Как Microsoft завоевала СССР, а Apple не смогла

Оригинальная статья. Редакция Roem.ru благодарит за перевод Кирилла Козловского из сообщества переводчиков западной прессы Newочём.

Фото: Albo003 / shutterstock.com

В 1990 году, когда компьютеры постепенно становились привычным атрибутом американских домов, возникла одна специфическая проблема. Можно назвать ее проблемой QWERTY: что будет, если клавиши на вашей клавиатуре, к которым вы привыкли за десятилетия работы, просто исчезнут, и у вас не будет другого выхода, кроме как переходить на другой язык, чтобы выполнить даже простейшие из заданий?

В раннюю эпоху существования компьютеров именно с этим сталкивались многие пользователи за пределами США, особенно те, кто не пользовался латинским алфавитом. Разумеется, было много попыток локализации компьютерных систем и создания собственных уникальных продуктов — особенно в Японии, где платформа PC-98 от NEC и линейка персональных компьютеров FM Towns от Fujitsu пользовались огромным успехом в 80-е и 90-е, и в Финляндии, где Nokia выпустила линейку персональных компьютеров, прежде чем перейти на мобильные устройства — но в итоге эти попытки натолкнулись на препятствие в лице глобализации. В конце концов, на Microsoft и Apple было просто очень трудно не обращать внимания.

Технологические компании не всегда думали об остальном мире, когда разрабатывали компьютеры, операционные системы и приложения, в скором будущем ставшие общепринятыми для сфер бизнеса и развлечений. Но нигде, вероятно, эта дихотомия между культурой и технологией не ощущалась острее, чем в СССР, для которого существовал не только языковой барьер, но и Холодная война.

А когда началась оттепель, Microsoft была тут как тут с ледорубом.

Маленький немецкий филиал Microsoft возглавил то, что повлекло революцию в отношениях между компьютерной промышленностью США и Советским Союзом: план полной локализации MS-DOS и Microsoft Works для российского рынка. Дело было серьезное, поскольку эта операционная система и этот пакет приложений играли ключевые роли в первоначальном захвате Microsoft мира компьютеров.

Потенциальные плюсы от ведения бизнеса за Железным занавесом были огромными. Практически нетронутый рынок, занимавший на тот момент одну шестую часть суши и обладавший населением, сравнимым с населением США. Советские пользователи той эпохи, независимо от своего положения, пиратили все, что могли. И Microsoft не скрывала своего желания подружиться с врагом Америки в Холодной войне. Сам Билл Гейтс приехал в Москву в апреле 1990 года, чтобы поднять боевой дух своих подчиненных.

Дети играют в компьютер Amstrad CPC464 в 1988 году. Данные и программы вводились с помощью встроенного считывателя кассет справа от клавиатуры. Фото: Public Domain / WikiCommons

Подчиненные эти работали в советско-американском предприятии «Диалог», организации, созданной, по сути, для того, чтобы навести мосты между американской и российской компьютерной промышленностью. Проект был грандиозный. По словам Юрия Старикова, помогавшего в управлении СП Диалог, локализация была не просто заменой пары слов тут и там: «Это намного больше, чем перевод документации и сообщений об ошибках. Локализация создавала новые стандарты и терминологию».

В некотором роде этот проект противоречил тогдашнему глобальному подходу Microsoft. Хотя программный гигант до этого уже проводил проекты по локализации, разработчики фирмы той эпохи — в частности, из Редмонда, штат Вашингтон — открыто признают, что локализация в 90-е была некой запоздалой мыслью, особенно в отношении Windows.

«Хотя кодом, написанным для английской версии, был предусмотрен локализуемый контент в информационных ресурсах, зачастую сам исходный код был написан с учетом только английского языка», — написал о создании Windows 3.1 разработчик Microsoft Реймонд Чен. «Например, полагалось, что текст будет читаться слева направо, или что для кодирования одного символа хватает одного байта». (Сама компания не захотела давать комментарии на этот счет.)

Проблема была в том, что говорить о локализации легко, а делать — трудно. В то время не было стандартного способа заставить компьютер работать на другом языке. Если вы хотели выйти за пределы стандартных 26 букв латинского алфавита — что требуется, если вы пишете на японском, китайском, инуитском или русском — вы, по сути, должны были создать их с нуля. «Консорциум Юникод», который устранил эту проблему, появился лишь через несколько лет.

Производители и разработчики по всему миру, по сути, писали новый код, и Советский Союз не был исключением.

«Советская индустрия программного обеспечения пребывает и всегда пребывала в состоянии хаоса. В самом деле, она даже не заслуживает наименования индустрии. Это плачевное положение дел полностью очевидно и для пользователей, и для лидеров производства, но к сегодняшнему дню советское руководство так и не смогло предпринять эффективных шагов для исправления ситуации».

