. • Shakhmatov A., Introduction to the Course of The Russian Language, Petersburg, 1916. • Slovo a Slovnik. Bratislava, 1973. • Spitta Philipp, Johann Sebastian Bach, volume I-II, First English Edition, London, 1951. • АН БССР — Академия Наук Белорусской Советской Социалистической Реппублики / Республика Беларусь. • Thomas Lawrence L. The linguistic theories of N. Ja. Marr. — Berkeley, California: 1957. • АН СССР — Академия Наук СССР. • Twaddell W. F., On Defining the Phoneme, Waverley Press, Baltimore, USA, 1935. • БАС — Большой академический словарь / The Great Academic Dictionary. • Velmezova Ekaterina Les lois du sens. La sémantique marriste. — • БАС–1 – Словарь современного русского литературного языка Genève: 2007. АН СССР. Т. 1–17. М.–Л., 1948–1965. • Voltaire, Philosophical Dictionary, volume I-VI, First English Edition, • БАС–3 – Большой академический словарь русского языка ИЛИ Covent Garden, London, 1824. РАН. Т. 1–9. СПб., 2004–2008; издание продолжается. • Voltaire, Philosophical Dictionary, volume I-VI, Second English Edition, • БСК – Большая словарная картотека Института лингвистических Covent Garden, London, 1824. исследований РАН (Санкт-Петербург). • Wierzbicka A. Lexicography and conceptual analysis. Ann Arbor, 1985. • ВИНИТИ АН — Всероссийский (ранее Всесоюзный) институт научной и технической информации РАН (ранее АН СССР) / • Zakharov V., Russian Corpus of the 19th Century // Text, Speech and Dialogue. Proceedings of the 6th International Conference TSD 2003, Z231 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA RISTI — All-Rusсian (previously All-Union) Institute for Scientific and Technical Information. • ИБ — Информационная база/ • РГПУ имени А. И. Герцена — Российский государственный педагогический университет им. А. И. Герцена / RSPU — The Russian State Pedagogical Univesity After A.I. Herzen. DB or IDB — Informatioal Database. • • РИО — Редакционно-издательский отдел / EPD Editorial ИЛИ — Институт лингвистических исследований / ILS — Institute for Linguistic Studies. Publishing Department. • РГО — Русское географическое общество / RGS — The Russian • ИПТ — Информационно-поисковый тезаурус / IRT — Geographical Society. Information Retrieval Thesaurus. • РГНФ — Российский Гуманитарный Научный Фонд / RHSF — • ИПЯ — Информационно-поисковый язык / IR or IRL — The Russian Humanitarian Scientific Foundation. Information Retrieval (IR) Query Language. • РНК — Российской национальный корпус. • ЛГУ — Ленинградский государственный университет имени А. • РСФСР И. Герцена / LSU — Leningrad State University After A.I. Herzen. — Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика / RSFSR — The Russian Soviet Federative Socialist Republic. • МАС — Малый академический словарь /PAD — The Petitе Academic Dictionary. • РФ — Российская Федерация / RF — The Russian Federation. • МСК — Межкафедральный словарный кабинет им. проф. Б. А. • СКАТ Ларина / IDS — Intradepartmental Lexicographical Studio After Prof. B.A. Larin. — Санкт-Петербургский корпус агиографических текстов / SCHT — St. Petersburg Corpus of Hagiographic Texts. • МФРЯ — Машинный фонд русского язык. Машинный фонд • СПбГУ — Санкт-Петербургский государственный университет. русского языка — проект создания большого представительного корпуса русского языка. Опыт МФРЯ используется при разработке, начиная с 2004 года, Национального корпуса русского языка. / Machine Corpus of the Russian Language. The Russian National Corpus (English official name; the Russian name is Национальный корпус русского языка, lit. the National Corpus of the Russian language, but as the official English variant the Russian National Corpus is used) is a corpus of the Russian language that has been partially accessible through a query interface online since April 29, 2004. It is being created by the Institute of Russian language, Russian Academy of Sciences. • СПб. — Санкт-Петербург. • СССР — Союз Советских Социалистических Республик. • ЭВМ — Электронно-вычислительная машина. • ЯЛИК — Язык, Литература, История, Культура Информационный бюллетень / LLHC — Language, Literatue. History, Culture. • LFPLC — La Filológica Por La Causa. It currently contains about 350,000,000 word forms that are automatically lemmatized and POS-/grammeme-tagged, i. e. all the possible morphological analyses for each orthographic form are ascribed to it. Lemmata, POS, grammatical items and their combinations are searchable. Additionally, 6,000,000 word forms are in the subcorpus with manually resolved homonymy. • RRC-R USA — Read-Reread Comprehension Research Project USA is lead by Team Doctor Karamian. This research project is related to retrieval of memory, that refers to the subsequent re-accessing of events or information from the past, which have been previously encoded and stored in the brain. In common parlance, it is known as remembering. During recall, the brain “replays” a pattern of neural activity, that was originally generated in response to a particular event, echoing the brain's perception of the real event. In fact, there is no real solid distinction between the act of remembering and the act of thinking. The data accumulated from this research is utilized in human linguistic abilities. The subcorpus with resolved morphological homonymy is also automatically accentuated. The whole corpus has a searchable tagging concerning lexical semantics (LS), including morphosemantic POS subclasses (proper noun, reflexive pronoun etc.), LS characteristics proper (thematic class, causativity, evaluation), derivation (diminutive, adverb formed from adjective etc.). RRC is а especially designed programme, proving that machine translation of texts of any character is impossible. Retrieval of memory replays not quite identical to the original, though - otherwise we would not know the difference between the genuine experience and the memory - but are mixed with an awareness of the current situation. One corollary of this is that memories are not frozen in time, and new information and suggestions may become incorporated into old • НТИ — Научно-техническая информация (журнал) / STI — Scientific-Technical Information (Journal). • РАН — Российская академия наук / The Russian Academy of Sciences. Z232 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858 LA FILOLÓGICA POR LA CAUSA memories over time. Thus, remembering can be thought of as an act of creative re-imagination. Because of the way memories are encoded and stored, memory recall is effectively an on-the-fly reconstruction of elements scattered throughout various areas of our brains. Memories are not stored in our brains like books on library shelves, or even as a collection of self-contained recordings or pictures or video clips, but may be better thought of as a kind of collage or a jigsaw puzzle, involving different elements stored in disparate parts of the brain linked together by associations and neural networks. Memory retrieval, therefore, requires re-visiting the nerve pathways the brain formed, when encoding the memory, and the strength of those pathways determines how quickly the memory can be recalled. Recall effectively returns a memory from long-term storage to short-term or working memory, where it can be accessed, in a kind of mirror image of the encoding process. It is then re-stored back in long-term memory, thus reconsolidating and strengthening it. • TDK — Team Doctor Karamian. • SFU — Soviet Finno-Ugric Studies. 10. INDEX (WILL BE POSTED SOON) Z233 ISBN-13: 978-1633151529 and ISBN-13: 978-1633154858