Этот отрывок из отчета Гудзонского института 1989 года о состоянии советской вычислительной промышленности довольно грубо, но точно описывает состояние индустрии, подчеркивая проблемы, с которыми сталкивалась страна и зарубежные фирмы, желавшие в ней работать.

Самой известной проблемой было пиратство. «Копирование настолько распространено, что люди там считают, что Maxell и Verbatim, производители дискет, на самом деле разработчики программного обеспечения», — так иронично прокомментировал ситуацию для New York Times в 1991 году Ларри Хеймендингер, на тот момент президент Nantucket Corporation.

Но истинной проблемой для российских пользователей было оборудование. Тому было множество причин, иногда дипломатической природы. Координационный комитет по экспортному контролю — коалиция из 17 западных государств — серьезно ограничивал число компьютеров, которое можно было продать в Восточном блоке. До начала девяностых годов коалиция ограничивала доступ к самым популярным процессорам Intel, сетевому оборудованию и некоторым производственным инструментам, необходимым для создания компьютеров. Из-за этого вход на этот рынок оказался закрыт для многих крупнейших технологических фирм.

Ограниченный доступ к оборудованию, по большей части, держал Россию в стороне от компьютерной революции восьмидесятых, замечает Стариков, пока не был создан ЕС-1840, клон IBM, выпущенный Минским производственным объединением вычислительных технологий (МПОВТ) в 1986 году. Эти компьютеры-клоны были в те времена распространены, но теперь малоизвестны, и с начала 90-х их нигде не найти.

Текстовые процессоры в одном из павильонов на Выставке Достижений Народного Хозяйства, Москва, 1985 Фото: Public Domain / WikiCommons

«Однако ни один из компонентов не производился в Советском Союзе: ни дисководов, ни жестких дисков, ни мониторов, ни принтеров — ничего!», — говорит Стариков.

Если бы Microsoft не решила сама попытаться дать российским потребителям легальные версии своих операционных систем, российская компьютерная промышленность, вероятно, была бы вынуждена самостоятельно проделать себе путь на информационную магистраль.

В восьмидесятые было много попыток локализовать DOS, например, АДОС. Эта система, также известная как Альфа-ДОС, была созданным государством клоном, совместимым с MS-DOS 3.2. Но такие локализации DOS были половинчатым решением, где команды вводились на сборной солянке из русского и английского.

Вдобавок к этому, замечает Стариков, исходный код продукта явно был скопирован с MS-DOS:

Я встретился с главным инженером Минского вычислительного завода, который мне показал Альфа-ДОС — русскую операционную систему. Я сразу же ему указал на строку Copyright Microsoft Corporation, которая содержалась в одном из важнейших компонентов Альфа-ДОС. Это доказывало, что Альфа-ДОС — пиратская программа.

«Солянка» — в принципе точное описание тогдашней российской компьютерной промышленности. Гудзонский институт отмечал в своём отчёте:

Принимается мало усилий в направлении стандартизации, а поддержка и разработка программ производится лишь по требованию отдельных пользователей. В советском мире вычислительной техники нет аналогов Digital Research или Microsoft.

Влияние, которое Microsoft оказала на российскую компьютерную индустрию, лучше всего иллюстрируется раскладкой, используемой на большинстве современных русских клавиатур, и тем, насколько эта раскладка отличается от тех, что использовались в печатных машинках прошлых десятилетий.

Например, буква Ц, раньше находившаяся рядом с цифрами на правой стороне клавиатуры, теперь делила место с буквой W в раскладке Microsoft. И поскольку в русском алфавите сильно больше букв (33), чем в английском (26), символы приходилось запихивать в клавиатуру любым доступным способом. В результате клавиши, обычно отвечающие за знаки пунктуации вроде скобок теперь вынуждены совершать тройную работу, деля место с буквами Ъ и Ю.

Возможно, самым раздражающим изменением стала необходимость нажимать Shift, чтобы ввести запятую в русской раскладке, от чего автор этой статьи, наверное, сошел бы с ума.

Помимо этого, нужно было разобраться с множеством технических проблем. Белорусская ССР, нынешняя Республика Беларусь, нуждалась в собственной раскладке. А украинцы не могли вводить букву Ґ (в Юникоде именующейся «ghe with upturn», или «гэ с крючком»), пока Microsoft не помогла им с этим.

Билл Гейтс в 1993 году. Фото: Rob Crandall / shutterstock.com

Создавая перевод DOS, команда локализаторов основывалась на российской вариации таблицы скан-кодов клавиатуры компьютеров IBM. Она создавалась командой Компьютерного центра АН СССР. Таблица скан-кодов, то есть таблица содержимого символов, возникающих на экране, была создана из расчета на совместимость с большинством западных программ, что было ключевым фактором для «Диалога».

Использованные «Диалогом» в итоге коды символов, хоть и не в точности повторявшие созданные академией, были визуально более привлекательными, чем существовавший набор авторства IBM.

Процесс вывода этих символов на монитор компьютера требовал создания новых драйверов для всевозможных разрешений дисплеев — непростая задача в начале девяностых, когда технология plug-and-play была лишь страстно желаемой, а не стандартной. Вдобавок, команда иногда с трудом могла объяснить необходимость некоторых изменений своим руководителям в Редмонде.

Но работа по локализации, проведенная Стариковым и другими, вышла за границы России и повлияла на линейку продукции Microsoft; например, код драйвера дисплея, написанный одним из разработчиков команды, попал в американскую версию MS-DOS 5.0, а в Windows 3.1 была улучшена поддержка расширенных символов, отчасти благодаря работе Старикова.

Объем технической работы, проведенной для не тестированного продукта, выходящего на едва открывшийся рынок, впечатляет. То, что Microsoft отправила своего президента с личным обращением к советскому народу — признак ответственного подхода компании к проекту.

Гейтс неоднократно приезжал в Россию, последний раз в 2007 году, но его визит в 1990 году был, наверное, самым влиятельным и наименее освещенным. О той поездке известно немного, но его деятельность помогла Microsoft заготовить плацдарм для долгосрочного захвата российского рынка и установления отношений с российскими разработчиками.

Негласной целью визита Гейтса стала попытка узаконить компанию в глазах российских пользователей в то время, когда рынок контролировали пираты — то есть конкуренцию Microsoft на рынке операционных систем составляли только пиратские копии ее же продуктов. Эстер Дайсон, одна из немногих западных журналистов, освещавших первую поездку Гейтса в Восточную Европу, предполагала, что решение Microsoft внедрить DOS на этот рынок представляло собой попытку попросту дать пользователям возможность приобрести лицензионный продукт.

Домашний компьютер времен Холодной войны: рабочая среда восточногерманского домашнего компьютера Robotron KC 85/1, с кассетоприемником Geracord 6020 Portable, матричным принтером Robotron K 6313 и российским телевизором Юность 402B. Фото: Hans Wollny / WikiCommons

«На персональных компьютерах, купленных у западных фирм, обычно установлены лицензионные копии DOS, но на тех, что создаются государственными организациями или импортируются из стран, не состоящих в Координационном комитете по экспортному контролю, их обычно нет», — писала Дайсон в мае 1990 года в ныне не издающемся журнале Release 1.0. «За счет маркетинга планировалось убедить людей, которые уже пользуются твоим продуктом, в том, что его нужно покупать». Она добавляла, что когда Гейтса спросили, как люди будут платить за его программы, если они не продавались в местной валюте, он затруднился дать ответ.

Microsoft попыталась дать отпор пиратству, включив в каждую копию локализованной MS-DOS 4.01 выводящееся на экран предупреждение. К сожалению, эта попытка вела к отдельным проблемам.

«Для этого сообщения нам пришлось добавить особый драйвер, чтобы шрифт загружался на видеокарту, иначе текст был нечитаем», — пояснил Стариков. «Чтобы продолжить загрузку системы после предупреждения, нужно было нажать любую клавишу. Отсюда возникли некоторые проблемы с автоматизацией при использовании русской версии MS-DOS 4.01».

В итоге это прямолинейное предупреждение оказалось недолговечным из-за низкой эффективности. Технически подкованный пользователь мог его обойти, в русской версии Works его заглушили, а в переведенной версии MS-DOS 5.0, наконец, совсем от него отказались.

А где же все это время была Apple? Пока Microsoft пыталась убедить людей, что за ее программы стоит платить, их вечный соперник никак не вмешивался. Даже несомненное проявление любви — создание клонов советскими пользователями в восьмидесятых — не тронуло компанию.

«Агат», совместимая с Apple II машина с кириллической раскладкой, была одним из таких клонов. Ярко-оранжевая, с нестандартной клавиатурой, эта машина была такой явной копией, что в ее памяти содержалось имя Стива Возняка. Популярный американский журнал BYTE назвал ее «плохой копией», но, как и Apple II в США, она стала появляться в школах.

Советский персональный компьютер Дельта-С, клон ZX Spectrum+. Фото: Vitaly / WikiCommons CC BY-SA 3.0

Джон Скалли, почти десятилетие проработавший гендиректором Apple, посетил Москву в 1988 году с несколькими другими руководителями компании, но воздержался от продвижения Macintosh, вместо этого продвигая менее мощные Apple IIgs.

«Я думаю, они очень заинтересованы в покупке Macintosh. Проблема в том, что у них нет твердой валюты для их покупки. И они были бы рады их у себя производить, но там нет инфраструктуры для производства», — сказал в том году Скалли в интервью для San Jose Mercury News.

Годами компания кружила вокруг этого рынка, предпринимая лишь крошечные шаги. Однажды Скалли подарил Михаилу Горбачеву Macintosh, но в 1990 году также заявлял в интервью New York Times, что инфраструктура страны недостаточно развита.

«Качество базовых услуг, которые нужны людям — телефонная связь, отели, авиасообщение — все еще очень низкое, — говорил Скалли. — Без телефонов и факсов мы не можем вести там бизнес».

Из-за этого промедления Apple упустила возможность воспользоваться тем ранним преимуществом, что у них было на фронте локализации: «Консорциум Юникод», официально появившийся в 1991 году, возник в результате раннего сотрудничества между работниками Apple и Xerox. Фактически, пойми Apple, как преподнести свой продукт, она пришла бы на российский рынок с технологическим преимуществом. Увы, не поняла.

Когда Apple наконец пришла на российский рынок в 1993 году, она использовала сильную маркетинговую стратегию, которой прославилась в США. В частности, их знаменитая реклама «1984», снятая Ридли Скоттом, всего во второй раз в истории вышла на российские телеэкраны.

Стратегия была по сути та же, что в США — покажите крутой продукт, который востребован рынком, и продажи польются рекой.

Русская клавиатура 2009 года. Фото: Public Domain / WikiCommons

Как и в США, эта стратегия породила поклонников фирмы — например, в Москве есть крупный музей компьютеров Apple, где можно увидеть довольно малоизвестные продукты, вроде Apple G4 Cube, цифровой камеры Apple QuickTake 200 и Macintosh XL. Нынешнего премьер-министра России Дмитрия Медведева называют главным фанатом Apple в России — он даже высказал свои соболезнования после смерти Стива Джобса в 2011 году.

Но фирма остается нишевым игроком в масштабах рынка. Согласно статистике от StatCounter, на данный момент лишь 4% российских персональных компьютеров в сети управляются OS X, что меньше любой недавней версии Windows, и в разы меньше рыночной доли в 18%, которой обладает эта операционная система в США. Пять лет назад у OS X было чуть больше одного процента российского рынка.

Хотя у iOS в России дела идут лучше, чем у OS X, этот фронт тоже под угрозой, отчасти из-за недавних экономических санкций, введенных правительством США в ответ на действия России в Украине, и собственного решения Apple прекратить онлайн-продажу своих продуктов российским покупателям из-за нестабильности рубля. StatCounter отмечает, что доля смартфонов в сети под управлением iOS в России в этом году значительно сократилась, с 45% до 34%.

Сегодня пользоваться компьютером на русском языке намного легче. Юникод установил стандарты, и хотя у русских пользователей не такие предпочтения, как у западного мира, пользоваться компьютером в России для общения вполне безболезненно. Павел Городянский, создатель русскоязычного ресурса о Windows WinRus и эксперт в локализации программ, отмечает, что в ранних версиях Windows чтение русского текста зачастую было затруднительным, особенно для людей с западными версиями системы. Тогда пользователям часто приходилось скачивать специальные шрифты, чтобы просто читать русский текст.

На данном этапе проблема не столько в чтении, сколько в письме, особенно при использовании западной клавиатуры.

Печатная машинка с русской раскладкой. Фото:Public Domain / WikiCommons

«Многие все еще не знают, как напечатать русские буквы в Word, текстовом редакторе, электронной почте, на сайте», — сказал мне Городянский. Как следствие, один из самых популярных онлайн-продуктов Городянского — программная клавиатура для печати на русском. На сайте можно найти различные кириллические раскладки на русском и украинском, а также фонетические раскладки, популярные у пользователей не из России. Он говорит, что многие пользователи его ресурсов — русские эмигранты, пользующиеся западной версией Windows, или лингвисты, пытающиеся лучше понять русский язык, — положительно отзываются о его продукции.

Локализация также позволила Юрию Старикову начать успешную карьеру. Закончив проект по Microsoft Works, он принял предложения о работе в Microsoft, где провел почти двадцать лет, помогая, в числе прочего, с русским переводом Windows 3.1. Сейчас Стариков работает в фирме компьютерной безопасности Spyrus.

Танки на Красной площади во время путча 1991 года. Фото: Public Domain / WikiCommons

Различия между культурами никуда не делись, но большей частью фундамент связи между Востоком и Западом мог быть заложен с помощью команды программистов, которая в процессе написания драйверов и компиляции кода хоть немножко сблизила людей в мире. Одним из побочных эффектов продвижения Microsoft на российский рынок была, например, утрата КГБ контроля над коммуникацией. По словам Старикова, печатные машинки и принтеры, соединенные с одной ЭВМ или миникомпьютером, можно было легко отслеживать. А массу компьютеров с принтерами — уже нет.

С такого фундамента часто и начинаются революции.